Валентин БУШКОВ
кандидат исторических наук, научный сотрудник Института этнологии и антропологии Российской Академии наук.

Проблема обеспечения водой государств центральноазиатского региона — одна из важнейших и актуальнейших проблем современности. Эта проблема, в свою очередь, подразделяется на ряд составляющих, главными из которых являются: обеспеченность водой населения для бытовых нужд и обеспечение народного хозяйства региона, как промышленности, так и сельского хозяйства; решение экологических проблем, возникших в процессе решения этих задач. Учитывая исключительную сложность проблемы, вкратце остановимся на ее социальных аспектах.

Особенностью гидрографической сети Центральной Азии является крайне неравномерное распределение водных объектов по ее поверхности. Многообразны и противоречивы факторы, формирующие и изменяющие присущие Центральной Азии гидрологические режимы. С древности одним из таких важнейших факторов стала хозяйственная деятельность человека.

Уже в далеком прошлом рост численности населения Центральной Азии требовал введения в хозяйственный оборот все новых и новых поливных земель, для чего требовалось создание специальной оросительной сети. Эффективность этих систем была невелика как в силу крайнего технического несовершенства сооружений, применяемых водозаборных и водораспределительных систем, и механизмов, так и исключительной трудоемкостью создания крупных водоводных объектов. Ситуация усложнялась из-за геологической и климатической специфики Центральной Азии. Особенностью создаваемых оросительных систем уже с древности был исключительно высокий холостой пробег практически всех магистральных каналов и относительно небольшие площади обеспечиваемых этими каналами орошенных территорий, а также и весьма невысокая сохранность этих систем во времени и пространстве (например, известный в Узбекистане канал Иски-Туятартар). Все это вызывало немалые трудности с освоением территорий и нередко приводило к их забрасыванию (например, Мервского оазиса). Подобная ситуация сохранялась вплоть до начала ХХ столетия, когда ирригационные системы создавались и поддерживались традиционными способами.

Так, например, главный канал Курган-Тюбинского бекства Джуйбор при общей длине около 60 верст орошал всего от 4500 до 7-9 тысяч десятин. Другие магистральные каналы этого бекства имели длину: Янги-арык — 25 верст (распределители 10-15 верст), Келяги — 30 верст (распределители — 10-15 верст). Даже арыки, отходившие от распределителей и непосредственно подводившие воду к землям кишлаков, имели зачастую огромную длину. Так, арык от кишлака Чечка до кишлака Кумсая, проведенный кумсайским землевладельцем Гаимбаем, имел 35 км в длину. Для его строительства потребовалось 40 дней и 1000 человек. В Кобадианском бекстве магистральный канал Шиартуз, выведенный из Кафарнигана, имел длину 20 верст. Примерно такой же длины — 15-20 км — были магистральные каналы в Северном Таджикистане.

На территориях же Ферганской долины, Самаркандско-Бухарского и Хивинского оазисов длина магистральных каналов доходила до нескольких сотен километров. В то же время самым высокотехническим устройством для подъема воды был чигирь, водяное колесо, приводимое в движение тягловой силой или течение воды.

В питьевых и хозяйственных целях основное население оазисов пользовалось преимущественно арычной водой, делая ее запасы в непроточных квартальных бассейнах — хаузах.

Уже ко второй половине XIX столетия во многих районах Центральной Азии существенно обострилась проблема водоснабжения и водообеспечения в связи с переводом значительной массы скотоводов-кочевников на оседлость, в связи с чем властями, например, Кокандского ханства, были предприняты достаточно внушительные для того времени усилия по созданию новой ирригационной сети.

Однако технические возможности того времени уже не позволяли адекватно реагировать на новые условия хозяйственного существования. Ситуация существенно обострилась в конце XIX — начале ХХ столетий из-за резкого повышения темпов естественного прироста населения, что привело в том числе и к обострению водных проблем. Как сообщилось в одном из документов за 1906 г., «таджики всюду, где только оказалось возможным, стали расширять площадь орошаемых земель, проводя для этой цели новые магистральные арыки и восстанавливая старые, давно уже заброшенные». В этом же контексте нужно рассматривать усилия российской администрации по орошению Голодной степи, где в результате сооружения каналов им. Николая I, Романовского и так называемого Бахур-арыка к 1915 г. было орошено 45 тысяч десятин земли. Для орошения западной части Голодной степи в 1912 г. были начаты работы по очистке канала Иски-Туятартар, на которых в том же году трудились 100 тысяч человек в течение 1,5 месяцев, в результате чего было орошено 2 тысячи десятин.

К середине ХХ столетия водная проблема вновь существенно обострилась. Это было вызвано рядом внешне не связанных процессов. Во-первых, новые технические возможности позволили использовать воду из источников в тех местах, где по условиям рельефа и иным причинам прежде это было невозможно. В результате забор воды из рек возрос многократно. Это позволило начать активное освоение прежде «пустовавших» земель (этот термин искажает представление о реальной ситуации, т.к. так называемые «пустовавшие» земли были прекрасными сезонными пастбищами). В социальном плане это освоение было обеспечено возраставшими темпами естественного прироста населения, объективно требовавшими адекватного расширения территорий активного хозяйствования (проблему социальных последствий переселения огромных масс людей мы здесь не затрагиваем, хотя их вклад в социальную напряженность весьма заметен).

