8. Пустыни.

Испарение в пустынях. Весьма распространено мнение, что так как в Туркестане «испарение» преобладает над осадками, то это обстоятельство влечет за собою «весьма быстрое, общее осушение страны, т. е. уничтожение бывших озер, обмеление рек и уменьшение Аральского моря». Взгляд этот проник даже в сочинения практического характера. Так, H. Дингельштедт в специальном сочинении об орошении в Туркестане пишет (1893) относительно этого края:

«Ныне страна эта представляет печальное зрелище медленного умирания. Она постепенно, хоть и медленно, усыхает, ее водные богатства сокращаются, потому что испарение гораздо более атмосферных осадков, а иссушающие ветры, пыльная атмосфера, высокая температура и летучие пески, надвигающиеся на культурные оазисы, грозят обратить в пустыню и те уже немногие культурные места, которые еще уцелели от прежних времен».

Совершенно неправильно утверждение, что Туркестан должен усыхать, ибо испарение здесь больше атмосферных осадков. Напротив, водное хозяйство Туркестана урегулировано природой так, что постоянным хроническим дефицитам воды здесь нет места, и убыль воды в одном пункте пополняется излишками в другом. Поясним примером. Аму-дарья у Нукуса (в дельте) с октября 1874 г. по сентябрь 1875 г. испарила 1279 мм воды, а осадков за это же время выпало в Нукусе всего 86 мм. Но вода в Аму-дарью попадает из ледников и снеговых полей Тянь-шаня и Памира, где на высотах выпадает не менее 2000 мм в год. В закаспийских Каракумах выпадает в среднем от 100 до 200 мм в год, но здесь в тех местах, где нет растительности, и испаряться с поверхности почвы нечему, а из тех горизонтов, где сохраняется грунтовая влага, испарение, очевидно, ничтожно. Там же, где есть растительность, она, хотя и испаряет некоторое количество влаги, но, с другой стороны: 1) защищает почву от прогревания и иссушения, 2) дает более удобства для образования почвенной воды путем сгущения в порах почвы водяных паров. Таким образом, хотя на равнинах Туркестана испаряемость, т. е. способность испарять, превышает осадки, но фактически прогрессивного иссыхания страны отсюда вовсе не следует.

В приаральских Каракумах (у северо-восточных берегов Арала), представляющих собою закрепленные кустарниковой растительностью пески, выпадает осадков местами еще менее чем в закаспийских Каракумах, — именно, около 100 мм, испаряемость же здесь не менее 1000 мм в год. По теории высыхания непонятно было бы, как это здесь может существовать растительность. Но на самом деле здесь растительность не только существует, но подпочвенная влага, в чем я мог неоднократно убедиться лично, повсюду в песках очень близка, и везде есть много колодцев, причем замечательно, что дороги и колодцы сохранились теперь на тех же местах, где это обозначено на картах и в описаниях, сделанных 150-100 лет тому назад.

Мне неоднократно приходилось слышать выражения недоумения, откуда берется в песках вода при столь ничтожном количестве осадков и при столь сильном испарении. Между тем, запасы влаги пополняются следующим образом: осенние дожди всасываются песком почти целиком, испарение тогда ничтожно; зимний снег, стаивая постепенно весною, также проникает большею частью в виде воды в почву; летом осадков или не выпадает, или бывают редкие ливни; в общем начинается эпоха испарения, но при этом нужно иметь в виду, что:

1) влагоемкость песка мала, почему влага, не стекая по поверхности, стремится спустится в низшие горизонты, где испарение ничтожно; далее, летом, с повышением температуры песка, влагоемкость его еще более уменьшается. Благодаря всему этому, поверхностные горизонты песка, в отличие от глинистого субстрата, не успевают промачиваться влагой и потому не теряют ее на испарение;

2) капиллярное, поднятие воды в песке происходит, правда, с большой скоростью, но на ничтожную высоту (как известно, вода подымается по капиллярам почвы тем выше, чем тоньше частицы почвы; при величине зерен около 2,5 мм капиллярное поднятие воды совершенно прекращается;

3) вследствие малой влагоемкости и малой капиллярности песка, испарение с поверхности песка вообще весьма мало. Когда верхний слой песка высохнет, тогда испарение сократится до минимума: данные Wollny (1880) и Eser’а (1884) показывают, что испарение почв тем сильнее уменьшается, чем на большую глубину высыхает поверхностный слой почвы; Eser говорит: «чем быстрее высыхает поверхностный слой почвы, тем надежнее сохраняется запас влаги в более глубоких слоях почвы». Затем, под влиянием сильных дождей на поверхности песка образуется особая корка, еще более уменьшающая испарение.

Затем, нужно иметь в виду, что, по опытам Buckingham’а, почва в условиях сухого климата первоначально теряет испарением больше воды, чем почва в условиях влажного климата, но затем наступает обратное: почва в условиях сухого климата начинает терять все меньше и меньше; таким образом, в почвах в условиях сухого климата автоматически, благодаря сильному высыханию верхнего слоя и образованию поверхностной корки, капиллярное поднятие воды снизу почти прекращается.

Все это объясняет то, на первый взгляд странное, явление, что в песках, особенно бугристых, прекрасно сохраняется грунтовая влага; поэтому пески, главным образом бугристые, как бы созданы самой природой для поселения кустарниковой и полудревесной растительности, длинные корни которой способны проникать до грунтовой воды. Я уже имел случай указывать, что в песках о-ва Меншикова на Аральском море прекрасно вызревают дыни, арбузы и пр. без всякого полива, питаясь исключительно грунтовой влагой.

Лессовые площади Туркестана находятся в менее благоприятных условиях для сохранения влаги. Зимою на них накопляется снег, и весною они покрываются растительностью; к началу лета травяной ковер выгорает, и степь становится совершенно сухой и безводной, и испаряться здесь совершенно нечему. Так что в Голодной степи (между Джизаком и Ходжентом, Самаркандской обл.), где выпадает в год 200-300 мм осадков, все эти 200-300 мм и испарятся, но не более; если в более влажный год выпадает больше осадков, то и испарится больше; в сухие годы — будет обратное. Словом, прогрессивного усыхания здесь нет. Такой тип испарения возможен только в сухих странах, где верхние горизонты почвы иссушаются совершенно.

Песчаные пустыни. Неоднократно приходится слышать и читать, что наблюдающееся в современную эпоху прогрессивное распространение песков в южной России, в Туркестане и в Центральной Азии свидетельствует об изменении климата в сторону большей сухости, о надвигании пустынного климата на черноземную и лессовую область и т. п.

Между тем, подобные мнения совершенно ошибочны. Везде, где наблюдается надвигание; песков на культурные земли, можно с уверенностью сказать, что это — результат деятельности человека, нарушившего естественный растительный покров песчаных образований и тем приведшего пески в движение. Алешковскде пески, занимающие в Днепровском уезде Таврической губ. площадь около 1500 кв. верст, в значительной части представляются в настоящее время сыпучими. Между тем, П. Костычев, занимавшийся исследованием их в 80-х годах прошлого столетия, говорит, что еще недавно, не более ста лет тому назад, алешковские пески были сплошь закреплены растительностью, местами древесной. По всем вероятиям, лесистая Гилея Геродота, лежавшая в низовьях Днепра, находилась именно здесь. Мнение, «будто появление песков произошло от изменения климатических условий местности», Костычев считает совершенно голословным («доказательств на это нет ни малейших»); «образование сыпучих песков и препятствие к их закреплению обусловливаются одною и тою же и притом только одною причиною: усиленно пастьбою скота». Таково же мнение относительно образования сыпучих песков Днепровского уезда, принадлежащее другому, новейшему автору.

Относительно песков Калмыцкой степи Астраханской губ. И. В. Мушкетов неоднократно указывает, что они за последнее время (посещены в 1884-5 годах) приходят все более и более в движение, чему, однако, виной исключительно деятельность человека. Так, «еще 40 лет тому назад» на месте современных летучих песков у Владимировки была «роскошная степная растительность, уничтоженная постоянной распашкой одних и тех же полей и пастьбой больших стад скота». C другой стороны, Мушкетов указывает, что, «несмотря на неблагоприятные климатические условия», калмыцкие пески, будучи предоставлены сами себе, зарастают даже без пособия человека.

Пески центральной части Калмыцкой степи Астраханской губ. (Харахусовский улус) были посещены в 1898 году И. Леманским. До этого, в 1895 году, был сильный падеж скота у местных калмыков, и мы видим, что после этого пески начинают заростать; так, заросли кияком (Elymus giganteus) пески Акым, ранее бывшие сыпучими и многие другие (Нор-варши, Ар-тоста). По описанию Деминского, кияк, разростаясь, образует для песка преграду, которая постепенно превращается в бугор, «кочугур»; путем образования «кочугурника» движущиеся пески самостоятельно зарастают и закрепляются. В Харахусовских песках повсюду находят массу черепков грубой глиняной посуды, приготовленной без посредства гончарных инструментов, а также медные и железные наконечники стрел. Эти данные, как справедливо указывает Деминский, свидетельствуют о том, что пески Калмыцкой степи были закреплены уже очень давно. Все это доказывает, что пески эти образовались в доисторический период, а ныне находятся в состоянии естественного заростания.

В 1899 году тот же автор посетил пески Эркетеневского улуса, лежащего на юге Астраханской губернии, на границе ее с Терской областью. Гайдукские пески, расположенные вдоль течения р. Гайдук, в 1896-8 годах были на значительной площади залиты разливом реки Кумы и рукава ее р. Гайдука, и пески, прежде голые и безводные, покрылись растительностью. Пески Кеке-усун, расположенные на берегу оз. Кеке-усун, верстах в семи к западу от Можарского соляного озера, представляли собою до 1898 года песчаную пустыню; в 1898 году, вследствие разлива р. Вост. Маныча, озеро Кеке-усун переполнилось водою, низменные берега его затопились, после чего пески в один год заросли.

Относительно, Нарынских песков (Рынь-пески) Внутренней, Букеевской орды имеются данные, что они находятся в состоянии естественного само-зарощения и даже самооблесения, там, конечно, где заросли охраняются от порубки и потравы. Также и пески по линии Астраханской жел. дороги (в Енотаевском уезде, между 318-й и 474-й верстой) не представляют препятствий к самозарощению.

Посетив целый ряд песчаных пустынь Туркестана (Каракумы закаспийские, Кызыл-кумы, Каракумы приаральские, пески Б. и M. Барсуки, пески приилийские), я пришел к выводу, что современный климат Туркестана не благоприятствует образованию значительных скоплений сыпучих песков.

Приаральские Каракумы являются всюду закрепленными; там же, где находятся площади сыпучих песков, таковые образовались исключительно вследствие уничтожения песчаной растительности, по большей части по близости бывших почтовых станций (Алты-кудук, Николаевская и др). Дороги и колодцы, нанесенные на карты XVIII и начала XIX столетия, сохранились в Каракумах до настоящего времени без изменения. Относительно зарослей саксаула в Каракумах, а также в Барсуках и на Усть-урте, Борщов, посетивший их в 1859-60 годах, сообщает, что они, в противоположность зарослям по Джаны-дарье (в Кызыл-кумах), молодые, сравнительно нового происхождения, и прибавляет: «более, чем вероятно, что в настоящую минуту саксаул находится в периоде постоянного распространения на запад и север».

Также автор брошюры «Пески Кара-кум по отношению к среднеазиятской жел. дор. (Оренбург, 1878) доказывает, что приаральские Кара-кумы закреплены растительностью и неподвижны: соленые грязи Буканбай-сор, показанные на карте 1843 года, остаются незанесенными, копани Мансур в песках Джинышке-кум, вырытые более ста лет назад, остаются в неизменном виде; верблюжьи тропы, проложенные частью по окраине песков Нар-кызыл-кум, сохранились в том же виде, как были в средине XIX столетия. Равным образом, неподвижны пески Аир-кызыл-кум и Иргиз-кум, прилегающие к Каракумам с севера. «Пройдя более 1500 верст по Кызыл-кумам (в 1873 и 1874 гг.), — пишет М. Богданов, — я видел только один небольшой уголок настоящих переносных песков, лишенных всякой растительности, это — урочище у колодцев Адам-крылган. Самая слабая и редкая растительность уже заметно укрепляет пески и охраняет их от действия ветра. Интересно еще то, что караванные тропы, извивающиеся иногда глубокой ложбиной между барханами, почти нигде не заносятся песком». Для Кызыл-кумов можно привести пример того, как человек разумным вмешательством останавливает движение песков: в 1874 году М. Богданов между Петроалександровском и Шейх-абас-вали встретил на протяжении 35 верст голые пески, а теперь на этом месте развита земледельческая культура.

