Так как Хива в весьма короткое время получила многия преобразования от разных ея владельцов, которые неутомимо всякими способами старались достигнуть самовластия; то и нахожу нужным до изложения теперешняго ея политическаго состояния следовать за всеми покушениями коварства и самовластья, а с другой стороны за слабостями народа привязаннаго более к личным нежели к общим выгодам и потому, ныне совершенно павшим под ударами жестокаго тирана Магмед Рагима; описание сего переворота, войны, предприятия и нрава властителя лучше покажет теперешнее состояние народа и Ханства. Узбеки переселившиеся из за пределов Бухарии в землю [36] Сартов и по имени столичнаго их города назвавшиеся Хивинцами, разделяются как я выше сказал на четыре главныя поколения а именно: Киат Конрад, Уйгур Найман, Канглы Кипчак, и Некюс Мангут.

Каждое из сих поколений имело своего правителя, старшину или родоначальника, коему давали титул Инаха; но старшина поколения Киат-Конрада всегда преимуществовал и имел некоторыя права над прочими, по многочисленности и старшинству своего поколения. — Правление сие издревле существовало; Бухария сильная и образованная держава имела большое влияние на свободолюбивых воинов сих, а Киргизской Хан соседственной Орды пользуясь их слабостью и раздорами, посылал временем своих наместников в Хиву. — Разнородие племен живущих в землях Хивинских, было причиною безпрерывных мятежей, безпокойств и грабительств; правление было феодальное, — всякой дышал и гордился независимостию своей, будучи в душе и по делу деспот, а потому никто и не заботился об общем благе. Никогда поколения сии не помышляли ни о составлении законов, ни об образовании правления, ибо никто не желал и всякой боялся уступить несколько от своих безпредельных прав.

Безпрестанныя были насилия, грабежи и убийства; честолюбцы собирали свои шайки, стараясь поработить прочих, призывали даже в помощь повелителей соседственных держав, которые пользуясь мятежами сажали своих наместников; но и те скоро бывали [37] низвергнуты другими подобными же шайками; таким образом не раз были приняты и опять высланы наместники Киргизские. — Несколько столетий нещастная земля сия была раздираема кровавыми междоусобиями, уничтожившими промышленность и все труды Сартов к обработыванию оной. Бедствия междоусобий когда они происходят от распри честолюбивых Аристократов, почти всегда прекращаются большим еще злом, порабощением народа одним властителем, которой кровавыми следами достигает до верьховнаго правления и трон свой основывает, на коварстве и всякаго рода неистовствах; введенная таковым правлением тишина не означает довольствия народа, но утомление и род летаргии, из которой народы извлекаются сильной и энергической душею добродетельнаго и вместе отважнаго смертнаго; но таковых людей в Азии не было. Народы сии еще неспособны к столь высоким чувствам, они должны быть или в глубоком рабстве или сами жестокими властителями, средины нет и быть не может; в Азии раб и деспот составляют единаго человека.

Во времена похода Князя Бековича в Хивинския земли в 1717 году, у них был Инахом Ишмед би, (поколения Киат-Конрада) по смерти его получил сие достоинство сын его Магмед Емин Инах, потом сын его Евез Инах отец нынешняго владетеля Хивы Магмед Рагима.

Во времена Инахов Ишмед би, Магмед Емина, и Евеза ничего любопытнаго не происходило, кроме [38] сказанных выше мятежей; после же смерти сего последняго, старший сын его Ельтезер имея дух воинственный и властолюбивый, не мог довольствоваться слабою в ограниченною властью предков своих. Он желал быть самовластным повелителем народа, употребил для достижения сего коварство, хитрость и всякаго рода злодеяния, с шайкою своих приверженцов уничтожив прежний порядок, поработил своей власти все поколения и возложил тяжкия оковы на своих соотечественников, соделавшись единым самовластным и неограниченным повелителем или Ханом всего Хивинскаго народа. ¹⁵

Ельтезер ознаменовал первыя действия власти своей, презрением и нарушением священно сохраняемаго Магометанами постановления, строго воспрещающаго Мусульманам или правоверным не принадлежащим к роду Магомеда, вступать в супружество с дочерьми Сеидов, т. е. того поколения, которое ведет происхождение свое от самаго пророка. — Ельтезер пренебрег закон сей и взял супругу из рода Сеидов. — Смирившиеся Узбеки тайно роптали и взирали с горестью, на поступок противный правилам веры их; явнаго же неудовольствия показать не смели, страшась ужасной власти Хана.

Ельтезер поставив себя поступком сим выше обрядов веры, свято чтимой и строго выполняемой Мусульманами, сбросил с себя последнюю бразду и [39] видя молчание народа в столь важном случае, приобрел еще тем более власти и дерзости, и тягостнейшему, игу поработил его. — Вскоре после сего предпринял он освободиться, от зависимости в которой Узбеки издревле были у Бухарской державы. — Зависимость сия тем сильнее тяготила его, что была более нравственною и потому могла уменьшить его самовластье. Большая часть Узбеков обитают в Бухарии и повинуются ея Государю, Хивинские же Узбеки того же племени и потому с ними в сношениях; гонимые несправедливостью в новой своей родине часто укрывались в Бухарию и подавали повод Бухарским властителям вмешиваться в их раздоры; все сии обстоятельства породили мнение о первенстве Бухарии над Хивою, притом же часто наказанные грабежи, Хивинцов в пределах Бухарии, внушили к ним страх и высокое понятие о их силе. Для уничтожения сего нравственнаго первенства полагавшаго еще некоторую препону его самовластью, нужно было одержать блистательную победу над Бухарцами, и для того Ельтезер собрав довольно сильное войско отправился для нечаянного вторжения в пределы сего Государства. Предприятие сие обратилось ему в гибель; во время переправы ополчения его через реку Аму-дерью, он утонул, столь необыкновенная и неожиданная кончина Хана, единогласно приписана была народом наказанию Божиему за все нарушения его как обрядов веры, так и обычаев народных. Самовластное управление Хана сего продолжалось не более года. [40]

Смерть Ельтезера произвела всеобщее удовольствие, ибо Хивинцы надеялись что с его кончиною водворится прежнее управление Инахов и родоначальников поколений и что они получат древнюю независимость. Тихой и не властолюбивой нрав преемника старшаго брата его Кутли Мурада, более удостоверял их в сей мечте.

Кутли Мурад Инах, действительно последовал в управлении правилам предков своих, но не от того, чтобы полагал сие полезным для народа, единственно же из робости опасаясь раздражить Узбеков. Он удовольствовался простым званием Инаха и Хивинцы обратились опять к прежним распрям и междоусобиям; — но не долго наслаждались они буйством своим, грозная туча носилась над ними и скоро грянула.

