Депонировано в Российском СпелеоИнфоЦентре 01.05.96 N 012

ИСКУССТВЕННЫЕ ПЕЩЕРНЫЕ ЖИЛИЩА В ОБРЫВАХ ОСТАНЦЕВЫХ ВОЗВЫШЕННОСТЕЙ ПРИСАРЫКАМЫШСКОЙ ДЕЛЬТЫ И НАСКАЛЬНЫЕ РИСУНКИ В НИХ
(по материалам полевых исследований 1974-1994 гг.)
Игорь Всеволодович Черныш

Балашиха

Присарыкамышская дельта является древней верхнечетвертичной дельтой Аму-Дарьи и представляет собой плоскую песчано-суглинистую равнину, простирающуюся от низовьев Аму-Дарьи до Сарыкамышского озера. Присарыкамышская дельта на северо-востоке постепенно сливается с Приаральской дельтой Аму-Дарьи. На юге она граничит с возвышенной песчаной равниной — Заунгузскими Каракумами, а на севере ограничена чинками Устюрта. Общая протяженность ее равна 160 км в широтном и 120 км в меридиональном направлении.

На территории дельты, непосредственно примыкающей к Сарыкамышскому озеру, расположен ряд останцевых возвышенностей платообразного типа, сложенных третичными морскими отложениями. В верхней части они состоят из слоистой толщи известняков, гипсов и мергелей миоцена. Возвышенности не только имеют общее геологическое строение с плато Устюрт, но и составляли с ним одно целое в дохвалынское время. Равнинная, прилегающая к возвышенностям поверхность Присарыкамышской дельты расчленяется многочисленными древними руслами. Многие из них, такие как Даудан, Дарьялык прекрасно выражены в рельефе и прослеживаются на десятки километров. В настоящее время Дарьялык и частично Даудан обводнены за счет сброса в них ирригационных вод и используются для сброса отработанной воды с полей орошения в Сарыкамышскую впадину, где благодаря этому за последние двадцать лет образовалось озеро значительных размеров.

Наиболее крупными останцевыми возвышенностями с крутыми или обрывистыми склонами являются Бутентау, Тарым-Кая, Зенги-баба, Канга-гыр, Туз-гыр. В двух из них, а именно в Бутентау и Тарым-кая, а также в южных обрывах чинков Устюрта, в прослойках мергеля толщиной 1,3-1,5 м на высоте 15-20 м от верхнего края осыпи расположены вырубленные человеком пещеры. И снизу и сверху пещеры практически недоступны, так как вырублены на совершенно отвесных участках чинков, причем часто под выступающими на два-три метра карнизами. Породы, слагающие чинки, в основном хрупкие и ломкие и это в еще большей степени затрудняет достижение пещер. В настоящее время доступны лишь те из них, которые в силу разрушения чинков оказались близко к осыпи. Для достижения пещер используется специальная альпинистская, спелеологическая техника, элементы которой хорошо видны на фотографиях.

Первым из профессиональных исследователей на пещеры чинка Бутентау и пещеры южных чинков Устюрта обратил внимание член-корреспондент АН СССР, исследователь древнего Хорезма, Сергей Павлович Толстов. В 1951 году, обследовав одну из пещер, доступных снизу, и обнаружив в осыпи под ней керамику 12-13 веков, он отнес существование пещерного города к раннему средневековью. Однако, по его словам, причины возникновения такого своеобразного изолированного поселения остались неясными. В 1956 году сотрудники Каракалпакского филиала АН Узбекской ССР, А.В. Гудкова и Е. Вижанов, совместно с несколькими опытными альпинистами из Одессы, Ужгорода и Киева произвели спуски в несколько пещер и сделали их описание. В одной из пещер найден сосуд 12-13 веков и изображения тамг на стенах.

Из непрофессиональных исследователей первыми, кто произвел попытку проникнуть в пещеры, были уж городские и киевские туристы Сергей Валкин, Ирина Пташникова и Наталья Горбунова. В 1958 году он во время туристского похода пытались исследовать пещеры, но смогли добраться только до самых легкодоступных и частично разрушенных.

Начиная с 1974 года начинаются ежегодные экспедиции автора. Сначала эти экспедиции проводились со школьниками города Одессы, а затем, с 1981 года, с учащимися школ города Балашиха, Московской области, членами ГНОУ «Гея». На протяжении с 1974 по 1980 годы научным консультантом по исследованию пещер Присарыкамышья являлась старший научный сотрудник отдела Северо-западного Причерноморья Института Археологии АН Украинской ССР, бывший сотрудник Хорезмской экспедиции Толстова, доцент А.В. Гудкова.

