1. О запасах влаги, в атмосфере.
2. О запасах влаги в почве.
3. Процессы исчезновения озер.
4. О предполагаемом усыхании озер Туркестана, Киргизского края и Зап. Сибири.
5. О предполагаемом обмелении рек России.
6. Об изменениях в растительном покрове в течение исторической эпохи.
7. Почвы в их отношении к изменениям климата южной России и Сибири.
8. Пустыни (Испарение в пустынях. Песчаные пустыни).
9. Об изменениях климата некоторых стран в течение исторической эпохи (Центральная Азия, Туркестан и Передняя Азия, Греция, Италия, Синай и Палестина, Египет, сев.-западная Африка, Европейская Россия, Америка, Австралия).
Заключение.
Указатель главнейшей литературы о колебаниях климата в историческое время.

Введение.

Мнение о прогрессивном высыхании южной России, Туркестана, Центральной Азии, средиземноморских стран или даже всего света пользуется большим распространением не только среди широких слоев публики, но и между географами. Усыханием объясняют и в связь с ним ставят такие явления, как падение древних культур по берегам Средиземного моря и на востоке, переселения народов из глубины Центральной Азии, предполагаемое обмеление рек и усыхание озер, надвигание пустынь и песков на степи, исчезновение лесов в степях и т. д. и т. д. Многие считают, что высыхание нашей планеты есть роковой процесс, длящийся непрерывно со времени окончания ледниковой эпохи.

Так, в статье, напечатанной в 1904 году, в июньской книжке Geographical Journal, известный географ П. А. Кропоткин, пишет:

«Новейшие исследования в Центральной Азии с убедительностью доказывают, что вся эта обширная область находится в настоящее время в состоянии быстрого усыхания, как высыхала она уже с начала исторической эпохи. Во всей Центральной Азии испарение преобладает над осадками, вследствие чего из года в год границы пустынь расширяются, и лишь по соседству с горами, где осаждаются водяные пары, возможна жизнь и земледелие при помощи искусственного орошения». Усыханию, продолжающемуся с конца ледниковой эпохи, подвержена, по мнению П. А. Кропоткина, не только вся северная Азия, но и Европа, и громадное количество мелких и крупных озер в Европе и Азии представляют собою остатки многочисленных обширных внутренних озер, образовавшихся в результате таяния ледника. С тех пор и до настоящего времени эти озера не перестают уменьшаться в объеме. «Мы имеем здесь дело не с временным явлением. Для эпохи, в которую мы живем, высыхание столь же характерно, как для ледниковой эпохи — постоянное накопление твердых и жидких осадков».

К числу сторонников теории усыхания относятся, кроме П. А. Кропоткина, A. Humboldtl), Stanford, Whitney, TIi. Fischer, Венюков, Ж. В. Мушкетов, W. Gotz, Passarge, E. Huntington и многие другие. Но взгляд этот находит и многих противников, из которых назовем: К. Веселовского, В. В. Докучаева, С. H. Никитина, А. И. Воейкова, H. А. Соколова, Г. И. Танфильева, В. В. Бартольда, E. В. Оппокова. Из иностранных ученых E. Bruckner, Partsch, Eginitis, J. Walther, Eckardt, Ekholm, H. Leiter, Olck, Philippson, Penck, J. W. Gregory, Неrbеttе, Hildebrandsson и др… являются противниками отмеченного взгляда.

Поводом к написанию настоящей статьи является опубликование E. Huntington’ом целого ряда работ, в которых вопрос об усыхании трактуется, по моему мнению, совершенно тенденциозно, и где факты произвольно подгоняются под заранее составленные автором схемы. Так как идеи упомянутого исследователя, повторяемые им в множестве статей, постепенно начинают оказывать влияние на географов, то опровержение их представляется, в виду их несоответствия действительности, настоятельно необходимым. Для примера укажу, что такой знаток климатологии, каким является J. Напп, не мог, конечно, не указать на ложность мнения о прогрессивном изменении климата в историческую эпоху в сторону усыхания, но для Центральной Азии, области работ Huntington’а, он готов сделать исключение.

В нижеследующем мы коснемся сначала некоторых теоретических вопросов, связанных с гипотезой усыхания, причем рассмотрим, что говорят нам относительно колебаний климата в историческую эпоху озера, реки, пустыни, почвы и растительность. Затем мы перейдем к отдельным странам и разберем, в какую сторону в каждой из них изменялся климат в. течение исторического времени.

1. О запасах влаги в атмосфере.

Некоторые авторы стремятся доказать, что вообще количество влаги в атмосфере прогрессивно уменьшается в течение всей геологической жизни земли. Whitney, напр., утверждая, это, основывает свое мнение:

1) на том, что площадь материков в течение геологических периодов все более и более увеличивается на счет океанов и морей и что, следовательно, поверхность, испаряющая влагу, прогрессивно уменьшается;

2) на том, что солнце, охлаждаясь, посылает земле все меньше и меньше тепла, почему температура на земле должна беспрерывно падать, а соответственно с тем уменьшаться и испарение.

Нужно заметить, однако, что вопрос о круговороте воды на земном шаре является в высшей степени сложным. Для разрешения множества частных вопросов, связанных с ним, необходимы точные цифровые данные, которыми, к сожалению, наука, в настоящее время не располагает. Поэтому дать ответ на вопрос, уменьшается или увеличивается количество влаги в атмосфере с течением геологических периодов, невозможно, и, во всяком случае, для утверждений об уменьшении нет оснований, как будет ясно из нижеследующего.

При рассмотрении этого вопроса нужно иметь в виду, что теоретически мыслимо такое положение, что количество влаги, выпадающей над сушей, уменьшается, тогда как над океанами оно в то же самое время увеличивается; возможно, что количество влаги увеличивается в одном полушарии, а в другом — одновременно уменьшается, или что вообще увеличению осадков в одном месте сопутствует одновременное уменьшение их где-нибудь в другом, как полагает Argtowski. Наконец, помимо такой компенсации в пространстве возможна еще компенсация во времени: как известно, Брикнер предполагает, что в влажную половину его 35-летних периодов на суше выпадает осадков выше нормы, в сухую половину — наблюдается обратное отношение. Брикнер, впрочем, не отрицает и компенсации в пространстве, считая, что обильное выпадение осадков над сушей сопровождается уменьшением осадков над океанами, и обратно.

Из предыдущего видна необыкновенная сложность разбираемого явления.

Количество воды, испаряющейся с поверхности суши и океанов, зависит от множества причин, из коих назовем:

1) температуру воздуха, воды и почвы;
2) давление атмосферы;
3) силу ветра, т. е. степень барометрического градиента;
4) отношение площадей, занимаемых материками, материковыми водами и океанами;
5) степень солености океанической воды;
6) физические и химические свойства почвы;
7) состояние растительного покрова суши.

Представляется весьма мало вероятным, чтобы с течением времени все перечисленные факторы изменялись в направлении, влекущем за собою уменьшение испарения. Подробный разбор всех упомянутых пунктов отклонил бы нас слишком далеко от темы. Мы остановимся главным образом на выдвинутых Whitney’ем соображениях и рассмотрим прежде всего вопрос о соотношении площадей материков и морей. Как мы уже упомянули, Whitney полагал, что с течением геологических эпох площади материков все более и более увеличиваются на счет океанов и морей; это влечет в свою очередь уменьшение количества испаряющейся влаги с поверхности океанов. В доказательство автор приводит то соображение, что области поднятий имеют в течение целых геологических периодов тенденцию сосредоточиваться приблизительно в одном месте, и, следовательно, поднятия с течением времени берут верх над денудационными процессами, давая таким образом перевес суше. С таким заключением никак нельзя согласиться. Прежде всего укажем на некоторые морфометрические данные, касающиеся суши и океанов в настоящий геологический момент.

Площадь суши составляет 148,8 миллионов кв. км, площадь моря 361,1 мил. кв. км, отношение площадей суши и моря равно 1:2,43. Средняя глубина океана составляет 3682 м, объем океана 1330 мил. куб. км, средняя высота суши около 700 м, объем суши (над уровнем океана) около 104 мил. куб. км. Отношение объемов суши и моря составляет 104 :1330=1 :12.8. Если бы океан, денудировав (размыв) все континенты, отложил их равномерно по всему своему дну, то глубина этого океана составляла бы около 2600 м. (при этом мы не приняли во внимание материковых и почвенных вод), а поверхность была бы на 200 м. выше современного уровня океана. С земли, покрытой сплошь океаном, испарение, ceteris paribus, было бы, конечно, значительно сильнее, чем теперь, но условий для осаждения водяных паров было бы меньше.

С течением геологических периодов в какую сторону изменяется отношение между площадями суши и воды? Если мы обратимся к новейшим палеогеографическим картам, какие нам дают Lapparent (Traite de geologie, Legons de geogr. phys.), Koken, Frech, Haug, то мы не увидим подтверждения мнения Whitney’я об увеличении площади материков: в палеозойское и мезозойское время площадь суши была значительно больше, чем в кенозойское: палеозойский материк Гондвана обнимал собою Ю. Америку, Африку, Аравию, Индию и Австралию. Haug предполагает даже, что место, занимаемое ныне Тихим океаном, есть опустившийся участок суши.

Образование материков идет двумя путями:

1) существуют континентальные области, исконные материки, с древнейших времен остававшиеся таковыми, наприм., Забайкалье, Лавренция (Канада), материк Бразильский, Индо-Африканский и др. Области эти представляют, по объяснению Haug’а, те места, где во время древнейших процессов складчатости краевые складки оказались выше центральных (aires de surelevation). Континентальные области с древнейших времен все более и. более разрушаются, частью путем опусканий, частью путем покрытия их морскими трансгрессиями, частью, наконец, благодаря денудации. Правда, наблюдаются также и поднятия материковых областей (эпирогенетические движения), но, во-первых, поднятия могут продолжаться только ограниченное время; в конце концов, вследствие продолжающегося охлаждения земли, они сменяются опусканиями; во-вторых, — поднятия материков в одном месте компенсируются трансгрессиями моря в другом. Далее, необходимо иметь в виду, что с повышением интенсивности тектонических процессов усиливается денудационная деятельность воды, а денудация, мало того, что ведет к понижению средней высоты суши, она заполняет океаны продуктами разрушения материков и, благодаря этому, повышая их уровень, приводит к расширению площади океанов. По вычислению Пенка, океан от заполнения его осадками повышает свой уровень на 1 метр в 32200 лет.

2) Образование континентальных масс совершается путем превращения геосинклиналей в складчатые цепи. Но при этом всегда происходят трансгрессии, захватывающие области постоянных континентов, как это достаточно выяснил Haug (1900).

Таким образом, мы не имеем никаких оснований говорить о постепенном расширении материков за счет морей: напротив, в прежние геологические эпохи моря были менее обширны, но, очевидно, глубже.

Что же касается настоящего момента, то имеются основания думать, что в современную (говоря геологически) эпоху (postpostpliocaen) уровень океана стоит выше, чем в предыдущую. За это говорит: 1) сильное преобладание типа бухтовых берегов, образующихся при положительном перемещении береговой линии; «судя по очертаниям берегов, мы живем в эпоху трансгрессии», говорит Пенк; 2) широкое распространение барьерных коралловых рифов и атоллов приводит названного автора к тому же выводу; сравнительно недавно океан должен был стоять на 100-200 метров ниже теперешнего. Такого же мнения держится и Нансен.

