Особенно всего достопримечательнее, что и обстоятельства, повидимому, решительно неблагоприятныя, вынуждающия просвещенное Государство к мерам, несогласным с его миролюбивым расположением, бывают большею [4] частию зародышем, источником такого множества благотворных следствий, что изумленный разум сознаёт себя безсильным изчислить их, обнять во всей совокупности. Кто например, не считал величайшим бедствием вторжение Французов в Россию, в 1812 году?

Но теперь, кто из Русских не вспомнит с законной гордостью об этой славной эпохе, богатой для отечества нашего величайшими следствиями? И если бы Провидение, не скрывши от нас конца борьбы, предоставило тогда на выбор Русских отказаться от этих событий, то решился ли бы кто нибудь лишить отечественную Историю, нашу жизнь народную, такого торжества безсмертнаго, такого влияния на судьбу мира, какия мы искупили кровавым, но незабвенным двенадцатым годом?

С этой достопамятной эпохи мы живем так спокойно, так твердо уверены в несомненном торжестве над каждым врагом, так хорошо знаем всегдашнее превосходство мер, принимаемых нашим мощным Правительством, что если и случится орлу Русскому куда нибудь пролетаться, где нибудь грянуть своим громом, кого нибудь разразить своими перунами, то мы так привыкли к победам, к торжеству Русскаго оружия, что не удивляемся никаким успехам: так должно быть, иначе не может быть! Вот что невольно рождается в уме Русскаго человека [5] каждый раз, когда он случайно прочтет реляцию о каком нибудь военном событии, о каком нибудь трудном, превосходно выполненном, стратегическом движении, о каком нибудь безсмертном подвиге. Вот почему очень много у нас и теперь найдется людей, даже образованных, читающих журналы, которым до сих пор еще неизвестно, что Россия объявила войну Хиве, что туда послана экспедиция, что эта экспедиция уже два месяца в дороге и теперь, вероятно, пришла к месту назначения; что в ту минуту, когда мы пишем нашу брошюру, может быть, Хива завоевана, освобождены многия тысячи наших несчастных соотечественников, страдавших долгое время в тяжком рабстве у варваров, что нами занята в Азии одна из важнейших для России военных и торговых позиций. Некоторые, по всей вероятности, даже удивятся, почему мы приписываем такую важность этому событию. «Что такое Хива? Мы почти и не знаем об ней; едва, едва помним из читанных нами Географических книг, что это маленькое, ничтожное Ханство, населенное небольшим числом каких-то полудиких бородачей, которые разбегутся при первом нашем пушечном выстреле. Трудно разве только добраться до них.» Все это правда, господа, да дело в том, что Хива стоит на перекрестке путей, во всю Азию; что прямо из ней дорога в Ост-Индию, влево в Китай, вправо в Персию; что караваны, [6] идущие из всей Восточной и Южной Азии в Россию, должны проходить чрез Хиву или по близости от нея, следственно от этой местности решительно зависит участь всей нашей торговли с Азией, а торговлей этой шутить нельзя: она не только может доставить бесчисленному множеству Русских хлеб насущный, посредством сбыта наших произведений, да мало помалу и нам самим даст возможность покупать несравненно дешевле все произведения Азии, из которых мы ко многим уже давно очень привыкли, и при теперешних обстоятельствах, при вечных грабежах Хивинцев должны платить за них ужасно дорогую цену. Но и такое усиление торговли нашей составляет еще только следствие второстепенной важности, сравнительно с тем благотворным влиянием, какое будет иметь появление наше в тамошнем крае на жителей Азиатских государств и даже на всю будущность человечества, особенно, если не окажется никакой возможности вразумить Хивинскаго Хана, сколько несправедливы поступки его, случай, в котором, разумеется, необходимо нужно будет занимать Хиву Русскими войсками в течении довольно долгаго времени.

И именно за тем, чтобы сделать сколько возможно понятною для читателей наших важность этой экспедиции, считаем необходимым войти в некоторыя подробности о значении разных великих народов в общей исторической жизни [7] человечества. Такое призвание, такая, можно сказать, миссия была уделом каждаго великаго народа в прежния времена, составляет удел и каждаго в наше время. Так, призванием древней Греции было развитие изящных искусств и литературы, образование вкуса в древнем мире, составление, так сказать, зародыша всей новейшей образованности, передачу этого зародыша на сохранение миродержавному Риму, наконец в озарении любезнаго отечества нашего лучами Православной Христианской веры. Призванием Македонии было пронести вместе с грозою оружия и просвещение Греческое в отдаленнейшия страны известнаго тогда мира, основать в Азии и Африке новыя государства, в которых таким образом водворились Греческие обычаи, законы, образ жизни, цивилизация, чем облегчились и приготовились Риму средства составить изо всех этих, до того времени разнородных, частей одно государство. Наконец, значение Рима было приготовить новыя, современныя нам Державы, водворить в них Христианство, язык, в ученом отношении некоторым образом общий даже до нынешних времен, и прочную законодательную систему. Следы, им оставленные, так глубоки, так еще и теперь видны, что разбирая нынешнее устройство западных государств и следя за их историческим развитием, с невольным изумлением замечаем везде что нибудь Римское. Каждое государство, образовавшееся из [8] развалин Римской Империи, также имело и имеет свое особое призвание, которому безсознательно следовало. Так, отважные Портутльские и Испанские мореходцы, стремясь только за торговыми выгодами, доставили нам средства к полному узнанию всего земнаго шара: одни указали дорогу морем в Ост-Индию и в то же время обнаружили пред нами пространство и пределы Африки, об которой древние знали очень немного; другие сорвали завесу с загадки, не разгаданной человечеством, от начала его существования, подарили Европе новый прекрасный мир, в который тотчас же переселилось Христианство, мир, где в наше время образовались новыя государства, находящиеся еще в детстве и неустройстве, но долженствующия играть некогда блестящую роль в общем деле человеческаго совершенствования. Вместе с тем Португальцы и Испанцы заохотили, приучили Европейцев к дальним морским путешествиям, развили обширное новейшее мореходство, которое до них ограничивалось только Средиземным морем и робким каботажем; положили основание нынешним военным Флотам; дали повод к усовершенствованию кораблестроения и науки мореплавания, которыя возведены теперь на такую высокую степень совершенства, а без того, может быть, еще долго бы оставались в детстве. Само собою разумеется, что движение, сообщенное этими народами, оживив торговлю, промышленность и вообще деятельность Европейскаго народонаселения, до [9] чрезвычайности способствовало успехам не только материальнаго благосостояния, но и быстрому ходу всех наук, особенно естественных и математических, наиболее имеющих влияние на непосредственное улучшение человеческаго быта. Каждая страна, куда проникали Европейские торговцы и промышленники, представляла вместе с тем и ученым новые, предметы для изследований, новые материалы для обогащения сокровищницы наук; сверх того в каждой такой стране и туземные жители, сближаясь с Европейцами, видя их превосходство и собственную выгоду, изменялись несколько в образе мыслей, освобождались постепенно от своего грубаго невежества, приобретали мало по малу другие обычаи, наконец, часто даже озарялись лучами Божественной Христианской Религии, а этим для них открывалась новая жизнь, и они вступали на единственный путь, несомненно ведущий человека к совершенствованию.

