IV.

Возвращение на линию и занятия в 1849 и 1850 годах.

Обратное плавание по Сыр-Дарье.

Моряки оставались зимовать на Ког-Арале, а я должен был возвратиться в Оренбург. 25-го сентября, простясь с своими товарищами по морскому плаванию и угостив матросов, я отравился в Раим на косовой лодке с Запряпиным и рыбаками. Погода была пасмурная, по временам накрапывал дождь и ветер нам не благоприятствовал. Большую часть пути мы тащились на бичеве, и должны были провести две ночи в сырых камышах под дождем. Несмотря однако на эти неудобства, я смотрел на плавание по Сыр-Дарье, после морскаго путешествия, как на прогулку и был даже доволен скудною трапезою из одной рыбы, которою угощали меня гостеприимные рыбаки. Во время пути меня удивила громадная популярность, которою пользовался Захряпин среди сырдарьинских киргиз. С берегов, на которых разместились уже аулы на зимовку, постоянно слышались ему теплыя приветствия: «аман Микелей! аман!» Раз, во время дождя, мы пристали к левому берегу Сыра и взяли несколько заготовленных киргизами снопов сухаго камыша, чтобы сварить на них уху. В это время собралась толпа незнакомых Захряпину киргиз и с бранью отняла снопы. Захряпин не препятствовал, но стал им держать поучительную речь, после которой киргизы натащили нам со всех сторон множество снопов и стали сами помогать разводить огонь. После того, вдвоем с Захряпиным, я отправился в ближайший аул, чтобы посмотреть житье-бытье киргиз, и дойдя до него хотел войти в первую попавшуюся кибитку, но хозяйка старуха загородила мне вход. Захряпин с одушевлением начал ей говорить и видимо было, как старуха постепенно умилялась и из грозной защитницы своих пенатов обращалась в смиренную кающуюся грешницу. На речь Захряпина собралось множество киргиз разнаго пола и возраста, и когда он кончил и хотел удалиться со мною, старуха взвыла [76] и на коленях умоляла нас войти в ея жилище. За нею все, на перебой, упрашивали нас к себе. Нищета киргиз была выше всякаго описания. С приходом русских на Сыр-Дарью они очутились между двух огней. С одной стороны, хивинцы начали делать на них набеги, и при этом безпощадно отбирали у них все имущество, резали для потехи стариков и детей, насиловали женщин и даже малолетних девочек, если оне настолько были крепки, что не падали от брошенных в них шапок, а с другой стороны, русские, требуя от киргиз преданности, не ограждали их от неистовств хивинцев. Вследствие этого, киргизы боялись хивинцев и не доверяли русским. Искоренить это недоверие можно было только мало по малу и в этом отношении Захряпин, скромный, никому неведомый и случайный деятель на нашей дальней окраине, оказал, быть может, более пользы, чем оффициальные представители русской власти на Сыр-Дарье. Своим красноречием и тактом он умел действовать на киргиз и направлять их умы к иному, более благоприятному для нас, взгляду на вещи. Кроме нищеты, киргизы поражали безобразием своих лиц, искаженных оспою и сифилисом.

Обратное путешествие по степи.

В Раиме я прожил у гостеприимных медиков несколько дней, в ожидании отправления оказии на линию. Кроме меня в Оренбург возвращались капитан Шульц и еще несколько офицеров. Нам были даны верховыя лошади, 6 подвод для поднятия багажа и провианта и конвой в 15 казаков, под начальством старшаго из пяти офицеров, поручика Топчевскаго. Кроме того, с нами же должны были следовать: жена султана правителя Араслана с свитою и воловий обоз с кампанейскою рыбою.

3-го октября мы выступили из Раима. На другой день Шульц, желавший разыгрывать роль главнокомандующаго, а не простого путешественника, нашел, что Топчевский не способен начальствовать конвоем и составил об этом акт, который и разослал для подписи офицерам. Я не подписался, но прочие [77] офицеры, все молодые прапорщики, не могли последовать моему примеру. Вследствие этого акта, Шульц дал приказ об отрешении Топчевскаго и о личном вступлении своем в начальствование отрядом, как называл он наш скромный конвой. В приказе все офицеры, кроме меня, были росписаны по дежурствам, а мне было поручено заведовать авангардом, ариергардом, боковыми отрядами и аванпостами, а на ночлеге устанавливать вагенбург. Как ни комичен был этот приказ, но я показывал вид, что исполняю его. С этих пор Шульц ежедневно упражнялся в сочинении приказов, иногда весьма оригинальных, например в таком роде: до сведения моего дошло, что сборища хищных чиклинцев, дюрткаринцев, кара-сакаловцев, чуменеевцев и прочее и прочее рыскают по Кара-кумам, в намерении напасть на наш отряд, потому предписываю всем чинам его принять меры и прочее. Между тем дорогой мы не встречали ни одной посторонней души и следовательно не могли получить ни от кого никаких сведений о сборищах. Любя развивать свои фантазии при полном спокойствии, — Шульц двигался с своею командою медленно, делая по одному переходу в день, тогда как легкие отряды делают обыкновенно не менее двух переходов, особенно в осеннее время. К счастью холода стояли еще не сильные и мы имели на ночлегах прекрасные дрова из разбросанных по дороге транспортных телег.

13-го октября, когда мы подошли на ночлег к речке Джалавли, казаки привели несколько совершенно голых киргиз, скрывавшихся в камышах. Не зная как к ним отнестись, Шульц поручил их мне. Я сделал словесный допрос каждому по одиночке и из сбивчивых показаний их убедился, что это были барантовщики, пойманные на месте преступления и по киргизскому обычаю раздетые до нога и отпущенные на свободу, и что их должно быть всего восемь человек. Казаки, посланные мною по окрестным камышам, отыскали и привели остальных. Киргизы были страшно голодны, пять суток ничего не ели и только сосали кости палых лошадей, находимых ими по транспортной дороге. Кроме того, они сильно страдали от [78] холода. Мы накормили и отогрели их около костра, но одеть не могли. Не смотря на холод мы сами не имели ничего теплаго и по неволе были в летней одежде. Насытившись киргизы изъявили желание не безпокоить нас более и удалиться, но я не мог их отпустить, потому что, в благодарность за гостеприимство, они наверное бы попытались угнать наших лошадей и привести нас в такое же положение, в каком находились сами. По неволе пришлось их караулить. Чтобы облегчить в этом случае казаков и по возможности оградить киргиз от холода, последние были посажены в кружок около тлевших угольев, связаны одною веревкою и накрыты общею кошмою (войлоком). Конечно, в таком положении им неудобно было спать, но казаки вовсе не спали, боясь угона своих лошадей. Другая подобная ночь была бы для нас невозможна, а между тем до Уральскаго укрепления, где мы могли сдать подозрительных киргиз, оставалось еще 72 версты, или три перехода. С большими усилиями я убедил Шульца дойти до укрепления в один день, но этот день был крайне тяжел для бедных киргиз. Чтобы отогревать их, я уезжал вперед и по временам раскладывал костры, от которых потом приходилось казакам насильно их отгонять.

