Переброска вод в Среднюю Азию

В последние пару лет появилось немало сторонников (включая Ю.Лужкова) реанимации незаслуженно забытого проекта переброски части вод сибирских рек в Среднюю Азию.

Эта проблема очень сложная. Среди поклонников переброски много тех, кто попросту хочет погреть руки и прикарманить огромные деньги, а среди противников много дилетантов, рассуждающих о вреде для экологии. Но есть с той с другой стороны действительно честные инициативные люди,по своему болеющие за общее дело. В общем, вопрос вышел за рамки географии и мелиорации, перерос в прежде всего политическую проблему.

Говоря шире, 21 век (а тем более и 22-й) станет эпохой глобального изменения природы человеком, по сравнению с которыми советское «покорение природы» (водохранилища, каналы и т.п.) покажется детской шалостью (впрочем, надеюсь, всё это будет делаться взвешенно и продуманно). Хотим мы этого или нет, человечество стремительно размножается, а площади идеально подходящие для жизни человека на планете не так уж и велики. А значит грядут грандиозные преобразования географической среды: строительство тысячекилометровых широченных каналов для обводения пустынь и превращения их в оазисы, вырубка тропических лесов и джунглей, осушение болот, строительство новых автомагистралей и железных дорог, освоение и заселение миллионами жителей громадных, доселе малообитаемых регионов. «Держать и не пущать», оставляя природу нетронутой, при всём желании не получится.

В Средней Азии существует очень большое количество оросительных и обводнительных каналов разного размера (самые крупные из них, включая Каракумский, построены в 20 веке, а вообще их строительство велось с глубокой древности, и особый размах начало приобретать уже в 18-19 веках), благодаря которым обводнены миллионы гектаров пустыни и превращены в поля, сады, жилые оазисы. Вода — это жизнь, и даже на голом песке можно разбивать неплохие огороды и бахчи, была бы вода. Основной проблемой при экcплуатации этих каналов является засоление и заболачивание прилегающих к каналам участков земли (шириной от сотен метров до нескольких километров) из-за того , что почти все каналы не имеют искусственного покрытия дна, то есть представляют собой попросту огромную канаву, а посему велико просачивание воды в грунт через стенки канала. Если при строительстве канала предусмотреть покрытие дна (бетонное или полимерное), то потери воды на просачивание будут сведены к минимуму (хотя, конечно, стоимость проекта существенно удорожает), а с ними и возможные экологические проблемы. Останутся одни плюсы: преображение огромных пустынных территорий.

Ниже мы приводим (в сжатом виде) отрывок из книги видного советского и российского учёного С.Кара-Мурзы «Советская цивилизация», касающийся программы переброски вод в Среднюю Азию (мы поддерживаем его точку зрения).

Если попытаться кратко выразить принципиальное требование противников программы, то оно оказывается полностью абсурдным. Оно ведь выглядит так: «Не троньте северные реки!». Отвергался не конкретный технический проект (место преодоления водораздела, схема каналов и водохранилищ и т.д.), а именно сама идея «преобразования природы». По сути, вопрос ставился до предела фундаментально: «Не троньте Природу!». Причем эта предельная фундаментальность превращалась именно в предельную абсурдность потому, что касалась воды и звучала почти буквально как «Не троньте воду!». Организаторов кампании якобы возмущала сама идея перемещения воды в пространстве. Как это так — взять воду в Оби и переместить на Юг! Мол, Бог направил Обь на Север, так не троньте. И запрет этот звучал настолько тоталитарно, что никогда в нем не вставал вопрос о количественной мере. Дескать, вы хотите слишком много взять из Оби, возьмите поменьше. Запрет был абсолютным, но никто не спросил: а пойти к колодцу, вытащить ведро воды и отнести домой — разве не такое же изъятие и переброска воды? Где предел количества и расстояния, который вы накладываете на переброску? Нет, в таком ключе говорить не позволили.

Красноречива такая сторона дела: во всей дискуссии не было сказано об исторических корнях программы. Дело было представлено таким образом, будто «проект века» есть типичное порождение технократического советского («сталинского») плана преобразования природы, который имел логическим следствием опустошение земли, высыхание Аральского моря, Чернобыль и ликвидацию «неперспективных деревень». Борьба против «поворота рек» сразу стала трактоваться как мессианская борьба против Голиафа «административно-командной системы».