Два брата новаго Инаха, старшие по нем, двоюродный Магмед Ниас Бек и родной ныне царствующий Магмед Рагим, оба коварные, властолюбивые, и равно жестокие возжгли междоусобную брань, желая каждой получить неограниченную власть, Кутли Мурад не мешался в распрю властолюбивых братьев, может быть для того, чтобы не увиличить числа невинных жертв, но вероятнее для сохранения собственной жизни. Долго продолжались ужасныя кровопролития, сопровождаемся различными казнями и неимоверными жестокостями; но ни которая сторона не получили ощутительнаго преимущества. Тогда сделав мирныя совещания и прекратив явную брань, братья прибегли к коварству и хитрости.

Магмед Рагим воспользовался временем, усилил шайку единомышленников своих, и придравшись к [41] брату, которой вопреки договоров неосторожно искал получить над ним первенство, изменнически захватил, его, значительных приверженцов, родственников с женами и детьми их, и всех без разбора пола и возраста предал жестокой казни, брата же Магмед Ниас Бека; казнил в своем присудствии.

Таким образом Магмед Рагим, истребив опаснаго соперника, достиг неограниченной власти, и нарек себя Ханом Хивинским около 1802 года от Р. Х. Страхом и ужасом безпрерывных казней пртивившихся его власти, он смирил Узбеков и прочия племена населяющия Ханство; но дабы более еще их поработить и насытить зверство свое он ежедневно обагрял новое звание свое кровию множества невинных жертв ¹⁶, между прочими казнил одиннадцать родных и двоюродных братьев и пощадил только двух, в том числе и Кутли Мурада, которой не принимал [42] никакого участия в междоусобиях. Ему позволено было именоваться Инахом поколения Киат Конрад и поручено управление города Ургенджа; в других трех поколениях назначены были Инахами те из родоначальников, которые не противились честолюбию Магмед Рагима и смиренно покорились безусловной власти его.

Мрачная тишина, следовала за кровавою бурею, но кровь подозрительных Хану людей не преставали утучнять ежедневно тот край, в котором недавно еще свобода и буйство управляли племенами Узбеков и где имя рабства налагалось только на одних пленников.

Магмед Рагим превзошел зверством и жестокостью умершаго Хана Ельтезера и дабы показать что может нарушить и веление веры своей, он взял в супруги ту из жен Ельтезера, которая была из рода Сеидов и еще двух дев тогоже происхождения.

Во времена ужасов возвышения Магмед-Рагима до Ханской власти, два брата его Турри-Мурад и Хаджи-Мурад случайно спасшиеся от его преследований с небольшим числом недовольных, удалились в страну Каракалпаков, к берегам Аральскаго озера, где и основали крепость для собственной своей защиты. Соседственныя пленена окружающих их народов, присоединились к ним и увеличили число врагов Хана. Магмед-Рагим пылая яростию и мщением собрал войско и пошел на истребление их; но ополчение его было разбито и он со стыдом поспешно возвратился в Хиву, [43] дабы присудствием своим и казнями воздержать народ от возмущения.

Турри-Мурад и Хаджи-Мурад не воспользовались плодом победы; раздор всегда столь благоприятствующий жестокому врагу их, разделил братьев и Хаджи-Мурад послал просить прощения и милости у Магмед-Рагима; коварной Хан даровал ему оное и призвав к своему двору чрез месяц казнил его во время обеденнаго пира.

Подобная же участь ожидала и Турри-Мурада. Магмед-Рагим не в силах будучи смирить его оружием, подкупил одного из слуг его которой вскоре свершил желание Хана и на охоте убил своего господина. Со смертию Турри-Мурада разсеялись и приверженцы его; но Магмеду нужны были еще жертвы; он захватил приближенных, жен, детей и всех родственников несчастных двух братьев, и с неимоверною жестокостию и поруганием предал их казни, в присудствии его разрезали чрева беременных жен и младенцев разсекали на части.

Все сии ужасныя и всякое вероятие превосходящия злодеяния, хотя и волновали народ, но в тайне и никто не дерзал поднять руки на изверга! Народ в страхе безмолствовал, считая бедствия ближняго чуждыми и радуясь временной мнимой своей безопасности, давал время и силу властителю и тем самым скоро подвергал себя той же участи; некоторые однакож менее терпеливые но столь же робкие бежали в Бухарию. [44]

Наконец после долговременных ужасов, казни стали уже не столь часты, не потому чтобы зверская душа властителя Хивинскаго насытилась кровию, (она и по сию пору алчет оной) но недоставало более жертв, все могущие противиться власти его или умерщвлены были, или удалились в Бухарию; народ же покорился ему и стал пресмыкаться.

Видя себя таким образом, спокойным обладателем царства, он принялся за внутреннее устройство его и старался поставить себя на почтительную степень в отношении соседственных держав.

Он учредил верховной совет, прекратил самоуправство, воровство и хищничество, увеличил доходы устройством постояннаго взимания податей, завел таможни, монетной двор, первой стал чеканить золотую и серебренную монету и учредил многие еще иныя полезныя заведения; словом из разнородных начал составляющих до него Ханство, для личной безопасности, богатства и славы, он основал на многих тысячах невинных жертвах и токах крови, можно сказать почти совершенно новое государство, которое теперь должно вступить в состав сильнейших Азийских царств. Ниже сего опишу подробнее, управление и внутреннее устройство онаго, а теперь буду следовать за его военными подвигами, которыми приобрел политической вес у соседей.

В прежния времена Ханы Киргиз-Кайсаков пользуясь безсилием Хивинцов происходящим от всегдашних мятежей, имели на них большое влияние, так [45] что введено было даже в обыкновение призывать из их орды человека, котораго в знак покорности именовали своим Ханом, угощали и потом наделив богатыми дарами с почестью отпускали. Особа сия однакож по выезде из пределов Хивинских, теряла пышное свое название и опять обращалась в прежнее состояние в своем отечестве. Сие странное обыкновение явно доказывает безсилие Хивинцов и невольную древнюю зависимость народа сего от Киргиз-Кайсаков, которая однакож уменьшалась или усиливалась по временам. С воцарением же Магмед-Рагим Хана обыкновение сие нетокмо уничтожилось, но он поставил даже Ханство свое страхом оружия на столь почтительную степень, что Киргиз-Кайсакския племена, управляемыя Ширгази-Ханом ныне ежегодно платят ему подать, уделяя сотую часть овец от многочисленных стад своих. Подать сию доставляют в Хиву ежегодно сами Киргизцы и Магмед-Рагим более доволен унижением племен Киргиз-Кайсаков чем самой их данью, сверх коей часто еще от народа сего присылаются к нему послы с различными дарами а иногда даже привозит их и сам Хан Киргизской. ¹⁷ Он вступил в родственную с ним связь и строго наказывает его [46] подданных за хищничества, которыя иногда производят в его владениях за рекою Сир-Дерии, впадающей с Востока в Аральское Озеро. ¹⁸