В Уральском укреплении мы пробыли двое суток и в это время я ездил в кочевку султана Гали, переведеннаго сюда из Раима дистаночным начальником. Гали зарезал для меня барана и угощал пилавом, кумысом, чаем и прочее. Это было мое первое посещение богатаго киргиза.

От Уральскаго укрепления Шульц решился, по моему настоянию, идти по два перехода в день, так как холода начали усиливаться и делаться весьма ощутительными при недостатке теплой одежды и дров. С нами перекочевывало довольно много киргиз, разодетых по праздничному. У двух киргизок седла были малиновыя бархатныя, украшенныя цветными каменьями, а стремена серебряныя. Киргизы развлекали нас дорогою скачками. В Карабутаке мы отдыхали целые сутки. Форт был уже окончен; он был построен на крутом, скалистом берегу речки того же имени, в виде редута, три бока котораго [79] имели по 17, а четвертый 13 сажен длины. Вал сложен из местнаго камня и окружен рвом с подъемным мостом. В одном углу вала поставлено орудие, а в другом устроена сторожевая башня. Внутри форта сделаны казармы из привознаго с линии леса. Издали форт походил на рыцарский замок. На ночлеге у переправы через Орь я чуть было не поссорился с Шульцем. При выступлении с ночлега наш вожак заявил, что у него украли ружье. Шульц приказал вожаку осмотреть все подводы, не исключая и офицерских, и когда, исполнив это и не найдя ружья, вожак вернулся, Шульц обвинял его в возбуждении напраснаго подозрения на чинов отряда и приказал его наказать. Такой шемякин суд возмутил меня до крайности. Не было ни малейшаго сомнения, что ружье украл кто-нибудь из конвоя и спрятал в камышах, с тем, чтобы взять его на обратном пути в укрепление. Объяснив это Шульцу, я просил его отменить произнесенный приговор и не выступать с ночлега, пока ружье не отыщется, а чтобы придать вес своей просьбе прибавил, что относительно личнаго оскорбления, сделаннаго мне осмотром моей подводы, я оставляю за собою право потребовать удовлетворение по прибытии на линию. Шульц извинился, исполнил мою просьбу и ружье было отыскано.

Возвращение в Оренбург и представление отчетов.

26-го октября мы прибыли в Орскую крепость. Хотя киргизы считают ее дурною крепостью и называют джаман-кала, но, после труднаго полугодоваго странствования по степи, она произвела на меня неизъяснимо радостное впечатление и показалась обетованною землею. Я прожил в Орске трое суток и вернулся в Оренбург 31-го декабря, представив по начальству, кроме съемок берегов Аральскаго моря, во 1-х, путевой журнал следования транспорта от Орской крепости до Раима, во 2-х, записку о Кара-кумах, в которой изложил причины невозможности избрания пункта для промежуточнаго между Уральским и Раимским укреплениями форта, подобнаго Карабутакскому, наконец, в 3-х, путевой журнал плавания по Аральскому морю. [80]

Записка о военной экспедиции в Хиву.

Вскоре по возвращении моем из полугодового путешествия по Киргизской степи и Аральскому морю, генерал Обручев поручил мне составить подробное соображение о военной экспедиции в Хиву, с целью завоевания ханства. Приступая к этой работе, я разобрал предварительно топографический архив генеральнаго штаба и выбрал из него все, что давало какия-либо данныя для предстоящаго труда, и в то же время перечитал все, какия только мог достать, сочинения о Киргизских степях и Хивинском ханстве. Затем, на основании собранных таким образом данных и личнаго знакомства со степью, составил записку о военной экспедиции в Хиву и представил ее Обручеву 22-го марта 1849 года. Какое он сделал из нея употребление и где она теперь? мне неизвестно. В записке я сделал потом незначительныя редакционныя поправки и дополнения, отчасти напечатанныя в Русском Инвалиде 1856 года №№ 19 и 20. В этом виде я помещаю ее в приложении, как материал, не лишенный значения, хотя бы только историческаго, относительно изучения путей к Хиве и воззрений на самый поход к этому традиционному в Оренбурге предмету военных действий. Для меня-же лично работа эта особенно дорога, потому что дала направление дальнейшим моим занятиям, натолкнув на подробное изучение Средней Азии и на изследование вопроса о степных походах.

Описание Аральскаго моря.

Осенью 1849 года опись Аральскаго моря была окончена лейтенантом Бутаковым и прапорщиком Поспеловым. Первый плавал в этом году на шкуне Константин, а второй на шкуне Николай. В последнюю свою поездку из устья Сыра в Малое море Поспелов не погиб с командою, единственно благодаря своему присутствию духа. Море бушевало страшно, волны бросали шкуну с боку на бок, перекатывались через нее и каждую секунду угрожали потоплением. Матросы, надев белыя рубахи, приготовились к смерти и отказались от работы. Тогда Поспелов сам стал рубить мачту. Энергия начальника [81] подействовала на подчиненных и они последовали его примеру. Мачты были свалены в море. Затем, по приказанию Поспелова, все убрались в каюты и заколотили люки. Двое суток просидела команда внизу, а на третьи, когда море стало затихать, вышла на палубу, приладила как-то паруса на уцелевших реях и благополучно добралась до устья Сыра. Поспелов был человек сведущий по своей части, предприимчивый, энергичный и вместе с тем чрезвычайно скромный, добрый и мягкий. По окончании описи он несколько лет оставался на Сыр-Дарье, но мало по малу стал впадать в меланхолию, постепенно угасал и наконец скончался, оставив по себе самыя теплыя воспоминания во всех, кто его знал близко.