Другое соображение Whitney’я, именно уменьшение излучения солнечного тепла с течением геологических эпох, имеет на первый взгляд больше значения в интересующем нас вопросе. Солнце излучает столько тепла, что ежегодно теряет на каждый грамм своей массы две калории. Но есть процессы, которые возвращают (по всем вероятиям, лишь отчасти) тепло, излучаемое солнцем — это выделение тепла:

1) при сокращении газообразной массы солнца. Некоторые (Bitter) полагают, что солнце, сокращаясь от излучения тепла, получает от сокращения больше тепла, чем сколько оно потеряло от излучения, так что температура солнца возрастает. Более общепринято, однако, мнение об охлаждении солнца;

2) при химических реакциях, совершающихся при охлаждении солнечных газов.

3) при распадении радиоактивных веществ. Что на солнце должны быть радиоактивные вещества, это доказывается присутствием там гелия. А один грамм свежеприготовленного радия, превращаясь в гелий, выделяет из себя 0.032 гр. калории тепла в секунду.

Однако температура воздуха зависит не только от количества излучаемого солнцем, тепла, но и от состава атмосферы (напр., содержания углекислоты и паров). Эти условия могут компенсировать понижение количества получаемого от солнца тепла.

Затем, если в прежние геологические эпохи температура на земле была выше, то каково было влияние на испарение совокупности прочих факторов, неизвестно.

При всем том, допуская даже, что солнечная радиация уменьшается и: соглашаясь приписать этому фактору первенствующее влияние на количество паров в атмосфере, нужно указать, что понижение температуры идет не беспрерывно, а в известные периоды жизни земли температура сильно понижается, чтобы затем в течение следующего периода повыситься. История четвертичной ледниковой эпохи, достаточно свидетельствует об этом. Отчего зависят эти колебания, от изменений ли в состоянии поверхности: солнца (количество солнечных пятен), от состава земной атмосферы (количество углекислоты) или от разных других причин, неизвестно. Но тот факт, что колебания температуры в течение геологических периодов времени существуют, делает для настоящего геологического момента излишним рассмотрение вопроса о прогрессивной потере тепла землей. Как раз для послеледниковой эпохи принимают повышение температуры земли по сравнению с ледниковой. Следовательно, эта причина не могла повлечь за собою уменьшения паров в атмосфере.

Наконец, в последнее время некоторые (Joly, Radioactivity and geology, 1909), указывая на богатство земной коры радиоактивными веществами, выделяющими при распадении значительное количество тепла, принимают, что температура земли, в противность общепринятому мнению, не понижается, а, наоборот, повышается. Другие, признавая, что земля с течением геологических эпох охлаждается, полагают, что этот процесс в значительной степени компенсируется процессами выделения тепла, происходящими в поверхностной части земной коры (20-300 км.) при разложении радиоактивных веществ. Благодаря этому источнику тепла, охлаждение земли должно идти бесконечно медленно.

А. И. Воейков обращает внимание на следующий факт, который может объяснить колебания в количестве выпадающих осадков. Если на океанах циклоны, а на материках антициклоны, то с поверхности океанов и морей будет сравнительно малое испарение (пасмурная погода на океане и ясная, бездождная, засушливая погода на материке) и, следовательно, мало осадков на земном шаре; напротив, при господстве антициклонов на морях и циклонов на материках — сравнительно большое испарение с поверхности тех и других и, следовательно, обильные осадки на земном шаре. Если теперь области циклонов и антициклонов в разные годы будут перемещаться, то отсюда последует значительное колебание в количестве выпадающих осадков, и именно, в годы, когда циклоны проходят чаще по материкам, на всем земном шаре должно быть больше осадков; напротив, когда циклоны реже проходят по материкам, на всем земном шаре будет меньше осадков. Если представим себе, что в прежний геологический период циклоны проходили чаще над сушей, а антициклоны чаще над морями, то в этом случае должно было происходить изобильное выпадение осадков. Резюмируя все вышесказанное, мы приходим к выводу, что говорить о прогрессивном уменьшении количества влаги в атмосфере нет оснований.

2. О запасах влаги в почве.

W. Gotz держится того мнения, что количество воды в «верхних слоях почвы» с течением времени уменьшается. Прежде всего автор обращает внимание на сокращение площади лесов в историческое время. Но так как он сам же указывает (1906, р. 16), что, по новейшим исследованиям, леса, напротив, высушивают почву (Ebermayer 1900; у нас в России П. В. Отоцкий), то влияние вырубания лесов на уменьшение запасов почвенной влаги на равнинах отпадает само собою. Даже напротив, для равнинных областей с зимними дождями можно утверждать, что вырубание лесов будет вообще способствовать повышению грунтовых вод. Но в местностях, где зимою выпадает снег, вырубка и выжигание лесов ведут к заболачиванию; это наблюдал в Петербургской губернии Г. И. Танфильев, а в Амурской области А. П. Левицкий.

Далее, уменьшение запасов воды вызывается, по Гетцу, постоянным сокращением площади болот и озер, непрерывно продолжающимся со времени дилювия.

Что за последние столетия не было никакого прогрессивного понижения уровня озер, а были лишь колебания, — это в настоящее время может считаться доказанным. Пример озера Чад, на которое ссылается Гетц, лучше всего это доказывает: озеро это то повышается, то понижается. Что же касается несомненного факта исчезновения некоторых озер и болот вследствие заполнения осадками и зарастания их, то это явление компенсируется образованием озер и болот в других местах, где таковых прежде не было.

Приведем несколько примеров, свидетельствующих, что есть основания говорить не о естественном сокращении площади болот, не о высыхании их, а, напротив, скорее об увеличении их размеров в современную эпоху.

По наблюдениям С. H. Никитина, все моховые и лесные болота, осмотренные им в Осташковском уезде Тверской губ. и соседних (верховья. Волги), были болота живые, растущие, стремящиеся с надлежащим успехом к все большему и большему распространению своей площади.

А. Ф. Флеров сообщает о заболачивании лесов в Покровском и Александровском уездах Владимирской губ. По исследованиям (1903 года) В. H. Сукачева, Федосихинское болото около ст. Бологое Николаевской ж. д. в настоящее время увеличивает свою площадь путем заболачивания окружающего пространства.

Согласно описанию того же автора, озеро Лунево, расположенное среди моховых болот Порховского уезда Псковской губ. в бассейне р. Великой, является недавно образовавшимся: первоначально здесь было осоковое болото, которое затем сменилось гипновым, а последнее уступило место сплошному sphagnetum; наконец, в сравнительно недавнее время на месте сплошного мохового болота образовалось мелкое озеро Лунево. Его происхождение автор обменяет тем, что находящиеся под большим напором гипсоносные воды из глубоких слоев дна болота нашли себе выход наружу, прорвали толщу торфяника и дали начало озеру.

Вообще нужно сказать, что торфяное болото, особенно сфагновое, раз образовавшись, имеет тенденцию распространяться все дальше и дальше даже при стационарном (неизменном) состоянии климата. Причина — громадная собственная влагоемкость отлагающихся торфяных образований; благодаря этой влагоемкости, болото с одной стороны поднимает уровень грунтовых вод, а с другой — распространяется в горизонтальном направлении, подвергая постепенному заболачиванию окрестности болота (часто даже склоны). Этому способствуют еще прорывы и извержения болотных масс, описанные Клинге для Эстляндии (известны и для других мест).

Г. И. Танфильев констатировал в Архангельской губ. (в Тиманской тундре) надвигание тундры на лес; тот же автор отметил явление заболачивания леса и в центральной России, а также в Петергофском уезде и в Выборгской губ. В Тиманской тундре на расстоянии нескольких сот саженей от опушек лесов, сопровождающих Волонгу, Безужную, Пещу и Снопу, Танфильеву приходилось встречать в торфяной тундре торчащие из торфа, мертвые, выветрившиеся экземпляры ели; в естественных обнажениях на берегах рек случалось находить куски березы и ели на дне торфяников, на глубине двух и более аршин. Причину этого явления автор видит не в климате, а в появлении на лесной почве торфа, плохого проводника тепла, обусловливающего образование мерзлой почвы; эта последняя и убивает дерево. Заболачивание лесов наблюдается кроме того в Сибири, а также в северной Швеции и в Финляндии, особенно на севере. По данным Поле, заболачивание островков леса происходит и в Канинской тундре; по мнению этого автора, острова леса среди тундры представляют остатки древесной растительности, которая прежде, при более благоприятных климатических условиях, заходила далее к северу.

Относительно Амурской области академик Коржанский склонялся к взгляду о высыхании ее в ближайшее историческое время, частью под влиянием человека, выжигавшего леса в Приамурье («палы») и вырубившего их в Манджурии; «кроме того, утверждают, что количество дождей значительно уменьшилось». Напротив, А. П. Левицкий приходит к выводу, что в настоящее время в Амурской области болота распространяются на счет тайги «под влиянием целого комплекса физико-географических и биологических причин, складывающихся в сторону увеличения влажности поверхностных почвенных слоев». Амурская тайга в сколько-нибудь первобытном и чистом виде (т. е., без примеси представителей болотной и полуболотной формации) сохранилась в настоящее время или на более повышенных частях рельефа, не подвергавшихся в силу своего положения процессам заболачивания, или на песчано-аллювиальных поймах рек. Все прочие участки амурской тайги (а также так называемых «марей») переживают процесс вымирания леса под напором надвигающихся болотных формаций. Причинами являются, кроме прочих физико-географических условий, присутствие почвенной мерзлоты, а также, между прочим, деятельность человека, выжигавшего леса. На климатические причины А. П. Левицкий специально не указывает. Как бы то ни было, для нас важно отметить, что высыхания в Амурской области в настоящее время не происходит, а наоборот, происходит заболачивание. Если бы наблюдалось прогрессивное уменьшение атмосферных осадков, то несомненно, оно явилось бы фактором, противодействующим распространению болот и, наоборот, благоприятствующим процветанию леса. На деле же имеется нечто обратное. А. П. Левицкий сравнивает наблюдаемое в Амурской области надвигание болота на лес с. процессом захвата степи лесом, какой указал для Средней России Коржанский.

Обращаясь снова к соображениям Гетца, нужно отметить, что образование на месте озер (в Европе) торфяных болот вовсе не влечет за собою уменьшения почвенной влаги: торф, как известно, поглощает громадные массы воды: влагоемкость его составляет от 100 до 1500% по весу. Наконец, на месте исчезнувших озер и болот появляется растительность, которая испаряет еще более влаги, чем поверхность воды (особенно, торфяные мхи); благодаря этому, количество паров в атмосфере должно увеличиваться, а сообразно с тем — количество осадков.

3-й довод Гетца заключается в том, что кора выветривания с течением времени должна все более и более, увеличиваться в толщине, а это, по мнению Гетца, влечет за собою опускание горизонта почвенных вод все ниже и ниже. Отчасти это справедливо, но далеко не всегда; нужно иметь в виду следующие обстоятельства:

1) образование коры выветривания на водопроницаемых породах, каковы известняки и песчаники, и полупроницаемых, каковы суглинки, мергеля, лесс, уменьшает их водопроницаемость и, следовательно, увеличивает содержание воды в верхних горизонтах почвы;

2) чем толще кора выветривания, тем свободнее циркуляция воздуха и, следовательно, осаждение паров воды в ней;

3) образование коры выветривания обусловливает появление растительности, задерживающей проникновение атмосферной воды в глубь подпочвы,

4) чем далее идет процесс почвообразования, тем более в почве накопляется коллоидальных веществ, образующихся при разложении полевых шпатов в присутствии углекислоты (напр., коллоидальный гидрат глинозема). По мере накопления коллоидов, почва делается все менее и менее проницаемой для воды.