Обращает на себя внимание тот факт, что в работах крупнейших исследователей этого района, начиная с древнейших времен и до советского периода, никаких упоминаний о наличии пещерных поселений, за исключением вышеприведенного высказывания С.П. Толстого, не имеется. Следует сказать, что территория древнего Хорезма детально описана в самых разнообразных источниках. Ценные сведения о данном районе уже имеются во «Всеобщей Истории» Полибия (2 век до н.э.), затем довольно подробные географические данные о низовьях Аму-Дарьи дают труды Геродота и Марцелина, наконец средневековые историки и географы Ибн-Хордадбек, ал-Я’куби, Ибн-Русте, ал-Масуди и ал-Истархи дают подробное описание Хорезма. Последний, например, перечисляет подробно все каналы, говорит об их судоходности и о населенных пунктах, встречающихся на пути. Из всех произведений средневековой литературы, посвященных низовьям Аму-Дарьи, резко выделяется труд великого хорезмского ученого ал-Бируни. Этот труд, написанный в 1025 году, отличается не только высокой осведомленностью автора, не только точностью данных, но и независимостью суждений. Много и очень подробно пишут о древнем Хорезме Маркварт, Бартольд, Толстов. Из крупных географов и геологов, занимавшихся исследованиями в этом районе, следует отметить А.Д. Архангельского, А.С. Кесь. Но ни в одной из работ приведенных исследователей нет ни малейшего намека на существование пещерных городов в данном районе ни в античный период, ни в раннем, ни в позднем средневековье. И если С.П. Толстов упоминает о наличии пещер благодаря тому, что он не мог их не увидеть, работая напротив чинка Бутентау в крепости Ак-кала, то о пещерах в чинке Тарым-кая вообще нигде ничего не было известно.

Проведенные за последние годы исследования пещерных жилищ в обрывах Устюрта, Бутентау и Тарым-кая, говорят о том, что такое большое количество пещер — их сейчас обследовано более 200, и тем более самих входов в них, которых с учетом разрушенных более 600, не могло остаться незамеченным в древности, не пройти мимо внимания древних историков и географов. Наличие пяти весьма значительных по размерам пещерных городов само по себе требует объяснения, тем более, что оно не нашло отражения ни в древних хрониках, ни в современных исследованиях и описаниях.

Для успешного решения проблемы кто, когда и зачем строил пещерные города в чинках Устюрта, Бутентау и Тарым-кая большое значение имело детальное обследование всех пещерных жилищ, их подробное описание и составление топографических планов, детальный анализ всех особенностей, находок, увязка с древней ирригационной системой этого района, а также с периодами обводнения Присарыкамышской дельты и током воды по основным руслам, т.е. Дарьялыку и Даудану. Первые же работы в этом направлении выявили явно выраженную разновременность и многократность заселения пещерных жилищ, подтверждением чему явились находки как в пещерах так и на обломках скал под ними петроглифов, выполненных в совершенно разной манере, с разными темами и сюжетами. Подтверждали теорию много кратного заселения и находки предметов быта, таких как керамика 12-13 веков и рукопись 15 века. Более ранних находок нет, но это не говорит о том, что пещеры существуют только с 12 века. Именно рисунки дают возможность более ранней датировки возникновения пещер, тем более что предметы быта более раннего периода заселения по всей вероятности погребены в осыпи, как выброшенные более поздними обитателями пещер.

Во время первых экспедиций шло постепенное накопление планов и описаний пещер во всех трех чинках. Последние три экспедиции проводили детализацию проведенных ранее исследований, уточнение отдельных данных, тщательный учет всех пещер и наскальных рисунков, а также уточнение некоторых закономерностей, проверка рабочих гипотез.

Наиболее изученным нами на сегодня оказался чинк Бутентау, так как в нем расположено и самое большое количество пещер. Эта останцевая возвышенность является самой северной из всех по отношению к Устюрту и разделяющему их устью Дарьялыка. Она расположена в 15 км от Устюрта и вытянута почти параллельно его чинкам. С северо-запада на юго-запад она имеет длину около 30 километров, а в поперечном направлении 5-6 километров. Со всех сторон ограничена чинками, достигающими наибольшей высоты около 50 метров в южной и юго-западной частях. На северо-востоке останцевой возвышенности чинки снижаются до 20 метров. У подножия северо-восточного склона Бутентау проходит русло Дарьялык, а вдоль юго-западного один из его протоков — Кичкине-Дарья. На самой южной оконечности чинка находится мазар Ибраим-Медем, связанный с легендарным арабом Ибрагимом, который по преданию принес в эти места ислам и сотворил в один день возвышенность Бутентау. Таким образом, один из вариантов перевода Бутентау — «пришедшая гора». В честь легендарного Ибрагима, имевшего девятиметровый рост и построен священный мазар. Пещеры расположены как в юго-восточном обрыве чинка, так и в северо-западном. Разница лишь в том, что от мазара по северо-западному чинку пещеры тянутся с большими разрывами, иногда по 5 километров между группами пещер, а по юго-восточному чинку идут непрерывной полосой на 3,5 километра, начинаясь в 5 километрах от мазара. Напротив этой группы пещер расположена раннесредневековая крепость Адак, на месте которой выстроена позднесредневековая крепость Ак-кала, развалины которой хорошо сохранились до наших дней. Вдоль пещер юго-восточного склона на расстоянии от нескольких десятков метров до полукилометра находится сухое русло Курунджа-Узяк, являвшееся одним из протоков Дарьялыка. Наверху возвышенности Бутентау, недалеко от ее северной оконечности, расположены остатки двух античных крепостей — городов Бутентау-кала 1 и Бутентау-кала 2.