Испанцы и Португальцы, выполнив таким образом назначение свое, сошли с поприща, открытаго ими при таких великих последствиях, и уступили первенство Англичанам. В то время, когда у Испании и Португалии торговля и мореплавание процветали, Англии еще не имела не только морских сил, таких, как в настоящее время, но не вела и торговли почти никакой. Начало перевеса, взятаго ею на море, относится ко второй половине семнадцатаго века, и обязана [10] им она необыкновенному, хотя преступному человеку — Кромвелю. Но в течении времени она опередила на этом поприще все другия государства; морское могущество ея быстро возрасло, особенно в последнюю половину XVIII века; в конце же этого века и в начале текущаго, при повсеместном в целой Европе (кроме России) преобладании Наполеона, они едва не успели достигнуть своей главной политической цели — остаться единственною морскою державою в Европе. И надобно отдать справедливость, Наполеон много им помог в этом. Поцарствуй он еще несколько лет, то Англия нашла бы в то время много благоприятных случаев своими превосходными морскими силами подавить и все Европейские Флоты, как истребила или забрала Флоты Франции и ея союзников, начиная от Испании до Дании. Тогда Европа осталась бы вовсе без Флотов и очень не мудрено, что Английский Кабинет употребил бы все свои усилия воспрепятствовать другим Державам вновь заводить и содержать военныя суда, тем более, что существенно к Европейской системе Англия принадлежит только по Географическому положению, а в отношении политическом составляет совершенно особую часть света. В Европе только главная квартира ея, палатка, в которой держит свои заседания главный штаб большаго цивилизационнаго ополчения, называемаго Английским народом; но жизнь его, источники сил, [11] поприще деятельности — все в колониях, все разбросано по пространству целаго Mиpa. И в этом именно заключается назначение Англии; она предопределена своим торговым и морским преобладанием посеять во всех необразованных и полуобразованных странах света семена Европейской цивилизации, приучить их к новому порядку вещей, к новым идеям, понятиям и потребностям, разрушить вековые предразсудки, искоренить зверские обычаи, наконец, приготовить народы тамошние для другой лучшей жизни; выполнив все это, она неминуемо утратит свое первенство.

Совсем не такое было назначение Франции; это Держава вполне Европейская; до сих пор ея предопределением было не столько действовать на человечество в других частях света, как в самой Европе. И она выполнила свое призвание с изумительным успехом; она влиянием своей светской жизни, своими вальсами и кадрилями, развитием в Европе изящнаго вкуса, своими модами и замысловатыми изобретениями по всем отраслям житейских удобств, своей литтературой, своим чистым, определенным, совершенно лиричным, прекрасно выработанным языком, который сделался и останется всеобщим, сблизила образованные классы всех Европейских народов, сокрушила множество грубых обычаев и предразсудков, совершенно изменила образ [12] жизни нашей, сорвала с Европейских жителей вечно-однообразные, часто безобразные, неуклюжие, нелепые, так называемые национальные костюмы, которые в наше время остались в Европе только на неопрятной черни. В образованных же классах, благодаря такому влиянию Франции, по образу жизни, обращение, костюму все теперь составляют один народ; в обыкновенном ходе жизни, где дело, не идет о высших интересах всего государства, теперь, между просвещенными людьми, нет ни Немцев, ни Французов, ни Англичан: есть одни Европейцы; и все такие люди знают, что истинный патриотизм состоит единственно в безпредельной преданности к престолу, благоговейном, безусловном стремлении выполнять долг и обязанности, налагаемые на нас волей Монарха, а не в том, чтобы ненавидеть каждаго иностранца, ругать его, обижать, даже если можно убить, и все потому только, что он иностранец. Такой образ мыслей свойствен большой части дикарей, им отличались многие древние народы, и без влияния Франции, может быть, его сохранили бы и новейшие народы. Теперь Франция уже выполнила такое призвание свое, теперь в Европе ей уже нечего более делать, и потому Провидение дает ей направление совсем в другую сторону; теперь она должна действовать в Африке на человечество, еще почти, совершенно погрязшее в невежестве, она должна так сказать, открыть [13] для нас, подобно Испанцам, новый свет, разоблачить пред нами Африку, которой вся внутренность решительно неизвестна, образовать, просветить ея жалких жителей, озарить их светом Христианства, наконец решить окончательно дело, об котором до сих пор так безуспешно, хотя так много хлопочут, — уничтожить торг невольниками, постыдный торг, который тогда только прекратится, когда какая-нибудь Европейская Держава воспрепятствует мелочным Африканским народишкам воевать между собою; ибо торговля Неграми поддерживается именно посредством таких войн, продажею почти всех пленных; но пока не будет внутренняго надзора над такими дикими народишками, то хотя извне торг Неграми и прекратится, участь бедных пленных не улучшится: не имея средства извлечь из них выгоды, их станут тиранским образом убивать.

Назначение России гораздо обширнее и много-сложнее, нежели всех изчисленных государств, как многосложнее и обширнее состав ея. Она лежит частию в Европе, частию в Азии, прикасаясь ко всем государствам Средней Азии, достигая крайними пределами своими и Америки. В Европе она уже выполнила предопределенное ей дело; теперь начинается собственно миссия ея в Азии, состоящая в распространении там цивилизации, водворении Христианства, передаче [14] Азиатским народам Европейскаго просвещения и обычаев, в устройстве хороших путей сообщения, развитии торговли и промышленности.

При этом надобно заметить, что каждый век, так же как и каждый народ имеет свое определенное стремление, которому предается безсознательно. Стремление нашего века состоит именно в развитии цивилизации по всем странам, где она еще не распространилась. До сих пор народы все еще усиливались распространиться в Европе, но здесь раздел уже вполне кончен, все условились что считать своим, что чужим, и каждому пришлось обратить внимание на другия земли, лежащия вне Европейской системы. Из первых безсознательных начинателей в таком деле оказались Англичане и Французы: одни, стремясь за торговыми выгодами, наиболее усилились в Индии в текущем столетии; другие вынуждены были к тому же дерзким поступком Алжирскаго Дея с их Консулом.