По окончании описи Аральскаго моря я составил, по своим заметкам, отчетам Бутакова и топографическим работам бывших при нем топографов, систематическое описание моря и 28-го марта 1850 года представил по начальству, один экземпляр корпусному командиру, а другой генерал-квартирмейстеру Главнаго Штаба. Вскоре, по Высочайшему повелению, статья моя была препровождена в Русское Географическое общество и напечатана в V-й книжке его записок (1851 года). Она составляет и до настоящаго времени единственное описание Аральскаго моря, но далеко неудовлетворительное. Во 1-х, для исторических известий о море у меня были под рукою только два сочинения: Гумбольдта «Asie centrale» и Левшина «Описание киргиз-казачьих орд и степей». Во 2-х, для составления самаго описания я мог пользоваться одними работами нашей описной экспедиции, которыя, при всей своей добросовестности, были далеко не полны и может быть даже недостаточно точны, вследствие кратковременности наблюдений и неудовлетворительности имевшихся для этого научных пособий. Я сомневаюсь, например, в верности астрономических наблюдений, так как раз, во время сильной качки, хронометры, в числе трех, упали и остановились, и только после поочереднаго поднятия и встряхивания их, вновь пошли, сомневаюсь в точности топографических съемок со шкуны, в верности названий некоторых урочищ, в определении высот нагорных берегов и прочее. В 3-х, из [82] рек, впадающих в Аральское море, Сыр-Дарья описана только на небольшом протяжении, на основании наблюдений весьма кратковременных, а описание Аму-Дарьи извлечено из записок покойнаго генерала Генса и не проверено по другим источникам.

Статистика Пермской губернии.

Вскоре по окончании описаний Аральскаго моря, я был командирован в Пермскую губернию, для составления военно-статистическаго описания ея. Работа эта продолжалась целый год; но с весны 1851 года, в управление Оренбургским краем генерал-адъютанта Перовскаго, вся моя служебная деятельность была исключительно посвящена Киргизским степям, или, вернее, нашей в ней колонизации.

Приложение к главе IV.

О военной экспедиции в Хиву.

В чем состоит трудность экспедиции в Хиву.

Трудность военной экспедиции в Хиву, с целью завоевания ханства, заключается не столько в силе сопротивления, которую могут оказать хивинцы русским войскам, сколько в преодолении препятствий для движения, представляемых самою природою. Поэтому, чтобы судить возможно ли удачное исполнение подобной экспедиции, и если возможно, то при каких условиях — прежде всего надо обратить внимание на физическия данныя пространства, отделяющаго русския границы от Хивы, и разсмотреть главнейшие и кратчайшие пути, пролегающие по этому пространству в пределы ханства.

Обзор пространства между пределами России и Хивою.

Самые кратчайшие пути к Хиве идут от западной части Киргизской степи, находящейся в ведении Оренбургскаго управления. В топографическом отношении ее можно разделить на четыре полосы. [83]

Северная полоса, ограничивающаяся с севера и запада рекою Уралом, с юга чертою от Бударинскаго форпоста, чрез место бывшаго Эмбинскаго укрепления, к Уральскому укреплению, и с востока чертою от Уральскаго укрепления к Орской крепости, не представляет больших неудобств для движения войск. Русские отряды привыкли уже ходить по различным направлениям этой полосы. Здесь повсюду встречаются речки, хотя небольшия, но с водою хорошею и достаточною для отряда какой угодно величины. Здесь также не может быть большого недостатка в подножном корме, особенно принимая во внимание привычку местных лошадей к степным травам. Здесь, наконец, не встречается ни сыпучих песков, ни вязких солончаков, так много затрудняющих движение отрядов, в особенности если при них находятся орудия и повозки.

Полоса, лежащая южнее черты от Бударинскаго форпоста к Мугаджарским горам до Каспийскаго моря и Усть-Урта, заключает в себе большия пространства песку, обширные солончаки и озера с водою, негодною для употребления. Здесь протекают реки Уил, Сагиз и Эмба с их притоками; но вода в них большею частью горькосолоновата. Вообще в этой полосе и преимущественно в южной ея части, особенно обильной солончаками, встречается большой недостаток в воде и подножном корме; водопои редки, а травою, здесь растущею, могут без нужды и во всякое время питаться только верблюды. Кроме того, движение по этой полосе затруднительно по обилию солончаков, которые в сырое время делаются совершенно непроходимыми для войск и тяжестей.

Между Каспийским и Аральским морями находится возвышенная равнина Усть-Урта, окруженная со всех сторон обрывистым чинком. По твердости и ровности грунта, Усть-Урт не представляет неудобств для следования войск и тяжестей, но за то еще беднее водою и подножным кормом, чем предыдущая полоса. Здесь нет не только ни одной речки и ни одного преснаго озера, но даже копани очень редки и вода в них находится на значительной глубине, не всегда в достаточном количестве и большею частью дурного качества. Травы и [84] кустарники, растущие по Усть-Урту, хороши для корма верблюдов, но годны для лошадей только привычных к подобной пище.

К северу и востоку от Аральскаго моря находятся обширныя пространства сыпучих песков. На севере тянутся двумя полосами пески Большие и Малые Барсуки, которых разделяет довольно высокий кряж, имеющий характер Усть-Урта. К востоку от Малых Барсуков находится солонцеватое пространство, примыкающее с другой стороны к пескам Кара-кум, которые простираются почти от реки Иргиза до самой Сыр-Дарьи. Полоса, лежащая между реками Сыром и Куваном, частию покрыта песчаными холмами, а частию глиниста и сравнительно с окружающими местностями довольно плодородна. От Куван-Дарьи на юг к пересохшей Яны-Дарьи находятся пески, прерывающиеся глинистыми полосами. Берега Яны-Дарьи состоят из жирной глины, на которой растет в изобилии саксаул. Между Яны-Дарьею и рекою Аму простираются пески Кызыл-кум. Вся эта полоса представляет важныя неудобства для движения войск: следование их и особенно тяжестей крайне затруднительно по песчаному грунту; на этом пространстве, кроме Сыр и Куван-Дарьи, нет ни одной реки и вода добывается исключительно из одних копаней, разстояния между которыми бывают иногда слишком велики для обыкновенных переходов и вода в них не всегда хорошаго качества и в достаточном количестве; наконец, растительность в песках слабая, потому подножный корм скуден. Впрочем, вообще вода, и подножный корм в песках лучше, чем на солонцеватом грунте.