Пещеры вырублены в слое мергеля мощностью 1,3-1,5 метров, и местами пещеры расположены в два яруса, так как это слой повторяется, и разница по высоте между этажами пещер составляет около 5 метров. Такой же слой есть ниже, но он не использовался для вырубания пещер ввиду легкодоступности снизу. У основания возвышенности почти повсеместно имеется мощная осыпь, состоящая из обломков породы, слагающей чинки, и продуктов его разрушения. Осыпь в основном занимает треть всей высоты возвышенности над поверхностью окружающей его равнины, местами она увеличивается до половины его высоты, местами исчезает совсем. Большое количество пещер разрушено вследствие мощных обвалов потолка и вывалов породы. Значительные участки чинка отделились непосредственно от возвышенности, отсели на осыпь, сместились в сторону или вообще отвалились громадными глыбами, застряв в осыпи и даже откатившись от чинка на большое расстояние. В некоторых таких глыбах имеют части пещер. Первое впечатление при взгляде на разрушения чинка говорят о постепенном и естественном процессе изменения его конфигурации, но более детальный осмотр убеждает в мгновенном и очень мощном разрушении типа сильного землетрясения, приведшем к возникновению теперешнего его состояния. В хронике средневековья есть на этот счет упоминание о мощном землетрясении 605 года хиджари — 1208(9) год, которое произошло на территории Хорезма. В столице (Гургенче) погибло 2000 человек, в селениях еще больше, два селения провалились под землю совсем, и все это в каких-то 100 километрах от Бутентау.

К настоящему времени в чинке Бутентау только с его юго-восточной стороны зафиксировано 228 входов первого этажа и 51 вход второго этажа соответственно в 91 и 28 пещер. Каждая пещера имеет от одного до двенадцати входов и соответственно от одной до шести комнат. Причем входы подразделяются на непосредственно входы, окна, дымовые ходы, вентиляционные отверстия для крепления различных подъемных устройств. Установить принадлежность каждого отверстия к той или иной категории можно только посредством составления точного и очень подробного топографического плана пещеры и его последующего анализа, а также реконструкции (конечно, весьма условно) внутреннего интерьера. На северо-западной стороне пещер меньше — 68.

В чинках Устюрта нами зафиксировано два пещерных поселения на расстоянии 60 км друг от друга при общем количестве исследованных пещер — 15. В чинке Тарым-кая зафиксировано 32 пещеры, обследовано пока только 18.

При обследовании всех чинков снята подробная фотопанорама пещер на всю длину их расположения, пещеры пронумерованы. Учтены все разрушенные пещеры. Сделаны топографические планы и описания, произведено фотографирование внутреннего интерьера пещер, зафиксированы все находки и наскальные рисунки. Последние не только сфотографированы, но и переведены на кальку. Не все пещеры представляются нам предназначенными для жилья. Так в явно жилых пещерах имеются лежанки, различные хозяйственные ниши, в стены воткнуты деревянные крючки для одежды, есть отверстия для вентиляции, очаги для приготовления пищи и отдельно для обогрева помещения, дымоходы, перегородки, подсобные помещения.

С целью наиболее полного представления об условиях жизни в таких пещерах и реконструкции условий отопления и работы вентиляции и дымоходов нами был проведен эксперимент по непосредственному проживанию в пещере с использованием очага. Результат, полученный при растопке очага показал, что во-первых, очаг для отопления очень эффективен — нагрев пещеры происходит очень быстро, а дым уходит через хорошо продуманные дымоходы при любом направлении ветра. Пещера остывает медленно, отдавая тепло за счет применения пологов, ниши для крепления которых были обнаружены нами во многих пещерах. Остался неясным вопрос размещения некоторых очагов у дальних стен.

Удалось реконструировать систему блоков и других подъемных устройств, которые применялись как для непосредственно процесса вырубания пещер, так и в последующий их эксплуатации (подъем воды, дров и т. д.). Твердо установлено наличие искусственных карнизов возле пещер, что облегчало задачу проникновения в соседние пещеры и подъем грузов, а также людей. Карнизы были консольного типа, из жердей. Остатки их хорошо видны на фотографиях.

Некоторые из пещер, и особенно однокомнатные, являлись, видимо, складами для дров, продуктов, вполне возможно что там содержались мелкие животные. Однако не исключена возможность и культового характера некоторых пещер. Особенно это наблюдается при исследовании планов пещер в чинке Тарым-кая. Отсутствие лежанок, но наличие нескольких комнат без окон, вырубленный на одной из стен, куда под определенным углом падает луч света, крест типа мальтийского и вырубленная в стене «ванна» заставляют думать о явно культовом назначении пещеры.