Древняя зависимость Хивы от Бухарии не могла нравиться честолюбивому Магмед-Рагиму, он хотел также силою освободиться от оной; но в сем случае щастье ему изменило и войско его было совершенно разбито Бухарцами; он потерял множество пленными, в том числе захвачен был брат его Кутли-Мурад для освобождения котораго, согласился по прежнему признавать зависимость своего владения от Бухарии и исполнять в иных случаях веления Мир-Гайдара государя Бухарскаго. По возвращении же из плена Кутли-Мурада, условия сии никогда не были соблюдены в точности и если по ныне он признает еще слабую власть Бухарии над Ханством своим, то единственно из политических видов; он таит свои намерения и выжидает времени, а между тем дабы скрыть свое безсилие распустил молву в народ, что единоверие Государей и народов Хивинскаго и Бухарскаго воспрещает ему с ними воевать, и чтобы более еще удостоверить в сем народ свой, он поручил духовенству своему (которое впрочем ни во что не ставит) поддерживать сии мирныя расположения обеих держав. Духовенство гордится сим поручением и мнит иметь [47] некоторой вес у Магмед Рагима, он же с своей стороны не выводит его из заблуждений и в сих делах только слушается своего первосвященника или Кази и строго наказывает тех из подданных своих, которые учиняют грабежи в пределах Бухарских, ¹⁹ при всем том Магмед-Рагим не платит Бухарии той подати которую издревле она с Хивы получала и которая весьма отягощала сей народ, но до сего достиг он не оружием; причиною тому миролюбивой нрав Мир-Гайдара, нынешняго государя Бухарскаго, которой имея всю возможность смирить и привести в повиновение Хивинцов, предпочитает мир и тишину грому оружия и наказует только хищников вторгающихся иногда в его владения; он довольствуется нравственным влиянием и преимуществом своим над сим народом, котораго по справедливости почитает шайкою разбойников и коего честолюбиваго Атамана Магмед-Рагима, содержит в страхе и повиновении.

Мир-Гайдар может служить примером не только Восточным но и Западным государям, сей знаменитый муж, предпочел славу законодавца славе завоевателя, предался совершенно благу своего народа и рачительным попечением об устройстве своего отечества и [48] исполнении правосудия, получил общее народное наименование Едил что значит справедливейший. Невзирая на неуспешное свое предприятие против Бухарии, Магмед-Рагим дабы не оставить праздным народа своего и в надежде приобрести богатую добычу, вновь ополчился с намерением вторгнуться в Персидскую область Корасан и взбунтовать воинственные народы ея населяющие, которые с ропотом переносят владычество Персии. Для сего с двенадцатью тысячьми всадников ²⁰ и со всею своею артиллериею, состоящею из седьми орудий различного рода ²¹ отправился он в степи, для исполнения своего предприятия. Большая часть ополчения сего находилась при Керванах и обозах и в услужении у разных чиновников. По дороге по которой он следовал расположены были кочевьями, два довольно сильныя поколения Туркменов Теке и Кеклен. Магмед-Рагим Хан склонял их к нападению с ним вместе на Персиян; но они отказались и удалились от дороги. — Он скрыл на время неудовольствие свое и злобу, готовясь к [49] отмщению им в удобном случае. — Между тем отправил послов своих с тем же предложением к Туркменам поколения Иомуд, кочующему по Восточному берегу Каспийскаго моря, от Астрабадского залива до Балканского и внутрь степей по рекам Гюргену и Атреку на границах Астрабадскаго Ханства. Иомуды явно не отказались; но медлили, ибо были ослаблены и находились в некоторой зависимости от Персиян, после неудачной войны, которую с ними вели в 1812 году; (поход же Магмед Рагима был 1813 году.)

Властитель Хивинский не получив удовлетворительнаго ответа от Иомудов, прибыл с войском к урочищу Бюсрену ²² близь реки Гюргена отделяющей их от Персии. — Там встретил он Персидское войско равно сильное ему числом и предводимое шестью Ханами различных степеней.

Персияне расположены были на возвышенности; Магмед Рагим остановясь против оной открыл действие своей артиллерии, которое было безуспешно как по дурному ея устройству, так и по отдаленности обеих ополчений. Персидская Артиллерия хотя и гораздо в лучшем порядке, но также наносила Узбекам небольшой вред; наконец ополчения сии простояв четверо суток одно против другаго не предпринимая ничего решительнаго, по временам высылая лишь одних наездников и стрелков и производя безуспешной огонь из своей артиллерии, ограничась приобретением малаго числа пленных, возвратились каждое в свои пределы. ²³

В обратном следовании Магмед Рагим нечаянно напал на поколение Кеклен, в отмщение за данной отказ в просимой им помощи против Персиян, разбил и разграбил оное и захватил в плен много обоего пола Туркмен.

Возвращаясь в Хиву чрез обширныя песчаныя степи, конница его лишилась почти всех лошадей; но по прибытии в свою столицу он снова устроил оную и напал на поколение Теке, которое также отказало ему во вспомоществовании. Поход сей увенчан был желаемым успехом. Поколение Теке было совершенно разбито, все пахатныя земли отняты и присоединены к Ханству, множество захвачено пленных и приобретена значительная добыча. Оставшиеся Туркмены сего поколения вместе с старшиною своим Мурад Сердарем, сокрылись в неприступныя и безплодныя горы; голод заставил их покупать хлеб у победителей за дорогую цену, с заплатою сверх того еще тягостной пошлины Хивинскому Хану.

Сие самое понудило часть Теке переселяться в Хивинское Ханство; Магмед Рагим принимает их [51] благосклонно, дает им места на водопроводах и вообще поощряет их к сему разными подарками.