Моря Каспийское и Аральское.

Из разсмотрении пространства, заключающегося между пределами России и Хивою, видно, что, за исключением северной полосы, вся остальная часть его представляет весьма важныя затруднения для движения войск; но так как к южной части этого пространства примыкают моря Каспийское и Аральское, то здесь не лишнее обратить внимание на вопрос: не могут ли они, по своему географическому положению, способствовать к [85] облегчению похода в Хиву перевозкою войск с одного берегового пункта на другой?

Каспийское море представляет все удобства для перевозки войск, потому что нет большой трудности сосредоточить для этой цели около Гурьева достаточное число пароходов и парусных судов, взятых из Астрахани; но Каспийское море находится еще слишком далеко от Хивы и весьма не многим сокращает поход; кроме того, пути от него пролегают тоже или чрез Усть-Урт (Например — дорога от Новопетровскаго укрепления. Она имеет, впрочем, преимущество над Старо-Ногайскою от Сарайчикова, потому что сокращаем путь верст на 150 и минует самую трудную часть последней дороги до подъема на Усть-Урт.), или чрез пески, лежащие от него к югу (Например — дорога от Красноводской косы, по которой шел Муравьев в 1810 году и которою, если можно воспользоваться в случае экспедиции, то скорее войсками Кавказскаго, чем Оренбургскаго корпуса.). Вот почему Каспийское море едва-ли может иметь важное значение для экспедиции в Хиву.

Аральское море, в отношении перевозки войск, представляет совершенно противоположныя выгоды и недостатки Каспийскому. Посредством его можно миновать большую часть безводнаго пространства; но за то перевозочныя средства на нем в настоящее время весьма недостаточны для этой цели. На три шкуны, находящийся на Аральском море, из которых две военныя и одна частная, едва-ли можно посадить за один раз, кроме людей экипажа, более ста человек. Принимая во внимание господство на море северо-восточных ветров, можно допустить, что суда достигнут устья Аму или острова Токмак-Ата в незначительное число дней; но на обратный путь их за следующею партиею может потребоваться гораздо более продолжительное время. Шкуна Константин возвращалась в 1848 году от острова Токмак-Ата к устью Сыр-Дарьи целый месяц. Из этого уже видно, что перевозка весьма небольшаго числа людей к устьям Аму должна продолжаться, при настоящих средствах, несколько месяцев, и потому для значительной экспедиции решительно невозможна, тем более, что, при [86] выступлении войск с линии раннею весною, амбаркация может начаться, например, у залива Сары-Чаганак, никак не ранее июня месяца, и кавалерия, при настоящих средствах, не может быть перевезена по морю (Чтобы можно было воспользоваться Аральским морем, для перевозки войск, необходимы пароход и баржи, приспособленная к помещению не только пехоты, но и кавалерии. Заведение пароходства на море потребует больших издержек, в особенности если окажется, что куландинский каменный уголь негоден для этой цели; но сухопутная экспедиция может обойтись едва-ли не дороже, и, кроме того, флотилиею Аральскаго моря скорее всего можно упрочить политическое влияние России на хивинское ханство и развить торговлю с Среднею Азиею.

В случае экспедиции чрез Аральское море, остров Токмак-Ата может служить хорошим складочным пунктом. Для занятия его и прекращения сообщения с берегом потребуется весьма незначительное число людей. Остров может быть занят совершенно неожиданно, а съестные припасы, равно как и военные, и войско, назначенное для экспедиции, могут быть подвозимы постепенно, без всякой опасности со стороны неприятеля, на судах, буксируемых пароходом. Для дальнейших действий должно тщательно изследовать пролив, отделяющий остров от берега и устья Аму-Дарьи, после чего перевести на шлюпках людей с частию запасов на твердый берег и утвердиться на Аму в том пункте, с котораго она начинает быть судоходного. Этот пункт должен находиться от берега моря, судя по Сыр-Дарье, верстах в двадцати. Тут можно устроить укрепление, которое и послужит основанием действий вдоль по Аму.).

Пути к Хиве.

Сделав краткий географический очерк пространства, заключающагося между юговосточными границами России и Хивою, обратим внимание на главнейшие пути, идущие от означенных границ в пределы ханства. Сарайчиковская станица, Оренбург и Орская крепость суть три пункта оренбургской пограничной линии, от которой отходят главнейшия дороги к Хиве, именно: от Сарайчикова чрез Усть-Урт (старая Ногайская дорога); от Оренбурга по Илеку, Исенбаю, Темиру и западному берегу Аральскаго моря; от Орской крепости чрез Сыр-Дарью. Остальные пути описаннаго пространства не требуют отдельнаго разсмотрения, как потому, что они не кратчайшие, так и потому, что имеют все те же свойства, выгоды и недостатки, как и главные, находящиеся с ними в одной и той же полосе. [87]

Обращаясь к разсмотрению главнейших путей к Хиве, необходимо заметить, что разстояния по ним определяются, более или менее точно, в верстах и переходах от 20-ти до 30-ти верст.

От Сарайчикова чрез Усть-Урт.

Старая Ногайская дорога издавна служила главным путем сообщения с Среднею Азиею. По ней в 1717 году вел свои войска князь Александр Бекович Черкасский (Князь Черкасский, выступив из Гурьева, следовал по близости моря и переправясь через Эмбу, направился через колодцы Учь-кан, Мынсу-алмаз к пескам Сам и отсюда к западному берегу Аральскаго моря.). С основания Оренбурга дорога эта утратила свое первостепенное значение, но в 1825—26 году по ней шел с отрядом полковник Берг для изследования Усть-Урта и в 1841 году возвращался из Хивы капитан Никифоров.