Во всех пещерах на каменный пол сначала клалась циновка из тростника. Остатки многочисленных циновок в послойном разрезе со слоями глины между ними можно хорошо проследить в разрушенных пещерах под обвалами, там где передняя стенка пещеры обвалилась и хорошо виден срез. Таких слоев обнаружено максимально шесть.

В основной массе пещеры вырубались только в той породе, которая имела столбчатую вертикальную структуру. И только в нескольких случаях имеются следы вырубания потолка и пола с целью увеличения высоты пещеры. Таких случаев два. Один — куполообразное увеличение высоты потолка, и второй — вырубание на глубину до тридцати сантиметров канавок шириной примерно один метр в среднем в проходах между комнатами и между лежанок.

Находки в пещерах разнообразны, но немногочисленны. Часто сбивают с толку вещи, принесенные птицами и при проверке оказывающиеся современными. Керамика представлена в основном обломками сосудов из серого теста, предназначавшиеся в основном для хранения круп, семян. Для таких глиняных сосудов на полу делались углубления. Имеются две находки сосудов красной глины типа тех, что у кочевников применялись для перевозки воды. На одном из них явно видны следы от веревки, которая протерла канавку в стенке этого сосуда. Найдено деревянное блюдо, деревянный долбленный горшок, много деревянных гребней, чесалок для шерсти, веретен, различных крючков. В одной из пещер второго этажа имелась деревянная дверь, а в другой пещере, также второго этажа, был обнаружен под слоем пыли сундук, в котором был деревянный измеритель и обрывки завещания отца сыну, а также обрывок рукописи на персидском языке «Мунисуль ушак» (Друг влюбленного). Под самыми верхними циновками, возле очагов, часто находили обрывки мифических религиозных текстов на арабском языке, найден шейный кожаный амулет, несколько каменных грузил, куски шерстяных веревок, остатки веревочной лестницы с костяной ступенькой, деревянные блоки и другие приспособления для подъема-спуска.

Однако самыми главными находками в пещерах и рядом с ними мы считаем наскальные рисунки-петроглифы. Изучаемые нами петроглифы в большинстве своем вырезаны на обломках скал, стенах чинков и внутри пещер. Кроме непосредственно петроглифов нами были обнаружены знаки похожие на рунические, сейчас ведется попытка их классификации и сравнения с руникой других мест. И петроглифы и рунические знаки прорезаны твердым предметом в известняковых мергелях на глубину от 0,1 мм до 2 см. Камни с изображениями, находящиеся вне пещер, т.е. на освещенных участках, покрыты «пустынным загаром» разной интенсивности. В отдельных случаях прослеживается вторичное прочерчивание линий. Довольно часто встречается наложение рисунков друг на друга, что может говорить о разновременности их нанесения, а также о нескольких этапах заселения пещер.

Любопытно, что на правом берегу реки Аму-Дарьи были отдельно стоящие скалы с подобными вырезанными на них знаками, которые, как считает С.П. Толстов, являются древнейшим комплексом наскальных рисунков, имеющих различные геометрические начертания (среди которых чаще всего попадаются прямые и косые решетки, объединенные в пиктографические композиции). Это обнаруживает значительную близость, с одной стороны, к датируемым бронзовым веком наскальным знакам Приазовья («Каменная могила», исследованная О.Н. Бадером), а с другой стороны — к архаической иероглифике Индии, Элама, Месопотамии и Хеттского царства.

Рисунки эти, открытые в 1940 году на песчаных возвышенностях северо-западных предгорий Султан-Уиздага (Чиллык, Кара-тепе, Кош-тюбе) и подробно описанные С.П. Толстовым в своей книге «По следам ДревнеХорезмийской цивилизации», по словам самого Толстова являются интересным памятником, который при дальнейшем исследовании может пролить свет на комплекс сложных вопросов этногонии народов Старого Света. Академик В.В. Струве в одной из своих работ пытается видеть в них памятник хурритских племен. К сожалению, памятник этот варварски уничтожен во время взрывных работ.

Исследуемые нами петроглифы Присарыкамышья весьма разнообразны как по тематике изображений, так по стилю. Очень многие из них представляют собой изображения на фоне линейно-геометрических композиций, изображения людей. Кое-где на стенах пещер нанесены на первый взгляд непонятные изображения в виде больших и широких линий и борозд. Линейно-геометрический стиль изображений, по мнению многих исследователей — это так называемая охотничье-рыболовецкая тематика завершающей фазы неолитической эпохи. К этому времени относятся изображения рыболовецких сеток, лодок, собак с поднятыми хвостами, сцены охоты.

Довольно значительная часть наскальных изображений Присарыкамышья находится в непосредственной близости уникального ландшафтного памятника — узкого и глубокого каньона древнего русла Каня-Дарьи (Дарьялыка), в глубине которого во всю ширину реки слив высотой около пяти метров. Как раз напротив слива, в отвесной стене чинка Устюрта, в мысе Декча расположены входы в обширную, вырубленную в скале пещеру под названием Беш-дешик, что в переводе означает «Пять дыр».