Относительно песков Баркин (в Уральской обл., по р. Уилу) сообщается, что они богаты пресной грунтовой водой, поросли древесной растительностью и, если приходят в движение, то исключительно от вырубки лесов; будучи предоставлены сами себе, т. е. охраняемые от порубки, пески эти скоро заростают.

Пески Ферганы, как признал Миддендорф, а за ним и И. В. Мушкетов, будучи предоставлены сами себе, пришли бы в устойчивое состояние; «роль человека и домашних животных в деле увеличения песков настолько очевидна, что едва ли может возбуждать сомнения», говорит Мушкетов.

Относительно песков Закаспийской области В. А. Обручев неоднократно указывает, что они приходят в движение благодаря деятельности человека. На афганской границе, между Кушкой и Мургабом, Коншин описал уплотненные, совершенно неподвижные барханы, образовавшиеся не в настоящую эпоху. Это, очевидно, «ископаемые» барханы, аналогичные тем, которые отмечены выше для Полесья, Черниговской губ., Галиции, а также для Судана. Достигая до 40-120 метров высоты и сохранив иногда изящную форму полумесяца, эти барханы заросли полынью и колючкой (Alhagi).

Муюн-кумы, лежащие между горами Каратау в Сыр-дарьинской обл. и рекой Чу, тоже описываются как закрепленные; таков же характер песков, расположенных между низовьями pp. Или и Каратала. Также по большей части закреплены пески по притоку р. Или Каскелену и по Или у Илийска.

Процессы самозарастания песков В. А. Лубянский, подробно наблюдавший эти явления в Закаспийской области, изображает так. На песках, в первой стадии развития песчаной пустыни, или совсем нет растительности, или попадаются отдельные полукустарнички. Во второй стадии — стадии движущихся барханных песков, сначала растительность не может расти, из-за мощного слоя песка, засыпающего растения. С течением времени, ветер производит сортировку барханного песка: мелкие песчинки уносятся, а крупные остаются на месте. «В результате, уменьшаясь в массе и расширяя занятую ими площадь, пески распределяются по ней более тонким слоем, и высота барханных гряд понижается настолько, что получается уже возможность для некоторых растений переносить засыпание такими грядами». Первым растением подвижных барханов Средней Азии является кустарник джузгун, Calligqnum, из сем. гречишных (Po-lygonaceae). Его плоды, в виде шариков, покрытых щетинками, или снабженных крыльями, устроены так, что их ветром перекатывает по песку, но не засыпает песком. Кроме того, джузгун отличается способностью, при засыпании его песком, быстро расти вверх: Такой же склонностью к быстрому росту отличается кияк, Elymus sabulosus, весьма распространенный в песках Туркестана. Из других пионеров можно отметить куян-суек (Ammodendron Conollyi), черкез (Salsola kali) и др. Поселение этих растений обозначает конец подвижной стадии песков, в дальнейшем барханная гряда в значительной части превращается в ряд неподвижных бугров; это — начало, третьей стадии — самозаростания подвижных песков. Закрепленные растительностью и потерявшие подвижность бугры служат почвою и для других растений, уже менее приспособленных к жизни в песках. Получается стадия бугристых песков; среди кустарников здесь растут: сыир-куйрюк (Erernosparton aphyllum) из сем. мотыльковых, Ammodendron Sieversii и A. Karelini, Astragalus ammodendron, белый саксаул, из трав многолетний злак селеу (Aristida pennataj, песчаные полыни, сагыз (Chondrilla).

С течением времени, на песчаных буграх начинает происходить естественная смена растительных формаций: пионеры подвижных песков вымирают, — особенно, когда появляется более или менее густой травянистый покров. Затем, наблюдается следующее, на первый взгляд парадоксальное явление: в результате заростания песков оказывается уменьшение их влажности; особенный расход влаги вызывает поселение камыша (PhragmitesJ и ив. Наряду с усиленным расходом влаги, поступление ее в толщу песка понижается, ибо значительная часть влаги задерживается растительностью и вновь образовавшейся почвой.

«Таким образом, вместо обычного накопления влаги, во второй половине стадии бугристых песков происходит уже истощение ее запасов. Вероятно, эта увеличивающаяся сухость субстрата и является одной из главных причин гибели пионеров подвижных песков». Большинство песков Туркестана находится в стадии бугристых песков.

Дальнейшее развитие бугристых песков состоит в сносе песка с вершин бугров и отложении его в котловинах. Таким путем рельеф выравнивается, и получается слабо-волнистая поверхность — песчаная «степь», конечная стадия развития туркестанских песков. В Б. Барсуках такая «степь» покрыта злаками Festuca ovina, Triticum desertorum и кустиками Ephedra vulgaris.

Итак, стадии развития песков таковы: 1) пески in statu nascendi, 2) подвижные барханные пески, 3) почти неподвижные бугристые пески, 4) закрепленная песчаная «степь». Пески в. нормальных условиях заканчивают свое развитие, как говорит Дубянский, самопотуханием. Разрушение же растительного покрова песков, при пастьбе скота или другими способами, ведет к возобновлению процессов развевания.

В. Палецкий, большой знаток закаспийских Каракумов, дает следующую, более детальную картину естественного закрепления песков Закаспийской области:

1-я стадия. Совершенно голые, сильно подвижные пески. Единичные экземпляры селина (Afistida pennata), песчаной акации (Ammodendron Conollyi) и др.

2-я стадия. Значительное количество селина и песчаной акации. Единичные экземпляры кандыма (Calligonum), по большей части около кустов селина и вообще в защищенных местах. Начинают формироваться гряды или скученные бугры чистого песка.

3-я стадия. Селин начинает редеть, уступая место кандымам. У песчаной акации более слабый рост. Гибель селина происходит от слежалости песка и затенения кандымом. Единичные экземпляры черкеза (Salsola Richteri). Иногда сразу 2-я стадия переходит в 4-ю; это бывает при наличии во 2-й стадии черкеза.

4-я стадия. Пески переходят в стадию грядовых. В низинах между грядами растительность; сильное развитие черкеза, вытесняющего селин и кандым, которые гибнут. Единичные экземпляры саксаула (ак-сазак и кара-сазак).

5-я стадия. Пески закреплены. Появляется тонкая «пленка пылевидной глины-лесса, гл. обр. происхождения эолового; около кустов такой глины больше». Саксаул сильно размножается, появляясь почти во всех котловинах. Черкез и кандым почти весь погибают (они требуют рыхлого песка, влаги и света). Местами встречается осока (еляк — Carex physodes).

6-я стадия. Чистые насаждения саксаула. Поверхность песков более или менее равнинна, пески совершенно успокоены и покрыты ковром из корневищ осоки и др. трав.

7-я стадия. Саксауловые насаждения редеют. Масса сухостоя и валежника. Единичное возобновление саксаула. Вся поверхность песков покрыта сплошным ковром корней песчаной осоки и травянистой растительностью.

8-я стадия. Саксаул почти исчез. Пески представляют собою песчаную степь, местами ровную, местами слабо холмистую.

Этим заканчивается цикл работы природы по успокоению песков. По мнению Палецкого, природе на это требуется 80-150 лет, при чем переход от 1-й к 5-й стадии совершается приблизительно в 30-40 лет. Барханы Сахары представляли себе движущимися с востока на запад, от Нила к Атлантическому океану. Но теперь мы знаем, что сахарские барханы есть образования стойкие: на памяти старых проводников erg (пески) Сахары не изменил своей конфигурации.

О пустынях Центральной Азии, к коим можно приложить все сказанное о Туркестане, см. в следующем отделе. Если все изложенное выше принять во внимание, то мы придем к выводу, что сыпучие пески Таврической и Астраханской губерний, а также Туркестана, в настоящее время, всюду там, где человек не уничтожил растительности, закреплены и неподвижны. Даже будучи обнажены от растительности, пески в настоящий климатический период повсюду способны к самозарощению, иногда к самооблесению, опять таки, если человек не будет мешать этому. Является теперь вопрос, когда же образовались песчаные скопления Туркестана, раз в настоящее время они закреплены и передвигаться почти не могут? Очевидно, не в современную эпоху, а в одну из сухих эпох, бывших на протяжении между началом отступания последнего великого ледникового покрова и началом исторической эпохи.

Таким образом, ближайшее изучение современных песков Туркестана и южн. России (Европейской) приводит нас к результату, что наличность песков не может служить аргументом в пользу высыхания стран, где пески сейчас находятся; напротив того, мы видим, что современная эпоха характеризуется тенденцией к заростанию песков. А это не вяжется с усыханием.

Весьма возможно, что время образования туркестанских пустынь совпадает с временем, когда получили начало ныне «ископаемые» послетретичные пустыни Полесья, подробно описанные П. А. Тутковским.

9. Об изменениях климата некоторых стран в течение исторической эпохи.

В предыдущем мы рассмотрели вопрос о влиянии предполагаемого усыхания на озера, болота, реки, почвы и флору. Теперь нам предстоит выяснить на конкретных примерах для некоторых отдельных стран, подверглись ли они в течение исторического периода высыханию или увлажнению.

Мы начнем с Центральной Азии. В целом ряде статей, а особенно в книге «The pulse of Asia. A journey in Central Asia illustrating the geographic basis of history» E. Huntlngton стремится доказать мысль, что Ср. Азия и даже весь земной шар в исторические времена находились и находятся и сейчас в состоянии беспрерывного усыхания. Скажем прежде всего несколько слов о последней книге Гентингтона. Целью ее, как видно из заглавия, было показать, что «география есть основание истории», другими словами, что исторические факты находят свое объяснение в физико — географической обстановке, окружающей людей. Идея — не новая, так как ее высказывал еще Гиппакрат (460-377 до P. X.), а в настоящее время она после работ Риттера, Ратцеля и Реклю считается в значительной степени трюизмом, доказательства коего можно найти в любом сочинении по антропогеографии. Посвященная доказательству трюизма книга Г. переполнена такими истинами, как, напр., что «охотничьи и пастушеские народы должны передвигаться с места на место, следуя за животными», или что «кочевая жизнь» влечет за собою известные привычки в области «чистоты, еды, передвижения, сна, работы и т. п.»; «физические особенности страны обусловливают соответственное развитие растительности, которая влияет на распространение животных и в свою очередь на человека и т. п.»; «Англия обязана своим богатством железу и каменному углю». Такими безнадежными трюизмами переполнены целые страницы книги.

«Физическая особенность», поразившая автора в Средней Азии, это — прогрессивное уменьшение влаги, усыхание страны в течение всего исторического периода. Благодаря этой причине, естественные условия существования человека в Cp. Азии становились все более и более неблагоприятными, пастбища высыхали, реки переставали давать достаточно влаги для орошения полей, источники иссякали, и, чтобы найти выход из своего положения, обитатели Cp. Азии должны были переселяться на запад в более влажные страны. Так находят свое объяснение бесконечные набеги кочевников на Европу в течение древних и средних веков. Таким путем история находит свое объяснение в географии. Но так как предпосылка Г-а — высыхание Азии в исторические времена — неверна, то и все выводы его падают.

В своих прежних работах Гентингтон доказывал, что с V века до P. X. климат Передней Азии беспрерывно изменяется в сторону уменьшения атмосферных осадков. Вскоре, однако, он создал новую, «пульсационную» теорию изменений климата, сущность которой заключается в следующем: в V ст. до P. X. климат был гораздо влажнее, чем теперь; начиная с V ст. до P. X. и вплоть до V ст. по P. X., происходило очень быстрое высыхание; затем с 600 по 900 год (по P. X.) следовало некоторое увлажнение климата, которое, однако, далеко не достигало того, что было до P. X.; в течение средних веков была еще одна кратковременная эпоха поднятия кривой осадков; с того времени она идет на убыль. В общем, несмотря на указанные «пульсации», климат настоящего времени оказывается сильно изменившимся в сторону усыхания по сравнению с тем, что было до и около P. X. Эту схему Гентингтон прикладывал, и, по его мнению, с успехом, к Центральной Азии, Каспийскому морю, сев. Африке, Америке и т. д.

В самое последнее время, однако, Гентингтон пришел к несколько иному результату: оказывается, что число «колебаний», «пульсаций» гораздо больше, чем он раньше думал; соответствевно изменились и сроки максимумов и минимумов: максимумы сухости теперь приходятся у Г-а на годы 1220 до P. X. и 650 и 1250 по P. X.