Маршрут от Сарайчикова:
коп. Джаныбек…… 104 вер.
река Сагиз……. 30 «
коп. Думбоян…… 30 «
река Эмба…….. 52 «
коп. Тас-чигил….. 49 «

Далее до следующаго водопоя встречаются во многих местах засоренныя копани.
коп. Тюлин……. 42 «
« Иркибай……. 33 «
род. Биняу у подъема на
Усть-Урт…….. 106 «
коп. Чакан……. 44 «
« Джантын…… 25 «
« Сыркебай…… 24 «
« Терескен…… 16 «

На эти колодцы выходит караванная дорога от Мангишлака (верст 400).
коп. Каска…….. 8 «
« Джаннак…… 20 «
коп. Сартымбет….. 7 вер.
« Сапак……. 12 «
« пресные…… 19 «
« Саспак……. 13 «
« Джул-Джитырген…… 28 «
« Ак-кудук….. 15 «
« Суня-темир….. 18 «
« Табын-су…… 31 «
« Табын-су…… 4 «
« Табын-су…… 30 «
озеро Айбугир…… 70 «
« Айбугир у спуска с Усть-Урта…….. 28 «
бывш. укр. Кыз-Кала … 38 «
гор. Куня-ургенч….. 28 «
хан. дом Чербак …. 38 «
гор. Иллалы……. 30 «
« Ташаус……. 28 «
« Шават……. 32 «
« Хива……… 33 «

Итого . . . 1.085 вер.

Самая трудная часть старой Ногайской дороги от Сарайчикова до Усть-Урта, на протяжении 446-ти верст. Несмотря на пересечение ея двумя реками, Сагизом и Эмбою, водопои здесь так редки, что по необходимости должно проходить это [88] пространство усиленными переходами от 30 до 50 верст и при всем том приходится останавливаться на безводных местах раза четыре (два раза между Сарайчиковым и Джаныбеком и два раза между Иркибаем и Биняу). Но постоянные усиленные переходы, в числе 12, чрезвычайно трудны для войск, особенно если войска не могут быть хорошо удовлетворены на местах ночлегов. Вода в копанях здесь вообще горька и в недостаточном количестве. В подножном корме встречается также недостаток. Здешния травы питательны для верблюдов, но слишком едки для лошадей, особенно весною и летом; местами встречается впрочем камыш, при нужде годный для пищи лошадей. Обилие солончаков делает движение по этому пути возможным летом только в сухое время, а зимою в сильные морозы.

На Усть-Урте разстояние между колодцами только в двух местах превосходит величину обыкновеннаго перехода. Все пространство до Айбугира, в 384 версты, можно пройти в 15 переходов, из которых только один в 44 версты (от Биняу до Чакана), четыре более чем в 30 верст (от Суня-темира до Айбугира) и только в одном месте (между Табын-су и Айбугиром) придется ночевать без воды. Но и здесь колодцев вообще мало, и вода в них большею частию дурного качества. Подножный корм состоит из одного почти джюсана (полыни).

Далее до Хивы путь, в 255 верст, идет чрез оседлую часть ханства, где нет недостатка в воде и подножном корме, и может быть пройден в 10—12 обыкновенных переходов.

Всего от Сарайчикова до Хивы 1.085 верст и 39 переходов, в том числе 17 усиленных; на безводных местах придется ночевать по крайней мере 5 раз.

От Оренбурга по западному берегу Аральскаго моря.

Путь из Оренбурга в Хиву по западному берегу Аральскаго моря, как кратчайший, приобрел значение главнаго. По нем было направлена в 1830—40 году зимняя экспедиция генерала адъютанта Перовскаго, а в 1842 году по нем прошел в Хиву подполковник Данилевский. [89]

Маршрут от Оренбурга по западному берегу Аральскаго моря:
бывш. Эмбинское укр. . . . 462 вер.
речка Аты-джаксы….. 22 «
род. Чаинды……. 31 «
« у горы Намаз-тау . . 23 «
« у горы Карача-тау . . 36
« Речка Чеган против горы Хаджа-Берген….. 28 «
речка Чеган……. 26 «
род. Ачу-Тасты после подъема на Усть-Урт…… 26 «
коп. Сар-кудук (куль-куд.) 40 «
« Тюбя-кудук….. 39 «
« Исень-Чагыл …. 15 «
уроч. Каскаджул на Аральском море……. 36 «
род. Акты-кенды…… 58 вер.
« Ак-булак…… 35 «
разв. Давлет-гирея …. 42 «
род. Каска…….. 50 «
уроч. Аджибай…… 40 «
« Кара-гумбет (спуск с Усть-Урта)…… 34 «
озеро Айбугир (подъем на Усть-Урт)……. 31 «
тоже……….. 28 «
тоже……….. 28 «
залив Ак-Чеганан … 24 «
гор. Хива…….. 255 «

Итого . . . 1.399 вер.

Начало пути от Оренбурга до бывшаго Эмбинскаго укрепления, в 452 версты или 15—20 переходов, не представляет особенных затруднений для движения войск. Вода и подножный корм находятся на всем этом разстоянии в достаточном количестве и хорошаго качества.

От бывшаго Эмбинскаго укрепления дорога идет сначала вдоль речек Аты-джаксы, Чаинды и Чегану, по солонцеватой равнине, где встречается уже недостаток в хорошей воде и в подножном корме. Потом она подымается на Усть-Урт; подъемов есть несколько, но лучший, сколько известно, пролегает по оврагу Ачу-Тасты. Отсюда дорога приближается к пескам Большие Барсуки и направляется вдоль западных окраин их к Аральскому морю. Вода добывается здесь из копаней, которыя довольно редки и в небольшом количестве, от одной до шести, не более; воды бывает достаточно для водопоя от 100 до 1000 верблюдов. Подножный корм состоит из джюсана и бююргуна, а для топлива попадается тюясунгар и террескен. Все пространство от бывшаго Эмбинскаго укрепления до Аральскаго моря, в 322 версты, можно пройти в 11 больших переходов, в том числе 5 в 30—40 верст.

От урочища Каска-джул караванная дорога по западному берегу Аральскаго моря идет по гребню Чинка. При урочище Тайкы или при Кара-гумбете она спускается вниз к Айбугиру и идет берегом озера до урочища Каскаджула, при котором [90] снова подымается на Усть-Урт, продолжая идти по берегу озера. Дорога до Айбугира представляет важныя затруднения для движения войск. Колодцы чрезвычайно редки, так что придется делать форсированные переходы от 35-ти до 60-ти верст. Вода в колодцах горька и солена и в недостаточном количестве, так как на Усть-Урте редко где находится более двух или трех колодцев вместе. Подножный корм состоит почти исключительно из бююргуна, джусана и баялыг. В Айбугире вода пресная и по берегам его растет камыш. Весь этот путь, в 370 верст, можно сделать в 10—12 больших переходов, в том числе 6 форсированных.