Внутри пещеры на стенах большое количество процарапанных рисунков. В основном все они объединены несколькими сюжетами — это изображения животных, лодки, а также астральная тематика и различные солярные знаки.

Интересно отметить, что наличие рисунков, объединенных между собой композиционно и выполненных особо тщательно, просматриваются возле водопадов и водосливов в других местах, например в Карелии, на Алтае, в Туве и Хакасии.

Повсеместно среди петроглифов встречаются сюжеты с баранами, сайгаками, козлами, лошадьми, верблюдами. И когда мы пытаемся понять, что изображал древний человек в своих композициях или отдельных рисунках, то, наверно, мы должны в первую очередь воссоздать обстановку, в которой он жил, проникнуть в его духовный мир.

Заселение Присарыкамышской дельты Аму-Дарьи началось еще в эпоху неолита. В эпоху бронзы, вероятно, в силу недостаточного обводнения, население не осваивало этот район.

С 7 века до н.э. начинается новый этап в освоении Присарыкамышской низменности, связанный с появлением здесь нового населения, оставившего памятники куюсайской культуры. Это были скотоводы, разводившие преимущественно крупный рогатый скот и лошадей, имевшие оседлые поселения, где зафиксировано развитие местного ремесленного производства. Поселения располагались на берегах обводненных русел, ирригационные сооружения не обнаружены.

В 6 веке до н.э. хозяйственное освоение этих территорий получает новое развитие. Вот что писал А.П. Окладников в своей книге «Петроглифы Центральной Азии» об исконном населении Северного Узбекистана, Туркменистана и части Казахстана: «К западу от этих мест (Центральной Азии, Монголии) на протяжении тысячелетий располагались со своими кочевьями и земледельческими оазисами скифские и сакские племена, а так же их предшественники, носители андроповской, окуневской и афанасьевской культур. Они были по физическому строению европеоидами, речь их была индоевропейской.

О том, что первые обитатели этих мест принадлежали к сакскомассагетским племенам, пишет и С.П. Толстов. Он в своих трудах показывал, что Хорезм был частью сакско-массагетского мира Средней Азии. Не исключено, что для защиты общих интересов и было создано нечто вроде конфедерации нескольких племен.

Очевидно, оседлое и полукочевое скотоводческое население сохраняется до начала 4 века до н.э. Интересный в этом отношении материал получен В.И. Вайнберг в связи с разведочными работами между возвышенностями Тарым-кая и Канга-гыр. Следовательно, в районе чинка Тарым-кая еще издревле обитали люди. (В.И. Вайнберг, «Скотоводческие племена в Древнем Хорезме»).

Возвращаясь к наскальным рисункам, можно сказать, что символика в изображении отдельных частей тела животных и, чаще других, коней (лошадей) носят космический характер. Голова коня у древних означала утреннюю зарю, глаза — солнце, туловище животного — год, копыта — землю, передняя часть тела — восходящее солнце, задняя часть — заходящее солнце (по акад. Б.А. Рыбакову). Именно такие изображения животных очень часто встречаются в петроглифах Присарыкамышья.

Изображения животных, перечеркнутые крестами, можно считать и как символический указатель «астрального направления движения» (по В.Н. Даниленко) и в то же время, по мнению акад. Б.А. Рыбакова, это объясняется повседневной практикой земледельцев, обрабатывающих свои поля крестнакрест, а также появлением понятий основных географических координат: полдень-полночь, восход-заход. Очевидно, именно поэтому на левой стороне креста расположены окружности — знаки солнца.

Круговые рисунки можно понимать как изображения сторон света или круговую оборону животных перед нападением хищника.

Не нашли пока своего объяснения некоторые изображения, которые по нашему мнению заслуживают пристального внимания — это в первую очередь изображение «древнего календаря». Большую сложность в трактовке представляют собой группы петроглифов, относящихся к так называемым знакам плодородия. Сюда, видимо, можно отнести стилизованные изображения змей, животных с детенышами, выдолбленные над изображениями домашних животных ямки и крестообразные тамги.

Но неверно было бы не отметить то обстоятельство, что наскальные изображения Присарыкамышья являются сплошь древними, хотя понастоящему еще и не датированными. Среди петроглифов, обнаруженных нами как в пещерах так и на скалах, достаточно много отдельных изображений и композиций, относящихся и к периоду раннего, и к периоду позднего средневековья. Некоторые из них явно послемонгольского периода. Имеются рисунки, среди которых вырезаны надписи на арабском и древнеперсидском языках.

В заключение следует все-таки остановиться на предполагаемой датировке как пещер, так и наскальных изображений с нашей точки зрения.