Рассмотрим, какие доводы проводятся Г-ом в доказательство усыхания Центральной Азии. Доводы эти следующие:

1) в пустынях, по рекам Керия, Ния, Тарим и другим рассеяны развалины городов в таких местах, где сейчас нет влаги и куда невозможно было бы провести воду из рек;

2) постепенное исчезновение растительности на краю оазисов и в песках;

3) предания местных жителей.

Ни один из этих доводов не может нас убедить. Передняя и Средняя Азия переполнены развалинами, относящимися к самым различным эпохам, культурам и народам. Причины гибели культурных поселений многоразличны, и всякому, знакомому с исторической географией Туркестана и вообще Ср. Азии, должно быть ясно, что одной переменой климатических условий, одним «усыханием» здесь вряд ли удается что объяснить. Главной причиной исчезновения оседлых поселений были, конечно, войны. В XIII ст. Чингиз-хан и его преемники разрушили целый ряд городов в Туркестане и Передней Азии, уничтожили громадные ирригационные сооружения, перебили массу народа. Вследствие разрушения оросительных каналов, население, лишенное возможности поддерживать свое существование, частью вымерло, частью разбежалось. От последствий этого разгрома Месопотамия не может избавиться до сих пор. При чем же тут изменения климата?

Правда, нередко мы встречаем остатки прежней культуры в таких местах, где теперь совершенно нет воды. Так, в расстоянии 100 км. к северу от конца р. Нии и около 170 км. восточнее Керии находятся покинутые около 300 г. по P. X. развалины -довольно большого поселения, куда теперь ни из Нии, ни из Керии нельзя было бы провести воды каналами. Однако, прежде чем утверждать, что в Нии и Керии было в III столетии нашей эры больше воды, чем сейчас, нужно сначала доказать, что с тех пор эти реки не изменили своего течения; другими словами — нужно было сначала подвергнуть местность обстоятельному геологическому исследованию, а этого Гентингтон не сделал, да и не имел времени сделать, так как он ограничился лишь беглым осмотром развалин.

Между тем влияние изменений течения рек на перемены в гидрографии страны следует особенно иметь в виду при изучении Средней Азии. Всем известно, что реки в пустынном климате, во внутренних областях Рихтгофена, имеют чрезвычайно непостоянное течение. Зависит это от многих причин. Прежде всего, количество несомой ими воды ничтожно для того, чтобы выработать глубокое и постоянное русло. Далее, реки здесь не имеют определенного, постоянного нижнего базиса эрозии, каким является для рек периферической области уровень океана. Ничтожные причины — занесение ложа реки осадками, разбор воды на ирригацию, сильные разливы — могут заставить реку повернуть в другую сторону, к иному базису эрозии. А так как этот новый резервуар, куда теперь река получила сток, может (и очень часто лежит) на другой абсолютной высоте чем прежний, то понятно, что отсюда могут произойти громадные перемены в гидрографии страны и, следовательно, конечно, и в экономической жизни населения.

Наконец, ветер в областях с рыхлыми отложениями и малым количеством атмосферных осадков может иметь заметное влияние на изменение течения рек.

Примером грандиозных перемен в гидрографии страны может служить р. Тарим и ее место стока, Лоб-нор, вызвавший столько споров между Свен-Гедином и Козловым. Тарим и Черчен-дарья неоднократно меняли место своего впадения, и понятно, что это должно было иметь громадное влияние и на судьбы прибрежного населения. Другим примером является Аму-дарья.

Итак, прежде чем говорить об изменении климата страны, нужно было бы основательно исследовать бассейн рек, о которых идет речь. Пока же этого не сделано, мы в праве усомниться в правильности выводов автора. К тому же он совершенно не пользуется свидетельствами древних китайских и мусульманских писателей для подкрепления своей мысли об усыхании. Письменным памятникам Г. предпочитает легенды, собранные им самим на месте. Все эти легенды говорят о том, что в прежние времена воды было много больше, чем теперь. Но я позволю себе усомниться в доказательности этих легенд. Во-первых, я не особенно доверяю познаниям Г-д в тюркских языках (а он ездил без переводчика). Во-вторых, народные предания повсюду, а в пустынях особенно, склонны переносить золотой век назад, когда реки были полны водой, степи покрыты лесами и т. п. Наконец, третий аргумент Г-а, это гибель лесов в Средней Азии. Во многих местах он находил деревья Populus diversifolia и кусты Tamarix в жалком, полузасохшем состоянии. Отсюда вывод: климат изменяется в сторону уменьшения количества влаги.

И этот вывод не имеет никакой доказательной силы.

В Туркестане, на Сыр-дарье, на берегах Арала, на Балхаше и в степях Семиречья, мне беспрестанно приходилось путешествовать среди зарослей тамариска, тополей, саксаула и других деревьев и кустарников пустыни. Ничего подобного постоянному исчезновению и усыханию лесов мне не случалось наблюдать. Конечно, приходилось видеть нередко мертвые деревья, но таковые имеются во всяком лесу, не находящемся в ведении лесного надзора. Есть сухие Деревья у берегов сухих русел — Баканаса, Джаны-дарьи и т. п., но это — результат прекращения течения воды по реке. Равным образом и от персонала лесного надзора в Туркестане я никогда не встречал никаких сетований на естественное исчезновение «лесов» в песках Туркестана. Мы снова напоминаем приведенные выше данные В. А. Дубянского и В. Палецкого относительно, самозаростания песков Закаспийской области. Так как принцип высыхания Г. распространяет на всю Среднюю Азию, то с его точки зрения являлось бы непонятным процветание лесов на равнинах Зап. Туркестана и гибель их в Восточном.

Если в песках по р. Черчену и встречаются умирающие деревья, то в каждом случае необходимо исследовать причины, которые могут корениться не только в высыхании: деревья могут гибнуть от нападения короедов и других вредителей, от того, что корни, распространяясь вглубь, перестают получать достаточное количество влаги, от неумелой вырубки, затем от распространения песков в результате вырубки лесов и т. п. Наконец, по опушкам лесов, вдающихся в пустыню, конечно, самое естественное ожидать встретить захиревшие экземпляры. Такое же явление отмирания деревьев замечается и на лесах севера, в стороне, обращенной к тундре, где оно объясняется почвенными, а не климатическими условиями.

Итак, ни одно из доказательств, приводимых Г-ом в пользу прогрессивного усыхания Cp. Азии, не может удовлетворить нас.

Рассуждая по поводу посещенных им развалин Дандан-уйлика (между pp. Керией и Юрун-кэшем), покинутых к концу VIII столетия, Гентингтон обращает внимание на то, что в противность мнению Св. Гедина, Керия никогда не подходила к городу. Из этого делается вывод, что Д.-у., очевидно, должен был питаться искусственно проведенными из Керии каналами. Но, по мнению Г-а, теперешняя река не может дать много воды; в доказательство приводится следующее. Во время путешествия вниз по Керии, Г. был удивлен тем, что такая большая и притом постоянно текущая река не разбирается для орошения; спрошенные об этом пастухи ответили, что здесь нет достаточного количества людей, а в Керии объяснили, что попытки вывести воду делались, но оказались неудачными: первый год урожаи были хороши, а на второй их не стоило и собирать; объясняется это соленостью реки. «Очевидно, такая река никогда не могла орошать оазиса Лица со столь большими городами, как Дандан-уйлик и Равак».

Заключение вовсе не основательное. Пастухи сказали Г-у совершенную правду: сейчас нет достаточно людей для проведения больших каналов. Как известно, для устройства и поддержания больших оросительных сооружений необходимо много народа. Когда Д.-у. был густо населен, жители были в состоянии провести большие каналы и притом заложить их головы выше по Керии-дарье, где течение сильнее и вода пресная. С малым числом народа такую работу произвести невозможно.

Но помимо того, и в настоящее время, по мнению А. Стейна, производившего здесь гораздо более основательные исследования, чем Гентингтон, возможно провести воду из соседних рек до Дандан-уйлика. Стейн считает, что Дандан-уйлик был оставлен вовсе не из-за недостатка воды, а по причине обезлюдения страны. Эти данные Стейна тем более интересны, что он, хотя с оговорками, готов присоединиться к теории высыхания Азии.

О засыпанных песком городах Хотана говорит еще в первой половине VII столетия китайский паломник Сюань-дзан (Нiиеп Tsiang). Данное последним описание физических особенностей Хотана, по словам Стейна; вполне подходит к настоящему времени.

Замечательно, что в писанных табличках, найденных Стейном в развалинах Хотана и относящихся к III ст. по P. X., часто встречаются указания на споры из-за недостатка воды для орошения; в других — имеются жалобы на чиновников по тому же поводу. Факт этот показывает, что тогда в этих местах так же дорога была вода, как и теперь.

Нет никаких оснований из сопоставления теперешней сравнительно малой населенности некоторых мест центральной Азии и того многолюдия, какое наблюдалось некогда, делать заключение, что земледелие теперь стало невозможно вследствие уменьшения количества осадков. Между р. Юрункаш, на которой стоит г. Хотан, и р. Керией тянется пустыня с сыпучими песками; возделаны лишь берега рек. На Юрункаше Стейну говорили, что путем устройства ирригационных каналов можно бы расширить земледельческий район далеко в глубь пустыни, в места, занятые барханами: весною и летом река несет достаточно воды для орошения, но «здесь, как и всюду вдоль южного края великой Туркестанской пустыни, нет необходимого для исполнения таких работ количества населения, равно как нет администрации, способной к проведению больших ирригационных работ». («There as elsewhere along the southern edge of the great Turkestan desert, there is no surplus of population available for such extended, cultivation, nor an administration capable of undertaking fresh irrigation works on a large scale»).

У Тарбогаза, близ города Хотана, в предыдущие посещения Стейна расстилалась песчаная пустыня; но с тех пор как провели канал, страна преобразились, в чем С. мог убедиться во время экспедиции 1906-08 г. г. В этом С. видит доказательство, что оазис, несмотря на «высыхание» (кавычки Стейна), может вести борьбу с пустыней. Точно также у дер. Ак-куль (в области развалин Ак-терек), в том же Хотанском оазисе, около 15 лет до посещения С. были проведены арыки, и культурные земли стали надвигаться на песчаную пустыню. Заросли камыша и тамариска появились в области древних поселений, в которых обнаружены археологические находки. «И я спрашивал себя с удивлением, говорит С., не близко ли время, когда оазис, вопреки медленно идущему высыханию, вследствие увеличения населения и растущей нужды в земле, победоносно распространится на большую часть здешней пустыни». К западу от Керии, в оазисе Домоко, Стейн в 1901 году убедился, и по остаткам развалин, и по рассказам туземцев, в том, что за последние 60 лет область культурных земель под напором пустыни отступила к югу, к горам. Но уже тогда Стейну говорили, что граница между оазисом и пустыней передвигается то к югу, то к северу. И, действительно, во время путешествия 1906-08 гг. культурные земли снова распространились к северу, по направлению к покинутым еще около 1840 года полям Старого Домоко. Причина — постройка плотины на р. Домоко, выполненная в 1890 г. Вообще, если бы эта плотина не была построена, то оазис пришлось бы совсем оставить. Это показывает, говорит Стейн, что изменения в площади обрабатываемой земли могут происходить и помимо причин, связанных с уменьшением воды под влиянием усыхания.

Вообще, Стейн держится взгляда, что и при настоящем положении вещей Хотан мог бы прокормить значительно больше населения, чем сейчас, когда используется далеко не вся вода, доставляемая реками.

Тот же автор рассказывает, что в Тогучаке, западнее Яркенда, в его посещение в 1900 г., оказались орошенными и возделанными песчаные пространства, еще за несколько лет до того пустынные. Как раз годы 1900 и 1901 в бассейне Тарима отличались многоводием.

В противность мнению Гентингтона Свен-Гедин утверждает, что в бассейне Тарима за последние 1600 лет не наблюдается никаких следов климатических изменений. За историческое время Лоб-нор и Кара-хошун изменялись в объеме очень мало, происшедшие же перемены — случайного характера и не стоят в связи с колебаниями климата. Высыхание Азии, о котором говорит П. А. Кропоткин, отрицается Гедином; равным образом он находит, что переселения народов, так же как и падение древних культур в Центральной Азии, не находятся в причинной связи с климатическими переменами. За исключением Керии, ни об одной реке Вост. Туркестана нельзя сказать, чтобы она несла теперь воды менее, чем 2000 лет тому назад. Что касается Керии, которая теперь теряется в песках, не доходя 132 км до Тарима, то, по словам А. Стейна, она еще в XVI столетии достигала Тарима. Но Св. Гедин не склонен приписывать это изменение климатическим причинам: дело объясняется, вероятнее всего тем, что за последние 300-400 лет оазис Керии заселился гораздо гуще и сообразно с тем возросла потребность в воде. Стейн, как мы видели выше, напротив, полагает, что современное население Хотана не столь густо, чем прежнее. Возможно, что в случае с Керией (если только толкование относящегося сюда текста Мух. Хайдера будет признано правильным) нужно принять другие причины, чем влияние человека, напр., изменения в гидрографии ее бассейна (о чем мы говорили выше). Можно далее указать, что в течение XIII-XV и части XVI столетия в зап. Азии и вост. Европе наблюдалось некоторое повышение количества, осадков; именно в это время Аму-дарья отдавала через Узбой рукав к Каспийскому морю. В эти столетия и Керия. могла достигать Тарима. Нет ничего невероятного в том, что в будущем опять может повториться такое же многоводие в бассейне Керии; намек на это мы имеем в сильном разлитии рек Вост. Туркестана, какое наблюдалось в первые годы XX столетия.