Честолюбивый и вместе хитрый Магмед Рагим, умел также снискать дружбу и союз сильной державы. Афганистан бунтовал против своих Царей. — Законный Государь их Шах Магмуд принужден был бежать из своей столицы. — Оставя Кябул он укрылся в Бухарию; но узнав, что Мир Гайдар намеревается выдать его брату, похитившему престол Афганистана, Магмуд прибег к покровительств у Магмед Рагима, который принял его со всевозможным гостеприимством и уважением, в надежде иметь со временем в нем сильнаго союзника. Между тем обстоятельства в Кябуле переменились и народ снова пожелал иметь Магмуда Шахом; Магмед Рагим отпустил его и Магмуд воцарившись, по сию пору не забывает услуги Хивинскаго властителя. Они оба враждебствуют против Персии, и Каджары должны ежечасно страшиться нашествия Афганцев. Грозная война с Мир-Вейсом, истребление рода Софиев и опустошения Афганцами сделанныя в Персии, не должны еще изгладиться из их памяти.

Теперь Хивинские купцы свободно ездят в Кябул и приняты с особенным гостеприимством владетелем сей земли.

Магмед Рагим Хан хотел также распространить власть свою и на Туркмен его окружающих. — Поколение Човдур Ессен Или, из восьми тысячь кибиток состоящее, кочующее на Мангышлакском мысе [52] на Северовосточной стороне Каспийскаго моря, особенное обратило его внимание, потому что на сем мысу ежегодно производится значительный торг у Астраханских Купцов с Сартами приезжающими из Хивы и продающими им разныя Бухарския, Индейския и свои изделья. — Туркмены Човдуры владетели сего мыса часто препятствовали сему торгу; но ныне Магмед Рагим успел смирить их ласкою и всякими преимуществами; народ сей недостаточно имеет своего хлеба, чтобы оным прокормиться и обыкновенно недостающее количество покупает в Хиве; Магмед умел сим воспользоваться и доставив им в сем отношении разныя выгоды так привязал к себе, что ныне Керваны его ходят туда безопасно и купцы пребывают на сем мысу по нескольку месяцов без всяких притеснений. — Многия семейства Човдуров переселились даже в Ханство и теперь народ сей в совершенном повиновении у Магмед Рагима, как потому что сим переселением родственники знатнейших особ в руках его и между тем частыя сношения их с Хивою сделали ее для Човдуров необходимою. ²⁴

Вообще сказать должно что властитель Хивинской не пропускает удобнаго случая, как для усиления своего Царства народонаселением, так и для получения политическаго веса между прочими Государствами, почему [53] и полагать должно, что со временем Хива будет равняться силою со многими первостатейными восточными державами.

Изложив таким образом все действия Магмед Рагим Хана как для достижения самовластия, так и для постановления новаго своего царства на возможную высшую степень славы, прежде нежели приступить к подробному описанию всех внутренних учреждений им сделанных, читателю будет конечно приятно знать обстоятельства собственно до сего необыкновеннаго тирана касающияся; ибо в самовластном правлении деспот есть душа всего правления и всякая его даже повидимому незначущая черта, имеет уже большое влияние как на народ, так и на его управление.

Магмед Рагим росту исполинскаго, ²⁵ здоровья и сложения крепкаго и имеет ныне около пятидесяти лет вид его довольно привлекателен и не имеет отпечатков зверских его поступков и нрава; черты лица довольно правильны, глаза небольшие но пламенные и взор проницательный, борода у него небольшая и притом русая. Довольно странно, что одними глазами походит он на своих соотчичей, впрочем оклад лица его более Русской нежели Хивинской; русая же борода еще более довершает его несходство, ибо у Узбеков без исключения бороды черныя. Из описанных деяний его видно, что он одарен [54] быстрым умом, честолюбив, жесток до зверства, подозрителен, властолюбив, привязан к корысти, предприимчив, отважен и необыкновенной твердости; прибавим к тому, что во время его домогательства для получения самовластия, он предавался любострастию и пьянству, пил без меры запоем и тогда вымышлял все зверския терзания невинным жертвам своего властолюбия. Но теперь однакож стал умереннее и тише, Гарем свой ограничил седьмою женами и пить совершенно перестал; вместо вина употребляет уксус и воспретил даже крепкие напитки и курение табаку подданным своим, предписав нарушающему сие, разрезывать рот по уши. Еслибы сей необыкновенной человек имел некоторое образование, то конечно душевныя его свойства приняли бы иное направление, некоторыя бы совершенно искоренились, а другия одевшись благовидием, направлены бы были на пользу а не на вред людей, и чудовище сие заняло бы место между гениями и славнейшими мужами просвещенных народов. — В сравнении однакоже с своими соотечественниками Магмед-Рагим довольно просвещен; он кроме своего природного языка говорит по Арабски и Персидски и даже читает и пишет на оных ²⁶; он имеет также [55] некоторое понятие об Астрологии ²⁷ и врачебном искустве.

Магмед Рагим любит во всем умеренность и простоту; одеяние его состоит из нескольких халатов Бухарской шелковой материи сшитых на ватке, он носит чалму или белую повязку по шапке ²⁸. В яствах от также умерен, кушанье его состоит из двух или трех блюд приготовленных по обычаю Азиатцов, как то: плов, (каша из Сарочинскаго пшена), жирная похлебка с шафраном и жаркое без масла. Жизнь ведет он больше кочующую; живет во всякое время года в кибитке, хотя и имеет домы в которых помещает только своих жен. Большую часть времени проводит в степи на охоте, гоняясь с своими любимцами за дикими зверями, в поражении которых он мнит видит себя в походах и замечает наездническия доблести окружающей его толпы. Он также занимается ловлею ястребами, диких коз и Кыш Калдаков. Во время сих частых отлучек управление Ханства обыкновенно поручает он или брату своему Инаху, Кутли Мураду, или одному из первых любимцев. — Порядок и спокойствие всегда бывают строго соблюдаемы сими наместниками.

Вообще жизнь его совершенно отлична от жизни [56] других владельцов Азии. Он спит очень мало и то днем, ночь же проводит во бдении, что должно приписать или опасению свойственному всем злодеям, или иным причинам скрывающимся в необычайном нраве его. Он любит игру в Шахматы, знает ее совершенно и с удовольствием смотрит на играющих, для чего не редко собирает к себе детей любимцев своих; сам же никогда не участвует в сей игре.

Пятницу или недельный праздник Магометан особенно уважает. В сей день родоначальники поколений, Духовныя особы и все приближенные его собираются к нему на общее угощение и моление по закону своему.

Семейство Магмед-Рагима состоит ныне из двух братьев его Инаха Кутли Мурада и Магмед Назар Бека и из трех сыновей, из коих:

Первый называется Алла Кутур ему ныне 17 лет от рождения.

Второй называется Роман Кул, ему 15 лет. — Он отличается от прочих братьев, всеми телесными и умственными свойствами отца своего; проводя часть времени в забавах и играх с сыновьями любимцев Магмед Рагима, он поражает и бьет их нещадно. — Силы он неимоверной, и отец его радуется видя в нем себе достойнаго наследника.