Вероятней всего первыми обитателями пещер, создавшими их, и были нанесены наскальные изображения в виде тонких линий и сеток, лодок и астральных знаков, тотемных изображений. Это косвенно подтверждается изображением последних на внешних частях входов в пещеры и могущих служить охранными знаками. таким образом, резонно предположить, что первый этап строительства и заселения пещер относится к 7 веку до н.э. Последующие этапы строительства и заселения пещер вязаны с наличием и отсутст- вием воды в Присарыкамышье. Его, видимо, можно связать с первыми веками нашей эры и к этому же периоду отнести появление рунических знаков. И, наконец, более поздние периоды заселения относятся к домонгольскому и послемонгольскому периоду, вплоть до 17 века. Подтверждением такого деления, кроме петроглифов, рунического письма и арабских (персидских) надписей может являться наличие шести циновок на полу пещер, разделенных между собой спрессованным слоем пыли толщиной 8-20 сантиметров и различными типами этих циновок, что говорит об их разновременности. Начало постепенного запустения пещерных поселений начинается, видимо, с начала 13 века, после очень сильного землетрясения 1208(9) года. После этого землетрясения большая часть пещер была разрушена, и началось строительство второго этажа. Во втором этаже петроглифы отсутствуют.

Литература

1. Абаев В.И. К вопросу о прародине и древнейших миграциях индоиранских народов. — Древний Восток и античный мир. М., 1972.
2. Абрамова З.А. Палеолитическое искусство на территории СССР. М.-Л., 1962.
3. Абрамова З.А. Изображения человека в палеолитическом искусстве Евразии. М.-Л., 1966.
4. Абрамова З.А. Древнейшие формы изобразительного творчества (археологический анализ палеолитического искусства). — Ранние формы искусства. М., 1972.
5. Абульгази. Родословное древо тюрков. В переводе и с предисловием Г. С. Саблукова и с примечанием Н. Ф. Катанова. — Известия общества археологии, истории и этнографии при Казанском университете, т. 21, вып. 5-6, 1905.
6. Абу-Рейхан ал-Бируни. Определение конечных границ мест для проверки расстояний населенных пунктов // Бируни. Сборник статей. Под. ред. С.П.Толстова. — М.-Л, 1950.
7. Агаханянц О.Е. Наскальные рисунки в Язгулеме. — Изв. АН ТаджССР, Отд. обществ. наук, вып. 14, Душанбе, 1957.
8. Агеева Е.И., Суворов Н.И. Наскальные изображения животных из Заилийского Алатау. — Ученые записки Алма-Атинского государственного педагогического института им. Абая, Алма-Ата, 1955.
9. Акшиев А.К. Семантика и функции искусства «звериного стиля» саков Семиречья. — Тезисы докладов конференции «Ранние кочевники Средней Азии и Казахстана», Л., 1955.
10. Ал-Мадиси. Собрание сочинений, т. 1. (перевод).
11. Архангельский А.Д. Геологические исследования в низовьях Аму-Дарьи. — Труды Главного геолого-разведочного управления ВСНХ СССР, вып. 12, 1931.
12. Бадер О.Н. Открытие палеолитической пещерной живописи на Урале. — Историко-археологический сборник, М., 1962.
13. Барбот де Марони Н. П. О геологических исследованиях в АмуДарьинском крае. — Известия РГО, т. 11, вып. 2, 1875.
14. Бартольд В.В. Отчет о командировке в Туркестан. Соч., т. 8, М., 1973.
15. Бартольд В.В. Очерки истории туркменского народа. Соч., т. 2. ч. 1, М., 1963.
16. Бартольд В.В. Сведения об Аральском море и низовьях Аму-Дарьи с древнейших времен до XVI в. — Известия Туркестанского отдела РГО, т. 4, Ташкент, 1902.
17. Бартольд В.В. Туркестан в эпоху монгольского нашествия. Соч., т. 1, М., 1963.
18. Беленицкий А.Н. О появлении и распространении огнестрельного оружия в Средней Азии и Иране в XIV-XVI вв. — Известия АН ТаджССР, 1949., N 15.
19. Беленицкий А.Н. Конь в культах и идеологических представлениях народов Средней Азии и евразийских степей в древности и раннем средневековье. — КСИА, вып. 154, М., 1978.
20. Берг Л.С. Аральское море. История исследования. — Туркмения, т. 1, Л., 1929.
21. Бернштейн А.Н. Наскальные изображения Саймалы-Таш. — СЭ, 1952.
22. Бичурин Н. Я. (Иакинф) Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. Т. 2. М.-Л., 1950.
23. Васильева Г.П. Этнографические данные о происхождении туркменского народа. — Советская этнография, 1963., N 2.