J. v. Cholnoky, известный путешественник по Центральной Азии, разбирая вопрос о причинах «переселения народов», приходит к выходу, что толчком к переселениям служат не климатические изменения, а перемены в условиях орошения, зависящие в свою очередь от множества экономических, политических и физических причин. К последним относятся сильные ливни («сели»), приносящие массу обломочного материала в долины и могущие совершенно запрудить реки и ирригационные каналы, перемещения русла (напр. Хуан-хэ в 1854 г.), засухи, землетрясения и т. п. Но главной причиной являются враждебные действия между соседними племенами или народами. Относительно засыпанных песком городов в В. Туркестане Cholnoky полагает, что они были покинуты не потому, что им стали угрожать надвигающиеся пески, а вследствие уничтожения оросительных каналов.

Туркестан и Передняя Азия. Остановимся подробнее на Мервском оазисе, судьба которого, по мнению Гентингтона, роковым образом связана с прогрессивным уменьшением воды в реках Средней Азии.

Еще Плиний писал, что плодородная Маргиана (т. е. Мервский оазис) трудно доступна, так как окружена со всех сторон песками.

Общеизвестно, что Мерв был разрушен в 1220 году Тули-ханом, сыном Чингиз-хана. Мерв в это время был цветущим городом. Описания арабских авторов IX века (Ибн-Хордадбех, Якуби, Кудама) и X века (Истахри, рукопись 982 г., Ибн-Хаукаль, Макдиси) не оставляют сомнения в том, что тогда климат Мервского оазиса был таков же, что и теперь, и что и тогда Мерв был со всех сторон окружен пустынями. Уже в пяти фарсахах, т. е. 30 верстах, от города начинались пески. Богатство Мерва объясняется весьма совершенной системой орошения, применявшейся тогда. В Мургабе у Мерва, по описанию Макдиси, стоял футшток: «когда вода поднимается и достигает высота ее на доске 60 делений, год будет урожайный, люди радуются этому, и поднимается количество выдаваемой (для орошения) воды, а когда — бывает 6 делений, бывает год бесплодный» (Жуковский), «Совершенство орошения нисколько не мешает Макдиси неоднократно заявлять о недостатке воды в Мерве вообще; недостаток этот особенно сильно ощущался жителями мест, где были расположены поместья султанские; вот почему в старину жители не допускали султанских людей покупать земельные угодья» (Жуковский).

О Мургабе Хафизи-Абру сообщает следующее: «после времени султана Санджара в 1162 г. (по P. X.) Мургаб сорвал плотину; сколько ни старались, не могли запрудить, и река три года уклонялась от Мерва, и большая часть населения выселилась, и положению жителей приключилось полное расстройство, пока харезмшах не послал людей и плотину запрудили. Говорят, что во время султана Санджара охраною реки и делом на ней занято было 12000 работников, которых содержал Мерв» (Жуковский).

Из предыдущего видно, что благосостояние Мерва было основано исключительно на искусственном орошении.

Рюи Клавихо (Clavijo), посланник от Генриха III кастильского к Тамерлану, прошел в 1404 году от Мешхеда до Самарканда; из его описания видно, что страна по Мургабу (Morga) тогда в значительной степени представляла безводную пустыню. Путь от г. Анхой (Андхой) к Балху (древняя Бактра) он рисует следующими словами, которые мы приводим для сравнения с описанием Кв. Курция: «был такой сильный ветер, что людей едва не сбрасывало с лошадей, и он был такой жаркий точно огонь. Дорога шла по пескам, и ветер поднимал песок и нес его с одного места на другое и заносил дорогу и людей. В этот день они (посольство) несколько раз сбивались с пути; и рыцарь, который провожал, послал назад в палатки за человеком, который показал бы им дорогу». Берега Аму-дарьи Клавихо, описывает на обратном пути следующим образом:

«10 декабря (1404 г.) переплыли через большую реку Биамо (Оби-аму, Аму-дарья) на лодках. На берегах этой реки были большие пески, и малейший ветер переносил их с места на место и наносил кучами; на этих песках были целые холмы и долины, и когда ветер дул, он разбрасывал эти холмы и наносил их в другом месте. Песок был очень мелкий, и от ветра на нем оставались знаки зыби, точно на камлоте; на него нельзя было смотреть, когда он был освещен солнцем. По этой дороге можно идти только с проводниками, которые узнают ее по знакам, поставленным по ней… По этой дороге воды почти нет: она встречается только раз в целый день пути; в песке сделаны колодцы со сводами наверху, окруженные кирпичной стеной, потому что, если б не было этих стен, песок занес бы их. Вода в эти колодцы собирается от дождей и снегов» и т. д.

И. В. Мушкетов, бывший сторонником высыхания Туркестана, указывая на описание Клавихо, принужден согласиться, что и за 500 лет до нашего времени приамударьинские пески имели характер близкий к современному.

Квинт Курций дает описание Бактрии во времена Александра Македонского (329 г. до P. X)., ничем не отличающееся от теперешнего.

«Природа Бактрии весьма разнообразна. В одних местах многочисленные деревья и виноградники дают богатые урожаи; плодородную почву орошает множество источников: наиболее плодородные участки заняты под посевы, другие служат пастбищами. Зато с другой стороны значительная часть страны покрыта бесплодными песчаными пустынями: безжизненная и серая, она не родит хлеба и не дает пропитания человеку. Когда начинают дуть ветра с понтийского моря (т. е. с Каспийского), они сметают весь песок, покрывающий плоские места. Сдутый в кучи песок издали принимает форму холмов; все следы дорог пропадают. Поэтому, кто проходит через песчаную пустыню, тот, как мореплаватель, пользуется указаниями звезд и по ним направляет свой путь. Даже можно сказать, что ночью здесь почти светлее, чем днем; дело в том, что днем не найти тропинки, по которой можно было бы следовать, и кроме того блеск солнца омрачается от густой пыли. Кого застает этот ветер, дующий с моря, того он засыпает в песке. Там же, где страна гостеприимнее, она кишит людьми и столь обильна лошадьми, что бактрийцы могли выставить 30000 всадников. Бактра, главный город страны, лежит у подножья Паропамиза. Стены ее омываются р. Бактром (ныне р. Балх), давшим имя городу и стране» (VII, 18). Далее Курций яркими красками описывает мучения солдат во время перехода через безводную песчаную пустыню на протяжении 400 стадий по пути к Оксу (Аму-дарье). Берега этой реки оказались совершенно лишенными всякой растительности.

Ал. Бурнс (Burnes), прошедший в 1832 году из Кабула в Балх и Бухару, свидетельствует, что описание Бактрианы, данное Курцием для IV века до P. X., вполне подходит к состоянию ее в XIX-ом.

Замечательно, что река Балх, теряющаяся обычно в разливах, далеко не доходя до русской границы, осенью 1907 года прорвалась через плотины и потекла частью по так называемому «Келифскому Узбою». С этим любопытно сопоставить известия арабских географов о том, что р. Балх вообще никогда не доходила до Аму-дарьи.

Арриан, писатель II ст. по P. X., свидетельствует, что в IV ст. до P. X. (328 г.) Зеравшан (Политимет), как и теперь, не доходил до Аму-дарьи: «Александр прошел по всей стране, орошаемой Политиметом; в том месте, где исчезают воды реки, страна представляет пустыню; несмотря на свое многоводие, река здесь теряется в песках. Подобным же образом теряются здесь и другие значительные реки, обладающие постоянным течением, как, например, Эпард (Epardos), текущий через страну мардов, Арий (Areios), давший свое имя стране ариев, Этимандр (Etymandros) протекающий по стране евергетов. Каждая из этих рек не меньше р. Пенея, что в Фессалии, а Политимет несравненно значительнее Пенея» (кн. IV, гл. 6). То же подтверждает, и Страбон: «оросивши Согдиану, Политимет входит в песчаную, пустынную страну и там поглощается песками, как и река Арий в стране ариев» (кн. XI, гл. 11,5. 3 таком же состоянии находился Зеравшан и в X ст. в эпоху арабов. Некоторые подобные указания мною были приведены раньше.

Аральское море и 1000 лет тому назад имело приблизительно те же границы, что и теперь: арабский географ Ибн Хаукаль, писавший около 976 года, упоминает о «Новом селении», которое находилось на расстоянии фарсаха (6 верст) от берега Сыр-дарьи и в двух переходах от места впадения реки в Хорезмийское озеро (Аральское море), «Новое селение» — это Джанкент, развалины которого, лежащие в 22 в. от Казалинска, и ныне в таком же расстоянии от Аральского моря, как и 950 лет тому назад: именно, в 50 верстах от берега Арала по прямому направлению и в 70-80 верстах от устья Сыр-дарьи.

Равным образом и про Каспийское море нельзя утверждать, что оно находится в состоянии беспрерывного усыхания. Было время, когда его уровень был значительно ниже, чем теперь и, по вычислению Брикнера, Каспийское море в XII ст. должно было стоять на 4,2 метра ниже, чем в средине XIX.

Все эти примеры свидетельствуют, что о быстром высыхании Туркестана, которое на глазах истории изменило бы облик страны, не может быть и речи. Правда, нередко здесь теперь встречаются среди пустынь развалины поселений, брошенные или засыпанные песком остатки оросительных сооружений, свидетельствующие о былой богатой культуре. Однако, все это нисколько не говорит в пользу возрастающей сухости и обеднения водой. Вовсе нет. Виною здесь продолжительные войны, ареной которых постоянно была Средняя Азия. Чингизхан и Тамерлан на пути своем сметали не один город; одни из них впоследствии восстановлялись, другие оставались в развалинах. Уничтожить в Cp. Азии человеческое поселение — это иногда дело нескольких минут: стоит только разрушить оросительную сеть, и город обречен на неминуемую погибель. Судьба Бухары теперь находится в руках того, кто владеет верховьями Зеравшана, и поэтому чтобы держать Бухару в покорности, России нет надобности иметь в городах ее гарнизоны.

По данным Истахра, арабского географа X-го века вода Герируда (Теджена) и тогда в мелководье не доходила до Серахса.

Знаток исторической география Персии, Томашек в результате сравнения современной топографии персидских пустынь с топографией времен Истахри и Макдиси пришел к выводу, что климат Персии за последнее тысячелетие остается «удивительно постоянным».

Хорасанская пустыня Дешт-и-кевир, по описанию Истахри, представляется столь же бесплодной, что и теперь.

Свен Гедин, посетивший Вост. Персию в последний раз в 1906 году, присоединяется к мнению Томашка: хотя со времени дилювия Персия несомненно подверглась усыханию, но за историческое время мы для процессов усыхания не можем найти никаких доказательств. То же справедливо и для Тибета.

Вот как Марко Поло описывает среднюю Персию (XVI ст.): «Из Крермана (Кирман) семь дней едешь по скучной дороге, и вот как: три дня то совсем нет воды, или ее совсем мало, да и та, что попадается, горька и зелена как трава на лугу…. Жилья нет во все три дня; все пустошь да сушь. 3верей тут нет, — нечего им там есть. Через три дня начинается другая страна, и тянется она на четыре дня пути; она также пустынна и бесплодна; вода тоже горькая; нет тут ни дерев, ни скота; водятся одни ослы. Через четыре дня пути кончается царство Крерман, и стоит город Кобинан (Кух-и-Банан на севере Кирмана). Из Кобинана восемь дней едешь пустынею; сушь тут великая; нет ни плодов, ни дерев, а вода горькая и скверная: еду и питье нужно с собой везти; только скотина пьет охотно здешнюю воду. Через восемь дней приезжаешь в область Тонокаин (Кухистан, где город Тун и Каин).