Таким образом, население Центральной Азии за время вхождения в состав Российской империи возросло: Таджикистана — в 10,2 раза, Узбекистана — в 6,5 раз, Туркменистана — в 6,5 раз, Киргизии и Казахстана — в 7,2 раза.

Однако такой рост населения, несмотря на беспрецедентные меры по обеспечению населения питьевой водой не смогли решить проблему. В Узбекистане уже в конце 1980-х годов значительное число равнинных селений, в том числе и расположенных в Ферганской долине, не имело собственной питьевой воды, которая ежедневно доставлялась в них водовозами по норме два ведра на семью. По расчетам специалистов Узбекистана, проведенным в начале 1990-х годов, Ташкентская — столичная — область Узбекистана уже к 2005 году полностью исчерпает свои возможности жизнеобеспечения, в том числе и по водным ресурсам.

Таджикистан, в расчете на 1 человека имеет обеспеченность водой в 2 раза меньше, чем Россия. Отдельные же регионы Центральной Азии имеют еще более худшие показатели. Например, Северный Таджикистан обеспечен водой на душу населения в 7 раз меньше, чем Таджикистан в целом, и в 14 раз уступает России. Так, например, в течение всего периода освоения Дальверзинской степи (с середины 1950-х гг.) там сохраняется крайне напряженное положение с питьевой водой.

Ферганская долина по обеспеченности ресурсами местного стока уступает другим крупным долинам Центральной Азии — Гиссарской, Вахшской и Чуйской соответственно в 1,8; 4,9 и 5,3 раза.

Помимо нехватки, резко ухудшилось и качество воды. Это связано прежде всего со сбросом в реки и коллекторно-дренажную сеть загрязненной ядохимикатами и пестицидами воды, используемой в сельском хозяйстве; сброс загрязненных промышленных стоков; вод коммунального хозяйства. Так, в Таджикистане в конце 1980-х гг. в коммунальном хозяйстве нормативно очищалось лишь 5 % сбрасываемых вод. Минерализация стока Сырдарьи в пределах Ферганы с конца 1960-х до середины 1980-х гг. возросла более чем вдвое, что изменило ситуацию от напряженной до кризисной.

Во-вторых. Параллельно с ростом площадей поливных земель происходило и изменение их структуры, связанное, прежде всего с расширением земель под хлопчатником. Между тем это — одна из самых влаголюбивых сельхозкультур, многократно повысившая потребность в воде. Несмотря на неизмеримо возросшие технические возможности по созданию ирригационных систем, сами эти системы создавались по устаревшим технологиям. В результате лишь на фильтрацию еще в 1950-х гг. уходило около 50 % всей забираемой из рек воды (даже по современным оценкам, безвозвратно теряется от 56 до 76 % воды, забираемой на хозяйственные нужды). Лишь с 1960-х гг. при создании магистральных каналов стали применять бетонные лотки, что позволило снизить уровень фильтрации. Однако расходы воды на полив остались прежними и, по некоторым оценкам, в 4 раза превышают необходимую норму.

В совокупности эти факторы привели к формированию так называемых водно-экологических проблем (ВЭП), а также практическому исчерпанию водных запасов, могущих быть вовлеченными в хозяйственный оборот.

Назовем некоторые из ВЭП. Это лишение Сырдарьи ее левых притоков и бесконтрольный водозабор воды непосредственно из русел Сырдарьи и Амударьи, приведшие к известной аральской катастрофе.

Ее последствиями стали: вынос солей и пыли с осушенного дна Арала; опасное загрязнение пестицидами и засоление Сырдарьи; поднятие уровня грунтовых вод и разрушения строений, снижение плодородия почвы и деградация пастбищ, утрата генофонда растительного и животного мира, ухудшение условий жизни и здоровья населения, рост уровня общей и детской смертности. В целом катастрофически изменилось качество воды в акваториях равнинной части Центральной Азии. Оказались подтоплены и засолены значительные пространства в зоне действия средних и крупных ирригационных систем. Как действие последнего фактора следует отметить подтопление и засоление значительных пространств в зоне действия Каракумского канала в Туркмении, подтопление северной части Голодной степи, засоление вновь освоенных пространств предгорной части Аштского района Таджикистана и территорий Баткенского региона Кыргызстана, находящихся в зоне Торткульского водохранилища и т.д. В связи с последствиями строительства Каракумского канала, как признают специалисты, не только изменился климат, но и произошло значительное увеличение селеопасной зоны, возросли разрушительные последствия селевых «атак».