24. Вайнберг Б.И. Монеты древнего Хорезма. — М., 1977.
25. Вайнберг Б.И., Новгородова Э.А. Заметки о знаках и тамгах Монголии. — История и культура народов Средней Азии. М., 1976.
26. Вайнштейн С.И. История народного искусства Тувы. М., 1974.
27. Водецкая Э.Б. Изображения зверя-божества из Хакассии. — МИА, вып. 30, 1965.
28. Вяткина К.В. Шалаболинские наскальные изображения. — Сборник МАЭ, т. 12, Л., 1961.
29. Галеркина О.И. Материальная культура Средней Азии и Хорасана XVXVI вв. — Автореф. канд. дис., М.-Л., 1951.
30. Георгиевский Б.М. Южный Хорезм. Геологические и гидрологические исследования. Ташкент, 1937.
31. Гулямов Я.Г. История орошения Хорезма с древнейших времен до наших дней. — Ташкент, 1957.
32. Джикиев А.К. История расселения туркмен-салыров в XVI — начале XX века. — В кн.: Исследования по этнографии туркмен. Ашхабад, 1965.
33. Диков Н.Н. Наскальные загадки древней Чукотки. М., 1971.
34. Драчук В.С. Системы знаков Северного Причерноморья. Киев, 1975.
35. Дэвлет М.А. О загадочных изображениях на Оленных камнях. — СА, 1976, N 2.
36. Дэвлет М.А. Петроглифы Мугур Саргола. М., 1980.
37. Дэвлет М.А. Петроглифы на кочевой тропе. М., 1982.
38. Дэвлет М.А. У истоков творчества. Новосибирск, 1978.
39. Зима Б.М. Из истории изучения наскальных изображений в Киргизии. — Тр. Ин-та истории АН КиргССР, вып. 6, Фрунзе, 1958.
40. Заходер Б.И. История Восточного средневековья (Халифат и Ближний Восток). М., 1944.
41. Ибн-Русте. «Китаб ал-а’лак ан-нафиса». (на арабском языке).
42. Иванов П.П. Хозяйство джуйбарских шейхов и история феодального землевладения в Средней Азии в XVI-XVII вв. М.-Л., 1954.
43. Кабо В.Р. Синкретизм первобытного мышления. — Ранние формы искусства, М., 1971.
44. Каррыев А., Машкова В.Г., Насонов А.Н., Якубовский А.Ю. Очерки из истории туркменского народа и Туркменистана в VII-XIX вв., Ашхабад, 1954.
45. Каульбарс А.В. Древнейшее русло Аму-Дарьи. СПб, 1887.
46. Каульбарс А.В. Низовья Аму-Дарьи, описанные по собственным исследованиям в 1873. «Записки РГО», вып. IX, 1881.
47. Кверорельд Э.К. Черты реализма в рисунках и коврах времени Сефевидов. — Тр. отд. истории, культуры и искусства Востока Государственного Эрмитажа, 1970, т. 3.
48. Климович Л.И. Ислам. М., 1965.
49. Кадырбаев М.К., Марьяшев А.. Наскальные изображения хребта Каратау. Алма-Ата, 1977.
50. Кашина Т.И. Семантика орнаментации неолитической керамики Китая. — У истоков творчества. Новосибирск, 1978.
51. Кесь А.С. Развитие рельефа Сарыкамышской впадины. — Тр. Ин-та географии, вып. 62, 1954.
52. Киселев С.В. Значение техники и приемов изображения некоторых енисейских писаниц. — Техника обработки камня и металла. М., 1930.
53. Котович В.М. Древнейшие писаницы горного Дагестана. М., 1976.
54. Леонтьев Н.В. Изображения животных и птиц на плитах могильника Черновая 8. — Сибирь и ее соседи. Новосибирск, 1970.
55. Леонтьев Н.В. Писаницы правобережья реки Абакана. А. О., 1970.
56. Максимова А.Г. Наскальные изображения ущелья Гамгалы. — ВАН КазССР, 1958, N 9.
57. Мандельштам А.М. Наскальные изображения «Текке-Таш» в Каратегине. — ИАН ТаджССР. Сер. общ. наук, вып. 1, Душанбе, 1961.
58. Мандельштам А.М. Несколько замечаний о наскальных рисунках бассейна верхнего Зеравшана. — Тр. АН ТаджССР, т. 17, Душанбе, 1956.
59. Маннай-оал М.Х. Древнее изображение горного козла в Туве (о датировке и классификации наскальных изображений). — СА, 1967, N 1.
60. Мариковский П.И. Наскальные рисунки «лабиринтов» юго-востока Казахстана. — ВАН Казахской ССР, 1950., N 6.
61. Мариковский П.И. О наскальных изображениях в горах Чулак. — ВНА КазССР, 1956, N 6.
62. Марковин В.И. Наскальные изображения на скалах в районе Буйнакска. — Материалы по археологии Дагестана, вып. 11, Махачкала, 1961.
63. Марьяшев А.Н. Петроглифы Иссык-Куля. — Природа, 1970, 9.
64. Медоев А.Г. Наскальные изображения гор Теслактас и Караунгур. — ТИИАЭ АН КазССР, т. 12, Алма-Ата, 1961.
65. Медоев А.Г. Древние памятники изобразительного искусства в урочище Калмакжаткал-Карамат. — ВАН КазССР, 1961., N 2.
66. Минаев И. Сведения о странах по верховьям Аму-Дарьи. СПб, 1879.