E. Tietze в опровержение мнения Blanford’a (1873), будто Персия 2000 лет тому назад была дожливее, чем теперь, приводит указания Поливия (X, 28, 3) на древнеперсидкие законы, касающиеся пользования оросительными каналами и свидетельствующие, что и тогда вода в Персии была так же дорога, как и теперь; затем, уже древнейшие персидские сказания отмечают противоположность между влажным Мазандераном и сухой, бесплодной внутренней частью Персии. Результат, к которому приходит Титце, таков: регресс нынешней Персии по сравнению с древней несомненен, но это явление имеет не климатические, а политические причины.

Венюков и Гентингтон принимают, что озеро Зере, упоминаемое у Истахри, ныне Год-и-Сиррех в Сеистане, занимало прежде пространство до 100 мил в длину (Истахри приводит длину в 30 фарсахов, т. е. около 180 верст). Между тем уровень этого озера подвергался даже за последнее время значительным колебаниям в зависимости от количества атмосферных осадков. Так, около 1842 года на оз. Зере был максимум, около 1872-го — миниум, а для 1887 года вновь отмечено высокое стояние, словом, колебания, аналогичные колебаниям Аральского моря. И во времена Истахри (X в.) оз. Хамун то увеличивалось, то уменьшалось в зависимости от количества воды в Хильменде, а в эпохи высокого стояния оно может соединяться с озером Год-и-Сиррех.

Сайкс держится мнения, что пустыня Лут в Персии находится, как и вся Азия, в состоянии прогрессивного усыхания, и беде этой помочь не в силах человеческих. Но на той же странице упомянутый автор сам же приводит описание пустыни Лут, данное арабским географом Макдиси, писавшим около 985 г.: уже тогда путешественник видел пустынные хребты, солончаки, крайности жары и холода. «Хорасанская пустыня», как называли арабские географы Дешт-и-Кевир и Дешт-и-Лут, производила и на арабов (напр., на Истахри, писавшего около 961 г.), хорошо знакомых с пустынями Аравии и северной Африки, удручающее впечатление.

На пути из Панджгура (на персидскобелуджистанекой границе), в Квету Сайкс пересек совершенно безлюдную страну протяжением, с запада на восток, свыше 300 верст. Однако; склоны холмов были тщательно разработаны, очевидно — под бочарные посевы. Сейчас же здесь имеются только редкие колодцы с скверной водой, и возможность богарного земледелия совершенно исключается. Находки глиняных черепков говорят, что культура здесь относится к X-XIII в. Прежде Сайке приписывал исчезновение населения из этой области обезлесению и войне, но в последнее время под влиянием Гентингтона, пришел к выводу, что это результат высыхания, наблюдаемого во всей Средней Азии.

Надпись на языке народа урарту, высеченная в конце VIII ст. до P. X. (между 730 и 714) на скале на южном берегу оз. Гокча у с. Келаны-Кир-ланы, в 1891 году оказалась частью в воде, а между тем в 1891 г. на озере стояла еще низкая вода. Далее, монастырь, построенный на о. Севанге, возвышающемся над уровнем Гокчи едва на 2 саж., никогда не затоплялся водой. Если же судить по известковой коре, отложившейся из воды на склонах озера, то можно видеть, что в историческое время озеро никогда не стояло выше, чем на 0,85-0,90 саж. над уровнем 1889-90 года, когда был низкий уровень.

Данные, почерпнутые из клинообразных надписей, говорят, что еще древнейшие вавилонские цари считали основным условием земледелия в Месопотамии устройство обширных систем орошения: при царе Хаммураби, жившем в конце XXIII ст. до P. X., был вырыт большой оросительный канал, названный в его честь. В Мосуле и теперь выпадает около 300 мм, осад ков в год, — количество, при котором земледелие без искусственного орошения невозможно; если и 4200 лет тому назад нужны были оросительные каналы, стало быть, и тогда выпадало немногим больше осадков. Можно возразить на это, что тогда при большей сумме осадков было иное распределение их, неудобное для земледелия. На это мы заметим, что распределение осадков по времени года осталось с библейских времен неизменным, как это показано будет ниже, при рассмотрении климата Палестины.

Греция. В статье «The burial of Olympia» Гентингтон доказывает, что климат Греции за последние 2000 лет стал неизмеримо суше. И здесь были «пульсационные» изменения климата, причем особенно быстрое усыхание происходило на протяжении от 400 года до P. X. и до 600 года по P. X.; этому усыханию и обязано падение греческой культуры. В VI столетии по P. X. в Греции господствовал климат еще более сухой, чем ныне. На чем же основаны подобные заключения?

Единственный довод заключается в следующем. Знаменитая в древности Олимпия в половине VI столетия по P. X. была разрушена землетрясением; приблизительно около этого времени в той же местности случился горный обвал, а Олимпия вследствие разлива реки была на некоторое время покрыта водой; разливы повторялись и впоследствии, и в результате над развалинами Олимпии отложилась толща осадков до 15 футов мощностью. Никаких, казалось бы, выводов климатологического характера сделать из приведенного рассказа нельзя: то, что случилось с Олимпией, могло произойти и тогда, если бы климат не изменился, и тогда, если бы он стал либо суше, либо влажнее. Климат в подобного рода геологических изменениях может и не принимать никакого участия. Однако, Г., подгоняя факты к заранее составленному объяснению, рисует такую картину: в эпоху, предшествовавшую не менее 600 лет Рождеству Христову, климат Греции был очень влажен, горы покрылись лесами. В последующую сухую эпоху (VI- VII ст. по P. X.) леса высохли, а это дало возможность дождевым потокам сносить в реки все большие и большие количества эродированного материала; реки несли так много аллювия, что принуждены были откладывать его на берегах в громадных количествах. Впоследствии климат стал влажнее, и реки начали углубляться в своих собственных отложениях, давая начало террасам.

Теория эта совершенно противоречит тому, как мы привыкли себе представлять отложение речных осадков. Оказывается, что разливы Алфея есть следствие чрезмерно сухого климата! Общепринято же думать, что, напротив, необычайные разливы рек случаются не в сухие, а в влажные годы.

Далее, по изложению Гентингтона, выходит, будто реки несут наибольшие количества аллювия в сухие годы. Между тем, это совершенно неправильно: в годы, богатые атмосферными осадками, реки несут абсолютно и относительно гораздо более значительные количества взмученных частиц. Это доказал Пени для Роны и для p. Mersey; то же указано мною и для Сыр-дарьи.

По прочтении сообщения Г-на, в лондонском географическом обществе начались продолжительные прения по поводу доклада, причем, хотя на отмеченное нами противоречие не было указано, тем не менее взгляды Г-на встретили весьма скептическое отношение. Ни один из многочисленных ораторов не высказался за «пульсационную» теорию усыхания. Самый факт усыхания всеми, кроме А. Стейна, подвергался сомнения. Hogarth указал, что занесение Олимпии илом вполне могло произойти и при климатических условиях, тождественных с нынешними: он сам был свидетелем, как в Аравии в результате разлива, длившегося четыре часа, равнина была покрыта на 5 футов осадками. M. A. Stein, сторонник высыхания Азии, тем не менее категорически высказался против пульсационных изменений и в доказательство привел тот факт, что уровень озер в низовьях рек Су-лей-хэ (Su-lo-ho, к северу от города Ша-чжоу) не изменился с 1-го столетия до P. X., как это можно видеть по стенам, построенным здесь китайцами и местами подходящим вплотную к озерам. А между тем по теории Г-а в 1-м столетии по P. X. климат должен был быть много влажнее, чем теперь. E. Gardner сообщил, что в 1834 г. в долине Алфея было сильное наводнение, вызванное прорывом озера Фенея: подобный разлив мог в VI ст. занести Олимпию. M. Allorge указал, что по данным проф. Сауеих, производившего археологические и геологические исследования на о. Делосе, климат названного острова с классических времен не изменился. J. W. Gregory сообщил, что, по его исследованиям, климат Киренаики остается постоянным со времен каменного века; в пользу неизменности климата с VII столетия до P. X., когда здесь основались греческие колонии, имеется целый ряд свидетельств.

Из обстоятельного исследования климата Афин и сравнения нынешнего состояния с описаниями классических авторов, произведенного Д. Эгиштисом, видно, что климат Греции не претерпел решительно никакого изменения за последние 2000-2200 лет.

К такому же выводу пришел и Partsch на основании сравнения описаний современной речной сети Греции с тем, что мы находим у древних авторов. На недостаток воды в Греции жаловались уже в древности. Еще Гомер различал постоянно текущие ручьи и наполненные лишь зимою, т. е. в период дождей (Od. XIII 109; II. XIII 138, XI 452, V 88, XI 493). Вместе с тем замечательно, что из тех речек, которые по описаниям древних имели постоянное течение, ни одна не высохла до настоящего времени, и обратно — относительно многих сухих водотоков можно удостовериться, что они и в древности были сухими. По описанию Страбона, ручьи Кефисс и Илисс, между которыми лежат Афины, летом пересыхают. Это справедливо и для настоящего времени. Ручьи Инах, Кефисс и Астерион на аргивской равнине и в эпоху Павзания — наполнялись водой лишь во время дождей. Ахелой (теперь Аспропотамос) был доступен для лодок в древности, как и теперь, вплоть до северного края акарнано-этолийской равнины. Из прочих рек Греции в древности, как и ныне, были судоходны лишь две: Алфей (ныне Руфиа) и Памиз (в Мессении). Правда, в Греции замечается местами исчезновение, ключей, упоминаемых древними писателями, но это, очевидно, следует приписать обезлесению страны, причем, без сомнения, исчезнувшие ключи должны появиться в каком-нибудь другом месте.

Если бы количество влаги в Греции уменьшилось, это должно бы отразиться и на других климатических элементах: температуре, облачности, ветрах и т. п. Однако, ничего подобного не замечается: климат Греции времен Гомера остался неизменным до настоящего времени; это подтверждают как Neumann и Partscb, так и Eginitis. Особенно доказательны в этом случае этезии, — ветра, которые в Афинах дуют от NE и N в течение дня с половины июля до октября; их направление, периодичность, изменение силы и прочие свойства остались такими же точно, какими их описывают Гезиод, Арат, Аристотель и Теофраст. Даже С. Fraas, главный сторонник изменения климата Греции, принужден был (1847) признать, что этезии сохранили все свои свойства со времен Гезиода. Но если это так, то неизменным должно было остаться и распределение атмосферного давления, обусловливающее этезии, а следовательно, и температура, и осадки. Распределение осадков по временам года во времена классической древности было такое же, что и теперь (Xenophon, Oeconomica, 1, 17, 1, 2, 9; Aristoteles, Meteorologica, 1, 10, 14).

Италия. Ih. Flscber пришел в отношении климата Сицилии к выводу, что хотя он за последние 2000-3000 лет в общих, чертах не изменился, но все же в сравнении с древними временами стал жарче и суше. Причина — обезлесение Сицилии. Так, Идраса расказывает о р. Сан-Леонардо (древний Териас, на северном берегу Сицилии) и о р. Эрминио (южн. берег) как о судоходных реках; также Ибн-Хаукаль, посетивший Палермо в 972-3 г., говорит о р. Орето, как о большой реке. О судоходстве по этим рекам в настоящее время не может быть и речи. Через упомянутую речку Орето в XJI ст. был перекинут мост о двенадцати пролетах, тогда как теперь такая ширина является излишней роскошью. Вместе с тем Фишер указывает, что уже в древности Сицилия страдала от маловодья: доказательством могут служить цистерны и остатки оросительных сооружений, находимые не только в греческих, но и в древних сикилийских поселениях (у Grammichele, Mineo, Scordia, Lentini, Siracusa). Кроме того, упоминаемые еще в древности источники в Сиракузах, Катании, Джирдженти существуют по сие время, а Соnсо d’oro у Палермо есть одно из самых богатых водой мест в южной Европе. Из сопоставления этих данных Фишер приходит (1. с., р. 166) к противоречивому результату: с одной стороны, климат не изменился, а с другой — он стал более сухим. Проще объяснится дело, если мы к указаниям арабов на былую «судоходность» рек Сицилии отнесемся критически; возможно, что прежде, когда Сицилия была богаче лесом, сток воды в эти речки был равномернее в течение всего года и доступ для лодок был свободнее.