Далее до Хивы остается 255 верст или 10—12 обыкновенных переходов.

Всего от Оренбурга до Хивы по западному берегу Аральскаго моря 1.399 верст или 55 переходов, в том числе 11 усиленных.

От Орска чрез Сыр-Дарью.

Путь от Орска, чрез Сыр-Дарью был пройден и положен на карту еще в 1740—41 году геодезистом Муравиным; но он приобрел для нас особенное значение с основания в 1847 году укрепления на Сыре. С этих пор дорога от Орска до Сыр-Дарьи стала нам весьма хорошо известною. Маршрут между Сыр-Дарьею и Аму-Дарьею был снят капитаном Никифоровым, следовавшим в 1841 году в Хиву, а в 1842 году была произведена нашими топографами рекогносцировка оседлой части хивинскаго ханства.

Маршрут от Орска в Хиву:
Уральское укрепл…… 387 вер.
Римское укрепл…… 315 «
Переправа чрез Сыр-Дарью:
колодезь……… 14 «
канава………. 38 «
озеро Кара-Куль…… 20 «
укр. Бишь-Кала…… 9 «
проток Джиль-куван … 16 «
река Куван-Дарья …. 16 «
тоже……….. 33 «
тоже……….. 40 «
тоже……….. 37 «
уроч. Яман-Чаганак на Куване………. 38 «
коп. Сайкудук…… 22 вер.
« Айр-тау…… 6 «
« Кара-батырь….. 24 «
« Биль-кудук….. 39 «
« Худояр……. 32 «
« Зангари……. 18 «
От этих копаней дорога идет то песками, то солонцеватыми долинами пересохшей Яны-Дарьи: коп. Каска…….. 10 «
« Джауказган….. 25 «
« Джилау…….
« Алты-кудук….. 14 « [91]
безводное место…… 33 вер.
город Кипчак на Аму-Дарье 5 вер.
тоже у горы Кок-тюбе….. 44 «
« Мангыт…… 22 «
озеро Камышлы-баш. … 39 «
« Клычь-ниаз …. 18 «
тоже……….. 19 «
« Ташоус….. 15 «
озеро Доу-кара…… 19 «
« Шавот…… 32 «
долина Аму-Дарьи….. 68 «
« Хива……. 33 «

Итого . . . 1.500 вер.

От Орска до Уральскаго укрепления 387 верст или 19 переходов. Дорога идет по рекам Ори, Иргизу и их притокам и не представляет затруднений для движения войск. Вода и подножный корм на всем этом пространстве находятся в достаточном количестве и хорошаго качества.

От Уральскаго укрепления до Раима 315 верст или 14 переходов. Дорога идет сначала по солонцеватому грунту, а от колодцев Терекли до самой Сыр-Дарьи по западным окраинам песков Кара-кум. Вода в песках добывается исключительно из копаней, разстояние между которыми определяет величину перехода. На всем этом пространстве ощутителен также недостаток в подножном корме. Несмотря, однако, на трудность движения по пескам, на недостаток воды и подножнаго корма, пески Кара-кум не могут составить препятствия для движения наших войск, которыя достаточно с ними познакомились в походы 1846, 1847 и 1848 годов.

Сыр-Дарья не имеет около Раима брода, а по быстроте течения устройство через нее плавучаго моста затруднительно; потому придется производить переправу на судах и плотах. От Сыр-Дарьи до Куван-Дарьи или вернее до протока Джиль-куван, на протяжении 97 верст, или 4 переходов, дорога не представляет больших затруднений. В воде и подножном корме, сколько известно, большого недостатка встретиться не может. Канавы, проведенныя туземцами для орошения полей, дают возможность располагать временем и местом ночлегов и привалов по произволу, но с другой стороны, по крутости берегов, оне представляют невыгоду для самаго движения войск, которая, впрочем, легко может быть отстранена людьми [92] передового отряда, снабженными для этой цели шанцевым инструментом (В 81 версте от Раима и в 16 от Джиль-кувана, находилась в 1841 году хивинская крепостца Биш-Кала Бабаджан, в которой прожил некоторое время капитан Никифоров и которая была уничтожена впоследствии батырем Джан-ходжею; верстах в 9-ти северо-восточнее ея находятся развалины Джаны-кента.).

По Куван-Дарье вверх до урочища Яман-Чагнак 164 вер. или 6 переходов. Дорога идет по солонцеватой долине, находящейся между левым берегом Кувана и песками (Капитан Никифоров переправился через Джил-куван на косовых лодках, а чрез Куван-Дарью по плотине. Далее путь Никифорова отдалялся от Аральскаго моря верст на 200 и был значительно кружнее пути, пройденнаго близ моря Муравиным, но трудно полагать, чтобы для прохода войск можно было найти более удобную и кратчайшую дорогу; по крайней мере попытка Никифорова приблизился к Аральскому морю не увенчалась успехом; он встретил непроходимые пески. Что же касается до маршрутов, составленных по разспросам киргиз, то на них едва ли можно положиться.). Здесь также недостатка в воде нет и переходы могут вполне зависеть от начальника. Вероятно, можно найти кой-какой подножный корм (Из записанных показаний киргиз видно, что на Куван-Дарье находились следующия хивинския крепостцы: Чаганай-ходжа, верст в 20 выше Яман-Чаганака, Киногребай-Сатык, верстах в 30 выше предыдущей, и Чиркалы, верст на 15 выше. Существуют ли они в настоящее время — неизвестно.).

При урочище Яман-Чаганак дорога в Хиву отходит вправо от Куван-Дарьи и следует, на протяжении 190 верст или 7 переходов, до копаней Алты-кудук бугристыми и кочковатыми песками, прерывающимися солонцеватыми долинами. Дорога эта очень затруднительна для повозок. Вода добывается исключительно из копаней, число которых весьма ограничено, потому что их засыпает песком, и вода показывается не ближе, как на глубине четырех и пяти саженей.