В действительности проект переброски воды из бассейна Оби и Иртыша в бассейн Аральского моря был предложен выпускником Киевского университета Я.Г.Демченко (1842-1912) в 1868 г. . Вернее, эту идею он впервые изложил в седьмом классе 1-й Киевской гимназии в конкурсном сочинении «О климате России». В 1871 г. вышла книга Демченко «О наводнении Арало-Каспийской низменности для улучшения климата прилежащих стран», а в 1900 г. вышло второе, переработанное издание книги под тем же названием. Свою записку в Русское географическое общество, в которой он предлагал начать топографические работы, Демченко закончил словами: «Придет время, когда русские будут дрожать над каждым клочком годной земли, подобно французам и голландцам».

Как и в случае многих других больших программ, в царское время возможности реализации этого проекта не было, банкам большие программы развития России тоже были не нужны. Сразу после Октября исходить в жизненных целях стали не из капитала с процентами, и проект приобрел актуальность. Таков был интерес к нему, что уже в гражданскую войну делались попытки послать экспедицию в Сибирь. Из-за нехватки средств водораздел осмотрел только один инженер, который дал заключение о «возможности захвата сибирского водосбора для обводнения Иргиз-Тургайского района». Затем был разработан целый ряд проектов, и с 60-х годов началась планомерная научная работа над программой.

Таким образом, запомним этот факт: в конце 80-х годов ХХ века политизированные интеллектуалы начали бурную кампанию против программы, которая вынашивалась научной и общественной мыслью России с 60-х годов XIX века. Но представили они эту программу как порождение «тупой советской системы». Это примечательный штрих.

Но вернемся к фактам. Вода — один из важнейших факторов окружающей среды и едва ли не важнейшее природное сырье для производственных целей. К концу 80-м годов в СССР за годы советской власти объем промышленной продукции вырос в 200 раз, площади орошаемых земель в 5 раз, потребление воды жителями городов выросло до очень высокого уровня в 300 л на человека в сутки. В связи с этим изъятие воды из рек возросло в 8 раз — до 500 км3 в год. Это примерно 10% речного стока, из которых около половины возвращается в реки. Запасы воды вроде бы велики, но распределены они неравномерно — 80% потребности в воде были расположены в СССР на территории, где сосредоточены 20% водных ресурсов. Таким образом, принципиальное отрицание перераспределения воды между бассейнами — полнейшая нелепость.

В кампании против «поворота рек» было не только умолчание об исторических корнях данной конкретной программы. Публике не напомнили самые исходные сведения о проблеме: важным моментом в возникновении всех цивилизаций на Земле было решение больших водохозяйственных задач, в том числе связанных с перераспределением воды в пространстве (начиная с перемещения воды от источника к жилищу). Дело в том, что ремесла и промышленность, а значит, большие поселения людей возникали на водоразделах — там, где обнажаются полезные ископаемые. Там же рождаются реки, но там еще мало воды, она собирается вниз по течению. Строительство водопроводов и каналов — первые в истории большие программы, в ходе которых и складывались государства и цивилизации.

Что касается СССР, то в нем давно были созданы крупные водохозяйственные системы, они строились с XVIII века, так что к моменту кампании 80-х годов 60 км3 потребляемой в СССР воды перебрасывалось из других бассейнов. Если бы противники «поворота рек» стали проклинать и те каналы, к которым люди давно привыкли, то это насторожило бы публику, но они этого не делали. Так, канал Москва-Волга, построенный в 30-е годы, не только обеспечил надежное водоснабжение Москвы и Подмосковья (а это 16 млн. человек и мощная промышленность), но и соединил Москву водными путями с Балтийским, Белым, Азовским и Черным морями, позволил создать вблизи Москвы множество прекрасных зон отдыха. Представьте, что успешную кампанию против «поворота Волги» устроили бы в те годы и мы остались без этого канала.

Каков был смысл программы «поворота рек»? Известно, что Россия — холодная страна с самым северным в мире земледелием, где биологическая продуктивность очень невысока из-за низких температур и очень короткого лета. Поэтому освоение южных, теплых территорий всегда имело для нас критическое значение. Движение в конце XIX века в Среднюю Азию создало для этого замечательные предпосылки.