В другой работе (1879) T. Фишер высказывался более решительно в пользу изменения климата средиземноморских стран, особенно к югу от 34° с. ш. При этом он указывал на некогда цветущее положение Пальмиры и Петры, от которых теперь остались одни развалины, на пустыню et Tih на Синае, где некогда, согласно Библии, кочевали евреи, на исчезновение больших млекопитающих на севере Африки и замену их верблюдом и т. д. Последнее относится к найденным в Марокко на скалах грубым изображением слонов, носорогов, жираффов, более не живущих в этих местах. Однако, эти изображения высечены не в историческую эпоху, а в нижненеолитическую, когда с достаточной степенью вероятия можно принять для сев. Африки более влажный климат. Справедливость последнего соображения признал впоследствии сам Tb. Fischer. Соображения Фишера (Pet. Mitt. Erganzh. 1879) опровергает в отношении Италии Ольк, пользуясь данными Колумеллы, Плиния, Катона и Варрона осносительно времени цветения и созревания плодов культурных растений.

А. Филиппсон вполне разделяет взгляды Парча на климат средиземноморских стран; общий характер климата не изменился за историческую эпоху; правда, местами заметно, как думает Филиппсон, уменьшение водоносности рек, ручьев, родников и источников со времен древности, но Ф. склонен объяснять это двумя причинами: во-первых, смывом почвы; прогрессивный же смыв почвы, в свою очередь, является следствием упадка культуры в средиземноморских странах и обезлесения склонов; где расчищенные из-под леса участки поступают немедленно под земледельческую культуру, там еще возможно охранять почву от смыва: покров злаков является до некоторой степени защитой, а кроме того, земледельцы устраивают на полях и террасах долин каменные ограды, задерживающие дождевые потоки. Но если наступает эпоха упадка — а это происходило неоднократно для различных мест по берегам Средиземного моря, — если поля остаются по годам невозделанными, то на них исчезает почва и часто — бесследно. А между тем в странах с климатом берегов Средиземного моря почвообразование идет очень медленно. Таким образом, здесь всякий peгресс культуры ведет зa собой непоправимую убыль почвы. Естественно, что при таких условиях испарение грунтовой влаги становится значительнее. Далее Филиппсон как на причину уменьшения водоносности рек, родников и пр. указывает на обезлесение берегов Средиземного моря. Эта причина тоже имеет свое значение. Как мы уже изложили выше, в странах с зимними дождями (а таковыми и являются средиземноморские страны) вырубание лесов на равнинах влечет за собою не понижение, а повышение грунтовых вод. Но так как по берегам Средиземного моря леса растут главным образом в горных и вообще пересеченных местах, то здесь в результате обезлесения оказывается иссушение почвы и грунта. Затем, конечно, горные леса являются прекрасными закрепителями почвы, предохраняющими ее еще лучше травяной растительности от смывания. Принимая таким образом постоянство климата средиземноморских стран, в историческую эпоху, Ф. склонен, однако, допустить некоторое исключение для стран, пограничных с Сирийской пустыней: «в пустынях Тих (Tih) и Синайской, где израильтяне странствовали, по преданию, в течение десятилетий, нынче едва, ли бы хватило воды на 4000 арабов». Но на это возражение, как мы увидим ниже, ответить весьма легко: евреев, вышедших с Моисеем из Египта, было не более 4-5 тысяч человек. Далее Ф. указывает на то, что на местах некогда цветущих больших городов, каковы Пальмира, Петра и др., теперь воды едва ли достаточно на то, чтобы напоить караван, но сам же оговаривается: «впрочем, грандиозные водопроводы близ развалин древних городов указывают на то, что даже во времена процветания последних вблизи их не было достаточно влаги, но что ее приходилось проводить издалека».

Синай и Палестина Известный египтолог Флиндерс Питри, посетивший Синай в 1905 г. (?), говорит относительно климата этого полуострова следующее: необыкновенно отчетливая сохранность изображений, высеченных египтянами на песчаниках Синая за 5000 лет до P. X., показывает, что за весь истекший 7000-летний промежуток времени здесь не могло быть много больше дождя, чем теперь; во многих случаях за этот промежуток не был денудирован даже тончайший поверхностный слой песчаника. Далее, на уроч. Maghareh (южнее плоскогорья Tih) имеется древнеегипетский колодезь, выдолбленный в граните на глубину 8 футов; между тем по близости, в уади Iqneh сейчас имеется довольно обильная подпочвенная влага, питающая отдельные деревья, растущие по дну уади. Очевидно, что прежде воды не было в изобилии, если пришлось устраивать колодезь в граните, притом за две (англ.) мили от рудников, лежавших по близости уади Iqneh.

В Библии мы читаем, что 600000 евреев блуждали по синайской пустыне в течение 30 лет. Указывают (ср. выше Филиппсон и ниже Гентингтон), что при нынешних климатических условиях это было бы невозможно: сейчас на Синае находит себе пропитание только 5000-7000 человек бедуинов. Между тем, Флиндерс Питри (1. с., р. 207 sq.) рядом остроумных соображений, на которых мы не можем здесь останавливаться, доказывает, что евреев, выведенных из Египта Моисеем, было не более 5-6 тысяч, т. е. столько же, сколько и сейчас может прокормить Синай.

Если рассмотреть путь евреев по Синаю, сделанный ими в XIII ст. до P. X., то окажется, что физические условия пустыни тогда были совершенно такие же, как и теперь. От местности Шур, лежавшей на восточной границе Египта, евреи шли три дня по безводной пустыне; и поныне от Суэза до уади Gharandel три дня пути без воды. Не доходя до этого места; как указывает Библия, есть горькие источники у Мараха (Marah); и поныне в двух часах пути не доходя до уади Гарандель есть горькие ключи в уади Хавара (Hawara); в Элиме (EHm) евреи нашли 12 пресных колодцев; между тем сейчас no уади Гарандель, как свидетельствует Фл. Питри, течет речка, и нет надобности рыть колодцы.

В доказательство неизменности климата Синайского полуострова тот же автор приводит (p. VIII) еще след, соображение: на Синае были медные рудники, принадлежавшие египетскому правительству. Теперь около рудников нет топлива для плавления руды. Что и тогда его не было, доказывается тем, что египтяне перевозили руду довольно далеко, в богатые топливом места, именно на равнину El Markha и уади Gharandel, где и плавили ее.

Таким образом, заключает Фл. Питри, «на Синае, повидимому, нет никаких данных для предположения об изменении климата; то же и для Египта; если и было изменение, то скорее в сторону увеличения, а не уменьшения атмосферных осадков» (ibidem, р..206-7).

В статье, посвященной климату древней Палестины, Гентингтон старается доказать, что еще около P. X. и несколько столетий после количество осадков было здесь заметно больше, чем теперь, что и тогда (и ранее) количество выпадавшего снега было больше, а дождливый период (зима) длиннее, чем сейчас. Но это — только предположения, для доказательства коих автор не может привести никаких исторических свидетельств. Напротив, Гильдершейд обстоятельно изучивший осадки Палестины и сравнивший современное состояние этого климатического фактора с данными Библии и Мишны, категорически утверждает, что нет никаких оснований говорить о каком-либо изменении климата Палестины.

В работе, посвященной климату Хеврона, Watt доказывает, что Палестина в климатическом отношении несколько не изменилась с библейских времен. В Хевроне, лежащем в 29 километрах к югу-западу от Иерусалима, на высоте 850 м над уровнем моря, под 31,50 с. ш., выпадает в год около 600 миллиметров осадков, при чем в течение июня, июля и августа не выпадает ни капли, наиболее же дожливыми являются месяцы с ноября по март. Год разделяется на два сезона — сухой, или лето, и дождливый, или зиму. Сообразно с этим, и Библия не знает весны и осени. Распускание дерев для древних евреев было началом лета, а не весны, хотя оно падает на нашу весну; дождливый период и зима были синонимами: «вот, зима уже прошла, дождь миновал, перестал» (Песня песней, II, 11). Летом отсутствие дождя смягчается обильными росами («ибо так Господь сказал мне: Я спокойно смотрю из жилища Моего, как светлая теплота после дождя, как облако росы во время жатвенного зноя», Исайя, XVIII. Невыпадение осенних и весенних дождей считается теперь, как и в библейские времена, за несчастье для земледельца: искуственным орошением тогда, как и теперь, не пользовались. Характер ветров остался тот же: северный холодный, южный теплый, восточный сухой и западный влажный: «когда вы видете облако, поднимающееся с запада, тотчас говорите: дождь будет, и.бывает так; и когда дует южный ветер, говорите; зной будет и бывает» (Еванг. от Луки, XII, 54-55). Падение сельскохозяйственной культуры и нынешняя общая запущенность Палестины обязаны, по мнению упомянутого автора, не изменению климата, а плохой политике турок.

В качестве доказательства своего мнения Гентингтон приводит следующие соображения: 1) прежний путь сообщения Палестины с Египтом через Синай ныне заброшен, по предположению Г., вследствие иссыхания страны и связанного с этим исчезновения колодцев и растительности, а между тем этим путем шли когда-то армии ассирийцев и египтян.

Соображение это не убедительное. Колодцы могли исчезнуть потому, что за ними перестали смотреть и расчищать их. Далее, что касается переходов армий через пустыни, то походы Александра Македонского по пустыням Персии показали, что такие переходы возможны, а в недавнее время (1873) ген. Кауфман прошел через Кызыл-кумык Хиве, — дело гораздо более трудное для современных армий, чем для ассирийских или египетских. Так что, если бы понадобилось, то, несомненно, и теперь армия могла бы пересечь Синай, как это практикуется и по настоящее время большими караванами. Таким образом этот путь нельзя считать непроходимым, а с другой стороны, им не пользуются потому, что гораздо легче путь морем.

Вообще, старые пути сообщения сплошь и рядом забрасываются и выбираются новые — вследствие политических и экономических причин и совершенно независимо от предполагаемых изменений климата. Сам Г. приводит (р. 586), например, мнение, по которому значение большого торгового центра Петры пало в I ст. по P. X вследствие установления нового пути из Myos Hormos (на Красном море под 27° с. ш.) к Coptos на Верхнем Ниле (под 26° с. ш.).

Что касается библейских преданий о скитаниях евреев по Синайской пустыне, то о них сказано выше. Второй довод, каким пользуется Г., это — нахождение развалин некогда богатых городов в таких местах, где сейчас расстилается пустыня. Особенно автор останавливается на остатках знаменитой Пальмиры. Однако, это — довод мало убедительный. Среди развалин Пальмиры имеются акведуки, и весьма вероятно, что посредством их собиралось достаточно воды для надобностей города. Вообще, древние обладали замечательным уменьем добывать и проводить воду (ср. выше мнение Фплиппсона).

Гентингтон указывает, что население в Палестине некогда было гораздо гуще, чем теперь и склонен приписывать это обстоятельство изменению климата. Мы уже выше отметили несостоятельность этого довода. Здесь прибавим, что сообщение Иосифа Флавия, будто в Иерусалиме во время осады погибло 1100000 народу, явно несостоятельно. По данным авторитетов в этом вопросе, осаждающая армия римлян насчитывала не более 30000 солдат, население же осажденного Иерусалима равнялась не более 30-70 тысяч душ (цитаты см. Gregory).

Египет. Знатоки современного Египта и авторитетные исследователи древнего, Pietschmann, Flinders Petrie, A. Ermann, не могли найти никакой разницы между климатом Египта, какой господствовал в древнейшие исторические времена, и современным. Разливы Нила и связанные с этим приемы земледельческой культуры в древнем Египте были совершенно тожественны с нынешними, дождь тогда, как и теперь, не имел никакого практического значения. Правда, в те времена еще не вся свободная земля была использована под культуру, в дельте Нила были обширные тростниковые болота, куда отправляли на пастбище скот; теперь эти болота превращены в поля. Но это — дело человеческих рук, а не климата.

Флиндерс Пumpи говорит, что, насколько можно проследить по литературным данным, климат Египта не изменился в течение последних 2000 лет, а сведения, доставляемые египетскими древностями, подтверждают неизменность климата вплоть до 4 династии (3998-3721 до P. X.), т. е. а последние 6000 лет; что же касается до периода доисторического, то обстоятельства тогда, надо полагать, были другие.

Неизменность климата Египта со времен классической древности вполне убедительными цитатами из древних авторов доказывает R. Pietschmann.

Zitfel, спутник Рольфса по экспедиции в Ливийскую пустыню, считает неправдоподобным, чтобы благоприятные (в смысле влажности) условия ледникового периода чувствовались в Египте вплоть до начала исторического периода. Мнения о неизменности климата Египта держатся Schweinfurth, Floyer, Ermann, Partsch, Ните, Leiter, Keeling.