Разстояния между копанями только в двух местах превышают величину обыкновеннаго перехода. Подножнаго корму, состоящаго из джюсана, боялыч и селсу, также саксаула, на всем этом пространстве достаточно. [93]

От копаней Алты-кудук до самой Аму-Дарьи, на протяжении 227 верст или 7 переходов, дорога идет песками Кизыл-кум, прерываемыми по временам солонцеватыми полосами. На всем этом пространстве дорога бугриста и кочковата, травы и топлива достаточно, но воды, за исключением Камышлы-баш или Дау-кара нигде нет. Озеро это начинается от копаней Алты-кудук в 116 верстах и тянется вдоль караванной дороги на 38 верст; затем от Дау-кары до самой Аму-Дарьи опять идет безводное пространство в 68 верст. Снежная вода сохраняется в ямах только до июля месяца.

После переправы чрез Аму-Дарью у Кипчака остается до Хивы 120 верст или 5 переходов (Другая дорога от Кипчака вверх по Аму:
город Мангыт……22 вер.
« Китай…….19 «
« Гурлен……29 «
город Яны-Ургенчь …. 29 вер.
« Ханки…….16 «
« Хазар-асп…..33 «

За Хазар-аспом плодородная долина Аму-Дарьи съуживается, впрочем, по реке встречаются еще селения, хотя гораздо реже.). Дорога пролегает чрез города и селения ханства и не представляет уже затруднений для движения войск.

Всего от Орска до Хивы 1.500 верст или 62 перехода, в том числе 7 усиленных; на безводных местах придется останавливаться не менее 3-х раз.

Сравнение путей к Хиве.

Разсмотрев отдельно каждый из трех главных путей к Хиве, сравним их между собой.

Относительно протяжения: первый путь простирается на 1.085, второй на 1.400 и третий на 1.500 верст; но если-бы можно было воспользоваться Каспийским морем, для перевозки войск к Мангишлаку и Аральским морем от Кара-Тамака до Айбугира, или от Сары-Чаганока до устья Аму-Дарьи, то протяжение сухопутнаго похода сократилось-бы по первому пути до 950-ти, а по второму и третьему до 1.000 верст, и вместе с этим сокращением миновались-бы самыя трудныя части путей и две важныя переправы через реки Сыр и Аму. [94]

Относительно числа переходов, определяемаго разстояниями между водопоями, надобно заметить, что первый путь можно сделать в 39, второй, в 55 и третий в 62; но эти цыфры обратно пропорциональны величине переходов, так как средний переход на первом пути — 28, на втором — 25¹/₂ и на третьем — 24 версты. Самый трудный путь в этом отношении первый, так как здесь из 39 переходов — 17 придется сделать усиленных, от 30 до 50 верст каждый, и не менее 5 раз останавливаться на безводных местах. Затем почти также труден второй путь, где, разсчитывая только на 11 форсированных маршей, от 35 до 60 верст каждый, можно избегнуть безводных ночлегов. Наконец на третьем пути всего 7 усиленных переходов (до 40 верст), но придется останавливаться на безводных местах 3 раза.

Относительно предметов бивуачной потребности, то есть воды, подножнаго корма и топлива, трудно с положительною уверенностию сказать, который из трех путей представляет большия удобства; но, основываясь на наблюдении, что в песках копани многочисленнее, мельче и с лучшим качеством воды, чем в солонцеватых равнинах, и что относительно растительности песчаная почва имеет также преимущество пред солонцеватою, можно полагать, что дорога по восточную сторону Аральскаго моря лучше обезпечена, чем пути по западную его сторону.

Наконец, относительно условий грунта, первый путь затруднителен, и то не во всякое время года, только от Сарайчикова до Усть-Урта (около 450 верст) и второй от бывшаго Эмбинскаго укрепления до Аральскаго моря (более 300 верст), оба, по причине обилия солончаков. Что-же касается до третьяго пути, то по значительной части своего протяжения он пролегает по пескам (по Кара-куму верст 200 и по Кизыл-куму верст 400), движение по которым чрезвычайно трудно для войск и особенно для колеснаго обоза, без котораго никак нельзя обойтись, в виду необходимости артиллерии и переправочных средств чрез реки Сыр и Аму. [95]

Выбор пути для экспедиции.

Из сравнения главных путей к Хиве видно, что все они имеют весьма важные недостатки и хотя путь по западную сторону Аральскаго моря несколько короче и имеет преимущество в отношении условий грунта, но за то уступает пути по восточному берегу моря по величине переходов и может быть также и относительно количества и качества предметов бивуачной потребности, так что трудно произнести окончательный приговор, которым из них выгоднее воспользоваться. При предположении возможности перевозки войск по Аральскому морю все пути уравниваются по длине, и в этом случае последний приобретает преимущество над остальными, так как дорога до Сары-Чаганока знакомее других и с нею свыклись наши войска. Не принимая же во внимание Аральскаго моря, едва-ли не с одинаковыми шансами можно воспользоваться путем чрез Усть-Урт или чрез пески. Поэтому, чтобы не затрудняться выбором дороги, при составлении предположений о походе в Хиву, лучше всего принять во внимание большее или меньшее удобство сосредоточения войск и принадлежностей экспедиции на том или другом пункте линии.

Сила, состав и пункты выступления экспедиции.