Третий сын Хана очень молод, об нем еще ничего достовернаго сказать не льзя.

Дети его с малых лет еще привыкли видеть неистовства; их не удивляет лиющаяся кровь и они с любопытством и удовольствием взирают на мучения [57] казнимых. Сей род воспитания почти общий во всей Азии детям царскаго происхождения; их заранее приучают к ужаснейшим зрелищам и готовят на гибель народов предназначенных судьбою их управлению.

Со временем может быть услышим мы имя Роман Кулла гремящее в средней Азии, он должен поддержать преобразования начатыя отцем; ему не предстоят уже те ужасы, которые превозмог Магмед Рагим. Он может другими средствами водворить тишину и устройство, в сей благословенной природою земле, столь нещастно утучненной кровью своих обитателей; он может быть образователем своего отечества, союзником России и грозою Персии.

Титулы Хана суть: Таксир что значит вина; вероятно наименование сие дается ему в смысле Хана Карателя вины или потому, что дерзающий ему говорить почитает себя тем самым пред ним уже виновным; ему также говорят Хан Хезрет; Хезрет значит Господь; также называют его Хане Ходжа; значение Ходжа уже выше было мною изъяснено.

Из всего вышеописаннаго ясно видно, что ныне в Хиве правление самовластное неограниченное ни законами ни общим мнением и потому зависит совершенно от воли самовластнаго владыки, которой взирает на Ханство как на свое поместье и управляет оным для личной своей выгоды и обогащения. Все сделанныя им постановления клонятся к той же цели и Хивинцы суть его принадлежность и рабы. В Хиве где цель правительства не есть польза народа, а частное [58] благо властителя и окружающих его любимцов, общая польза не занимает никого, богатство свое всякой сокрывает в тайне опасаясь насилия; веления же властителя исполняются с неудовольствием; ближайшие к нему опасаясь казни повинуются, а отдаленные по мере свойственной слабости такой власти и без внутренняго убеждения пользы, стараются избегать оных и повинуются тогда только, когда неминуемая подлежит опасность за ослушание. И так ужаснейший деспотизм с самом Г. Хиве умеряется по мере отдаленности от источника онаго.

Хивинцы привыкли видеть в Хане, своего неприятеля и врага. — Любовь к отечеству в таковом правлении существовать не может. Всякой Хивинец видит отечество в своей кибитке и в кругу семейства своего; переходя с места на место или удаляясь в степи, он с собою переносит и родину свою; вся цель существования его, — не быть притесненным, не знать пределов своей свободе или буйству и стараться с своей стороны быть самовластным и жестоким, когда удобной представляется на то случай. Таковая противуположность в чувствах имеет причину в правлении, где ни чем не обуздана власть повелителя и где одни пороки и несовершенства его, управляют царством нарушая общую пользу для своей личной. — В таковом правлении никто не может достигнуть до истиннаго счастия, каждый гражданин есть раб, — щастие же его, — избегнуть гонения властителя и вместе с тем быть угнетателем других. [59]

Дабы прикрыть власть свою личиною справедливости и тем более оную утвердить, Магмед Рагим учредил верьховной совет, которому дал право или лучше сказать повелел, собираться для суждения различных народных тяжб и преступлений и даже налагать самыя решения. По первому взгляду думать можно, что совет сей составлен для блага народа, дабы оградить его от произвола одного лица; но разсмотрев состав онаго увидим, что сим учреждением Магмед Рагим отделив себя лишь по наружности от верховной власти тем самим более утвердил оную.

Совет сей наполняется по произволу Хана его любимцами и в решениях своих руководствуется его волею; в случае же противоречия члены онаго со стыдом разгоняются; Магмед Рагим учреждением сим оградил себя от ропота, ибо в случае какого либо решения несправедливаго или неприятнаго для народа, он слагает всю вину на советников.

Совет сей под председательством самаго Хана; число членов онаго неограничено и зависит от числа любимцов его. Ныне заседает в оном первый Везирь Ханской Юсуф Мехтер Ага; ²⁹ он более всех, пользуется доверенностию и любовью Хана; человек сей родом Сарт, нрава суроваго и недоверчиваго, низок и покорен пред властителем своим. — Ему лет за пятьдесят от рождения. По знанию своему [60] как первой Везирь, у него хранится казна Ханская и он ведет щет прихода и расхода оной. — От него также зависит прием и содержание иностранных послов. — Во время отлучек Хана из Хивы, ему поручает он управление Царства и даже в иных случаях доверяет свою власть. Избрав сего чиновника из Сартов Хан примирил народ сей с Узбеками, которыми и до сих пор Сарты некоторым образом угнетены. Он действительно не ошибся в выборе, ибо Сарт всегда униженной, с большим удовольствием нежели Узбек будет для своего возвышения переносить все прихоти властителя и ему повиноваться. Со времен возвышения Юсуф Мехтер Ага, Сарты или сословие купцов получили доступ к Хану; — хотя они и не имеют почти никаких прав так как и другие народы населяющие Ханство, но временная к ним милость владельца доставляет многия выгоды, от коих торговля улучшается.

Второй Везир Медра куш Беги ³⁰ есть также член совета, он родом Узбек одного с Ханом поколения Киат Конрада; он есть представитель единоплеменников своих в тяжбах и просьбах, и уважаем всеми. Говорят что он очень умен, духу твердаго, решительнаго, добросердечен и услужлив; и потому кажется не пользуется большею доверенностью от Магмед Рагима; он [61] покорен Хану, но не терпит власти его и любит отечество свое, или лучше сказать единоплеменников; тирану противоречить не дерзает, ведет себя осторожно и повидимому выжидает удобнаго случая, для низвержения его и иноплеменных любимцев его. — Должность его во всех отношениях одинакова с должностью перваго Везира и он в настоящем смысле есть младший товарищ его; однакоже ему никогда не поручается управление Ханства в отсутствии Владельца.