С чем совершенно нельзя согласиться, так это с мнением Гетца (1906), будто его соображения доказывают уменьшение поступления влаги в атмосферу. Правда, леса испаряют много влаги, истребление их влечет уменьшение испарения, но обыкновенно вырубленные участки поступают под полевую культуру, дающую немалое испарение. Десятина земли, засеянная пшеницей (считая 250 пудов зерна и соломы на десятину), потребляет слой воды толщиной в 131 мм, т. е. около 1/3-1/4 количества выпадающих в Средней России осадков. Вместо исчезнувших озер появляются болота, торфяники и луга, тоже доставляющие значительные испаряющие площади.

Что никакой заметной потери воды на суше не существует, доказывается, как заметил Penck, тем, что за историческое время уровень океана в общем не претерпел никаких изменений, тогда как при допущении потери воды он должен бы понизиться.

Gotz указывает, что в верхних слоях земной коры известное количество воды исчезает из оборота, благодаря поглощению воды некоторыми, вновь образующимися соединениями. Это замечание справедливо: при процессах выветривания, происходящих в почве, часть воды поглощается, напр., при переходе ангидрита в гипс, пирита в гетит и лимонит, оливина в серпентин. Однако, необходимо иметь в виду, что в почве на ряду с процессами гидратизации, поглощения воды, имеют место и обратные процессы, дегидратизации, выделения воды, напр., при восстановительных процессах, совершающихся под влиянием органических веществ; так, например, сернокислые соединения превращаются этим путем в сернистые (гипс в сернистый кальций); в свою очередь, сернистые соединения при действии гидрата окиси железа (гетита F₂O₃*H₂O, или лимонита 2Fe₂O₃*3H₂O) дают начало пириту (FeS₂). Таким образом, в природе, наряду с превращением пирита в гетит, причем вода поглощается, наблюдается и обратный процесс, превращение гетита, лимонита, турьита и других гидратов окиси железа в пирит, — процесс, при котором вода выделяется. Но и помимо того, на поверхности земли происходит ряд химических процессов, при которых некогда поглощенная вода выделяется; так, при разрушении олонецких диоритов роговая обманка переходит в биотит с выделением воды.

Если за всем тем в верхней зоне земной коры в конечном результате и происходит значительное поглощение воды при процессах гидратизации («зона катаморфизма», по терминоловии Van Hise, 1904), то в нижней зоне, простирающейся от нижнего, уровня грунтовых вод, происходят, наоборот, процессы анаморфизма (Van Hise); вместо гидратизации минералов здесь преобладает дегидратизация их, выделение воды, вместо окисления — восстановление; карбонаты здесь разлагаются, а силикаты восстановляются. Вода в зоне анаморфизма, вследствие часто высокой температуры, нередко находится в состоянии паров и, очевидно, может проникать и в верхнюю зону, зону катаморфизма, пополняя там запасы воды. Примером процессов анаморфизма может служить обратный переход серпентина в оливии и энстатит, или талька в энстатит и кварц; в обоих этих случаях вода выделяется:

Каков бы ни был окончательный баланс вышеупомянутых процессов; гидратизации и дегидратизации, необходимо иметь в виду следующий весьма важный источник пополнения запасов воды в атмосфере и в верхний слоях почвы: во время вулканических извержений значительные массы воды поступают на поверхность земли в виде пара (так наз. ювенильная вода, по выражению Зюсса). Если бы можно было доказать, что в начале исторического периода вулканические извержения были чаще, чем теперь, тогда большее количество влаги на поверхности земли в те времена было бы до некоторой степени объяснимо; однако, вовсе нет данных для подобного утверждения.

Таким образом, мы не можем говорить ни об уменьшении, ни об увеличении количества влаги в почве. Естественных процессов, которые прогрессивно поглощали бы или, наоборот, увеличивали количество влаги в почве, нет.

Что касается деятельности человека, то, вырубая леса на равнинах и уничтожая таким образом естественные испарители почвенной влаги, он увеличивает запасы ее в почве. Но зато уничтожение лесов в пересеченных и гористых местах, особенно там, где зимой выпадает снег, позволяет воде, главным образом весной во время таяния снега, быстро стекать по склонам и лишает почву влаги, которая поглотилась бы при медленном стоке воды. Осушение болот влечет за собой уменьшение грунтовых вод. К такому же результату приводит и распашка степей (вследствие уничтожения своеобразной структуры чернозема, а также вследствие большого развития оврагов, разрастание которых не парализуется растительных покровом). Таким образом, только деятельность человека — и то частью — способствует уменьшению запасов почвенной и грунтовой влаги.

3. Процессы исчезновения озер.

Нередко в доказательство прогрессивного усыхания той или иной страны, т. е. изменения климата в сторону уменьшения осадков, приводили факт постепенного обмеления и исчезновения озер и рек в ней.

Между тем это обстоятельство нисколько не говорит в пользу усыхания. Как известно, озеро есть элемент весьма недолговечный в ландшафте: судьба каждого озера — быть занесенным осадками и исчезнуть; и чем более продуктов эрозии в данной стране, тем, очевидно, занесение котловин пойдет быстрее. Продуктов же эрозии больше там, где (ceteris paribus) выпадает больше дождя: следовательно, в дождливых странах исчезновение котловин должно итти быстрее, чем в странах, бедных осадками. Этот вывод, диаметрально противоположный взглядам сторонников вечного усыхания земли, легко подтверждается географическим распределением котловин и озер: последних очень мало именно в тех местах, где выпадает больше всего осадков: в западной части тропической Африки, в бассейне Амазонки, в Индии — все места, где атмосферных осадков более 2000 мм; напротив, все пустыни наполнены котловинами, частью сухими, частью наполненными озерами.

Почти все области с резко выраженным озерным ландшафтом — Финляндия и прибалтийская озерная полоса, канадские озера, Туркестан, Западная Сибирь, Центральная Азия — лежат в местах, где осадков менее 1000 мм. Как указано Рихтгофеном, на южной, богатой осадками, части Гималаев нет озер, а на северный, бедной, — есть. Мы встречаем, однако, одно исключение: в В. Африке выпадает много дождя, и здесь же много озер, но это объясняется тем, что великие африканские озера есть результат недавних дислокаций.

Существует мнение, что озера и реки являются результатом атмосферных осадков. Относительно рек это безусловно справедливо, относительно озер — только в малой степени. Речные долины вырабатываются эрозией текущей воды, след., где атмосферных осадков нет или их мало, долинный ландшафт не получает развития. Напротив, озера обусловлены нахождением котловин, а образование значительной части их, напр., котловин тектонических, не стоит ни в какой связи с климатом. Можно представить себе страну, очень богатую атмосферными осадками, но лишенную котловин, и мы в ней не встретим озер. Такие примеры, действительно, встречаются. Пенк справедливо отметил, что областям с обильными осадками свойственно богатое развитие рек, а вовсе не котловин озер: эти области имеют непрерывный склон к морям. История жизни озер русской равнины была превосходно объяснена Докучаевым еще 35 лет тому назад. Возражая Жеваковскому, полагавшему, что «очевидное уменьшение и даже совершенное исчезание многих естественных источников и закрытых озер сильно говорит в пользу мнения об уменьшении количества внутренних вод», Докучаев говорил:

«Мы вполне согласны с проф. Леваковским, что факт обмеления и даже совершенного уничтожения некоторых наших озер не подлежит никакому сомнению; для этого достаточно вспомнить о тех громадных котловинообразных залежах торфа, какие у нас находятся во всей средней и северной России; мы можем даже согласиться, что и сила некоторых источников значительно упала; но мы решительно не понимаем, каким образом все это может сильно говорить в пользу мнения об уменьшении количества внутренних вод. Нам кажется, что всякий закрытый водный бассейн с самого начала своего существования уже носит в себе самом зародыш будущей своей смерти, даже и в том случае, если он получает ежегодно в среднем одинаковое количество воды. В самом деле, кому не известно, что во всякую озерную котловину каждый час, каждую минуту втекающие в нее воды, в виде ли ручьев и речек или просто просачивания — это все равно, вносят большую или меньшую ношу твердых веществ; следовательно, с каждым годом котловина должна все больше и больше делаться мелкою; с другой стороны, водная поверхность закрытого или открытого озера должна все более и более увеличиваться, вследствие чего испарение воды по необходимости усилится; в том же направлении будет действовать и большая мелкость воды. Положим, процесс этот должен быть крайне медленный, но ведь геологическое время в сравнении с историческим бесконечно. Значит, благодаря только этому процессу, при постоянстве всех прочих условий жизни данного озера, оно должно рано или поздно умереть. Можем здесь прибавить, что накопление осадков на дне озера может повести к его обмелению и осушению еще и другим путем, именно усиливая количество вытекающей из него воды через реки; нет сомнения, что этому помогает иногда и обратный ход водопадов. Вот, по нашему мнению, единственно доказанный и совершенно достаточный процесс, чтобы объяснить замечаемое у нас высыхание и уничтожение озер».

С этими соображениями впоследствии (1890) согласился и Жеваковский, хотя относительно «степей Азиатской России» он продолжал держаться взгляда об их прогрессивно высыхании, главным образом опираясь на наблюдения Ядранцева и на соображения Мушкетова о превышении в Туркестане испарения над осадками.

Итак, котловина каждого озера должна уменьшаться вследствия заполнения минеральными и органогенными (торфом, сапропелем) осадками.

После этих предварительных замечаний укажем на ряд фактов недавнего исчезновения озер, — фактов, не стоящих, однако, ни в какой связи с изменениями климата.

К юго-востоку от Петербурга, у Тосны, близ Лисина, имеются два больших моховых болота, нанесенных уже на карты по съемкам 1834 года. Между тем, на шведских картах 1676 и 1685 годов на месте этих болот обозначены два больших озера, очевидно, совершенно заросших за промежуток в 150 лет. В Петергофском уезде есть село Заозерье; в настоящее время от озера, на котором стояло селение, осталась только группа окнищ в торфяном болоте: Озеро Велье Лужского уезда, насколько можно судить по съемкам 1784, 1846 и 1880 годов, к 1888 году сильно уменьшилось в размерах вследствие зарастания. Упоминаемое в новгородских писцовых книгах XV-XVI столетия озеро Тесовое Новгор. губ. распалось ныне на несколько мелких озер, окруженных сплошными мшарами.

Расположенное к северу от Юрьева (Дерпта) озеро Сойц (Soizsee), площадью около 2 кв. км, занимало недавно почти вдвое большую площадь, как можно судить по тому, что под торфом вокруг всего озера найдены озерные отложения. Теперь отложения ила достигают местами мощности 14,5 метров, тогда как глубина озера 1-2 м и лишь в одном месте 4,5 м. Объем ила в котловине озера Сойц превосходит в 5 раз объем воды. Озеро сильно зарастает (Menyanthes trifoliata, Carex, Scirpus, Charaсеае и др.) и уменьшается в размерах на глазах человека; на берегах его расположены торфяники, образовавшиеся на местах прежней водной поверхности.

Какие массы осадков отлагаются на дне озер, показывают бурения, произведенные M. фон. Цур-Мюленом в Шпанкауском озере, в 24 в. к югу от Юрьева (Дерпта): здесь в бухте Мудда глубина не выше И ф., слой же ила имеет толщину в 30 ф. В этой же статье приводятся сведения о заростании других озер Лифляндии и между прочим указывается, что в имении Ново-Лайцком, в Валкском у., существовало, судя по карте, снятой 50 лет назад, а также по воспоминаниям старожилов, озеро в 25 гектаров; в настоящее время оно исчезло, уступив место моховому болоту.

О процессах заростания озер Лифляндии подробно сообщает И. Клинге, то же относительно Владимирской губернии — А. Ф. Флеров.

Два Рамболовских озера, показанных на шведской карте 1667 года, к 1887 году превратились в болота. По съемке генерального штаба, произведенной в 1827 г., показано близ устья Свири, у рыбачьего стана Чомба, два небольших озерка, из которых одно успело уже исчезнуть.