Россия до настоящаго времени еще и не могла последовать в этом отношении своему призванию. До Петра Великаго она только что еще отдохнула от борьбы с Поляками; при Петре и после него ей много было дела, чтобы догнать на пути просвещения и Государственнаго благоустройства опередивших ее Европейских товарищей; при Екатерине она вынуждена была усмирить враждебных соседей, — Турков и Поляков, [15] покорить последнее Татарское гнездо — Крым, приобресть влияние на Европейскую политику; при Александре Благословенном ей приходилось выдерживать тяжкую борьбу с Наполеоном; при самом возшествии на престол ныне царствующаго Государя Императора Николая Павловича она должна была и наказывать Персию, ворвавшихся в наши пределы, и печься об освобождении от тяжкаго ига единоверной нам Греции, и смирять мятежную Польшу. Только теперь, когда уже мы выдержали нашу вторую Пуническую войну, только теперь когда никто извне не дерзнет нарушить спокойствие России, только теперь Провидение начало вызывать отечество наше к совершению предназначеннаго ему подвига. И заметьте, что хотя путь в Среднюю Азию нам затруднен обширными степями, но степи эти населены кочующими народами, которые, вспомоществуя нам, найдут для себя много выгод, особенно денежных, и следственно все будут готовы содействовать нам доставлением не только бойнаго и вьючнаго скота, для прокормления армии и перевозки тяжестей, но и проводников, подробно знающих все эти пустыни. Сверх того в тех же степях, как будто для облегчения Русским войскам путей, природа поставила два большия озера, которыя вообще называются морями, но которыя правильнее должно назвать Русскими прудами; я говорю о так называемых морях Каспийском и Аральском. Первое вдается далеко во [16] внутренность Персии и доставляет в военном отношении ту выгоду, что если когда-нибудь Персияне будут вторично столько безразсудны, что осмелятся опять нарушить мир с Россией и вторгнуться в ея пределы, то можно послать Каспийским морем высадную армию, которая выйдет на северный берег Персии, откуда ей не более трех переходов до Персидской столицы Тегерана, и притом она будет иметь возможность действовать в тыл и фланг тех войск, которыя ворвутся в Русския провинции. Другое (Аральское) имеет воду почти совершенно пресную, так, что она может быть употребляема в питье; лежит оно середи степи, отделяющей Россию от Хивы, занимая более четырех сот верст пространства, следственно на столько же сокращает неудобства, представляемыя отдалением; в нем очень много островов, которые, будучи укреплены, могут послужить для устройства запасных магазинов и лазаретов, совершенно обезпеченных от всякаго нападения со стороны окружных дикарей, потому что последнее не имеют никаких судов, а если и имеют, то такие плохие, которые можно как раз все истребить. Сверх того озеро это очень обильно хорошею рыбой, могущей служить отчасти и для продовольствия армии. В озеро впадает большая река Аминь-Дерья, протекающая чрез Хиву и по которой из магазинов, устроенных на островах; могут быть доставляемы как боевые, так [17] и съестные припасы. Следственно затруднений для достижения Хивинскаго Ханства неодолимых не может предстоять. Теперь, вспомним, что это небольшое Ханство стоит на перекрестке всех путей в Азию; что из него открытый ход к Югу в Ост-Индию, к Западу в Персию, к Востоку в Китай; что оно представляет превосходный и единственный передовой пост для наблюдения за всеми переворотами в Азии, за всеми движениями тамошних народов, наблюдения, особенно важнаго в настоящее время, когда в этой части света готовятся величайшия события; когда Английская Ост-Индская Компания, не довольствуясь статридцатью миллионами людей, покоренных ею в Индии, может распространить свое влияние и на всю восточную Азию; когда ея несправедливыя притязания по случаю контрбанднаго торт опиумом, могут довести Китайскую Империю до неприязненных действий с Англией, действий, которых развязку легко заранее предугадать; когда, в самом Китае народонаселение враждебно расположено к его Татарскому Правительству, обнаружившему уже многие признаки слабости и близкаго упадка. При этом не надобно забывать, что хотя в настоящее время многочисленное Китайское войско не страшно для хорошо устроенной Европейской армии, но в случае переворота, власть верховная обыкновенно наконец достается какому-нибудь воинственному человеку; а в руках [18] такого человека многочисленное Китайское народонаселение легко может также получить охоту к военному делу и тогда не только Азиатския государства будут находиться в опасности, но и собственная наша торговля и многия другия выгоды могут в таком случае быть стеснены; а потому нам необходимо, для влияния более продолжительнаго на Хиву, упрочить себе и на будущее время свободный ход в это Ханство, сколько для отвращения грабежей тамошних жителей, столько и для того, чтобы иметь возможность наблюдать за произшествиями в Азии.

Развив таким образом слегка наши мысли об важности экспедиции в Хиву, приступим к подробному описанию как самаго Ханства, так и сопредельных к нему стран. [19]

Общее Географическое положение Хивы и прилегающих к ней стран.

Хивинское Ханство принадлежит к числу областей, составляющих так называемую Независимую Татарию. Оно лежит к Югу от большаго озера, называемого Аральским морем, которое и составляет с этой стороны его границу; к Востоку оно граничит с Коканом и Большой (Независимой) Бухарией; к югу с Афганистаном и частью Персии (Хорасаном), к Западу границы его сливаются с степью, в которой обитают кочующие Туркменцы. К Cеверу, Северо-Востоку и Северо-3ападу простираются степи, прилегающая к Российской границе, и в которых кочуют Киргиз-Кайсаки.

На пути из России в Хиву первые попадающиеся нам народы суть именно эти Киргиз-Кайсаки. Они делятся на три Орды: Большую, Среднюю и Малую. Малая Орда, кочующая наиболее к Западу, состоит из 150,000 семей или кибиток. Летом они кочуют больше по рекам Сундуку, Оре, Мурза-Булаку, Илеку и Кобде, падающим в Урал, между Кизильском и Илецким городком. Зимою она занимает следующия места: берет рек Камышный-Иргиз и Тагиль-Иргиз, из которых образуется Улу-Иргиз, падающей в илистое озеро Ак-Сакал; Кара-Кумскую степь, округ Тугрегак на берегах Сир-Дерьи, берега Эмбы, места прилегающия к [20] озерам Тайсуган и Каракуль, наконец берега рек Калдагайта и Булдурта.

Средняя Орда часто кочует за горами Алтан-Тубе в Ишимской степи, входящей уже в Российские пределы. Орда эта самая сильная и богатая; в ней считается около 160,000 кибиток или семейств; летом кочевья ея простираются к Востоку до Иртыша и озера Дзайсанга; к Западу до источников реки Тоболи и до озера Аксакала. Зимою они живут в странах, прилегающих к озеру Балкашскому.

Большая Орда кочует к Юго-Востоку от Аральскаго моря по берегам рек Сара-Су и Сир-Дерьи до города Ташкенда, иногда до самой Ферганы. Не смотря на название свое, Большая Орда слабее всех других и может выставить не более 10,000 воинов.

Зима в этих степях продолжается не долго, хотя бывает очень холодна; лето чрезвычайно жаркое, но жар умеряется прохладными ветрами и частыми обильными дождями, осень прекрасная и продолжается до конца Ноября.