Биоклиматический потенциал земель бассейна Аральского моря при орошении в 6-7 раз превышал средние показатели по СССР. Это обусловлено высоким природным плодородием почв, теплым климатом и длительным вегетационным периодом, позволяющим во многих местах получать даже по два урожая. Пригодных для земледелия земель в аридной (засушливой) зоне этого бассейна было около 20 млн. га, из них использовалось с орошением 7 млн. При этом возможности водоснабжения за счет местных источников были исчерпаны полностью. Значит, доставка воды для орошения означала бы введение в оборот около 13 млн. га с таким биоклиматическим потенциалом, что это было бы эквивалентно 80-90 млн. га средних по СССР земель.

Поскольку в бассейне Аму-Дарьи и Сыр-Дарьи имелось достаточно трудовых ресурсов для полного использования земли, переброска воды из Сибири дала бы возможность резко увеличить производство продовольствия. До этого весь бассейн Аральского моря и смежных областей засушливой зоны был уже полностью обустроен сетью ирригационных сооружений, так что на их создание больших затрат не потребовалось бы — дело было за нехваткой воды. Поставка воды дала бы рост производства именно продовольствия, поскольку до этого орошаемые земли Средней Азии отводились прежде всего под хлопчатник, что и позволило полностью решить проблему обеспечения хлопком всего СССР и СЭВ.

Удивительно, но против прокладки канала из Оби выдвигались аргументы, которые, казалось бы, говорили о его дополнительной пользе. Так, А.Л.Яншин пишет: «Кроме того, забирая из Оби 27 км3, этот канал будет отдавать 4 км3 городам Южного Урала, 7 км3 — на орошение убогих пшеничных полей Казахстана». Чем же плохо — попутно дать воду нуждающимся в ней городам Урала и заодно сделать «убогие» поля плодородными? Таких странностей логики тогда не замечали.

Из потока публикаций с середины 80-х годов создавалось впечатление, что именно экологи-перестройщики открыли проблему Аральского моря. Это не так, водный баланс Аральского бассейна изучался многими научными коллективами, и уже в 60-е годы было ясно, что без переброски воды из Сибири Аральское море как водоем обречено на высыхание — 30 млн. жителей, обязанные вести производственную деятельность, «выпили» наличную воду. Безвозвратное потребление воды (в основном на орошение) здесь достигло 70 км3 в год. Если в 60-е годы Аральское море получало за год около 56 км3 воды, то в 80-е только 4-5 км3. В отдельные годы воды Сыр-Дарьи вообще не доходили до моря. Без переброски воды уже нельзя было не только использовать новые земли, но и сохранить производство и жизнеобеспечение людей на прежнем уровне.

Главная идея, которую и формулирует Л.А.Яншин: «резкое сокращение площадей, засеваемых хлопчатником» (он еще добавляет: «Конечно, было бы неплохо сократить также площади, засеваемые в низовьях Аму-Дарьи и Сыр-Дарьи рисом», но был бы рад хотя бы ликвидации хлопка). Какова же аргументация? Аргумент — типичный перл мышления перестройки: в Узбекистане, мол, урожайность хлопчатника всего 23 ц/га, а в США «хлопководство при урожайности менее 35-40 ц/га считается нерентабельным и не практикуется». Подумайте, при чем здесь США? Вот, в Кувейте себестоимость добычи барреля нефти 4 долл., а в России 14 — так что, нам и нефть не добывать (кстати, в действительности урожайность хлопчатника в 1990 г. в пересчете на волокно была в Узбекистане 8,4 ц/га, а в США 7,2 ц/га, но на то и новое мышление и разгром правоохранительных органов, чтобы можно было безнаказанно фантазировать даже должностным лицам).

Л.А.Яншин утверждает, что нам не нужен был хлопок (так же, как и сталь, удобрения и т.д.). Каковы же доводы? Вот, не надо экспортировать хлопковое волокно в СЭВ и Центральную Европу, т.к. они могут покупать хлопок в Египте. Допустим, так. Но разве экспорт волокна (в отличие от сырой нефти это продукт весьма высокого передела) только в интересах покупателя? Разве нам не нужны были лекарства, оборудование и дамские сапоги, что мы покупали за хлопок? Да и весь экспорт составлял урожай всего с 6% хлопковых полей Узбекистана, это же дела не решало. Другая «порочная» потребность в хлопке, которую Л.А.Яншин предлагал прикрыть — изготовление из хлопка взрывчатки, поскольку «сейчас международная обстановка изменилась к лучшему» и порох нам не нужен. Это, наверное, ему генерал Дудаев по секрету сказал.