Во влажных и вообще не очень сухих областях зарастание озер и болот идет с замечательной быстротой: по наблюдениям В. H. Сукачева, на Федосихинском болоте, близ ст. Бологое Новгородской губ., ежегодный прирост торфа (Sphagnum medium) в среднем от 0,68 до 1,82 см., причем за иные годы прирост составляет 2-3 см; на Зоринских болотах, близ г. Обояни Курской. губ., тот же автор наблюдал ежегодный прирост Sphagnum medium в 4-4,5 см. На Полистовских болотах Холмского и Новоржевского уездов Псковской губ., по исследованиям M. M. Юрьева, средний ежегодный прирост торфа (Sphagnum medium), от 0,79 до 4,63 см; в одном случае (формация sphagnetum nano-pinosum) за 11 лет нарос 51 см. торфа.

В Барабе Г. И. Танфильев наблюдал зарастание не только озер, но и рек. То же подробно описывает И. Клинге для речек Лифляндии, а Л. Ф. Флеров для Владимирской губернии. Все упомянутые авторы приписывают исчезновение рек (и озер) естественным процессам зарастания, а не изменениям климата.

Для Зап. Европы непосредственными метеорологическими наблюдениями может быть легко доказано, что в течение XIX ст. никакого изменения климата в сторону усыхания не произошло. И тем не менее здесь отмечен за короткое время целый ряд частью исчезнувших, частью обмелевших озер. В недавнее время Вreu констатировал исчезновение или превращение в болота целого ряда озер Баварии в течение XIX ст.; отсутствуют некоторые озера, нанесенные еще на карты 1834 года.

4. О предполагаемом усыхании озер Туркестана, Киргизского края и Зап. Сибири.

Мнение о прогрессивном усыхании озер Средней Азии и Западной Сибири до недавнего времени было всеобщим. Типичными примерами усыхающих бассейнов считались Аральское море, озеро Чаны, Балхаш. В первое же посещение Аральского моря, летом и осенью 1899 года, мне удалось установить, что уровень его, в противность ожиданиям, значительно повысился, даже по сравнению с картой съемок Бутакова 1848-49 г. Остров Кугарал на карте Бутакова (1848) отделен от материка мелким (глубиной менее 2 м), не широким (не более версты) проливом. В 1880 г., в посещение Шульца, Кугарал был полуостровом. В 1899 г. я застал Кугарал снова островом. По словам рыбаков, вода стала проливаться впервые в 1895 году. Целый ряд низменных островов к 1899 году совершенно скрылся под водой. На всех берегах Аральского моря можно было наблюдать затопленные кусты джингыла (разные виды Tamarix) и саксаула (Haloxylon Ammodendron), растений, как известно, избегающих воды. Близ устьев Сыр-дарьи затопленные заросли джингыла находились в 1899 году на глубине до 3 метров.

В 1901 году мне удалось на северо-западном берегу Аральского моряг на Каратамаке, найти репер, поставленный Тилло в 1874 г. Пронивеллировав его, я убедился, что уровень моря за 27 лет повысился на 121 сантиметр.

Еще ранее, в 1898 г., П. Г. Игнатов и я наблюдали прибывание некоторых озер Омского уезда Акмолинской области, а в следующем году П. Г. Игнатов отметил то же явление на больших озерах Тениз и Кургаль-джин Атбасарского уезда. Около 1890 года началось прибывание Балхаша, отмеченное мною в 1903 г. Приблизительно с 1900 года озеро Ащи-куль в низовьях р. Чу, еще в 1888 г. бывшее совершенно сухим, снова наполнилось водой вследствие изобилия воды в Чу, и вместе с тем и Иссык-куль с 1901 года начал прибывать.

Относительно озера Чатыр-куль (Семиреченской обл.), лежащего в центральном Тянь-шане, имеются данные, что оно тоже около 1890 года начало прибывать.

По сообщенным мне Зап. Сибирским Отделом Географического Общества сведениям, собранным г. Букейхановым, болото Борлы-как, на границе Каркаралинского и Семипалатинского уездов, по карте съемки конца 70-х годов имеет две версты в диаметре; спустя 20 лет, в 1899 и 1900 году, оно превратилось в большое озеро в 10-12 верст в диаметре, В этих же местах с 1890 года солонцы, впадины и болота начали наполняться водой, и к 1900 году образовалось болото Кень-татр и озеро Елыкпай, ранее не существовавшие.

Озера Ала-куль и Сасык-куль (Семиреченск. обл.), по сведениям, собранным О. А. Шкапским в 1904 году и любезно сообщенным мне, за последние годы сильно прибыли, так что затопили с давних пор проложенные у их берегов дороги. По наблюдениям, произведенным в 1909 г., озера Ала-куль, Сасык-куль, а также Уялы, Джаланаш и Баскан, равно как и Балхаш, за последние годы подымали свой уровень.

Наряду с Балхашом типичным усыхающим бассейном считалось оз. Чаны, картография которого была разработана Ядринцевым. Однако, в последнее время Г. Я. Танфальев подверг сомнению точность имевшихся в распоряжении Ядринцева карт: озера Сумы-чебаклы, на которые указывает этот, автор как на усохшие, не упоминаются уже в XVIII ст. Палласом. И в 50-х годах существовали лишь группы небольших озер на том месте, где на прежних картах показывались огромные бассейны Абышкан и Чебаклы. По сведениям Миддендорфа (1868 г.), оз. Чаны имело высокий уровень в начале XIX ст., в 50-х годах был период усыхания, но в 1868 г. оз. Чаны снова довольно сильно прибыло; к концу XIX ст. оно снова обсохло, но в 1899 г., в посещение Танфильева, стало наблюдаться новое поднятие воды. По данным А. А. Кауфмана, можно предположить, что поднятие оз. Чаны началось еще с средины 80-х годов. Равным образом оз. Б. Топольное между озерами Чаны и Кулунды, а также оз. Камышное севернее Барнаула (у Б. Сузуна), целый ряд лет бывшие сухими, в конце 90-х годов наполнились водой.

В восточной части Кулундинской степи Большое Горькое озеро (на берегу коего д. Мармышанская) на памяти старожилов значительно опреснилось, соединившись протоком с лежащим к северу от него Большим Островным озером, из коего берет начало р. Касмала. Относительно этого района Г. Петц (1904) приходит к выводу: «озера не стремятся путем усыхания к разъединению и тем самым к опреснению».

Точно так же и Краснопольский, работавший в 1896-97 гг., говорит, что озера вдоль линии Зап. Сибирской ж. д. усыхали в 40-х годах и с 1860 по 1880 гг., напротив, поднимали свой уровень в 1854-1860 и 1883-1886 гг.

Переходя к более северным частям Зап. Сибири, можно отметить, что в юго-западной части Ишимского округа Тобольской губ., по сведениям Кауфмана, работавшего здесь в 1899 году, значительное обводнение и затопление озер и болот было в конце 50-х и начале 60-х годов: «начав подниматься в 1855 г., вода к 1858 г. достигла наивысшего уровня, на котором и простояла до 1860 г.; затем она начала опускаться, а с 1862 по 1884 гг. стояла на одном довольно низком уровне, хотя далеко высшем против уровня начала пятидесятых годов. С 1884 г. вода опять начала подниматься, и это поднятие продолжается и до сих пор (1888 г.).

Особенно значительные изменения в общей картине местности обводнения производят в южных частях Бердюжской и Уктузской, в Утчанской и особенно Сладковской волостях. Так, в юго-зап. части Бердюжекой вол. в 1850 году, во время межевания землемера Андреева, несколько озер были совершенно сухи, на них производилось сенокошение, а на оз. Горюновом сеяли овес и ячмень. В настоящее время не только все эти озера налились водою, и во многих из них водится рыба, но некоторые из них слились между собою (напр., оз. Горюново с оз. Дунюшкиным), и почти все места, показанные по плану «покосами по сухому грунту», в настоящее время настолько залиты водою, что сенокошение на них совершенно не производится; в Юго-восточном конце той же волости слились между собою 6 небольших озер (Пеганово, Редкое, Лапушное, Мелкое, Гнедково и Малое Крупинино), образовав таким образом одно большое озеро, тянущееся в длину на 10 верст от с. Пеганова вплоть до д. Мишиной, так что между этими двумя селениями сообщение может производиться на лодках; под водой же стоят превосходные покосы, прежде находившиеся у озер Карьковых. В сев.-зап. части волости слились озера Форофоново, Соловково, Сережкино и Крутенькое; болото Елино совершенно покрылось водой; слились вместе три оз. Сливные, и из них образовался проток в оз. Няшино. В зап. части Утчанской волости озера Митюшкино, Скопино, Казарино и Казаренок слились вместе и образовал одно длинное озеро; слилось также оз. Кобылье с оз. Сливным; в наделе д. Жидки затоплена значительная часть низких пашен, не говоря уже о покосах. В наделе д. Ново-Михайловки, Уктузской волости, покрыты водой не только покосные места и стоят в воде леса, но затоплена и значительная часть пашен». Вред, нанесенный хозяйству крестьян многоводием озер, был официально отмечен еще в 1886 г. «В Сладковской и южн. части Маслянской вол. во время большеводий сливается целая система озер: сначала сливается оз. Станишное с смежными озерами Травным, Громовым и Кабаньим; затем из них постепенно образуются протоки в озера M. Глядень, Б. Глядень, Тарабарино, Сладкое, Китайское, Никулино, а из последнего через ряд других озер до большого оз. Мангут в Тюкалинском округе, так что получается сплошное водное сообщение на протяжении нескольких, десятков верст. Напротив, при очень низком уровне воды (какой был, напр., в начале 50-х годов) некоторые озера (Сухое, Белкино, Палочное, Травное, Бузанчик и др.) высыхали; тогда на самих днищах озер косили траву, а на окраинах сеяли хлеб. Опустошения, произведенные в Сладковской волости обводнением начала 60-х годов, были настолько велики, что в 1861 г. была послана особая партия для нанесения на план затопленных пространств. В Армизонской и Частоозерской волостях около того места, где Ишимский округ граничит одновременно с Курганским и Ялуторовским, на карте Военно-Топогр. отдела, снятой, очевидно, в период низкого уровня воды, показана группа небольших озер; в настоящее время на месте последних мы видим два больших озера — Черное и Щучье, соединенных между собою протоком. (Мне приходилось слышать, что в Тюкалинском округе оз. Чаны последние года опять начало наливаться водой). В южн. части Ражевской вол. значительное количество околоболотных пашен, пахавшихся еще несколько лет тому назад, в настоящее время настолько заболотились, что даже исключены из числа переделяемых пашен» (Кауфман).

Явление прибывания озер замечено в конце XIX и начале XX столетия не только в Зап. Сибири и Туркестане, но и на Кавказе, в Персии, Малой Азии, Палестине, Центр. Азии. Так, отмечено прибивание озер Гокчи, Вана, Урмии, Мертвого моря, бассейна Лоб-нора.

Сопоставление сведений о состоянии уровня озер Азии показало, что о прогрессивном усыхании не может быть и речи: уровень испытывает колебания то вверх, то вниз. Эпохи прибывания и убывания для Туркестана, Зап. Сибири и Гокчи, в XIX столетии, приблизительно приходятся на следующие годы:

максимум — начало 40-х годов
минимум — около 1854
прибывание — 1854-60 (Сибирь), около 1860 (Турк.)
убывание — 60-ые и 70-ые годы
минимум — начало 80-х годов
прибывание — 80-ые, 90-ые и 900-ые годы.