Именно практическое исчерпание водных ресурсов, необходимых для нормального жизнеобеспечения населения всего центральноазиатского региона, и вызвало к жизни печально знаменитый проект 1980-х гг. переброски в Центральную Азию части стока сибирских рек. То, что ситуация ухудшается в принципе, свидетельствует и появление в независимом Узбекистане нового, столь же фантастического проекта переброски в регион части стока Ганга. Между тем, фактически в процессе реализации находится разработанный американскими специалистами проект обводнения северных районов Афганистана путем забора вод Амударьи. Полная реализация этого проект приведет к существенному дальнейшему понижению уровня воды в этой крупнейшей центральноазиатской водной артерии и серьезно затронет хозяйственные интересы прибрежных государств, в первую очередь Туркмении и Узбекистана.

Между тем, практика показывает, что к использованию внутренних ресурсов нормализации водной проблемы: изменению структуры посевных площадей в пользу менее влаголюбивых, чем хлопок или рис культур; переходу на современные системы полива (например, еще 10 лет назад из политых в Таджикистане 677,5 тысяч га 607,8 тысяч орошалось по бороздам, а с применением гибких трубопроводов и поливных трубок лишь 14,7 тысяч га и дождевание производилось только на 3,1 тысяч га); совершенствованию коллекторно-дренажных систем и созданию очистных сооружений, — государства Центральной Азии не готовы.

Наконец, существует еще один аспект водной проблемы, на который обычно не обращается внимания. Это последствия создания крупных водохранилищ в горной части региона. Позволяя решать многие важные задачи — регулирование паводковых стоков рек и создание запасов воды, решение энергетических проблем и др. — водохранилища, в свою очередь, создают и новые проблемы, как социальные, так и экологические.

К социальным проблемам можно отнести необходимость переселения больших масс людей, связанную с затоплением обжитых территорий и, соответственно, утратой хозяйственных земель, прежде кормивших это население.

Так, например, при создании в 1948 г. Фархадского водохранилища в Северном Таджикистане было перенесено на новые места около десятка кишлаков, правда, сохранивших свои названия и население. А при строительстве в 1956 г. также на севере Кайраккумского водохранилища (площадь зеркала 510 кв. км) было затоплено около двух десятков селений, жители которых вынуждены были переселиться в другие кишлаки. Такая же ситуация сложилась и при возведении Нурекской ГЭС. На крайне отрицательные социальные последствия такого строительства указывают современные исследователи. Так, при строительстве Рогунской ГЭС предусматривалось затопление 62 кишлаков и переселение к 1990 г. 205 семей. Лишь масштабные протесты жителей вынудили скорректировать проект, но и его окончательный вариант предусматривал затопление 41 кишлака с числом жителей около 30 тысяч. С этим проект исследователи связывают не только рост социальной напряженности в регионе, но и само развертывание партизанской войны в Каратегине.

А теперь о другом аспекте проблемы горных водохранилищ — экологическом. Еще в 1945 г. после мощного подземного толчка в районе искусственного озера Мид на реке Колорадо (США) была высказана мысль, что толчок этот спровоцирован строительством плотины. После трех землетрясений в начале 1960-х гг. в районах плотин (Ксинфеньянг — Китай, Карибе — Замбия и Кремасте — Греция) игнорировать эту взаимосвязь стало невозможно. Всего до 1992 г. в мире было зарегистрировано свыше 70 случаев повышения сейсмичности в районе плотин и дамб (Касумова Т. Когда дрожит земля. Последствия строительства плотин испытала на себе и Центральная Азия. В октябре 1985 г. в результате 9-балльного землетрясения, эпицентр которого находился в районе Кайраккумского водохранилища, фактически были уничтожены или сильно разрушены кишлаки Кунтуллюк, Исписар, Катаган, города Кайраккум, Чкаловск и Гафуров.

И тем не менее строительство плотин в горной зоне Центральной Азии, в районах с исключительно высокой сейсмичностью продолжалось. Возникает вопрос. Что же выгоднее? Строить плотины и затем вкладывать значительные средства в ликвидацию последствий катастроф, вызванных этим строительства, или же решать энергетические проблемы региона, учитывая эти последствия? Нужно четко представлять, что регион все быстрее становится не только негодным, но и опасным для проживания. Если раньше все негативные последствия принимаемых решений можно было «свалить» на Москву, то теперь ответственность будет неизбежно возложена на собственные правительства.

Таким образом, водная проблема в Центральной Азии является существенным дестабилизирующим фактором. Она не может быть решена традиционными экстенсивными мерами в связи с практически полным исчерпанием собственных водных ресурсов и невозможностью привлечения подобных ресурсов со стороны (надежды на переброску вод Ганга — это утопия, которую даже нельзя всерьез рассматривать). Решение проблемы видится в коренной перестройке сельского хозяйства, использование водосберегающих и возвратных технологий в промышленности, введении в строй опреснительных установок (для солевых водоемов) и современных очистных сооружений, так как и решения ряда социальных проблем, технологически с водной проблемой не связанных. Учитывая необходимость вложения в такие проекты колоссальных финансовых средств, технический уровень региональной промышленности и другие экономические факторы, понятно, что решение этой проблемы — дело будущего. Нужно учесть и необходимость подготовки значительного числа специалистов, да и изменения психологии населения, поскольку основная масса коренного населения — сельчане.

Тем не менее эти вопросы — уже давно на повестке дня.