Вальтер поддерживал взгляд, что пустынный климат в Египте господствовал еще в плейстоцене и даже в третичную эпоху. Новейший исследователь геологии Египта Blanckenhorn считает это неверным: во время плиоцена и дилювия климат Египта был влажным, для конца верхнего плиоцена и начала дилювия упомянутый автор принимает особый плювиальный период; тем не менее, и он признает, что в историческую эпоху (за последние 4.000 лет) климат Египта не изменился. В новейшей работе (1910) тот же автор указывает, что в Египте, Сирии и Палестине климат в общих чертах остается постоянным и подобным нынешнему со времени окончания плювиального периода; конец же последнего Бланкенгорн относит к началу межледниковой эпохи «Рис-Вюрм».

Гентингтон, ссылаясь на доводы Фрааса, утверждает, будто процветание наук в Александрии не мыслимо было бы при таком сухом климате, какой наблюдается там сейчас. Странный довод! Как будто для процветания наук нужен непременно влажный климат! Но сухость климата Египта настолько бросалась в глаза самим древним, что они склонны были преувеличивать ее. Некоторые (Her. П. 14; Diod. I. 41; MtIa I. 9. 1, Arisfoph. Thesm. 856; Philo, vit. MOS. II. 82) утверждали, что в Египте вовсе не идет дождя, другие (Plin. II. 135), — будто вследствие жары не бывает гроз, тогда как на самом деле дождь шел в дельте (Aelian, nat. an. VI. 41), в верхнем Египте (Arist.II; 339 Jebb; Sen., nat. quest. IV. 2. 1) и особенно в Сиене (Martial IX. 36). Есть упоминание о снеге (Plut. de san. ргаес. 6.), туманах (PUn. 21. 36) и граде (Aelian, nat. an. H. 56). Из этих цитат видно, что осадки, хотя бывали в Египте, но так редко, что заслуживали специального упоминания. Некоторые авторы (Her. III. 10; Dio Cass. 51. 17) передают, что завоеванию Египта Камбисом и Августом оба раза предшествовало чудо: этим чудом был дождь. Геродот (Her. IV. 185) сообщает, что в северной Африке для постройки домов употребляют глину, содержащую в себе соль, и отсюда — делает заключение, что дождь там идет редко. О том же для областей у малого Сирта и у Пелузия рассказывает Плиний (Hist. nat. V. 4, XXXI. 78).

У Каира в 1905 году был мороз в -40C, а всего за время с 1880 г. было три мороза. В древности тоже, хотя не часто, отмечены морозы: так, в зимы 829 и 1010 годов по Нилу и у Каира шел лед.

В древнем Египте верблюд был мало известен (вплоть до времен греческого владычества), но ставить в связь введение верблюда с климатическими изменениями, как это делает Th. Fischer, очевидно нет никаких оснований, тем более, что о верблюде, хотя и редко, но все же упоминают египетские историки: Голенищев нашел в уади Хаммамат высеченную в скале надпись, где на ряду с страусом, антилопой, бараном и быком изображен также верблюд. Надпись эта относится к эпохе XI династии.

В одной из недавних статей Huntington для оазиса Харга (в Ливии) принимает такой же цикл колебаний, что и для Центральной Азии: около 500 г. до P.. X. количество осадков гораздо большее, чем сейчас; затем до 700 г. по P. X. идет уменьшение; около 900 года — вторичный максимум, после которого идет усыхание. Выводы эти автор делает на основании данных книги геолога Биднеля (Beadnell) «An Egyptian Oasis», который, однако, сам приходит к результату о неизменности климата Египта за историческое время. Доводы Г-на основаны на большей, чем ныне заселенности оазиса во времена римлян и не представляют ничего нового и убедительного.

Северо-западная Африка. Относительно соляного озера Шотт-эль-Дже-рид в Тунисе (Lacus Tritonis древних) предполагали, что уровень его в V или IV веке до P. X. стоял гораздо выше, тогда как теперь в течение 9 месяцев года оно стоит совершенно сухим. Однако, положение древних городов Thusuros и Nepta показывает, что уровень озера не мог в те времена стоять выше; кроме того, в эпоху императоров оба города были сое динены дорогой, которая пересекала котловину озера поперек, причем посреди дороги был выкопан колодезь. Очевидно, и в то время озеро большую часть года было сухим, и только в дождливое время, и то не всегда, сообщение временами, прекращалось. Такого же мнения держится и Филиппсон. В последнее время и Th. Fischer признал, что Тунис в древности отличался скудостью осадков, и что тогда вряд ли выпадало дождя больше, чем теперь. Прекрасная работа Лейтера доказывает то же для всей северной Африки.

О реках северного берега Африки Диодор (Віbl. hist. I. 41) сообщает, что они зимою наполнены водой, а летом иссякают. Относительно Мед-жердва данных Полавия (Hist. I. 75) видно, что эта река и в те времена не отличалась глубиной, так как близ устьев ее можно было перейти в брод. Описывая речки, впадающие в шотты восточного Атласа, Павзаний (Graec. descr.., I. 3. 3. 5) говорит: «ни у эфиопов, ни у назамонов нет в их стране рек; правда, воды Атласа дают начало трем ручьям, но ни один из них не становится рекой, потому что вода их тотчас теряется в песке». Данные о высоте разливов Нила, какие сообщают древние, вполне совпадают с нынешними.

Gregory утверждает, что нет ни малейших доказательств в пользу изменения водоносности Киренаики со времени начала колонизации ее греками в 7 в. до P. X.

Известный зоогеограф Кобельт приходит к выводу, что Сахара с давних пор представляет непреодолимую преграду для распространения южных животных и растений к северу, образуя таким образом, южную границу палеарктической области. Климат сев. Африки за историческую эпоху не претерпел никаких изменений. Schirmer (Le Sahara. 1893, р. 120-138) отри цает прогрессивное высыхание Сахары за историческое время. Знаток Судана, R. Сhиdеаu, говорит по поводу этой страны следующее. Если почитать большинство сочинений, писанных о Судане, то можно вынести впечатление, что за несколько столетий Сахара быстро распространяется к югу. Но факты, на которые при этом ссылаются, имеют другое объяснение. Гуре (к западу от оз. Чад) во время Барта (1850) славилось многолюдством (9000 жителей) и изобилием воды, в 1905 году здесь было всего 600 жителей, терпевших, к тому же, недостаток в воде. Но падение или полное оставление поселений не может служить, говорит Шюдо, в пользу изменений климата: частью здесь причиной климатические колебания малого периода, частью дело объясняется тем, что исчезнувшие поселения были нечем иным, как остановочными пунктами для караванов. Изменение торговых путей, не стоящее ни в какой связи с изменениями климата, заставляет покидать одни населенные пункты и основывать новые. Наконец, исчезновение деревень, которых во время расцвета владычества sonrai было не мало к востоку от Гао (на Нигере), объясняется нашествием пастушеского народа туарегов. О прогрессивном высыхании оз. Чад говорить не приходится: здесь наблюдаются колебания в ту и другую сторону. Наконец, Chudeau указывает, что вообще в Судане современная эпоха является более влажной, чем предшествовавшая, на что мы уже ссылались выше.

Относительно высыхания Африки вообще существует много рассуждений, фактических же указаний мы нигде не находим. Мнение о прогрессивном высыхании южной Африки поддерживает Passarge; по его соображениям, 6000-7000 лет тому назад пустыня Калахари отличалась гораздо более влажным климатом. Однако, в отношении высыхания Калахари справедливо все то, что сказано выше о Туркестане. Далее, известный знаток флоры и климата южной Африки R. Marloth утверждает, что за последние 60 лет количество дождя в южной Африке не изменилось. Правда, нельзя отрицать, что условия сохранения влаги прежде были благоприятнее, чем теперь; уменьшение водных запасов страны Марлот сводит к трем причинам: 1) истреблению лесов, что для этой гористой или вообще сильно пересеченной местности может иметь важное значение, 2) выжиганию травы, кустарников и деревьев на пастбищах (VeId), 3) содержанию слишком больших стад скота внутри страны; скот, утаптывая почву, создает условия для лучшего и более быстрого дренажа атмосферных вод (здесь иногда до 90% годового количества осадков выпадает в течение 5-10 дней в виде ливней).

A. W. Rogers равным образом не находит подтверждений для защищаемой Пассарге теории прогрессивного высыхания южной Африки.

Европейская Россия. В предыдущем нам неоднократно приходилось уже касаться вопроса о предполагаемом усыхании Евр. России, причем было выяснено, что сокращения болот, понижения уровня озер, обмеления рек на территории России, — как естественного процесса, связанного с изменениями климата, не происходит. Напротив того, из данных о надвигании леса на степь можно даже с известной вероятностью сделать заключение о том, что климат Евр. России в течение исторической эпохи сделался влажнее. Здесь мы при ведем лишь некоторые дополнительные, относящиеся сюда факты.

Еще в 1857 г. E. Веселовский в своей работе «О климате России» посвятил целую главу вопросу, «изменился ли климат РОССИИ в исторические времена». Путем подробного сравнения показаний Геродота, Овидия, Страбона, Плиния и др. с современными данными, автор приходит к выводу, что изменений климата не наблюдается. Затем Веселовский рассматривает данные о вскрытии Зап. Двины за 210 лет, Невы за 130 лет, Сев. Двины за 120 лет, Днепра у Киева за 70 лет и о температуре Петербурга за 109 лет и отсюда извлекает то же заключение о неизменности климата. Указывали, что во времена Овидия климат северных берегов Черного моря отличался большей суровостью, зимы были холоднее, снегу выпадало больше и т. п. Между тем, по свидетельству Страбона (II, 73; VII, 307), Теофраста и Плиния, на сев. берегах Черного моря и в Крыму (между прочим, в Пантикапее, т. е. близ Керчи) вызревал виноград, след. зимы не могли быть холоднее, чем теперь, так как эти места лежат не очень далеко от северной границы возделывания винограда. С другой стороны, в Пантикапее тогда, как и теперь, попытки насадить лавры и мирты оканчивались неудачей (Plin. Hist. nat. XVI, 137).

М. Боголепов на основании изучения русских летописей, начиная с XI столетия, мог отметить для Европейской России лишь колебания климата с периодом около 33 лет, но отнюдь не прогрессивное высыхание.

Колебания уровня Каспийского моря служат, по мнению Гентингтона, доказательством его «пульсационной» теории усыхания. При этом для древнейших времен, 500 лет до. P. X., Г. пользуется совершенно фантастическими данными Ханикова (1853), по которым оказывается, что тогда, в V ст. до P. X., Каспийское море стояло на 135 футов или 41 метр выше современного уровня. В настоящее время подобные неосновательные соображения вряд ли нуждаются даже в опровержении: отложения с Cardium edule, и ныне живущим в Каспийском море, на берегах Каспия встречаются не выше 23 метров над уровнем его. Нет решительно никаких оснований предполагать, чтобы во времена греков уровень Каспийского моря стоял выше, чем теперь.

Америка. В работе, помещенной в Monthly Weather Review (1908), Гентингтон приходит к выводу, что высыхание замечается не только в Старом Свете, но и в Новом, где доказательства имеются для области Б. Соляного озера (развалины Zuni), для Мексики (г. Мексике и оз. Тескуко), Перу, Чили, Аргентины, Боливии. Напротив, W. Alden утверждает, что за последние 500 лет климат Сев,. Америки остается более или менее постоянным, а если и замечается, изменение, то в сторону большей влажности. Австралия. Время, когда озеро Eyre имело высший уровень, относится к ледниковой эпохе. Высыхание центральной Австралии произошло еще до появления человека на этом материке. За историческое время нет оснований принимать увеличение сухости.

П. Маршаль опираясь на распространение некоторых животных и растений, полагает, что климат Новой Зеландии за последнее время стал влажнее.

Заключение.

1. Если сравнивать современную эпоху с ледниковой, то мы можем усмотреть почти во всем свете уменьшение материковых вод и атмосферных осадков.

2. Непрерывного усыхания со времени окончания ледникового периода не было: современной эпохе предшествовала эпоха с еще более сухим и более теплым климатом.

3. За историческую эпоху нигде не замечается изменения климата в сторону прогрессивного увеличения средней годовой температуры воздуха или уменьшения атмосферных осадков. Климат (не говоря о колебаниях, имеющих период всего в несколько десятков лет, так называемых брикнеровских периодах) остается или постоянным, или даже замечается некоторая тенденция к изменению в сторону большей влажности.

4. Следовательно, ни о беспрерывном усыхании земли со времени окончания ледникового периода, ни о беспрерывном усыхании в течение исторического периода — не может быть и речи.

Указатель главнейшей литературы о колебаниях климата в историческое время.

Alden, W. С. Certain geological phenomena. indicative of climatic conditions in North America sinfe the maximum of the latest glaciation. «Die Veranderungen des Klimas», 1910, p. 353-364.