Замечательно, что реки Туркестана (Теджен, Мургаб, Аму-дарья, Зеравшан, Сыр-дарья, Чу, Или) за последнее десятилетие 19-го столетия отличались заметным многоводием. Вместе с тем на целом ряде мелких ледников Тянь-шаня отмечены признаки надвигания; из больших же ледников одни отступают, другие находятся в стационарном положении, третьи наступают. Количество атмосферных осадков в Тянь-шане в конце 19-го века тоже заметно возросло. Так, в Верном за десятилетие 1881-90 гг. выпадало в среднем 550 мм осадков, а за десятилетие 1891-1900 гг. — 592 мм, за пятилетие 1901-05 — 669 мм. Соответственные цифры для Ташкента за 1881-90 гг. — 338 мм и за 1891-1900 гг. — 377 мм.

Итак, о прогрессивном высыхании озер Туркестана в течение прошлого столетия не может быть и речи. Происходят только колебания уровня вверх и вниз в соответствии с колебаниями климата малого периода. Существуют колебания климата значительно большего периода, чем те, которые мы выше описали, но на озерах их почти нельзя подметить. Укажем на следующие наблюдения.

За эпоху 1756-І847 гг. зимы в Берлине были холоднее, а лета теплее, чем в 1848-1907 гг., причем разницы в среднем достигают для января -1,5°, для мая +0,6°. Так как подобного рода наблюдения еще ранее сделаны для Стокгольма Hamberg’oм, а для зап. Австрии, Петербурга и Эдинбурга Hann’oм, то можно сказать, что с средины XIX столетия климат средней и северной Европы стал более океаническим. Причину Hellmann видит в перемещении Гольфштрома и сообразно с этим в ином распределении атмосферного давления: Европа имеет холодную зиму и жаркое лето, когда азиатский барометрический максимум перемещается ближе к Европе, напротив, в годы, когда зап. Европа чаще посещается циклонами, там устанавливается мягкая зима и прохладное лето.

5. О предполагаемом обмелении рек России.

Вопрос о прогрессивном высыхании на земле стоит в тесной связи с вопросом о предполагаемом обмелении рек. О том, что количество воды в реках уменьшается, писал еще Элиан (Cl. Аеlianus. Varia historia, lib. VIII). В XIX ст. этим вопросом снова заинтересовались в связи с исследованиями Берггауза, указавшего в 1835 году на прогрессивное уменьшение количества воды в Эльбе, которое де идет столь быстро, что, если дело так будет продолжаться, то судоходство на. Эльбе «через 24 года» должно будет прекратиться. Об обмелении рек России говорилось за минувшее столетие очень много. Проф. Барсов в своих известных «Очерках русской исторической географии» пишет, что наши реки в древности «были шире и глубже и удобнее для судоходства, чем теперь, при их видимом обмелении; оно начиналось ближе к их истокам и производилось по многим побочным рекам, которые в настоящее время или пересохли, или превратились в болото».

Рассмотрим, что следует подразумевать под обмелением реки. Обмелением называют уменьшение глубины воды в реке в данном участке; но это уменьшение может быть местным, напр., вследствие изобильного отложения осадков в одном пункте или разлития здесь реки на большем протяжении; в этом случае обмелению в одном месте соответствует углубление русла в другом; или же уменьшение глубины может быть лишь кажущимся, зависящим от иного распределения стока: как известно, в наших равнинных русских реках половодье, при вырубании лесов в истоках реки, становится очень кратковременным, но зато очень высоким: общее количество стекающей воды не уменьшилось, но способ стока ее изменился, и период времени, удобный для судоходства, укоротился; отсюда — мнение об обмелении реки. Под истинным обмелением следует понимать уменьшение глубины во всей речной системе, другими словами, прогрессивное уменьшение годового расхода воды в реке (в ее устьях). Причиною уменьшения общего расхода воды в данном речном бассейне могут быть:

1) факторы климатические, т. е. главным образом уменьшение количества атмосферных осадков, выпадающих в бассейне данной реки;

2) изменения в гидрографии данного бассейна: напр., соединение с другим речным бассейном и отдача ему части вод; другой случай: Аму-дарья в конце XIX ст. протекала в дельте через многочисленные большие озера; при сухом климате этих мест, с огромной площади озер масса воды уходила на испарение; но в начале XX ст., частью вследствие заполнения озер речными наносами, частью вследствие других изменений в дельте, Аму стала нести свои воды прямо в Аральское море, минуя озера, и, очевидно, расход воды в дельте увеличился.

Вопрос о прогрессивном обмелении рек в России поднимался еще в 30-х годах прошлого столетия, когда на верхней Волге жаловались на затруднения судоходству вследствие маловодья реки. Уже тогда указывали, что обмеление Волги — результат уменьшения количества атмосферных осадков, вызванного вырубанием лесов в верховьях Волги. Но тогда же акад. Бэр, один из членов назначенной по этому случаю академической комиссии, отнесся к этому объяснению скептически, указывая, что вряд ли лесам можно приписывать такое заметное влияние на атмосферные осадки. Спустя 40 лет нашей академии снова пришлось иметь дело с тем же вопросом об обмелении рек: в 1875 году была получена записка австрийского инженера Векса (1873), доказывавшая всеобщее уменьшение количества воды в реках и источниках. Выбранная академией по этому случаю комиссия пришла к следующему выводу: «истинное уменьшение ежегодного количества воды кажется нам не доказанным фактически ни для одной реки; что же касается до обусловливающих факторов, то дождевые измерения, — по крайней мере в Зап. Европе, где они производились в течение 100-200 лет, — не показывают ни малейшего изменения в количестве выпадающей влаги ни в одном речном бассейне».

Несмотря на это, мнение об обмелении наших рек и о влиянии на этот процесс вырубки лесов продолжало господствовать в публике. Одним из ярких выразителей его явился Я. Вейнберг в своей довольно распространенной книге о лесе.

Что касается лесов, то как ни губительно действует вырубание их на природу и как ни прискорбно обезлесение России, тем не менее точные исследования показывают, что леса равнин в наших широтах оказывают сравнительно мало влияния на климат. По новейшим исследованиям (главным образом П. В. Отоцкого), лес на равнинах умеренных широт не только не является собирателем, хранителем грунтовой влаги, но, напротив, он иссушает подпочву, и грунтовые воды под лесом стоят ниже, чем в окружающих безлесных местах; вследствие усиленной транспирации древесных крон, лес расходует влаги больше чем (ceteris paribus) одинаковая площадь, покрытая недревесной растительностью или голая. Количество испаряемой лесом влаги почти равно количеству выпадающих в данном месте осадков. Отсюда понятно, что лес должен оказывать громадное иссушающее действие на грунтовые воды под лесом, а так как усиленный расход грунтовой воды под лесом возмещается притоком ее из соседних мест, то очевидно, что и по соседству с лесом уровень грунтовых вод должен понижаться. В гористых местах роль леса иная, и здесь лес, препятствуя стоку грунтовых вод, может оказаться хранителем влаги.

Таким образом, уменьшение лесной площади на равнинах России никоим образом не должно было повлечь за собой иссушения страны.

Вопрос о Предполагаемом обмелении рек Евр. России в течение исторической эпохи был подвергнут в свое время обстоятельному рассмотрению В. В. Докучаевым. Указывалось между прочим, что прежде судоходство было развито на таких реках и в таких местах, где теперь оно не производится и не может производиться. Для опровержения этого мнения Докучаев разбирает теперешние и прежние условия судоходства по р. Гжати (Смоленской губ.), относительно обмеления которой писал в 1862 г. Цебриков («Смоленская губерния», стр. 77). Оказывается, что судоходство по Гжати возможно — теперь, как и прежде — только в половодье, а половодья за последнее время с вырубкой лесов стали очень коротки (хотя и многоводны); отсюда — падение судопромышленности. Кроме того тут играют роль экономические причины: с каждым годом леса, годного для постройки судов, становится в бассейне Гжати меньше, его приходится привозить издалека, что повышает стоимость перевозки водою; к тому же через этот район прошли железные дороги. Исторические свидетельства показывают, что в X в. по Днепру ходили суда, сделанные из одного дерева, тогда как в средине XIX столетия днепровские суда подымали до 15000 пудов. Это и многие другие данные заставляют Докучаева прийти к выводу, что обмеления наших рек не замечается.

С того времени, когда писал об этом Докучаев, произведено много детальных гидрогеологических исследований в бассейнах рек России, и все собранные данные безусловно подтверждают соображения Докучаева.

В последнее время вопросом об обмелении русских рек, особенно бассейна Днепра, занимался E. В. Оппоков. Он вполне присоединяется к взгляду. Докучаева: точные данные показывают, что режим рек подчиняется колебаниям в выпадении атмосферных осадков; колебания осадков подчинены общим климатическим колебаниям, которые, как показал Брикнер, имеют период приблизительно в 35 лет; таким образом, количество атмосферных осадков, а вместе с тем и воды в реках в течение некоторого промежутка времени, измеряемого немногими десятками лет, убывает, чтобы затем в течение приблизительно такого же промежутка прибывать. Следовательно, можно говорить лишь о колебаниях количества стекающей через реки воды, а не о прогрессивном обмелении их. Это может считаться вполне доказанным как для Зап. Европы, так и для России.

Обработанные E. В. Оппоковым водомерные наблюдения на Днепре, в селе Лоцманской Каменке, охватывают, период свыше 60 лет. За все это время прогрессивного изменения уровня Днепра в одну сторону нет. Высокие разливы были в 1845 году, когда весеннее половодье достигало 3,25 саж. над нулем, в 1877 г. (2,83 саж.) и в 1908 г. (2,65 саж.). В 1892 г. уровень Днепра очень сильно понизился, что вызвало даже опасения за дальнейшую судоходность реки, но это явление, наблюдавшееся и на ряде западноевропейских рек, объясняется уменьшением количества атмосферных осадков, какое отмечено для начала 90-х годов (напомним голодный 1891 год). Но вслед затем кривая атмосферных осадков, а вместе с тем уровня Днепра, пошла вверх, и за годы 1893-96-й сток в бассейне этой реки достиг давно не бывалой величины.

Оппоковым исследованы, кроме того, колебания р. Сены у Парижа с 1731 года, Рейна у Дюссельдорфа с 1800 г., Эльбы у Магдебурга с 1727 г., и везде обнаружено одно и то же: имеются колебания в количестве стекающей воды то в ту, то в другую сторону, прогрессивного же уменьшения расхода воды не наблюдается. Замечательно, что на всех упомянутых реках можно было подметить увеличение стока около половины 90-х годов XIX-го века.

Защитники обмеления Днепра приводили, что во времена варягов по этой реке производилось судоходство через пороги и что суда доходили так высоко по Днепру вверх, как теперь подыматься не могут. Докучаев и Оппоков опровергают эти ссылки тем, что суда варягов были «однодревки», утлые челны, выдолбленные из одного дерева; очевидно, эти «суда» могли подниматься высоко вверх. Факт же «взвода» их через пороги вымышлен: Константин Багрянородный, византийский писатель первой половины X в., говорит определенно, что порог «Неасит» (Неясыть, ныне Ненасытец) обходят по суше, «на этом пороге все суда вытаскивают на твердую землю. И назначенные люди выходят вместе стоять с ними на страже и уходят. Стражу они держат неусыпно из за печенегов. Остальные же, выбрав вещи, бывшие в однодревках, на протяжении шести миль проходят по берегу, ведя в цепях рабов, пока пройдут порог. Затем таким же образом, одни волоком, а другие, взявши на плечи свои однодревки, перетаскивают их на ту сторону порога, спускают их в реку и входят, вложив свой груз, и тотчас плывут далее». Возможность судоходства (в современном смысле слова) в Днепре выше Дорогобужа (190 вер. от истока) Оппоков опровергает тем соображением, что бассейн Днепра выше названного города имеет ничтожную площадь, около 6000 кв. вер., с которой, очевидно, ни при каких условиях не могло стекать значительно большее количество воды, чем теперь; принимать же для прежних времен изменения в величине бассейна нет оснований.