По берегам рек в этой стране везде ростут в большом количестве разнаго рода деревья, есть и долины, очень богатыя растительностью. Киргизы эти имеют чрезвычайно много скота; особенно многие богатые Киргизы Средней Орды имеют до десяти тысяч лошадей, трех сот и более верблюдов, до двадцати тысяч овец и еще гораздо более коз. Бараны их [21] имеют чрезвычайно вкусное мясо. Вообще в степях их чрезвычайно много всякой дичи; из зверей есть волки, лисицы, барсуки, ласки, горностаи, байбаки. В южных и восточных горах много находится диких овец, яков или Тибетских быков, серн, шакалов, так называемых куланов или диких ослов, сайг, такиев или диких лошадей. Иногда, из внутренней Азии, забегают сюда и тигры, чему недавно еще был пример¹. Летом обширныя здешния болота наполнены безчисленным множеством диких гусей, уток и других водяных птиц. Есть белыя змии, длиною аршина три, но он безвредны.

Киргизы торгуют с Россией, Хивой и Бухарой. Они ежегодно продают в Россию до 150,000 голов овец, множество лошадей, рогатаго скота, ягнячьих шкурок, верблюжьей шерсти. В замен своих произведений они получают от Русских разныя мануфактурныя изделия, особенно сукна, и множество мелочных железных изделий.

К Юго-Востоку от Киргизских кочевьев лежит Коканское Ханство, орошаемое во всю его длину рекою Кара-Су, которая падает в Сир-Дерью. Хотя почва в этом Ханстве почти не возделана, но вообще очень плодоносна, [22] производит много хлопчатой бумаги, проса, ржи, пшеницы, рису и каштанов.

Столица этого государства называется Коканом или Кокандом; она лежит в прекрасной равнине, при маленькой речке, впадающей не далеко оттуда в Сир-Дерью. Город этот довольно велик, улицы в нем узкия, не вымощенныя, но орошаются ручьями; домы не иное что, как простыя глиняныя мазанки. Вся защита состоит из небольшаго замка, в котором живет сам Хан. В столице Кокане считают около четырех сот мечетей; народонаселение простирается до шестидесяти тысяч человек, но некоторые новейшие путешественники полагают его не более как в тридцать тысяч человек. К главнейшим зданиям, кроме многих, очень хорошо выстроенных и богатых мечетей, принадлежат обширныя, выстроенныя из кирпича, Ханския конюшни. Здесь есть два большие базара, на которых ежедневно производится довольно деятельный торг. Здешние жители выработывают очень много хлопчатобумажных материй и также шелковых, вышитых золотою и серебряною нитью; они выделывают также шерстяныя материи, сукна и другия ткани. В равнинах, окружающих этот город, Чингиз-Хан имел обыкновение собирать на общия совещания всех Ханов и военачальников своего обширнаго государства; часто случалось, что при этих [23] совещаниях присутствовало до пяти сот посланников из разных завоеванных стран.

К Востоку от Кокана находится город Андекан или Андякан, иначе Андиджан, лежащий на прекрасном местоположении и окруженный множеством садов, очень красиво разбитых.

Еще несколько далее к Востоку лежит город Ох или Тахт-Сулейман, знаменитый в Ханстве по гробнице Азефа-Бакрия, который, по мнению тамошних жителей, служил Визирем у Царя Соломона; весною на поклонение к его гробу стекается очень много набожных Мусульман. Памятник, воздвигнутый над могилой этого мнимаго Визиря, состоит в небольшом четырехугольном кирпичном здании, устроенном на горе Тахт-Сулейман, что значит Соломонов трон. Предание утверждает, что будто бы на этом месте Соломон принес в жертву верблюда, котораго кровь, по словам суеверных жителей, еще и теперь видна на одной из скал этой горы. «Поверхность скалы этой», говорит Г. Мейендорф: «совершенно плоская, и суеверные туземцы. уверяют, что чем бы ни был человек болен, ему стоит только полежать нисколько минут на вершине скалы и он непременно выздоровеет. Все бывавшие в тамошнем крае, разсказывают о многочисленных больных, приходящих сюда лечиться таким образом.»² [24]

Город Туркестан называется еще Тарасом или Торосом заключает тысячу домов, выстроенных из глины; в старину он был очень велик, цветущ и составлял столицу особаго Ханства; в нем жил один из Киргизских Князьков³. Вокруг он обведен рвом, который имеет до пятнадцати футов в ширину и в случае приближения неприятеля тотчас может быть наполнен водою. В этом городе находятся гробницы многих чтимых Магометанами лиц, из которых они наиболее уважают гробницу какого-то Кора-Ахмеда-Ходжи. Возле памятника его находится достойная внимания огромная кострюля, которая имеет более двенадцати футов в поперечнике; в ней варят, по приказанию богатых и благочестивых людей, кушанье, раздаваемое в известные дни бедным.

Ташкенд или Ташкент лежит на берегу реки Тчир-Чика, впадающей в реку Сир-Дерью или Сигун; в нем, как сказывают, находится до шести тысяч домов; но, по уверению Барона Мейендорфа, их не более трех тысяч. Город этот обнесен большою и очень высокою каменною стеной, которая простирается почти на четыре мили с половиною, выстроена из необожженных, но хорошо высушенных кирпичей и имеет двенадцать ворот. В Ташкенте очень много древних [25] мечетей, свидетельствующих о прежнем великолепии, каким отличался этот город, вероятно, в ту эпоху, когда он еще носил имя Шаха. В нем есть также десять медресов, или школ. Почва, на которой он выстроен, орошается многими каналами и производит множество прекрасных, очень вкусных, плодов. Климат здесь вообще довольно приятный; зима продолжается не более трех месяцев. Жители производят некоторую торговлю; у них ростут персиковыя деревья, виноград, пшеница, хлопчато-бумажное дерево; они разводят также и шелковичных червей. В соседственных горах заключаются золотые рудники. В окрестностях этого города есть довольно обширная крепость, могущая содержать до десяти тысяч человек гарнизона.

При подошве Кашгарских гор находится город Маргалан, иначе называемый Маргилан или Маргинан, который обширностью, как сказывают, может поравняться с Коканом. Это город очень древний, обнесенный весьма плохою глиняною стеною, наполненный древними памятниками. В самой середине его возвышается здание, в котором тщательно сохраняют красное шелковое знамя; по мнению жителей, знамя это принадлежало Македонскому Царю Александру Великому, который, по их словам, умер в их городе на возвратном пути из похода в Индию. Каждый раз, когда приезжает новый градоначальник, духовенство торжественно носит это [26] знамя по всему городу. Верстах в четырех, от города лежит крепость Ярмазар, могущая вместить до двадцати тысяч человек гарнизона.

Верстах в осмидесяти к Югу от Ташкента, на левом берегу реки Сигуна, на довольно возвышенном местоположении, стоит большой город Ходженд; домы в нем и все здания выстроены из глины; жители выделывают большое количество хлопчато-бумажных материй, которыми производят значительный торг с Россией.

Город Ахзихат или Axcиa, лежащий верстах в осмидесяти к Северу от Ходженда, слывет главным городом провинции Ферганы, в которой есть довольно богатые золотые и серебряные рудники.

Сузак небольшая крепость, выстроенная в горах.