Бартольд, В. В. Записки Вост. Отд. И. Русск. Археол. Общ., XVII (1906).

Бартольд, В. В. Метеор. Вести., 1910, стр. 177.

Берг, Л. Высыхает ли Средняя Азия? Изв. И. P. Геогр. Общ., XL, 1904, стр. 507-521.

Берг, Л. Аральское море. Изв. Турк. Отд. И. P. Геогр. Общ., V, 1908.

Blanckenhorn, M. Das Klima der Quartarperiode in Syrien-Pala’stma undAgypten. «Die Veranderungen des Klimas», 1910, p. 425-428.

Blanfоrd, W. On the nature of deposits of Central Persia. Quart. Journ. Geol. Soc. London, XXIX, 1873, p. 493-503.

Боголепов, M. О колебаниях климата Европейской России в историческую эпоху. «Землеведение», XIV (1907), кн. 3-4 (Москва, 1908), стр. 58-162.

Боголепов, M. Колебания климата в Западной Европе с 1000 до 1500 год. «Землеведение», XV, 1908, кн. 2, стр. 41-58.

Bruckner, Ed. Klimaschwankungen seit 1700. Wien, 1890.

Докучаев, В. В. Об обмелении рек в Европейской России. Заседания Петерб, Собрания Сел. Хозяев, № 7, 7 декабря 1876 г., стр. 1-16.

Докучаев, В. Русский чернозем. Сгіб. 1883, стр. 310.

Докучаев, В. Наши, степи прежде и теперь. Спб. 1892 (то же в «Прав. Вести.», 1892).

Eckardf, W. Das Klfniaproblem der geologischen Vergangenheit und historischen Gegenwart. Braunschweig, 1909 (Vieweg).

Eckardt, W. R. Das Klima der Mittelmeerlander und ihrer Umgebung in Vergangenheit und Gegenwart. «Gaea», 1909, p. 517-524.

Eginitis, D. Le climat d’Athenes. Annales d’observatoire nat. d’Athenes. I, 1896. Eginitis, D. Le climat de 1’Attique. Annales de Geographic, XVII, 1908.

Ekholm, N. On the variations of the climate of the geological and historical past and their causes. Quart. Journ. R. Meteor. Soc., XXVII, 1901.

Fisсher, Th. Beitrage zur physischen Geographie der_ Mittelmeerlander, besonders Siciliens. Leipzig, 1877.

Fisсher, Th. Studien fiber das Klima der Mittelmeerlander. Peterm. Mitteil., Erganzh. № 58, 1879.

Fischer, Th. Zur Frage der KHmaanderung im sudlichen Mittelmeergebiete und der nordlichen Sahara. Peterm. Mitt., 1883, p. 1.

Гордягин, А. Материалы для познания почв и растительности Зап. Сибири. Tp. Казан. Общ. Естеств., XXXIV, 1900, № 3.

Gotz, W. Die dauernde Abnahme des fliessenden Wassers auf dem Festlande der Erde.Verhandl. VIII Geographentages. Berlin, 1889, p. 126-133.

Gotz, W. Historische Geographie. Wien, 1904. Gotz, W. Fortsehreitende Aenderung in der Bodendurchfeuchtung. Meteor. Zeitschr., 1906, p. 14-24.

Gregory, J. W. Is the earth drying up? Geogr. Journ., XLIII, 1914, p. 148-172, 293-313; discussion, p. 313-318, 451-459.

Gsell, St. Le climat de 1’Afrique du Nord dans 1’antiquite. Revue Africaine, 1911, p. 343-410. (не видел).

Hann, J. Handbuch der KHmatologie. I, 1908, 3. Aufl., p. 345-354.

Hedin, Sven. Scientific results of a journey in Central Asia 1899-1902. VoIl. II, 1905.

Hedin, Sven. Some physico-geographical indications of post-fluvial climatic changes in Persia. «Die Veranderungen des Klimas». Stockholm, 1910, p. 431-437.

Hedin, Sven. Zu Land nach Indien. Leipzig, 1910, 2 т.

Herbetie, Fr, Le probelme du dessedhenieritde l’Asie interieure. Annales de Geographies, ХХIІІ, 1914, p. 1-30.

Hildebrandssоn, H. Sur le pretendu changeraent du climat europeen en temps historique. Nova Acta Soc. Sclent. Upsaliensis (4), IV, № 5, 1915, p. 1-31, 4°.

Hilderscheid, H. Die Niederschlagsverhaitnisse Pala’stinas in alter und neuer Zeit. Zeitschr. d. deutsch: Palastina-Ver., XXV, 1902, p. 1-105.

Humboldt, A. Asie centrale. II, ,1843, p. 142. Hume, W. F. Climatic changes in Egypt during post-glacial times. «Die Veranderungen des Klimas». 1910, p. 419-424.

Huntingtоn, E. The basin of Eastern Persia and Sistan (особенно глава «The climaate and history», p. 302-315). «Explorations in Turkestan. Expedition, of 1903, under R. Pumpelly». Washington. VoI: I, 1905, publ. by Carnegie lust., 4° (срав. также R, Pumpelly, ibidem p. 3, 5, 6, 19).

Huntingdon, E. The rivers of Chinese Turkestan and the desiccation of Asia. Geogr. Journal, XXVlII, 1906, p. 352-367.

Huritington, E, The historic fluctuations of the Caspian Sea. Bull, of the American Geogr. Soc., XXXIX, 1907, p, 577-596.

Huntingtоn, E. The pulse of Asia. A journey in Central Asra illustrating the geographical basis of history. London, 1907 (A. Constable), XXI+415 pp.

Huntington, E. The climate of ancient Palestine. Bull. Amer. Georg. Soc., XL, 1908, p. 513-522, 577-586, 641-652.

Huntlngton, E. The climate of the historic past. Monthly Weather Review, 1908, p. 359-364, 446-450.

Huntington, E. The Libyan .oasis of Kharga. Bull, of the American Geogr. Soc., XLII, 1910, p. 641-661.

Huntington, E. The burial of Olympia. Geogr. Journ., XXXVI, 1910, p. 657-675. Прения no этому докладу там же, р. 675-686.

Huntington, E. Palestine and its transformation. Boston and N. Y. 1911, 8°, pp. XVII+443 (не видел).

Huntingtоn, E. The fluctuating climate of North America. Geogr. Journ., XL, 1912, p. 264-280, 392-411.

Ядринцев. Уменьшение вод Арало-каспийской низменности в пределах Зап. Сибири. Известия И. Русск. Геогр. Общ., 1886.

Ядринцев. Поездка по Зап. Сибири. Записки Зап.-Сиб. Отд. И. Русск. Геогр. Общ.,

Die Klimaveranderungen in Deutschland seit der letzten Eiszeit. Zeitschrift d. deutsch. geolog. Gesell., LXII, 1910, p. 94-304.

Kropotkin, P. The desiccation of Eur-Asia. Geogr. Journal, XXIII, 1904, p. 722-734.

Kropotkin, P. On the desiccation of Eurasia and some general ; aspects of desiccation. Geogr. Journ., XLIII, 1914, p. 451-458. Letter, H. Die Frageder KHmaanderungen wahrend geschichtlicher Zeit in Nordafrika. Abhandl. k. k. geograph. Gesell. Wien, VIII, № 1, 19^9, p. 1-143.

Murgoci, G. The climate in Roumania and vicinity in the late-Quaternary times. «Die Veranderungen des Klimas», 1910, p. 151-166.

Мушкетов, И. Туркестан. I, Спб. 1886, стр. 19-20, 699, 717. Также: Протоколы и речи VI съезда естествоиспытателей в Спб., 1879, стр. 322-323.

Neumann, С. und Partsch, J. Physikalische Geographic von Griechenland mit besonderea Rucksicht auf das Alterthum. Breslau, 1885.

Никитин, С. H. Труды экспедиции для исследования источников- главнейших рек Европ. России, изд. А. А. Тилло. Исследования гидро-геологического отдела: Бассейн Оки. Исслед. 1894 г. Спб. 1895. Бассейн Днепра. Спб. 1896. Бассейн Волги. Исслед. 1894-1898 гг. Спб. 1899. Бассейн Сызрана. Исслед. 1894-1896 гг. Спб. 1898.

Olck, F. Hat sich das Klima Italiens seit dem Altertum geandert? N. Jahrbiicher f. Philologie, Bd. 135; 1877, p. 465-475.

Oппоков, Е. В. Вопрос об обмелении рек в его современном и прошлом состоянии. Сельское Хоз. и Лесов., CXCVII, 1900, стр. 633-706

Оппоков, E. В. Речные долины Полтавской губ. Часть I. Спб. 1901. Часть П. Спб. 1905, изд. Отд. Зем. Улуш.

Оппоков, E. В. Режим речного стока в бассейне верхнего Днепра (до г. Киева) и его составных частях. Изд. Отд. Зем. Улучш. Часть I. Спб. 1904; Часть IL Спб. 1914. 4°.

Оппоков, E. В. О водоносности рек в связи с атмосферными осадками и другими факторами стока. Записки Имп. P. Геогр. Общ. по общ. Геогр., XLVII, 1911, стр. 234-286.

Partsch, J. Ueber den Nachweis einer KHmaanderung der Mittelmeerlander in geschichtlicher Zeit. Verhandl. VIII deutschen Geographentages. Berlin, 1889. Passarge, S. Die Kalahari. Berlin, 1904.

Passarge, S. Das Problem einer KHmaanderung in Sudafrika. Globus, Bd. 92, 1907, p. 133.

Penck, A. und Bruckner, E. Die Alpen im Eiszeitaler. Leipzig, 1901-1909, p. 1169.

Petrie, W. M. Flinders. Researches in Sinai. London, 1906, J. Murray.

Philippsоn, A. Das Mittehneergebiet. Leipzig, 1904. То же по-русски: Филиппсон, А. Средиземье. Перевод под ред. Д. H. Анучина. Приложение к «Землеведению» за 1910г.

Pumpelly, R. Ancient Anau and the oasis-world. «Explorations in Turkestan 1904. Prehistoric civilization of Anau». Washington, 19OtS, Publ. Carnegie Mus. № 73.

Rogers, A. W. Past climates of Cape Colony. «Die Veranderungen des Klimas». 1910, p. 443-448.

Соколов, H. А. Гидрогеологические исследования в Херсонской губернии. Труды Геологич. Ком,, XIV, № 2, 1896.

Соколов, H. А. К истории причерноморских степей с конца третичного периода. «Почвоведение», 1904, № 3.

Stеnzеl, A. Die Ausdorrung der Kontinente. Naturwiss. Wochenschrift, N. F., IV, 1905, p. 712-716.

Танфильев, Г. И. Доисторические степи Европ. России. «Землеведение», 1896, кн. 2, стр. 73-92.

Танфильев, Г. И. Пределы лесов в полярной России, по исследованиям в тундре Тиманских самоедов. Одесса, 1911, 286 стр. (ср. замечания В. H. Сукачева в Tp. Юрьев. Бот. Сада, XIIl, 1912, стр. 42-44).

Tomaschek, W. Zur historischen Topographic von Persien. П. Die Wege durch die persische Wuste. Sitzungsber. Akad. Wien, phil.-hist. Cl., CVIII, 1885. «Die Veranderungen des Klimas seit dem Maximum der letzten Eiszeit». Eine Sammlung von Berichten, herausgegeben von dem Exekutivkomitee des 11. internatlonalen GeoloSenkongresses. Stockholm, 1910, pp. LVIII+459.

Walther, J. Denudation in der Wuste. Abhandl. mat.-phys. Kl. k. Sachs. Gesell. Wiss., XVI, № 3, 1891, p. 537-547.

Watt, A. The climate of Hebron (in Syria). Journ. Scott. Meteor. Soc. (3), XII, 1903, p. 133-152. Венюков. О высыхании озер в Азии. VIII съезд русск. Естествоиспытателей и Врачей. Спб. 1890.

Веселовский, К. О климате России. Спб. 1857, изд. Акад. Наук.

Whitney, J. D. The climatic changes of later geological times. Memoirs of Mus. Сотр. Zool. Harvard Coll., VII, № 2, 1882.

Воейков, А. Орошение Закаспийской области с точки зрения географии и климатологии. Изв. Имп. Русск. Геогр. Общ., XLIV, 1908, стр. 131-160.

Воейков, А. Периодичны ли колебания климата и повсеместны ли они на земле? Метеор, Вести., 1909, стр. 125-130, 159-166; 1910, стр. 172-178, 345-352, 371-376.