Третий из главных чиновников, Хана именуется Ходжаш Мегрем. ³¹ Он очень им любим. — Отец его был простой пленный Персиянин невольник Хана, которой принял в Хиве веру Мусульманов и женился.— Ходжаш Мегрем служил в войске Ханском и в войну против Бухарии оказав Хану значительную услугу, получил в награду свободу и особенное милостивое его расположение; Магмед Рагим подарил ему много водопроводов и земель. — Вскоре после того Ходжаш был сделан начальником таможни, сильно нажился и окружил себя своими родными и приятелями, которые все из роду Кизил Джилов или Злотоуздечников, т. е. освобожденные Персидские невольники. Он выкупил отца своего Аллаверди, котораго Хан принял к себе в службу и назвал Ат чапаром (что значит конный гонец) и употребляет по сей должности. Магмед Рагим избрав себе в любимцы Ходжаша [62] из рода Персиян, хотел может быть показать народу, что он более взирает на заслуги людей чем на их происхождение. Ходжаш Магрема как всякаго временщика многие хвалят и многие не терпят, в числе перьвых Сарты и невольники, в числе последних узбеки. Впрочем он нрава подлаго, униженно ползает пред властителем своим и с благоговением принимает, его веления; гордый перед слабейшим, подел и низок перед сильнейшим; нраву вообще гибкаго и искательнаго, во всем рачит лишь о своей пользе и вся цель жизни его, угождение низким страстям своего повелителя; — он сим приобрел полную доверенность Хана, старается всюду иметь доступ и дать себе значение. — Хотя он и не есть настоящий член совета, однакож искательством и пронырством мешается в дела онаго и никто из членов не в силах его удалить.

Богатства его составленныя частью милостями Хана, частью же приобретенныя ужасным лихоимством при таможнях, дают ему возможность по нескольку раз в год подносить Магмед Рагиму дорогие подарки, до которых Хан большой охотник; (на подарках и грабежах основывает Хан большую часть своих доходов) сим средством Ходжаш Мегрем поддерживает милостивое к себе расположение Хана. Ему около сорока лет от роду, лице его выразительное и умное, черты онаго красивы, цвету смуглаго и обросшее длинной черной бородой; одевается он богаче и опрятнее прочих единоплеменников; в разговоре [63] довольно ловок и даже, приятен. Три особы сии пользуются особенным расположением Хана, и занимают главныя места в Ханстве; они имеют при себе по одному письмоводителю или Мирзе, и по нескольку чиновников называемых Диван Беги. Должность сих последних незначительна, их употребляют на различныя посылки и на занятие мест приставов при чужеземных посланниках.

В совете Ханском заседает также старший брат его Кутли Мурад Инах, котораго он любит и коего советов иногда даже слушается. Кази или первосвященник есть также член совета, но духовное звание сие не придает ему никакого весу, и Хан, его, также как и прочих членов ругает и изгоняет из совета когда не согласен с его мнениями; Магмед Рагим кажется предоставил Священнослужителю только полное и неограниченное право, молить Творца и Пророка о низпослании благодати и милости на него и на всех правоверных.

В верховном совете сем заседают еще в роде низшаго присудствия родоначальники четырех поколений Узбеков; древней обычай сей совещаться с родоначальниками обратился ныне в одну почесть, и соблюдается еще Ханом, дабы нарушением онаго не возстановить против себя единоплеменников своих; родоначальники сии едвали имеют какой голос, они сбираются к Хану и садятся по старшинству, наблюдая строго порядок сей; в делах же совершенно никакого участия не имеют и ничего не знают. Хан [64] низпровергнув древнее правление Инахов, старается отдалять от себя и от всякаго управления тех, которые гордятся еще своим происхождением и желали бы возстановления прежняго порядка. — Во времени Инахства в каждом племени для разных расправ было тридцать два чина, оные были: сам Инах, Би, Султан, Юз-Баши, и пр. чины сии или звания имели особыя права, преимущества и обязанности и были очень чтимы; Магмед-Рагим уничтожив расправы сии, сохранил только звания, дабы не возстановить против себя народа, и оставил при сих чинах родовыя земли их и поместья. — Принадлежность сия переходит по наследству от отца к сыну или в другое семейство ежели род уничтожится, или Хан лишит его за какое либо неудовольствие права сего и передает его другому.

Совет сей собирается еженедельно по пятницам, в особом строении на одном из дворов Ханскаго дворца. — Мазанка сия грязна, без полу и окон, крыши также нет, потолок камышевой, в оном сделано отверстие для света, с которым вместе впадает в нее, дождь и снег и выходит чад от разложенных угольев, около которых греются присутствующие; грязная комната сего собрания, называется пышным именем Гернюш Хана или место тайной беседы.

Хан обыкновенно сам присудствует при сих совещаниях; перед начатием прений, прислужники Ханские, подносят присудствующим большия блюда с пловом и когда все насытятся тогда уже приступают к суждению. Хан выслушивает со вниманием суждения [65] каждаго, но если по нещастию он противнаго с ним мнения, то ругает советника своего и иногда даже выгоняет из заседания. Члены присудствия сего как и все Ханские чиновники не получают никакого постояннаго жалованья; они пользуются его временными милостями и дарами, которые обыкновенно состоят в позволении вырыть новой водопровод, или в отведении им необработанной земли.

Вышеописанной Верховной совет есть единственное гражданское и уголовное судилище в Хиве; из сказаннаго можно видеть меру справедливости онаго, так как нет постоянных законов, то все дела решаются по пристрастию судей и в пользу Хана.

Во всяком городе однакоже есть по одной духовной особе или Кази; они все подчинены главному Первосвященнику и суть настоящия блюстители Гражданскаго и Духовнаго закона; они обязаны обо всяком преступлении и нарушении закона доносить Хану, сами же не имеют права вмешиваться ни в какия разбирательства разве когда сами жители отнесутся к ним и то в маловажных распрях; суд сей подобен нашему Совестному. Кази получают от сих расправ довольно значительный доход. Во времена Инахов главный Кази пользовался гораздо большим уважением и властью в народе; сверьх хранения законов Веры он был и главнейшим судией, решал все распри и междоусобия семейств и налагал наказания; все определения его признаваемы были справедливыми и священными потому что почерпались из правил Курана. [66]

Исполнительная власть заключается в самом Хане, совет оной не имеет; окружающие его любимцы суть исполнители его приговоров; искуснейший из палачей и потому называемой Насакчи Баши т. е. глава палачей; есть также один из его приближенных и числится в придворном штате; кроме описанных выше сего любимцов Хана находится при нем еще Султан Хан, бежавший из Туркмении в 1813 году. ³² Человек сей родом от пределов Китая, пользуется особенною милостию Хана а иногда даже и доверенностию его; он употребляет его в военных действиях поручая ему отряды конницы.

В числе исполнителей и любимцев Хана есть один Русской давно уже принявший веру Мусульманскую, он богато одарен Ханом, имеет слуг, невольников и иногда употребляется им по некоторым поручениям;— но он не имеет власти Ходжаш-Мегрема при владельце. — Его называют Тангри-Кули, что значит Божий слуга.