Уратепег, город, лежащий в сорока верстах от Кокана, выстроен в лощине, между двух холмов и окружен высокою зубчатою стеною. Не должно этого города смешивать с городом Уратупой, лежащим в сорока верстах к Северо-Востоку от Ходженда, на левом берегу реки Сир-Дерьи.

С 1815 года Коканское Ханство очень много увеличилось разными завоеваниями. Теперь оно занимает между Туркестанскими государствами второе место по народонаселению и третье по обширности. Жителей полагают в нем около миллиона двух сот тысяч; в длину оно [27] занимает до ста шестидесяти миль, а в ширину до семидесяти, следственно оно заключает более десяти тысяч квадратных миль. Почва большею частью чрезвычайно плодоносна; есть много рудников золотых, серебряных, медных, железных, и также содержащих каменный уголь. Жители усердно занимаются земледелием и очень много разводят разнаго скота. Шелковыя и хлопчато-бумажныя фабрики находятся у них в цветущем положении; с Хивой, Бухарией и Китаем ведут они чрезвычайно деятельный торг. Государство управляется Ханом, имеющим неограниченную власть; Хан этот содержит десяти-тысячную армию, состоящую единственно из конницы, которая обязана служить в поле только два месяца каждогодно; к ней присоединяется еще от тридцати до сорока тысяч человек конников, доставляемых соседственными кочевыми племенами, и служащих каждогодно один только месяц. По этой причине войны не бывают здесь продолжительны и торговля за ними не стоит. Артиллерию Ташкендскаго Бека составляют, как в Персии, небольшия пушки, возимыя на верблюдах. Духовенство в этой Магометанской стране исполняет должность Судей и заседает вместе с Градоначальниками. Письменнаго производства при делах нет никакого; за оскорбление Хана, лихоимство и прелюбодеяние наказывают смертью; за воровство отрубают руку, убийцу отдают в рабство к [28] родственникам убитаго; но он может откупиться, если согласятся родственники.

Далее, по берегам реки Сигуни, обитают Каракалпаки. Сами они называют себя Кара-Кипчаками, то есть черными Кипчаками, или Кипчаками данниками. Это Татарское Кипчакское племя, покоренное Киргизами. Они разделяются на Каракалпаков нижняго и верхняго улуса. В 1742 году Каракалпаки нижняго улуса, которых в то время считалось до пятнадцати тысяч кибиток или семей, хотели было просить Россию, чтобы она приняла их под свое покровительство, но озлобленные этим Киргизы не допустили их до этого и почти всех истребили. Теперь они могут выставить не более двух или трех тысяч воинов.

Туркменцы, или Туркоманы обитают большею частию по восточному берегу Каспийскаго моря; страна их песчаная, каменистая и, за исключением приморских мест, почти совершенно безводная. Почти во всю ея ширину, на пространстве четырех сот верст от Востока к Западу, тянется цепь невысоких, но очень утесистых, пересеченных рытвинами, Мангишлакских гор.

От Персии отделяется эта пустыня рекою Гургеном, которая на всем течении своем идет по местам болотистым, в ширину имеет от двадцати до тридцати шести футов; берет у ней низменныя, в русле везде [29] ростет камыш, имеющий от трех до пяти футов в вышину. Река эта течет очень медленно, лениво, летом мелеет, но никогда не пересыхает совсем. Верстах в двух от устья своего, она имеет не более трех футов глубины. В двух милях севернее течет еще другая река Атрек, которая гораздо меньше Гургена.

Растительность здесь чрезвычайно бедная; несколько трав, растущих обыкновенно на всех солянистых почвах, в большом количестве полынь и растения, принадлежащия к породе каперсовых. Есть кустарники, употребляемые на топку. Из животных больше водятся лисицы, дикия кошки, бараны и верблюды; иногда забегает рысь и тигр. Насекомых очень много, особенно бабочек и стрекоз.

Жители здешние Туркменцы роста вообще высокаго, широкоплечи, бороду имеют короткую, складом лица очень похожи на Калмыков. Из них живущие наиболее к Югу одеваются по Персидски, шапку носят высокую из бараньей шкуры. Женщины их очень тщательно разчесывают себе волосы и сплетают в длинную косу, которую украшают серебряными гремушками. Сверх того они надевают высокия шапки, убранныя серебряными или золотыми вещицами. Черты лица у них приятныя; он не носят покрывала, но вдевают кольца в ноздри. Одежда их состоит из широких цветных шаравар и большой красной рубашки. [30]

Туркменцы, или как Русские называют их, Трухменцы, делятся на два народа, Северный и Южный, и каждый состоит из нескольких племен. В Северном народе главное племя называется Абдал или Абдаллах, в Южном четыре главныя: Иомуд, Эр-Саре, Теке и Кехлен. Последнее племя наиболее предается разбойничеству. Каждое такое племя еще подразделяется на несколько других племен. Племя Иомуд может, в случае нужды, выставить до тридцати тысяч воинов; Эр-Саре — до девяноста тысяч.

Их аулы или деревни состоят из нескольких разной величины войлочных кибиток или палаток. У них довольно много верблюдов, рогатаго скота, лошадей и баранов; последние имеют весьма вкусное мясо. Из верблюжьей шерсти делают они довольно грубую, но очень прочную ткань, которую употребляют на платье. У них ростет, хотя не в большом количестве, пшеница, но за то много Сарацинскаго пшена, необыкновенно вкусных и больших дынь и огурцов. Вооружены они луками, из которых стреляют чрезвычайно метко, саблями и некоторые пистолетами. Они делают сами довольно плохой порох.

Южные Туркменцы управляются Ханами, которых назначает Персидское Правительство; но народ повинуется им только за их личныя качества. Достоинство Ханов у них не наследственно. Так называемые Ак-Сакалы [31] (белобородые) или старшины, назначаются по выбору, и народ уважает их, по видимому, более нежели Ханов; звание это, по смерти старшины, может оставаться и в той же семье, если только родственники его заслужили общее уважение. Не смотря на то, что соседственныя к Персии племена признают ея владычество, вообще Туркменцы грабят Персидския провинции и часто ведут с Персиянами войну.

Туркменцы не сохранили той строгости нравов и того прямодушия, какими отличаются народы Кавказские; они не знают гостеприимства, и так жадны к деньгам, что нет никакой низости, на которую бы они не решились за самую ничтожную плату.

Туркменцы не знают повиновения по обязанности; кто из них окажет более других ума и смелости, тому они и повинуются, не справляясь о его правах на их повиновение. А потому каждый Русский, обращаясь смело, легко может взять над ними поверхность и находясь между ними один, безоружный, безопасно может сердиться на них, бранить их и даже бить, если только имеет на это основательную причину. О приличии и общественном благе не имеют они никакого понятия; каждый из них, если думает найти какую-нибудь выгоду, принимает самовольно название старшины; сосед, не признающий его в этом качестве, принимает в [32] свою очередь титул Ак-Сакала, который одно-знаменателен с титулом старшины.