Таков уровень аргументации у самого ученого и ответственного противника «поворота рек», занимавшего важный пост в Академии наук СССР. Как ни странно, сегодня уже невозможно вспомнить аргументы против того, чтобы взять из Оби для Средней Азии небольшую часть водостока. Л.А.Яншин вроде бы печется о 18 млрд. руб., в которые должно было обойтись строительство канала (печется в 1991 г., когда уже за бесценок распродавались заводы и порты). Но академик Яншин — не экономист, а эколог, пусть бы он сказал от своей науки. Обь выносит в океан 410-450 км3 воды в год, а в первой очереди программы предполагалось взять из нее для переброски в Среднюю Азию 27 км3 — менее годовых колебаний стока (как говорится, величина меньше «ошибки опыта»). Никакого вреда изъятие такого количества воды бассейну Оби не нанесло бы. Сейчас водопотребление в бассейне Оби очень невелико, люди сейчас берут для своей жизни и производства всего 1,3% стока . Так что ни реку, ни живущих около нее людей переброска воды на Юг не обделила бы. Напротив, она была бы во многих отношениях полезна.

Всем известно, что Западно-Сибирская низменность — зона избыточного увлажнения, воды Оби во время половодья широко разливаются, заболачивая местность. Собрать весной часть этих вод, как предполагалось, в водохранилище, чтобы подать на Юг, означало бы значительно улучшить условия для сельского хозяйства и повысить продуктивность лесов . Такая мелиорация зон с избыточным увлажнением позволила создать в Прибалтике высокоэффективное хозяйство. Почему было не сделать то же самое в Западной Сибири, передав обременяющий избыток воды туда, где он стал бы ценнейшим сокровищем? Эти вопросы задавать не разрешалось.

Для России как империи всегда были важны большие государственные программы, в частности, транспортные и почтовые. Была улучшена и много веков поддерживалась унаследованная от монголов ямская почтовая система, позже государство стало строить каналы и большие железные дороги. В советское время было завершено создание единой транспортной системы, в том числе авиасообщений, затем единой энергетической системы. Разрабатывался и план огромной водохозяйственной системы, частью которого и был проект «поворота рек». Большие системы связывают страну тем, что обеспечивают перемещение в пространстве людей, материалов, энергии и информации. Это всем выгодно, и это делает для каждого человека полезной и важной каждый кусочек страны.

Отсюда ясно, что разрушение больших стран всегда сопряжено с попытками разрушить, расчленить, парализовать связывающие их большие системы. Когда англичане захватили Индию, очень развитую по тем временам страну, не знавшую голода, они первым делом уничтожили большую ирригационную систему, поддержав сепаратизм князьков и добившись отката назад в государственном устройстве — к раздробленности, при которой большая оросительная система не могла существовать. То же самое мы наблюдали в конце 80-х годов в СССР, а сегодня в России.

Когда разделили Аэрофлот на рой мелких компаний, главный удар был направлен на целостность России, просто гиря была завернута в полотенце. Такова же главная цель непрекращающихся попыток расчленить Газпром, РАО ЕЭС, единую железнодорожную сеть. Помимо организационного расчленения, эти системы удушаются экономическими средствами. Самолеты и сеть аэропортов уже не так плотно связывают страну, как раньше — число пассажиров внутренних линий снизилось в пять раз. Практически прекратился обмен письмами и телеграммами между частными гражданами. Уже с Урала в Центр невозможно везти лес — транспортные тарифы сделали его недоступным. Люди не отдают себе отчета в том, чем угрожает им утрата всех этих систем, «образующих страну». Такая нечувствительность во многом вызвана анестезирующим воздействием идеологической обработки. Большие системы не нужны! Они — плод гигантомании самоедской плановой экономики! Вот типичные тезисы, которые вбивались людям в головы.