В число исполнителей должно также поместить Туркмен служащих при Хане в виде людей военных и наездников, он их посылает по разным поручениям.

Из сказаннаго видно, что Хан овладев престолом окружил себя преимущественно чиновниками из Сартов, Туркменов и даже иностранцами, отдаляя [67] сколько возможно Узбеков от должностей; он только сим средством мог утвердить и усилить свою власть, ибо племена сии будучи всегда угнетены Узбеками, с удовольствием видят их унижение, рачительно поддерживают власть Хана и в точности исполняют его веления. Узбеки же его ненавидят и злобствуют на коварных иноплеменников, (так они называют Сартов и Туркмен) занявших все первыя места управления.

Везири и прочие чиновники покорные рабы Хана, имущества и жизнь их принадлежат владыке, временная милость его не препятствует в другое время по пустому подозрению лишить их того и другаго. Уважение и расположение Хана не всегда бывают одинаковы ко всем его любимцам; — бывают случаи в которых он отдает справедливость уму и достоинствам перваго Везира своего которой по истине заслуживает такого отличия; не редко Хан и Министр сей проводят вместе целыя ночи в различных разговорах и шутках, и сей последний пользуясь веселым расположением Хана, делает ему тогда разные предложения сходныя с своими видами.

В городах Хивинских есть также полиция, которая состоит из нескольких человек вооруженных толстыми дубинами, окованными с обоих концов медными листами; чиновники сии называются Есаулами; должность их состоит в том, чтобы на празднествах и в больших собраниях орудиями сими [68] разгонять толпящийся народ; они бьют без разсмотрения чиновника и бедняка.

Есаул бьет именем Хана, — гордый Узбек удаляется и с духом мщения и скорби скрывает досаду свою и горе, мысля о средствах к отмщению властелину и смиренно моля Бога об избавлении своем; иногда даже выведенный из терпения, он поражает ножем среди улицы исполнителя воли Ханской и спасается бегством в Бухарию, где его с удовольствием принимают единоплеменники. Сарт принимая сие за волю Хана, с удовольствием и неким благоговением подвергается ударам, полагая подлым терпением сим приблизиться к нему, и поставляя себе за честь удостоиться даже и побоев его. Туркмен же скорбит не о страме, но единственно о боли и старается отомстить побившему его; он не разбирает по чьей воле его бьют и не досадует на владельца, а желал бы только выхватить дубину у Есаула, чтобы получить корысть от продажи медных листов коими она окована; в случае удачи он благословлял бы даже виновника побоев.

Трудно определить права всех сословий составляющих Хивинской народ, так как нет настоящих законов, то во всем руководствуются произволом и некоторыми древними обыкновениями, которыя временем утвердились. — Никто не имеет политических прав, Узбеки пользуются еще некоторым преимуществом как завоеватели и угнетают прочих своим буйством, Сарты как покоренные переносят все [69] терпеливо и пресмыкаются; Туркмены также, но присоединяют к сему хищничество; Каракалпаки трудятся терпеливо в обработывании земель, а невольники томятся в жестоком рабстве. — Единственное только преимущество законами данное четырем сословиям составляющим Ханство, что они могут быть судимы Ханом и его советом и никем иным наказаны; невольники же а особливо Русские не пользуются никакими правами, они не смеют даже жаловаться на угнетателей своих и не пользуются, защитой тени законов существующих в Хиве; жизнь их в полном распоряжении хозяев.

В образованных государствах казни поражают преступников, в судах же соблюдается сколько возможно безпристрастие, в Хиве напротив того казни по большой части постигают людей подозрительных Хану для предварения вины их или за личныя обиды, как скоро обиженный имеет доступ к приближенным Хана; род же казни определяется по мере благоразположения Хана или злобе к виновному.

Магмед-Рагим Хан наказует также и за настоящия вины без всякой пощады; он не разбирает меры оных, не отличает умышления от нечаянности, но смотрит на одно действие и не умолим в своих решениях; ни просьбы приближенных к нему людей, ни сострадание к семейству виновнаго не могут тронуть ни поколебать его твердаго решения.

Измена против Хана, нарушение обрядов Веры, убийство, плутовство, грабительство и многия другия вины [70] все без изъятия наказуются жестокой и мучительной смертью; — даже самое малое и незначительное воровство не изъемлется от столь жестокаго наказания.

Смертныя казни сии большей частию бывают двух следующих родов.

 Первый род казни есть виселица. Приговоренной отводится ко двору Ханскому, где пред воротами онаго или пред домом Совета исполняется приговор. — Казни сии делаются также иногда на площадях и рынках. — Тело казненнаго остается несколько дней на виселице для позорища народнаго, и потом уже по прозьбе родственников отдается им для погребения. — Иногда случается также, что преступников вешают за ноги и в таком мучительном положении оставляют их до тех пор пока не умрут, от паралича ³³. Второй род казни сажание на кол, есть ужасное изобретение гнуснаго и зверскаго варварства; не стану его подробно описывать, к стыду Европейцов, оно им довольно известно, ибо недавно еще употреблялось в некоторых Южных государствах; присоединю только что в Хиве стараются оное сделать еще мучительнее. Кол употребляют деревянной худо завостренной, [74] дабы не вдруг умирал казнимой; ему сначала крепко связывают руки и ноги на крест, как же скоро орудие смерти уже довольно проникло, в его внутренность, тогда его развязывают и он от ужасной боли бьется и сим самым движением усиливает, свои страдания; в таком положении он остается иногда до двух суток и тогда только умирает, когда острие кола выйдет наружу около плечь, затылка или в другой части спины ³⁴.

Все грабежи и разбои внутри Ханства, большею частию производятся невольникам и Туркменами, особенно в то время, когда они ездят для жжения уголья в степь. Угольной промысел доставляет значительную выгоду, и потому многие владельцы посылают на оной обыкновенно невольников своих; нередко случалось, что люди сии встречаясь, грабили друг друга и нападали даже на проходящие керваны и проезжих купцов. — Ныне же грабеж сей принадлежит исключительно Хану, которой почитает его делом государственным, или войной, или мщением, или наказанием, или налогом на купцов за вины которыя сам изобретает. Когда же сие делается подданными [72] его, то он называет оное преступлением и сажает их на кол.

Однакоже иногда случается что Хан наказывает виновных одним только лишением всего имущества; в таком случае, имение достается Хану, а наказанный кормится мирским подаянием или ищет убежища и пропитания у котораго нибудь из своих родственников, которые опасаясь подвергнуться той же участи часто отказывают в помощи ³⁵.