Язык Туркменский есть наречие Турецкаго и очень похож на тот, которым говорят Казанские Татары. По вероисповеданию своему Туркменцы последователи Омаровой секты, а потому легко понять ненависть их к Шиитам Персиянам; но впрочем, они верно держатся только внешних обрядов своего вероисповедания, и ни мало не заботятся об его догматах.

По физическим отличительностям Туркменцов, так же как по языку их, ясно, что они принадлежат к Турецкой породе; это тот самый народ, который в XI и XII столетиях наводнил Бухарию, северную Персию, Армению, южную Грузию, Ширван и Дагестан.

Городов нет в Туркмении, есть только аулы, или просто лагери, состоящие единственно из войлочных палаток, или так называемых кибиток. Берет рек Гургена и Атрека усеяны такими аулами; их много также по берегам Каспийскаго моря и во внутренности пустыни. Но что в этой стране были некогда города, свидетельствуют многия развалины. На правом берегу Гургена простираются на большое разстояние остатки огромной стены, построенной неизвестно кем, но которая, кажется, служила некогда межевою гранью между Иранским и Туранским Королевствами. Стена эта, в настоящее время, называется Кизиль-Алал; она [33] выстроена из хороших обожженых кирпичей. На крайней западной оконечности этой стены, при самом море, существует еще внешняя стена какого-то большаго здания или крепости, при которой в течении времени накопился огромный бугор песку, образующий нечто похожее на холм. Один из Русских путешественников нашел здесь гробницы и в них человеческия кости, а под стеною свод, в котором валялись куски стекла и угли. Туркменцы часто находят здесь золотыя и серебряныя монеты. Они уверяют, что развалины эти, называющияся у них Серебряным Бугром, устроены на таком месте, которое образовало некогда остров, соединившийся в 1814 году с твердою землею, по причине убыли в этом месте вод Каспийскаго моря.

Верстах во ста отсюда к Северу лежит мыс, называемый Зеленым Бугром; возле него находится старинная мечеть, которую жители зовут Мама-Кыз. К Востоку от Зеленаго Бугра, но внутренности пустыни, находятся развалины древняго города, называемаго Метеди Местериан.

От Балканских гор, чтобы достигнуть Хивы, направляются к Востоку, и проезжают через горную цепь Cape-Баба, или Желтый Дед, имеющую направление от Севера к Югу. Дорога лежит здесь по известковой почве; часто бывают песчаные вихри, и уже в Сентябре месяце холод становится весьма ощутителен. На высшей [34] точке хребта Саре-Баба возносится холм, называемый Кир, на вершине котораго вечно царствует жестокий ветер. На этом холме воздвигнут памятник в честь основателя племени Эр-Саре-Баба, который долго жил в окрестностях Балканскаго залива, а потом поселился в Бухарии. Памятник состоит из простаго шеста, на котором навешаны разноцветныя тряпки, а вокруг его навалено множество оленьих рогов, камней битой посуды, оставляемых здесь в виде приношения Туркменцами всех племен.

На крайней восточной оконечности Туркменских пустынь находится место, называемое Ту-ер, где есть несколько колодцов, вокруг которых, поселилось племя Ата, различествующее от других одеждою, нравами и чертами лица; оно состоит из тысячи кибиток.

Именно чрез степи этих Туркменцов и лежит путь нашей экспедиции в Хиву, а потому, описавши прежде всего страны, отделяющия Хиву от России, и лежащих от ней к Северу, Востоку и Западу, мы приступим теперь к описанию собственно Ханства Хивинскаго, а о странах, прилегающих к нему с Юго-Востока, Юга и Юго-Запада, упомянем в заключении. [35]

1) Смотри Сев. Пчелу и Московския Ведомости №.

2) Мейендорф. Путешествие из Оренбурга в Бухару.

Malte-Brun.

3) Рышков: топография Оренбургской губернии. Бюшинг: Географический магазин.

Malte-Brun.

Собственная Хива.

К Югу от Аральскаго моря, взоры, утомленные однообразием степей, отдыхают наконец, останавливаясь на стране плодоносной, которую древние называли Харазмией, Арабы Ховарезмом, а Татары Харизмией. Она называется еще Хивой или Хивинским Ханством, по имени главнаго города своего. Восточные Географы, сравнивая Харизмию с Персией, находят, что первая несравненно холоднее второй; река Аминь-Дерья замерзает ежегодно.

По новейшим сведениям, климат здесь умеренный; морозы продолжаются только несколько дней, но часто доходят до 16 и 18 градусов и холод в таком случае до чрезвычайности усиливается пронзительными ветрами. Снегу падает мало, и гололедица часто причиняет очень много вреда караванам, потому что верблюды портят от нея ноги и лишаются возможности идти далее. Летние жары были бы нестерпимы, если бы воздух не освежался сильными, постоянно дующими Юго-Восточными и Южными ветрами. Дожди, даже в осеннее время, чрезвычайно редки, но как осенью, так и зимою дуют почти безпрерывные ветры, которые наносят из степей целыя тучи песку, так что иногда им затемняется солнечный свет. Впрочем вообще погода обыкновенно очень ясная¹. [36]

В горах хребта, называемаго Ших-Джери, заключаются золотые и серебряные рудники, которые прежде разработывались, но теперь разработывать их запрещено. Хивинцы извлекают из них только cеpy и свинец. Говорят также, что в этих горах есть довольно много изумрудов, сардониксов и других дорогих каменьев. Большая часть страны представляет равнину, почва вообще состоит из красноватой глины и очень удобна для земледелия; но иногда края Ханства, прилегающее к степям, заносятся переносным песком.

Чрез все Ханство протекает большая река Джигунь или Амин-Дерья, в древности называвшаяся Оксом. По словам историков Александра Великаго, она в то время имела от 6 до 7 стадий в ширину и была так глубока, что ее нигде нельзя было прейти вброд². Арабские Географы говорят об ней то же, и очень распространяются о наводнениях, ею причиняемых. Имя свое Аму или Аминь-Дерья она заимствовала от города Аму или Амоль, лежащаго в Персидской провинции Хорасане, на левом ея берегу. Верхняя часть Джигуна называлась прежде Хгарат или Газиат, а ныне Персияне зовут ее Пендж. Источники реки Джигуни еще мало известны; кажется, они находятся на высшей [37] вершине горнаго хребта Белур-Тага, на западном скате горы Пуштигар или Пуштикар, покрытой вечным снегом³. Клапрот уверяет, что источники эти совершенно скрываются под огромной массой льда, имеющей в толщину слишком пять сот футов и не представляющей нигде трещин. Едва начинается Джигунь, как уже почти при самом источнике имеет в ширину более пятидесяти футов, и вскоре принявши в себя несколько ручьев и горных потоков, разширяется слишком на сто двадцать пять футов. Наконец течение ея разширяется еще более: слева втекают в нее семь или восемь довольно больших рек, а справа впадает в нее Чибер или Адемь-Куш, имеющий более ста пятидесяти футов ширины. Еще далее слева впадает в нее Нумань, Фарги или Фаргень, Адинджараг, Кехемь, Андераг и Аксарай, справа большая река Вакчь или Вакчь-Аб (что значит белая вода), которая выше называется Сурх-Аб, то есть красная вода: пески в этой реке заключают золото; у древних она называлась Баскатис. Уже после соединения своего со всеми этими реками, Аму перестает называться Пенджом и принимает имя Джигуни. В десяти милях (верст сорок) ниже, в него впадает справа большая река, некогда носившая имя Тчагамана, ныне называемая [38] Кафер-Ниган или Кафер-Нихан или Гисарек. Многия небольшия речки, прежде также впадавшия в Аминь-Дерью, теряются ныне в песках или болотах, или кончаются в маленьких озерах, чрез которыя в прежнее время только протекали, или которых до сих пор и не было, а образовались они единственно от того, что реки эти по разным физическим причинам не могут уже течь далее; к числу таких речек принадлежат Дерут, и Кочек или Цер-Афчан. По соединении со всеми изчисленными реками, Джигунь величественно катит волны свои, имея в ширину от тысячи двух сот, до тысячи осьми сот футов, и протекает, считая с производимыми им извилинами, более четырех сот пятидесяти Французских миль, потом разделяется на два рукава и наконец падает в южную часть озера, называемаго Аральским морем.