Что же касается до годов особенно мелководных, то Оппоков справедливо ссылается, что и прежде бывали исключительные засухи и мелководья: так, по рассказам Тацита, Рейн в 70 г. по P. X. вследствие необычайной засухи стал почти несудоходен.

Как раз для самого последнего времени имеется указание на случай совершенно исключительного половодья для одной из рек бассейна Днепра. П. 3. Виноградов-Никитин сообщает следующий, чрезвычайно интересный факт: надпойменная терраса р. Десны в Черниговской губернии, покрытая вековым сосновым лесом, очутилась под летним половодьем Десны 1908 г. и в течение всего лета оставалась под водою; в результате — на боровом, прежде совершенно сухом месте, погиб от воды весь лес.

Точно так же и С. H. Никитин относительно бассейна верхнего Днепра указывает на отсутствие данных для допущения, чтобы абсолютная водоносность в бассейне Днепра в историческое время сколько-нибудь заметно изменилась и уменьшилась; если здесь что изменилось, — это относительная водоносность, меняющаяся под влиянием распашки лесных и заболоченных пространств; деятельность же естественных физико-геологических факторов в этом отношении ничтожна.

Относительно бассейна верховьев р. Оки H. А. Богословский полагает, что здесь условия проникновения влаги в почву в докультурный период, когда растительный покров был сплошным, являлись в общем более благоприятными, чем теперь. Ухудшение условий водоностности почвы произошло вследствие развития полевой культуры, особенно же вследствие распашки крутых склонов, что «вызвало усиленное размывание поверхности и усиленный рост наносов по оврагам и долинам; началось смывание почвенного слоя, появились растущие овраги; болота по лощинам и оврагам были сначала занесены, а затем промыты; занесены были также болотистые или Влажно-луговые пространства по речным поймам, вследствие чего влажность этих пространств, особенно при одновременном часто наблюдаемом углублении речного русла, понизилась, и стала возможной местами даже распашка их».

При рассмотрении истории водоносности окского бассейна Никитин приходит к тожественному выводу: за историческое время никакого изменения в климате средней части Европейской России не наблюдается.

Относительно мнения об исчезании родников в бассейне верховьев Волги Никитин сообщает, что никаких изменений в дебите существующих источников, а тем более иссякновения таковых не наблюдалось ни им, ни кем-либо из заслуживающих доверия исследователей. Что касается естественного обмеления рек (понимая под этим только абсолютное уменьшение общего годичного расхода воды данной системой), то автор выражается так: «ни одно из собранных нами данных не говорит за вероятность сколько нибудь существенного и заметного уменьшения абсолютного годичного расхода воды при соединении Волги с Селижаровкой в течение рассматриваемой современной геологической эпохи».

Необычайное разлитие Москвы реки весной 1908 года (12-13 апреля стар. стиля) показывает, что о прогрессивном обмелении бассейна реки Они не может быть и речи. 1908-й, а также 1909-й год, вообще ознаменовались в Евр. России небывалыми наводнениями.

Относительно озер в верховьях Волги существует мнение, что они сравнительно недавно занимали обширную площадь. И. Поляков полагал, что в недавнее время озеро Селигер стояло на 10 саж. выше современного уровня и, таким образом, было соединено со многими соседними озерами. Напротив, С. H. Никитин нигде не нашел осадков озера Селигера выше, чем на 1-1,5 саж. над современным уровнем. В верховьях Волги очень мало озер, окончательно заросших и обращенных в болота; преобладают болота самостоятельного происхождения. Правда, значительное число озер окружено более или менее развитым болотным кольцом, т. е. находится в начальных стадиях заростания. Однако, здесь «нет никакого основания предполагать какое-либо участие причин метеорологических, в роде уменьшения атмосферных осадков и вообще абсолютного уменьшения водоносности страны».

Относительно болот в исследованной области (бассейн верховьев Волги до слияния с Селижаровкой, включая весь бассейн последней, гл. обр. в Осташковском у. Тверской губ.) Никитин пишет: «нигде на всей площади нашего исследования нам не приходилось наталкиваться на болота, находящиеся в состоянии естественного усыхания, болота, размеры которых уменьшались бы. Нет ни одного пункта на нашей геологической карте, на котором были бы найдены древние болотные отложения вне современных болот; те участки нашей карты, на которых не показано современных болот, наверное не были никогда ни болотами, ни озерами, так как таковому предположению противоречит их геологическое строение. Мы полагаем, что без надлежащего изучения почвенного строения и растительных остатков, находящихся в почвенном и подпочвенном слое, утверждение о некогда бывшей заболоченности того или иного участка или вообще сколько-нибудь большем распространении болот на площади верховьев Волги лишено всякой фактической основы». Напротив того, отмечено разростание и распространение существующих болот, особенно моховых, сопровождаемое заболачиванием и гибелью леса, пни которого повсеместно наблюдаются по окраинам болота. Заключение, которое автор делает относительно водоносности бассейна верховьев Волги, следующее: «нет никаких данных, которые бы указывали, что абсолютная водоносность в течение современной геологической эпохи уменьшилась».

Об оскудении Симбирского края водой писали Липинский и М. Богданов. По словам первого, «долины рек и речек Симбирской губернии имели некогда значение огромных водовместилищ, распространявшихся на несколько верст ширины», «огромные реки и болота покрывали всю поверхность», «масса воды в значительных реках здесь сильно уменьшается, так что многие из них, хотя протекают в широких долинах, но прорыли новые узкие русла», «озера, бывшие глубокими, обратились в тинистые болота», «заросших торфяников и болот особенно много в северной части Сызранского уезда», «многие реки здесь представляют в настоящее время суходолы, а местность была наполнена некогда бесчисленными родниками и озерами», «многие озера иссякли на памяти старожилов и представляются в настоящее время лугами» и т. д. Однако, С. H. Никитин и H. Ф. Погребов, производившие в 1894 и 1896 годах специальные гидрогеологические исследования в бассейне Сызрана, приходят к совершенно другим результатам. Рельеф страны в этих местах сильно расчленен, и эрозионные явления здесь весьма выражены; следствием этого, — а не изменения климата, — оказывается общее понижение уровня грунтовых вод и ключей и уменьшение величины падения рек. Что касается озер, то таковых в верхней части бассейна Сызрана имеется всего три и, по наблюдениям авторов, в современный геологический период их больше и не было; одно из озер, Щучье; в настоящее время исчезает, вследствие заполнения песчаным наносом. Относительно болот упомянутые авторы пишут: «мы не нашли никаких признаков ни некогда более обширного распространения здесь болот, ни их вымирания, о котором, не приводя определенных примеров, говорят многие авторы». Местами, правда, встречаются болота, покрытые песчаными наносами, но это вовсе не результат уменьшения водоносности питающих источников, а зависит частью от естественного понижения и углубления русла рек (совершающегося здесь вследствие значительного падения рек особенно быстро), частью же от непостоянства здешних речных русл, от изменений в течении речек. Торфяники, имеющиеся в речных долинах бассейна Сызрана, при весьма значительном заболачивании этих долин, никоим образом не могут считаться вымирающими, они только перемещаются под влиянием упомянутых выше изменений в течении речек.

Что касается до иссякновения источников, о чем писал Липинский, то в сызранском районе на самом деле не наблюдается никакого общего естественного понижения уровня грунтовых вод и общей водоносности; случаи же иссякновения источников сводятся к местным явлениям, вызванным местными причинами, именно частью засорением под влиянием деятельности человека, частью — действительным осушением, но только не под влиянием изменений климата. Так, ключи в бассейне озера Щучьего и р. Черной (в верхних частях Сызрана) исчезли вследствие занесения склонов, а местами и дна оврагов песком, а это явление, в свою очередь, обязано вырубанию сосновых лесов. Точно так же и естественного обмеления речек в бассейне Сызрана упомянутые авторы не наблюдали.

Вывод, к которому они приходят относительно бассейна Сызрана, следующий: «если природных запасов вод недостает на некоторых лесных водоразделах и грунтовые воды глубоки, то недостаток этот природный, существовавший искони веков и зависящий от почвы и геологического строения.

А. В. Карамзин, указывая (1901) на наблюдающееся «за последние 12-15 лет» иссякание многих источников в Бугурусланском уезде Самарской губ. и в соседних, объясняет это явление, скашиванием травяного покрова степей: прежде сухие стебли трав и отмершие листья образовывали на земле настилку, которая предохраняла снег от сдувания, а весною давала ему возможность, медленно стаивая, впитываться в почву; теперь же, когда степь распахана, выкошена, истоптана скотом, естественные условия сохранения и таяния снега стали совсем иными: при первом же ветре снег с гладкой степи сдувается в овраги, где весною быстро стаивает, теряясь безвозвратно для почвы.

Описывая Бузулукский бор Самарской губ., Г. H. Высоцкий, в опровержение мнения П. А. Земятченского (Tp. опытн. лесн., II, 1904), полагает, что изменение климата в сторону усыхания не имело здесь места; если и замечается уменьшение вод, то оно обязано не климатическим причинам, а уменьшению запаса грунтовых вод. Последнее же обстоятельство автор ставит в связь с разрастанием на песке леса, использующего водные запасы.

Б. А. Соколов в течение 1893 и 1894 годов произвел чрезвычайно тщательное гидрогеологическое исследование Херсонской губернии, предпринятое по случаю засух, посетивших Новороссию в начале 90-х годов. Причину высыхания южно-русских степей, «кстати заметить, нередко преувеличиваемого», Соколов отказывается видеть в изменении к худшему климатических условий, а также, для южной части Херсонской губ., — в истреблении лесов, так как лесов в Одесском и Херсонском уездах никогда не было. Причиной иссыхания степей, по мнению Соколова, опирающегося также на исследования Докучаева и Измаильского, является «истребление могучей степной растительности, травянистой и кустарной, некогда покрывавшей сплошь наши степи, а также изменение рельефа степей вследствие образования многочисленных оврагов и балок». Помимо сильнейшего дренирующего влияния, какое имеет степной овраг, постепенно растущий вверх, он изменяет раз и навсегда равнинный рельеф степи, облегчая в чрезвычайной степени сток поверхностных, почвенных и грунтовых вод. При этом Соколов ссылается на слова Измаильского (Влажность почвы, стр. 317, 312), который говорит: «важнейшее из всех условий, способствующих накоплению влаги в почве наших степей, это — рельеф степи, ее равнинность. Запас почвенной влаги и верхний уровень грунтовых вод не столько зависят от количества атмосферных осадков, свойственного данной местности, сколько от свойства поверхности почвы этой местности, характером которой определяется количество влаги, успевающей просочиться в почву, т. е. количество, так сказать, полезной воды атмосферных осадков».

Таким образом, прогрессивного уменьшения количества воды в реках Евр. России за исторический период не наблюдается; совершаются лишь колебания в расходе воды, зависящие от кратковременных колебаний климата в ту и другую сторону.

А. В. Карамзин, указывая (1901) на наблюдающееся «за последние 12-15 лет» иссякание многих источников в Бугурусланском уезде Самарской губ. и в соседних, объясняет это явление, скашиванием травяного покрова степей: прежде сухие стебли трав и отмершие листья образовывали на земле настилку, которая предохраняла снег от сдувания, а весною давала ему возможность, медленно стаивая, впитываться в почву; теперь же, когда степь распахана, выкошена, истоптана скотом, естественные условия сохранения и таяния снега стали совсем иными: при первом же ветре снег с гладкой степи сдувается в овраги, где весною быстро стаивает, теряясь безвозвратно для почвы.