Есть еще два рода наказаний, которыя Магмед-Рагим называет домашними, первое состоит в безщадных побоях без разбора по всему телу виновнаго; а второе разрезыват рот по уши; к сему последнему наказанию осуждают тех, которые курят табак. Однакож Хан знает что многие курят и оставляет сие без внимания, а тогда только к сему придирается и сим способом наказывает, когда имеет на того человека личное неудовольствие и желает ему мстить не имея основательных причин.

Во время домогательства Магмед-Рагима до самовластия по безчисленности жертв принесенных его властолюбию все умерщвляемы были отсечением головы саблею, ныне же оное не употребляется. В правлении [73] Инахов всякаго рода преступления наказывались одной денежной пенью; ныне же обычай сей совершенно уничтожен и заменен зверскими истязаниями. Для послов и для иноверцов изобретают в Хиве еще иныя казни: их погребают живых в степи, говоря что кровью неверных не должно обагрять земли верной; в бытность мою в Хиве я был приговорен к сей казни. Князь Бекович погибший там в 1717 м году испытал мучения инаго рода, с него с живаго сняли кожу начав с колен и ею обтянули барабан.

В Хиве невольники кроме сказанных наказаний исключительно подвергаются многим еще особенным ибо зависят совершенно от своих хозяев, которые могут обдумывать и вымышлять разныя средства для их мучения. Хозяева имеют полное право лишать их жизни, но не желая потерять работника, обыкновенно за малыя вины отрезывают только ухо или глаз выкалывают ножем, которой за поясом всегда носят, или иногда дают ему несколько ран оным, так однакож чтобы раненый от сего не умер; после сего наказания невольников тот же час гонят опять на работу дав им едва время перевязать раны. Самая даже работа невольников, на которой они часто погибают, может назваться мучительною казнею.

Сим домашним наказаниям подвергаются невольники также и за намерение бежать; — когда же во второй раз они в побеге подозреваемы, тогда нещастнаго прибивают гвоздями за ухо к столбу или к воротам замка, в котором хозяин его живет, и в [74] таком положении он должен оставаться трое суток без всякой пищи на поругание проходящих, несчастной страдалец обыкновенно погибает в сем мучении от голода или нужды, будучи уже прежде сего изнурен неволею и работами. — Пожертвовав ухом он бы легко мог убежать, но куда? — Ханство ограждено обширными безводными степями, в которых он неминуемо должен погибнуть, и потому многие для избежания сего наказания умерщвляют себя сами. [75]

15. До него в Хиве не было никогда Ханов.

16. Европеец не должен удивляться, что то средство которое в образованном Государстве породило бы общее негодование и соединение народных сил против притеснителя, в Хиве напротив того всех смирило. В Азии вообще народы слишком мало просвещены чтобы когда нибудь вооружиться против нарушителя спокойствия; их во всем руководствуют одне личныя выгоды, притом же самая свобода их есть угнетение, ибо не основана на тех священных правилах, которыя в здравой политике держат в равновесии все сословию и состоянии и не дозволяет нарушить права личности и собственности; в Азии свобода — буйство, грабеж, убийство, а подданство, рабство и почти каторга; но как выше я сказал люди способные в Азиатской свободе будут всегда и верными рабами.

17. В 1819 году Осенью по приезде моем в Хиву, я застал в оной Киргискаго Ширгази Хана, которой в бытность мою умер в сем городе Магмед-Рагим назначил наследником по нем одного из сынов Ханских и народ Киргизский не прекословил сему назначению.

18. В бытность мою в Хиве слухи носились что Магмед Рагим намеревается построить крепость на Сир Дерьи с тем, чтобы оной держать в покорности племена Киргизов.

19. Очень вероятно что со временем, воинственное Хивинское Ханство под владычеством отважнаго Магмед-Рагима, соделается опасным для Бухарии невзирая на ея многолюдство и образование, ибо народ Бухарской изнежился и предался совершенно торговле.

20. Иные утверждают; что их до тридцати тысячь было, но сие невероятно. Всякому воину весьма затруднительно проходить по безводным степям, а еще более такому, которое, составлено из охотников без дисциплины и почти без начальников, должно удивляться, что и с двенадцатью тысячами он мог пройти чрез степи.

21. Говорят, что у него было тридцать орудий; но кажется сие ложно. Может статься были у него фалконеты, которые по незначительности своей не должны приниматься в счет.

22. Урочище и брод Бюсрен отлежат на шесть дней езды от Каспийскаго моря и на десять дней от города Мешеди, находящагося в Корасане.

23. Сии известия получены от Иомудов, бывших свидетелями знаменитой сей битвы при Бюсрене.

24. В 1819 года в бытность мою в Хиве приезжали также к Магмед Рагиму посланцы от Курдов, населяющих часть Корасана и считающиеся подвластными Персии, они просили покровительства и помощи его.

25. В нем сажень высоты.

26. Знание грамоты очень важно у Азиатцов. Когда я спрашивал у Хивинцов, грамотен ли Хан их. — О! отвечали они, наш Хан Мулла человек он подобен знаниями Ахунду, он прямой Ахунд. Мулла и Ахунд суть различныя достоинства духовенства котораго главное преимущество в учености над светскими людьми состоит в знании грамоты.

27.  Астрология у них считается наукою и подведена под правила.

28. Таковыя повязки носят Сеиды и те которые ходили на поклонение в Мекку, они именуются тогда Ходжи. Хан присвоил себе сие одеяние и название обвенчавшись с потомками Магомеда.

29. Что значит по переводу Господин Конюх.

30. По переводу Господин Птиц.

31. Мегрем, значит любимец.

32. О нем упомянуто было несколько раз в моем путешествии.

33. За несколько времени до прибытия моего в Хиву, Хан повесил таким образом четырех русских невольников, они находились при конюшне его и поручен им был присмотр за большим бараном, котораго Хан очень любил, — баран сей пропал, подозрение пало на одного из сторожей, и так как не могли дознаться правды и обличить виновнаго то повесили всех четырех за ноги.

34. Магмед-Рагим уезжая из Хивы на охоту, приказал однажды посадить на кол при выезде из города для зрелища своего одного Персидскаго невольника, котораго подозревал в намерении бежать. — Чрез два дни он ехал назад и видя у ворот города сего нещастнаго еще живаго на коле и произносящаго жалостные стоны, сам подскакал к нему и убил своим копьем.

35. Несколько лет тому назад Хан отправил двух послов с бумагами к Персидкому двору, по приезде их Персияне напоили гостей своих пьяными, и укравши у них бумаги отпустили сказав с насмешкой, что они уже ненужны более. В сем случае Хан был милостив, он ограничил наказание лишением виновных всего имущества.