На том месте, где он достигает Вайслукских гор в Хивинском Ханстве, из него проведено множество каналов для орошения прилегающих к нему возделанных полей. Джигунь в древния времена носивший имя Окса, падал прежде в Каспийское море; русло, по которому он тек, еще и теперь видно. Зимою, говорит Г. Клапрот, река эта покрывается таким крепким льдом, что по ней могут безопасно проходить целыя армии; вот почему Узбеки и выбирают зимнее время для своих военных экспедиций в Хорасан. [39]

К числу притоков Джигуни принадлежала некогда Кизиль-Дерья, или Красная река, о которой и до сих пор еще упоминают в разных Географиях; но теперь она уже не падает больше в Джигунь и, кажется, почти совсем пересохла.

Джигунь, по словам Хивинцев, чрезвычайно глубок и так широк, что с одного берет на другой не слыхать человеческаго крика, и два знакомые человека, стоя один на левом, другой на правом берегу, не могут узнать друг друга. Надо стать по середине реки, тогда только можно слышать с берегу человеческий голос, следственно река эта должна иметь в ширину от шести сот до семи сот футов. Главные проведенные от этой реки каналы имеют в ширину до тридцати двух футов. Плотины, сделанныя по этому случаю, устроены с большим искусством и иногда; два встречающиеся. канала проведены один над другим посредством мостов. Удачное устройство этих каналов особенно потому удивительно, что Хивинцы вообще не имеют ни малейшаго понятия о нивелировке. Из больших каналов проведено безчисленное множество других маленьких, которыми орошаются и оплодотворяются поля; иногда лишнюю воду скопляют в прудах, служащих запасными водохранилищами на случай засухи.

Из растительных произведений замечательны здесь так называемый Дживари, род [40] пшеницы, ячмень, Бухарское просо, Чегура, род сарацинскаго пшена, горох, бобы, чечевица, конопля, табак, хлопчатая бумага, Персидский кускут, растение, из котораго добывается масло, всех родов плоды чрезвычайно вкусные, шелковицы и виноград в изобилии. Виноград совершенно созревает, но вина из него не делают, по причине запрещения, налагаемаго Магометанскою верою. Есть превосходные луга, на которых пасется множество крупнаго рогатаго скота; но мало находится пастбищ, удобных для лошадей⁴. Много домашней птицы, и особенно чрезвычайное изобилие разнообразной дичи, в том числе красных куропаток, турухтанов, перепелов, жаворонков, фазанов, уток.

Жители почти все Турецкаго происхождения. Главные между ними Узбеки, Туркменцы и Сарты. Татары называют Хивинских жителей Ургянцами, по имени древней их столицы, города Ургянца. Узбеки, тот же самый народ, который назывался прежде Уйгуры и жил к Югу от Небесных гор в Китайском Туркестане. Они разделяются на Уйгур-Наиман, Кангли-Кыпчак, Кият-Конрат или Кият-Конкрат и Некиус-Мангуд. Кият-Конрат разделяется на Имбеи, Болгали, Атчатаили, Канджиргали, Кохтамгали, Кегесегли и Бегеджели. Все эти Узбеки происходят [41] от тех, которые никогда завоевали страну Хивинскую; они гордятся в качестве завоевателей и презирают Сартов, которые не любят военнаго дела. Кара-Калпаки состоят из семей, кочующих по ту сторону Аминь-Дерьи и нескольких оседлых, занимающихся земледелием и поселившихся к Югу от Аральскаго моря. Последние по этому прозваны Аральцами.

Ханство Хивинское содержит до девятнадцати тысяч квадратных миль пространства и около девяти сот тысяч жителей. В прежния времена каждое из четырех главных Узбекских племен управлялось своим особенным старшиной, который назывался Инахом. Но старшина племени Кият-Конрат имел некоторыя особенныя преимущества, которыми обязан древности своего племени и общему к нему уважению. Бухарский Хан имел над этими воинственными племенами некотораго рода власть; сверх того Хан соседних Киргиз-Кайсаков, пользуясь внутренними раздорами в Хиве, посылал иногда туда своего урядника, который часто властвовал неограниченно. Такой порядок прекратился при честолюбивом Эльтезере: Хан этот, чувствуя необходимость совершенно свергнуть владычество Бухарии, отправился было против него в поход, но утонул при переходе через Амин-Дерью. Он царствовал только год. Брат его Кутли-Мурад, наследовавший ему, возстановил старинное аристократическое правление; но [42] вскоре возстали против него двое его родственников, из которых самый счастливый, или лучше сказать, самый жестокий и вероломный, Алла-Кул-Мухаммед-Рахим, захватив, посредством обмана, своего соперника, его главных сообщников, и также их жен и детей, умертвил их всех и принял в 1802 году титул Хана, который сохранил и доныне. Сделавшись полным властелином Ханства и окончив междоусобия, его терзавшия, он занялся устройством внутренняго управления, учредил верховный совет, который в тоже время есть и высшее присутственное место, как по гражданской, так и по уголовной части; завел правильные налоги, обуздал соседния кочевыя племена и прекратил их разбои и набеги на Хиву, предоставив только себе одному право высылать своих подданных на разбои; принудил ближайших Киргизов платить дань, учредил таможни, первый стал бить монету и основал многия полезныя заведения.

Хан этот может выставить в поле от пятнадцати до двадцати тысяч войска, считая в том числе и наемников из разных племен, кочующих в окрестностях Хивинскаго Ханства. Эта армия состоит единственно из кавалерии, вооруженной луками, копьями, саблями, редко плохими ружьями. Есть некоторые всадники, имеющие стальныя кирасы и каски. [43]

Хивинцы вообще пообразованиее почти всех соседей своих. Аль-Бергенди⁵ уверяет, что они от природы умнее всех других Туркестанских народов и склонны к музыке. Богатые люди обыкновенно имеют при себе некотораго рода трубадуров, которые забавляют господь своих разными импровизированными песнями о древних героях, или какими-нибудь разсказами, сопровождая их звуками плохой двух-струнной гитары.