Описывая Бузулукский бор Самарской губ., Г. H. Высоцкий, в опровержение мнения П. А. Земятченского (Tp. опытн. лесн., II, 1904), полагает, что изменение климата в сторону усыхания не имело здесь места; если и замечается уменьшение вод, то оно обязано не климатическим причинам, а уменьшению запаса грунтовых вод. Последнее же обстоятельство автор ставит в связь с разрастанием на песке леса, использующего водные запасы.

Б. А. Соколов в течение 1893 и 1894 годов произвел чрезвычайно тщательное гидрогеологическое исследование Херсонской губернии, предпринятое по случаю засух, посетивших Новороссию в начале 90-х годов. Причину высыхания южно-русских степей, «кстати заметить, нередко преувеличиваемого», Соколов отказывается видеть в изменении к худшему климатических условий, а также, для южной части Херсонской губ., — в истреблении лесов, так как лесов в Одесском и Херсонском уездах никогда не было. Причиной иссыхания степей, по мнению Соколова, опирающегося также на исследования Докучаева и Измаильского, является «истребление могучей степной растительности, травянистой и кустарной, некогда покрывавшей сплошь наши степи, а также изменение рельефа степей вследствие образования многочисленных оврагов и балок». Помимо сильнейшего дренирующего влияния, какое имеет степной овраг, постепенно растущий вверх, он изменяет раз и навсегда равнинный рельеф степи, облегчая в чрезвычайной степени сток поверхностных, почвенных и грунтовых вод. При этом Соколов ссылается на слова Измаильского (Влажность почвы, стр. 317, 312), который говорит: «важнейшее из всех условий, способствующих накоплению влаги в почве наших степей, это — рельеф степи, ее равнинность. Запас почвенной влаги и верхний уровень грунтовых вод не столько зависят от количества атмосферных осадков, свойственного данной местности, сколько от свойства поверхности почвы этой местности, характером которой определяется количество влаги, успевающей просочиться в почву, т. е. количество, так сказать, полезной воды атмосферных осадков».

Таким образом, прогрессивного уменьшения количества воды в реках Евр. России за исторический период не наблюдается; совершаются лишь колебания в расходе воды, зависящие от кратковременных колебаний климата в ту и другую сторону.

Предыдущие данные касались вопроса о предполагаемых изменениях в пределах распространения древесных пород, какие могли произойти в течение исторического времени. Но и в настоящий момент одни лесные деревья вытесняют другие. Этот вопрос о смене древесных пород является спорным и до настоящего времени мало выясненным.

По наблюдениям проф. Г. Ф. Морозова, в средней России замечается в настоящее время вытеснение дуба елью. «Процесс смены дуба елью», говорит Г. Ф., «представляется мне весьма и весьма длительным, непременно связанным с изменением климата; с постепенным приближением лесостепного климата к климату, характеризующему таежную область, ель будет находить все лучшие и лучшие условия для своего прозябания».

О том, что в настоящее время в южной России замечается надвигание леса на степь, мы говорим ниже. Из предыдущих данных о растительности мы можем сделать следующие выводы:

1) северные пределы разведения винограда, финиковой пальмы, оливкового дерева за исторический период не изменились;

2) мнение, что Франция, Швейцария, Германия около времени P. X. были сплошь покрыты лесами и болотами, неправильно;

3) утверждать, таким образом, об изменении климата Cp. Европы в сторону усыхания нет оснований;

4) напротив, из данных о надвигании в Ю. России леса на степь и о смене дуба елью скорее есть основания думать, что климат становится несколько более влажным.

7. Почвы в их отношении к изменениям климата южной России и Сибири.

Нередко можно найти указания на то, что за историческую эпоху пустыни, пески и степи распространились за счет лесов и культурных земель. Что южнорусские степи были искони веков на значительной площади своего распространения безлесны, доказывать в настоящее время излишне: это общепризнанный факт. Но, может быть, не так общеизвестно, что есть основания предполагать, что в течение исторического периода леса, на своей южной границе с черноземом, вторгались и вторгаются мало-помалу в степь. Костычев указывает на лиственные леса на черноземе в южной части Уфимской губернии, возникшие в самое недавнее время (в XIX ст.). Коржинский наблюдал в северной части Самарской губ. «все стадии превращения кустарниковой степи в лес, — стадии, которые убеждают нас, что, действительно, таким путем может происходить облесение степи». Древесная порода, которая постепенно завоевывает степь, это — дуб. По мнению Коржинского, дубовые леса средней России, сплошной полосой отделяющие область степей от области еловых лесов, возникли по краю открытой степи первоначально в виде зарослей кустарного дубняка, который, разрастаясь все более и более, образовывал сначала молодые леса, а потом и сплошные лесные площади. «Из этого вытекает, что там, где мы находим в настоящее время дубовые леса или остатки их, прежде существовали степи, простиравшиеся, следовательно, некогда далее к северу, чем мы видим это теперь». Постепенное самооблесение степи казанского правобережья подтверждает и А. А. Хитрово.

Г. И. Танфилъев доказывает, что по всей северной окраине чернозема, начиная от Волынской губ. на западе и вплоть до Казанской на востоке, некогда тянулись степи, залегавшие, кроме того, островками по Оке (у Мурома), во Владимирской губ. и др. Почти во всей этой полосе, промежуточной между областью хвойных деревьев и областью черноземно-степной, подпочвою служит типичный лесс, а на лессе, как известно, леса не растут. Следовательно, здесь должны были прежде быть степи; леса же (лиственные) появились на этих степях лишь тогда, когда верхний слой лесса оказался выщелоченным. Танфильев дает карту доисторических степей России; впрочем, он полагает, что наши степи и теперь находятся в стадии самооблесения. В доказательство самооблесения северной границы степей Танфильев приводит то обстоятельство, что упомянутые дубовые леса занимают всегда места, изрезанные оврагами, которые могли образоваться только в местности безлесной; далее, подпочвы в дубовых лесах и в соседних степях по большей части совершенно одинаковы; наконец, во многих местах наблюдались курганы по опушкам леса, насыпанные, очевидно, некогда в степи.

В настоящее время есть основание думать, что доисторические степи простирались на север гораздо дальше, чем полагал Г. И. Танфильев. Аналоги лесса, лессовидные суглинки, обнаружены в губерниях Тверской и Вологодской, о чем подробно изложено выше, в статье о лессе.

В бассейне Сызрана (Симбирской губ.), по наблюдениям С. H. Никитина, естественная замена степей лесами, начавшаяся здесь задолго до появления оседлого земледельческого населения, продолжается по сие время. «Самая эта, перемена растительности не могла не быть вызвана уже наступившими некоторыми переменами в климатических условиях, отразившимися в несколько большей влажности, и начавшимся, как следствие этого явления, энергичным выщелачиванием почвы. Наблюдения (напр., Коржинского) в различных местностях востока Европейской России говорят, что этим благоприятным условиям далеко не наступил конец, что процесс выщелачивания черноземных почв идет и теперь вперед, лес наступает на степь; так что, если бы черноземные полевые участки Сызранского края были заброшены, они обратились бы не в ковыльную и полынную степь, как в других менее выщелоченных, напр., самарских степях, а были бы мало помалу завоеваны лесом».

A. H. Карамзин наблюдал распространение лесов за счет степей в Бугурусланском уезде Самарской губ.: пионерами являются дубы, березы, реже осины; от времени до времени в других группах степных кустарников, растущих по девственным черноземным степям, замечаются отдельные экземпляры сосны. В разное время около с. Полибино найдено семь штук пяти, шестилетних деревьев сосны (замечательно затем, ,что ближайшие семяносные сосны — отсюда за 40-50 верст). В Ставропольском и Бугурусланском уездах Самарской губ. то же явление — надвигание леса на степь — отмечено Л. Прасоловым и Л. Даценко.

По данным Г. Н. Высоцкого, в недавнее прошлое произошло надвигание Бузулукского бора (Самарской губ.) на черноземную степь, и весьма вероятно, что этот процесс продолжается и в настоящее время. Относительно Бессарабии H. Окиншевич указывает, что здесь леса являются сравнительно новыми пришельцами на территории, бывшей некогда под степью: «начавшееся с Карпатских гор завоевание Бессарбии лесной растительностью произошло вследствие усиленного выщелачивания почв под влиянием значительных изменений рельефа страны».

Здесь уместно будет привести взгляд известного румынского почвоведа Burgoci относительно современного характера климата Добруджи и Молдавии, — стран, пограничных с Бессарабией. На основании изучения почв Румынии упомянутый автор пришел к выводу, что в послеледниковую эпоху эта страна пережила три климатических колебания:

1) непосредственно после эпохи образования лесса, когда климат Румынии был сухим, с преобладанием сев.-восточных ветров, и в общем походил на нынешний климат берегов Аральского моря, совершился переход к несколько более влажному климату, представлявшему нечто среднее между климатом нынешней Греции и Сирии. Почвы сероземы, темноцветные щелочные почвы и красные почвы (типа красноземов и terra rossa);

2) затем наступил несколько более влажный период; почвы — типа красноземов, шоколадные почвы и черноземы; в Бараганской степи (юго-вост. часть Б. Валахии) и Добрудже — сероземы. Лето было сухое; климат в общем, как теперь в Греции. Там, где теперь в Румынии леса, в описываемую эпоху были степи;

3) после этого наступил более влажный климат, характеризующий современную эпоху. «Климат современной эпохи (в Румынии) является самым влажным из всех, имевших место в течение верхнечетвертичной эпохи». О том, что климат Румынии становится влажнее, свидетельствуют, помимо почв, данные археологии (tumuli, остатки римской эпохи и др.), а также характер растительности. Как и в южной России, леса в Добрудже и Бараганской степи надвинулись на степь, в южной Добрудже — даже на сухую степь (полупустыню); в Добрудже и вост. Болгарии эти изменения, как можно было установить, произошли уже во время после римского владычества. В южной Добрудже степные курганы и известный Trophaeum Trajani у Адамклиссы оказываются теперь лежащими среди леса; по Ольту леса из предгорий спустились на равнину и деградировали здесь чернозем. В Молдавии надвигание леса на степь едва намечено.

Экспедициями Переселенческого Управления собран значительный новый материал, показывающий, что и в Сибири произошло надвигание леса на степь, другими словами, перемещение к югу границы лесного, т. е. влажного, климата. Так, относительно Мариинского у. Томской губ. В, Смирнов, основываясь на нахождении деградированных черноземов, а также красно-бурых горизонтов в оподзоленных почвах, определенно говорит в пользу того, что в доисторическую эпоху в исследованном им районе (в особенности же в системе верхней и средней Чети) на месте нынешних березово-осиновых лесов залегали степи. Автор наблюдал в подзолистых почвах красно-бурые горизонты, которые он рассматривает как результат взаимодействия солей железа с углесолями. Накопление углесолей возможно лишь в сухом климате, вмывание же солей железа — во влажном. Подобного рода красно-бурые горизонты К. Д. Глинка приводит для окрестностей Будапешта, Новой Александрии, для Орловской, Черниговской и Полтавской губ. Все почвы с красно-бурыми горизонтами: 1) в большей или меньшей мере оподзолены, 2) залегают на материнских породах, богатых углесолями (лесс, лессовидные суглинки и пр.). Накопление углекислой извести, говорит проф. Глинка, есть следствие прежних, относительно сухих климатических условий, а сплошное заселение леса отмечает позднейшее изменение этих условий в сторону большей влажности, «поэтому-то развитие красно-бурых горизонтов в Европейской и Азиатской России совпадает с бывшими степными областями и связывается с условиями деградации этих степей под влиянием надвигания леса». В северной России среди отвечной лесной и подзолистой зоны красно-бурые горизонты не констатированы.