Сила экспедиции в Хиву должна соображаться с препятствиями для удачнаго достижения цели, представляемыми природою и неприятелем. Первое условие требует по возможности меньшаго числа войск, потому что с малым отрядом легче преодолеть трудности пути, чем с большим. Второе тоже не требует больших сил. Хивинцы не имеют постояннаго, регулярнаго войска; но, в случае надобности, ополчения их составляются скоро из Узбеков, Сартов, Туркмен, Каракалпаков и Киргиз. Таким образом являются толпы ордынских всадников, громадныя по числу, но не имеющия никакого военнаго образования. Наши войска не раз уже вступали в бой с подобными толпами, не обращая никакого внимания на несоразмерность сил, и всегда оставались победителями. Что же касается до укреплений хивинских городов, то они так не важны в [96] фортификационном отношении, что не потребуют ни большого числа войск, ни больших усилий для их овладения; к тому же Хивинцы, сколько известно, и не отличаются способностью к упорной обороне: в августе 1847 года гарнизон укрепления Джан-кала бежал при первом выстреле из нашего орудия; а во время экспедиции полковника Берга к Аральскому морю, жители Кунграда не покинули город и не бежали в Хиву, а остались только вследствие настоятельных убеждений и уверений хана, что он заблаговременно известит их о действительной опасности (Сведение это заимствовано из показания бухарца Гариф Атамиева, отобранного в 1826 году.). Русские неоднократно предпринимали походы к Хиве. Еще в начале XVII столетия ходили туда войною яицкие казаки (О походах яицких казаков в Хиву в Уральском войске сохранились предания, записанная Рычковым в Оренбургских истории и топографии, и есть свидетельство у известнаго автора «Родословной истории о Татарах, Хивинскаго хана Абульгази». В «Истории Оренбургской» (глава 4-я § 70, примечание 9-е) говорится, что донской казак Нечай с шайкою до 800 человек, прибыв на Яик, разорив Сарайчиков и основав около 1584 года первое городище выше нынешнего Уральска, отправился на поиск в Хиву и т. д. В «Оренбургской Топографии» (часть 2-я, глава 2-я) разсказывается это несколько иначе, именно, что в первое время поселения казаков на Яик, некто из них, по прозванию Нечай, собрав шайку в 500 человек, пошел с нею на Хиву. Далее гораздо подробнее, но сходно с предыдущим, описываются обстоятельства самого похода и затем повторение предприятия Нечая, совершенное другим казаком, Шамаем с шайкою в 300 человек. В «Родословной истории о Татарах», (издан. Академ. наук, том 11-й, стр. 346) говорится, что в 1011 году, то есть по нашему счислению в 1602 году, Яицкие Уруссы, в числе 1.000 человек, делали нападение на Ургенч, но в другом месте (страница 396) это происшествие отнесено к году рождения Абульгази, то есть к 1014, или по нашему к 1605; самое же описание обстоятельств набега совершенно сходно с разсказом о походе Нечая.). Затем в 1717 году отправилась в Хиву экспедиция князя Бековича Черкасскаго, состоявшая из 600 драгун (полк), 1.400 яицких казаков и 500 гребенских, 300 человек пехоты (2 роты), посаженных на коней, и 100 человек артилеристов, при 6 орудиях, и других чинов, всего около 3.000 человек, а с Ногайскими Татарами, Калмыками, Черкесами и людьми при караване до 4.000. Наконец, [97] экспедиция в Хиву генерал-адъютанта Перовскаго в 1839 году состояла из 3 тысяч пехоты (3 ½ баталиона) и более 2 тысяч кавалерии (около 3 полков) и артилерии, при 22 орудиях и 4 ракетных станках, всего, с многочисленным штабом около 5 ½ тысяч, а с киргизами до 6 тысяч человек. Отряды Яицких казаков и Бековича были исключительно конные, а в войсках Перовскаго главную часть составляла уже пехота.

С перваго взгляда, кажется, что пехота не должна иметь большого значения в экспедиции, имеющей цель наступательную против неприятеля, войска котораго составляются исключительно из одной конницы, потому что пехота может прекрасно обороняться против кавалерии и даже наносить ей значительный вред, но не может совершенно разбить и уничтожить ея и тем достигнуть главнейшаго средства к успешному окончанию войны. С другой стороны, однако, пехота не только полезна, но даже необходима для экспедиции, как для поражения неприятеля ружейным огнем, имеющим особенную важность в действиях против невежественных азиятцев, так и для овладения укрепленными городами и селениями. Пехота имеет в степных походах еще то преимущество, что снаряжение и содержание ея требует меньших хлопот и издержек, а препятствия, представляемыя природою для движения по степям, имеют на нее несравненно меньшее влияние, чем на конницу.

Кавалерия необходима в экспедиции, как для обезпечения движения отряда от внезапных нападений и для рекогносцировок, с целию разведывания о неприятеле и о местности, так и для боя, то есть для атак и преследований. Обилие кавалерии однако невыгодно, потому что она трудно преодолевает препятствия, представляемыя природою; неизбежный недостаток воды и подножнаго корма могут сильно ее изнурить и разстроить. Для поддержания кавалерии необходимо иметь зерновой фураж, но это значительно увеличивает обоз и вместе с тем трудность движения.

Самый способный род кавалерии для степного похода, без сомнения, казаки. Они способнее регулярной кавалерии, не только в отношении обязанностей малой войны, но и для боя против [98] нестройных азиятских полчищ. Кроме того, заводския лошади регулярной кавалерии решительно не годятся для степи. Здесь нужны лошади степныя, привыкшия и зимою и летом ходить под открытым небом, на скудном корму, и способныя пить не только болотную воду, но даже горькую и соленую. По замечанию полковника Берга, лошади Уральских казаков и Букеевской орды лучше выносят недостаток корма и воды, чем лошади Оренбургских казаков и Башкирцев. Поэтому главную силу конницы для экспедиции в Хиву лучше составить из Уральских казаков, тем более, что они опытнее в военном деле Оренбургских и хивинцы с меньшею охотою вступают в бой с бородатыми казаками.

Артилерия необходима для экспедиции более по огромному нравственному влиянию, которое она производит на азиятцев, чем по материальным выгодам; впрочем и в этом отношении она может принести значительную пользу. Нет никакой однако надобности придавать экспедиции значительное количество артилерии, а также орудий большого калибра, потому что среднеазиятские народы почти совершенно не имеют полевой артилерии, а между тем излишния тяжести при экспедиции могут значительно затруднить ея следование по степи. Гораздо лучше ограничиться небольшим числом мелких и горных орудий, но за то иметь несколько станков с боевыми ракетами, которые должны производить огромное нравственное влияние на азиятцев.

В составе экспедиции желательно было-бы иметь небольшое число опытных сапер, для попутнаго исправления дорог и для осадных и минных работ, и при них гальваническую батарею.

На основании высказанных соображений и данных, можно снарядить экспедицию в Хиву от отдельнаго Оренбургскаго корпуса из: 3-х баталионов пехоты, 2-х полков Уральских и Оренбургских казаков, пешей батареи, сформированной из Оренбургскаго артилерийскаго гарнизона и заблаговременно обученной, и конной батареи Оренбургскаго казачьяго войска, всего в составе с небольшим 5 тысяч людей и 2 тысяч лошадей. [99]

Экспедиционному отряду удобнее всего собраться, перед выступлением в поход, в Оренбурге; но чтобы Уральским казакам не делать излишняго передвижения в противоположную сторону, их можно направить прямо из Сарайчикова. Разделение отряда на две отдельныя колонны не представляет особенных невыгод, так как каждая из них достаточно сильна для самостоятельных действий, а пред выступлением в ханство обе оне могут соединиться у Айбугира.