67. Михайлов Б.Д. Каменная могила.: изд. 2-е, дополненное, Днепропетровск, «Промiнь», 1979.
68. Мушкетов И.В. Туркестан. Геологическое и орографическое описание, т. 1. СПб, 1986.
69. Низовья Аму-Дарьи, Сарыкамыш, Узбой (история формирования и заселения). АН СССР, Ин-т этнографии им. Н.Н. Миклухо-Маклая, Ин-т географии, мат-лы Хорезмской экспедиции. Под общей редакцией С.П. Толстова. вып. 3, изд. АН СССР, М., 1960.
70. Новгородова Э.А. Культовые сюжеты на петроглифах Монголии. — Конференция «Идеологические представления древнейших обществ», М., 1980.
71. Новгородова Э.А. Предистория, древняя история, мифология, средневековая история и этнография Северной и Центральной Азии с центром в Монголии. Лекции, прочитанные в Сорбонне, Коллеж де Франс, в марте 1979. — «Silkroad» (Шелковый путь), Токио-Киото, 1980, nos. 1-12 (на английском языке).
72. Новгородова Э.А. Периодизация петроглифов Монголии. — Средняя Азия и ее соседи в древности и средневековье. М., 1981.
73. Новгородова Э.А. О датировке и значении петроглифов, открытых в Северном Китае. — Конференция «Общество и государство в Китае», М., 1982.
74. Окладников А.П. Центральноазиатский очаг первобытного искусства. Новосибирск, 1974.
75. Окладников А.П. Петроглифы Байкала — памятник древней культуры народов Сибири. Новосибирск, 1972.
76. Окладников А.П. Петроглифы Центральной Азии. Л., 1980.
77. Окладников А.П. Петроглифы Монголии. Новосибирск, 1981.
78. Окладников А.П. Петроглифы Чулутын-гола. Новосибирск, 1981.
79. Окладников А.П. Древнейшие петроглифы Аршанхада (Монголия, Хэнтэй). — Пластика и рисунки древних культур. Новосибирск, 1983.
80. Окладников А.П., Запорожская В.Д. Петроглифы Забайкалья, ч. 1-2. Л., 1969.
81. Окладников А.П., Мазин А.И. Писаницы реки Олекмы и верхнего Приамурья. Новосибирск, 1976.
82. Окладников А.П., Окладникова-Запорожская В.Д., Скорыгина Э.А. Петроглифы долины реки Елангаш. Новосибирск, 1979.
83. Окладников А.П., Окладникова Е. А. Петроглифы горного Алтая. Новосибирск, 1980.
84. Пильявский В.И. Куня-Ургенч. Л., 1974.
85. Полибий. Всеобщая история, т. 10 (перевод Мищенко). М., 1895.
86. Потапов Л.П. О некоторых наскальных изображениях в горах ТаннуОлу и Монгун-Тайги. Сборник МАЭ, т. 18, Л., 1958.
87. Равдоникас Ф.В. Лунарные знаки в наскальных рисунках Онежского озера. — У истоков творчества. Новосибирск, 1978.
88. Рослянов А.А. Происхождение туркменского народа. Ашхабад, 1962.
89. Ромаскевич А.А. Персидские источники по истории Туркмении и Туркмен X-XV вв. МИТТ, т. 1, М.-Л. , 1939.
90. Северцев Н.А. О результатах физико-географических наблюдений в Арало-Каспийских степях в 1847. «Известия РГО», т. XI, отд. 2, вып. 3, 1875.
91. Соломоник Э.И. Сарматские знаки Северного Причерноморья. Киев, 1959.
92. Толстов С.П. По следам древнехорезмийской цивилизации. М., 1948.
93. Формозов А.А. Наскальные изображения Урала и Казахстана эпохи бронзы и их семантика. — СЭ, 1950., N 3.
94. Формозов А.А. Книга о древней наскальной живописи в Узбекистане. — СЭ, 1951., N 3.
95. Формозов А.А. О наскальных изображениях Зараут-Камара в ущелье Зараут-Сай. — СА, 1966., N 4.
96. Формозов А.А. Наскальные изображения в Центральной Туве. — А. О., 1966., М., 1967.
97. Формозов А.А. О наскальных изображениях эпохи камня и бронзы в Прибайкалье и на Енисее. — СЭ, 1969., N 4.
98. Формозов А.А. Очерки по первобытному искусству. М., 1969.
99. Формозов А.А. О месте наскальных изображений в истории искусства. — Проблемы археологии Урала и Сибири, М., 1973.
100. Фролов Б.А. Числа в графике палеолита. Новосибирск, 1974.
101. Шер Я.А. К интерпретации сюжетов в некоторых петроглифах Саймалы Таш. — Культура Востока: древность и раннее средневековье, Л., 1978.
102. Шер Я.А. Петроглифы Средней и Центральной Азии. М., 1980.
103. Экаев О. Туркменистан и туркмены в конце XV — первой половине XVI в. Ашхабад, 1981.
104. Эрягдендагва Д. Некоторые рисунки на скалах Кобдоского аймака. — «Studia Archaeologica», т. 4 4. Улан-Батор, 1965. (на монгольском языке).

Последние изменения внесены 20 марта 1998 г. Иллюстрации к статье будут добавлены позднее. Webmaster: Григорий Сигалов.Публикация подготовлена при участии Богдана Ридуша.