Но возвратимся к почвам Сибири. В Нарымском крае Томской губ., под 59°-56° с. ш. Д. А. Драницын обнаружил следующее строение почвы: под тайгой почва, как ей и полагается, подзолистая, но на глубине около четверти метра от поверхности залегает прослоек интенсивно черного цвета, толщиной 15-25 см. Этот прослоек есть последний остаток, или памятник, бывшей здесь когда то степи, покрытой черноземовидными почвами; впоследствии на степь надвинулся лес, и началось превращение степной черноземной почвы в подзолистую. В Красноярском у. по левому берегу Енисея H. Благовещенский наблюдал надвигание леса на степь, причем и здесь между гумусовым горизонтом деградированного чернозема и лессовидным суглинком, вскипающим с кислотой, обнаружено присутствие «бурого горизонта, часто с красноватым оттенком». Деградированные черноземы имеются и по р. Чулыму в Ачинском у.

Передвигаясь далее на восток, мы в долине Лены у Якутска встречаем типичные степи, покрытые ковылем, типцем и другой ксерофитной растительностью, населенные сусликами (Spermophilus eversmanni); здесь развиты почвенные комплексы с столбчатыми солонцами, часто вскипающими с поверхности. Несомненно, это реликты ксерофитного периода, имевшие возможность сохраниться здесь, среди таежной природы, благодаря своеобразным климатическим условиям этого края: малому количеству осадков, вообще, и жаркому и сухому лету, в частности. Но и здесь, как указывает Доленко, ныне лес надвигается на степь: наблюдается деградация карбонатных солончаков под влиянием поселяющегося на них леса. Степные явления по Лене исчезают недалеко за Хатырицким станком (выше устья Алдана), где вступает в свои права тайга.

В юго-западном Забайкалье, значительная часть пространства между pp. Селенгой и Хилком и вплоть до границы занята песчаными степями. Почвы этих степей представлены коричневато-бурыми супесями с вскипанием на глубине 0,7-2,0 м. На песках этих растут сосновые боры, ныне на большом протяжении вырубленные. Ж. И. Прасолов предполагает, что некогда места боров были заняты степями; на песках существовали почвы типа каштановых, которые затем, с заселением их борами, деградировались.

Относительно западного Предкавказья С. А. Яковлев в своей работе «Грунты и почвы вдоль линии Армавир-Туапсинской железной дороги» сообщает следующее. В 8 верстах от перевала через Главный Кавказский хребет, на 50 саж. ниже перевала, близ разъезда Пшиш, на 182-й версте найдено самое высокое местонахождение серых лесных земель с уплотненным гумусовым слоем в горизонте С. Досюда, следовательно, простирались доисторические кубанские степи, теперь сменившиеся лесами. Вероятно, говорит С. А. Яковлев, степи на западном Кавказском хребте подымались и до высших точек перевалов, может быть даже переходили на южный склон, так как мощность ископаемого гумусового горизонта в вышеописаном месте равна до 100 см, следовательно, мощность давшего ему начало чернозема была не менее 160 см, а столь мощный чернозем не мог развиться на границе черноземной области. Ныне в Кубанской области степи распространены там, где выпадает не более 600 мм осадков; в описанном же районе доисторических степей ныне выпадает не менее 1000 мм влаги, при каковых условиях трудно ожидать образования степей. Поэтому проще всего допустить изменение климата в сторону большей влажности. Кроме того, С. А. Яковлев в письме от 27 ноября 1913 г. любезно сообщает мне, что к северу от Екатеринодара и станицы Баталпашинской он наблюдал наступание черноземов на каштановые почвы, выражающееся в опускании слоя уплотнения в нижнюю часть горизонта B в потемнении верхнего слоя А, исчезновении трещиноватой структуры и опускании горизонта вскипания.

В области Эльбруса сосна вытесняется ныне елью и. пихтой, что указывает на увлажнение климата. По мнению H. А. Буша, современному сравнительно влажному климату здесь предшествовал более сухой, когда горы, кроме самых верхних поясов, заселились горно-степной флорой; затем климат стал более влажным, и степная флора сменилась сосновыми лесами. H. И. Кузнецов признает послеледниковую сухую эпоху также для Терской области. С геоморфологической точки зрения доказательством сухого послеледникового времени на северном склоне Кавказа могут служить известные следы деятельности ветра на Кольце-горе у Кисловодска, являющиеся в форме ниш, грибообразных утесов, пещер и полостей — все форм выветривания, чуждых теперешнему климату этих мест.

Итак, в южной России, в Румынии и в Сибири лес надвигается на степь. Как бы ни смотреть на этот факт, какими бы причинами ни объяснять безлесие южнорусских степей, все же при таком положении вещей говорить об иссыхании степей не приходится. Ибо, если даже согласиться с мнениями Костычева и Поржанского, что безлесие южнорусских степей зависит не от климатических причин, все же не может подлежать сомнению, что прогрессивное высыхание степей несовместимо с распространением леса на область степей: по данным Ebеrтауеr’а (1900), уже при выпадении осадков в количестве менее 400 мм в год существование леса не обеспечено; Г. H. Высоцкий же считает даже это количество недостаточным для степной полосы южной России, где весьма значительна испаряемость.

Каких-либо положительных данных, позволяющих допустить естественное остепнение или усыхание нашего юга, у нас нет — таково мнение и Г. И. Танфильева.

Правда, Г. И. Танфильев держится взгляда, что безлесие степей зависит не от климатических причин, а от почвенных, именно от богатства почвы и подпочвы степей углекислыми и хлористыми солями. Однако, это изобилие солей в почве степей свидетельствует о том, что здесь в течение значительного (геологически) периода времени в почве имели возможность накопляться соли, т. е. растворимые продукты выветривания пород, развитых в степях, а также продукты иллювиальных процессов. Это, в свою очередь, показывает, что, в течение всего периода накопления солей в почве, не выпадало значительно более атмосферных осадков, чем теперь, иначе соли не накоплялись бы, а были бы выщелочены из почвы и унесены, подобно тому, как в сев. России, где выпадает значительно больше осадков, чем на юге, мы не замечаем избытка, солей в почве. Справедливо замечает Богословский, что накопление солей в почве степей имеет ту же причину, что и скопление солей в бессточных озерах, именно — сухость климата. В северной полосе России, где климат гораздо влажнее, соли ни в почве, ни в озерах не накопляются.

Таким образом, в конечном результате безлесие южнорусских степей обусловлено климатом: если климат изменится и станет выпадать больше осадков, почва степей освободится от солей, и степи покроются лесом. И обратно, раз по северной окраине степей наблюдается надвигание леса на степь, мы в праве сделать заключение, что климат изменяется в сторону большей влажности.

Нa это можно возразить, что выщелачивание грунтов и почв южной России есть естественный процесс, могущий прогрессировать и при стационарном состоянии климата. Но дело в том, что прямые наблюдения показывают, что в почвы и подпочвы юга России постоянно вносятся новые запасы солей. И если, тем не менее, почвы и подпочвы южной России в конце концов выщелачиваются и становятся лесопригодными, то здесь -естественнее всего предполагать, что мы имеем дело с изменением климата в сторону большей влажности.

Далее, чернозем, как известно из опытов Костычева, в условиях хорошего увлажнения, подвергается деградации, превращаясь в суглинистые почвы. Такие деградированные черноземы находят повсюду по северной границе чернозема, там, где лес распространяется на черноземную степь. Из факта присутствия чернозема в южнорусских степях мы можем вывести заключение, что за все время существования и образования чернозема атмосферные осадки в степях не могли быть много обильнее, чем теперь. Для образования чернозема нужен известный минимум влажности; К. Д. Глинка в своей почвенной классификации относит чернозем к классу почв «умеренного увлажнения» (деградированный же чернозем — к почвам «среднего увлажнения»). Если бы прежде, скажем — в начале исторического периода, южнорусские степи отличались сильной влажностью, то здесь не образовалось бы чернозема. Как правило, чернозем получает начало в таких областях, где испаряемость преобладает над осадками (но не в очень сильной степени). Поэтому можно сказать, что за все время образования чернозема в южнорусских степях осадки никогда не преобладали над испаряемостью.

Замечательно, что деградированный чернозем был найден H. А. Богословским и в пределах Германий, именно у Гильдесгейма в Ганновере.

Если мы по всей границе степей и лесов видим надвигание леса на доисторическую степь и связанную с этим «деградацию» чернозема, то обратного явления — «деградации» лесных почв и превращения их в черноземные мы, по свидетельству H. А. Богословского, не наблюдаем нигде.

Нигде не замечено случаев, чтобы нижние горизонты коры выветривания сохраняли бы следы подзолообразовательных процессов, а верхние — приобрели признаки, свойственные степным грунтам, т. е. пропитались карбонатами, стали бы лёссовидными и т. д. А несомненно, если бы замечалось прогрессивное высыхание, то это имело бы место. Времени за послеледниковый период для такого процесса было, во всяком случае, достаточно.

Противником теории высыхания южнорусских степей за историческое время был и Докучаев. Он указывал, что, по свидетельству летописцев, следовательно около 1000 лет назад, граница между лесной и степной областью в общем проходила не южнее, чем теперь (Майков), Более того, в Полтавской губ. (лежащей южнее границы сплошных лесов) наблюдалось, что эта граница осталось в общем неизменной с того времени, когда были насыпаны курганы, т. е. иногда еще с доисторического времени. Почти все курганы южнорусских степей, относящиеся к эпохам от XIII ст. нашей эры вплоть до каменного века (неолит), насыпаны из чернозема. Древность чернозема Докучаев определяет минимум в 4-7 тысяч лет; след., в течение всего этого промежутка времени климат степей должен был приблизительно оставаться неизменным.

Правда, в южн. России замечается возрастающее иссушение почвы, но оно обязано не изменению климата, а развитию более совершенного дренажа степи, главным образом вследствие вырубки лесов в лесостепной области и распашки чернозема.

А. Измаильский, работавший по вопросу о влажности почвы в Херсонской губ., приходит к такому же выводу: иссушение южнорусской степи обязано не изменению климата в сторону большей сухости, а распашке степи; девственные степи более энергично вбирают в себя дождевую и снеговую воду, менее пропускают и менее испаряют ее. Когда же степь распахана и степная флора уничтожена, то своеобразная зернистая структура почвы исчезает, вместе с тем испаряемость почвы повышается, а влагоемкость понижается. Результат — тот же, что и по вырубке леса: воды с распаханной степи сбегают быстро. Таким образом, «нет основания прибегать к вопросу об изменении климата в крае, чтобы объяснить обеднение последнего грунтовыми водами и часто повторяющиеся неурожаи от засухи, так как изменение свойства поверхности степей, благодаря их распашке и уплотнению вследствие пастьбы, могло коренным образом изменить отношение почвы к влаге. Вследствие такого изменения, то количество годичной атмосферной влаги, которое при прежних условиях оказывалось достаточным не только на покрытие годичного расхода, но и давало возможность образоваться некоторому запасу влаги в почве, в настоящее время едва-едва покрывает годичный расход на испарение».

В предыдущем мы показали, что в течение значительного промежутка времени, потребовавшегося на образование современных почв. Евр. России, климат не мог быть хотя бы в сколько-нибудь заметной степени влажнее, чем теперь.

С другой стороны, факт надвигания леса на степь свидетельствует, что в настоящее время идет постепенное выщелачивание грунтов и почв южной России, а это обстоятельство для южной России требует принятия изменения климата в сторону несколько большей влажности.