Сегодня, обобщив все, что мы увидели за десять лет, становится понятно то, о чем не догадывались в середине 80-х. Дискредитация проекта «поворота рек» наносила сильнейший удар по самой идее единого народнохозяйственного комплекса, а затем и существования СССР как целостного единого государства. В этой кампании уже просматривалась идея регионального суверенитета над природными ресурсами, которая затем была утверждена в Декларациях о суверенитете, узаконивших роспуск СССР. Эта кампания прямо разрушала идею общей исторической судьбы народов СССР — прежде всего во взаимоотношениях РСФСР и Средней Азии. Почему народы Средней Азии вошли в состав России практически добровольно? В частности и потому, что это обещало очень выгодное для обеих сторон соединение ресурсов — земли, солнца, труда и воды.

Это было настолько очевидно, что даже киевский гимназист составлял проекты переброски сибирской воды в бассейн Аральского моря. Для собирания рассыпанной либералами Керенского России тоже было очень важно заявить, что проект будет осуществлен. До 80-х годов и практика, и официальная идеология укрепляли эту уверенность. В какой-то степени «в кредит» под будущую воду узбеки и туркмены всю свою наличную воду пустили под хлопок, который затем вывозился в Центр России. И вдруг — шумная кампания с криками «Не дадим воду!». Кампания, возглавленная элитарной интеллигенцией и явно поддержанная верхушкой КПСС. Нетрудно представить, как она была воспринята в массовом сознании народов Средней Азии. Идейная основа СССР треснула. В кампании против «поворота рек» уже зрел зародыш беловежского сговора.

Р.Баландин пишет в «Независимой газете» (в 2000 г.!) о той программе: «Никому из огромной «антиканальной» братии почему-то не пришла в голову мысль о геополитическом значении водной артерии Сибирь-Казахстан-Средняя Азия и ее огромной экономической выгоде для страны…Никакой экологической бды Сибири это бы не принесло, но, безусловно, сплотило бы общими интересами Россию, Казахстан и Среднюю Азию».

В этой истории рано ставить точку. Не знаю когда, но проект в том или ином виде будет обязательно осуществлен. Центральная Азия в геополитическом плане — исключительно важный регион, и мировое сообщество должно быть заинтересовано в том, чтобы здесь была спокойная обстановка, нормальные условия жизни и продуктивного труда. Не случайно сегодня на самом высоком уровне обсуждаются варианты переброски в Среднюю Азию стока индостанских рек. Китай приступил к крупномасштабным работам на Иртыше, сколько воды он заберет из этой реки, а сколько останется Казахстану и России — никто не знает. И без дополнительной подачи воды в бассейн Аральского моря мировое сообщество не обойдется. Кто протянет народам Среднеазиатского региона руку помощи, тот и будет их другом на все времена.

Проблему комментирует руководитель Департамента использования и восстановления водного фонда Министерства природных ресурсов Российской Федерации Сергей Беднарук:

— Полтора-два десятка лет назад проблема поворота (замечу, сам термин неверен) северных рек очень будоражила общество. Сегодня этот вопрос на повестке дня не стоит. Речь о другом. О возможной (повторяю, возможной!) переброске части стока Оби в районы Центральной Азии. Давайте просто сопоставим цифры: из этого региона Россия получает 36 кубических километров пресной воды в год, в то время как из России в этот регион естественным путем возвращается только 8 кубических километров.

По всем международным нормам страна, по чьей территории протекает река, имеет право забрать до половины ее водостока. Представьте, каким будет Иртыш, если Казахстан, где воды не хватает, решит осуществить это. Что тогда произойдет в Омской области, которая и сейчас испытывает недостаток в воде, особенно после того, как Китай начал ирригационные работы по отводу воды в верховьях реки? Если мы откажемся даже теоретически сотрудничать с нашими ближайшими соседями в вопросах водообеспечения, то на наше место придут другие.

Прорабатывается проект переброски части стока реки Ганг в Центральноазиатский регион. И у этого проекта есть мощные спонсоры, которые очень хотели бы привязать к себе бывшие республики СССР, ставшие ныне суверенными государствами. В дело все сильнее вмешивается геополитический фактор. Так что если из дела о воде выжать сухой остаток, то получается, что либо мы превращаемся в Иванов, не помнящих родства (а мы сотни лет были добрыми соседями и даже жили в одном государстве), либо ищем возможность сделать так, чтобы наше добрососедство продолжалось. В противном случае не исключено, что рядом с нашими границами мы получим новые точки напряженности, когда обезвоженные государства начнут сами разбираться между собой, как и куда распределять воду чуть не по капле.

Авторский проект Владимира Бровкина (Corvus’a)