Вообще области Хивинския один из Русских путешественников разделяет следующим образом:

«1-е. Собственное ядро Ханства, т. е. край, обитаемый Хивинцами, по которому однакож разселены и еще другия подвластныя им племена.

2-е. Земли племен, состоящих временно под влиянием Хивинцев:

а ) Покоренныя силою оружия.

b) По слабости прибегнувшая под покровительство Хивы.

c) Зависимый от Хивы до торговым сношениям.

Ядро Хивинскаго Ханства находится в колене, образуемом рекою Аминь-Дерьею и по левому берегу этой реки простирается вниз по течению [44] до самаго Аральскаго моря. Следственно границы его с Севера и Северо-Востока определяются Аральским морем и рекою.

На Юго-Востоке между Хивой и Бухарой степь.

На Юго-Западе пески и степи, отделяющие Хиву от кочевьев Туркменскаго поколения Теке.

На Западе от самой Хивы до Каспийскаго моря простирается, как мы уже сказали, степь Туркменцов.

Народонаселение Хивы состоит из пяти разнородных племен; настоящее первобытные жители ея называются Сартами.

Нынешние властелины Узбеки, завоевавшие эту землю.

Каракалпаки, обитающее по Южному берегу Аральскаго моря.

Туркмены разных поколений. Из четырех этих народов составились четыре сословия.

Сарты предались совершенно торговле и образовали сословие купцов; они разбогатели торговлею и живут большею частию в городах; любят прибегать к обману, хитры, пронырливы, низки в несчастии, горды в щастии, живут богато, не любят войны, не умеют действовать оружием и ездить верхом, вероломны и равнодушны к чужому несчастью. Часто бывая в иностранных государствах, многие из них развратились, полюбили карточную игру, приучились пьянствовать. Бедные между ними [45] занимаются земледелием, но не оставляют и торговли, если имеют на это возможность. Числом этих Сартов более ста тысяч.

Каракалпаки отчасти кочуют за Амин-Дерьей, отчасти пашут земли на Юг от Аральскаго моря; они угнетены как Узбеками, так и Сартами, живут в бедности; промышленности не знают никакой. Надобно думать, что их числом более ста тысяч.

Узбеки, завоеватели земли Сартов, пришли из-за Бухарии, где еще и теперь существует самая большая часть их племени. Уз значит по-Турецки сам и свой, Бек значить господин, а отсюда Узбек, или сам себе господин: число их простирается до сорока тысяч.

Они разделяются на четыре главныя племени; живут большею частию в городах или небольших крепостях, разсеянных по Ханству. Хан дает им разныя должности, а Туркмены и Сарты, не имеющие земель, нанимают ее у них и обработывают.

«Узбеки гордятся именем завоевателей, но уже несколько столетий отдыхают от своих мнимых подвигов; — покорив Сартов, они изнежились, и неспособны к важным и долговременным предприятиям; любят бездействие, и покой первое их благо, но не менее того привязаны к хищничеству и разбоям: выехав раз на промысл, неутомимы; грабеж не полагают предосудительным, а считают достойным подвигом; [46] истребление иноверцев — долгом веры и обязанностью; на дорогах грабят караваны; в дележе добычи не ссорятся; на ночлегах не платят, а берут все насильно (ежели хозяин не догадается быть гостеприимным, предупредив их в желаниях); чувство мести между ними сильно и наследственно, и обыкновенно обида кончается истреблением рода слабейшаго (ежели он не приступит к примирению); в мести не разбирают средств, и позволяют себе явныя и тайныя убийства.

Вообще дух их воинственный, но способны они только к кратковременным предприятиям, любят разсказы о подвигах военных; уважают твердость и часто милуют даже мучимаго невольника, который мужественно переносит страдания. Они благороднее и честнее прочих народов, населяющих Ханство: правота есть отличительная черта их. Они не терпят лжи, подлости, и вообще домогательства к получению богатств и почестей. Мы люди, простые говорят они: наше дело кривая сабля; с нами ужиться можно: мы уважаем людей одного с нами ремесла и честных. — Вообще они презирают все промыслы и занятия, кроме военнаго, — и потому не терпят Сартов и Каракалпаков.

«Народ Туркменский, под различными наименованиями, занимает многия и обширныя места Средней Азии; поколения его обитают близь Северных границ Индии и Тибета, около Западных пределов Китайской Империи, в соседстве [47] Бухарии и близь Каспийскаго моря. — Племена эти, разсеянныя по огромному пространству Средней Азии, чрезвычайно многочисленны и все одного происхождения; но песчаныя степи, отделяющия острова, состоящия из обработанных и плодоносных участков земель, ими населенных, патриархальное управление каждаго племени своим особым старшиной, и огромность разстояний, разрушили связь этого многочисленнаго народа, называемаго западными писателями неправильно Татарами. Вероятно, такое название дано им по имени родоначальника одного племени, которое и поныне кочует в отдаленных степях, и называется этим именем. Вообще Европейцы составляют себе очень ошибочныя мнения о Средней Азии.

«Надобно заметить, что этот многочисленный, разбросанный на огромном пространстве народ, принял разные нравы и обычаи соседственных и могущественных держав, у которых многия из этих племен в зависимости, и только отдаленныя племена, живущая во внутренней глубине степей, пользуются совершенною свободой, а потому, как здесь речь идет единственно о Хиве, то мы, подобно Русскому путешественнику, из котораго заимствуем большую часть предлагаемых сведений, будем говорить только о Туркменах, живущих в Хиве и зависящих от ея Хана.

«Туркмены разных поколений, привлеченные плодородием края, торговлею и продажею [48] невольников, которых, отвсюду захватывая, доставляют в Хиву, поселились в здешнем краю. — Они составляют особенное сословие; сначала почитались гостями, но со временем сделавшись постоянными обитателями по природной склонности к хищничеству, годились образовать ополчение или войско Хивинцев. — Из всех племен Туркменских, живущих в Хиве, более всего Туркменов племени Иомуда, отрасли Байрамша; они поселились близ Каракалпаков, на водопроводе Арна, выведеннаго из Аму-Дерьи ниже города Хивы.

«Туркмены видом более похожи на Узбеков, чем на Сартов; в бою, в искусстве ездить на коне, в военных хитростях никто не превосходит их; они алчны к деньгам и жестоки; промысл их — разбой и хищничество; безчестье и обман отличительная черта нрава их. Они способнее Узбеков к военным предприятиям; не имея их добродетелей, сохранили их пороки и страсти, которые в них еще сильнее.

«Число Туркменов, составляющих это сословие воинов и хищников, часто изменяется; они гости и не хотят считаться иначе; селятся в Ханстве, и опять уходят; многие из них поселились между обработанными полянами на песках, не взирая на неудобство и отдаленность воды, единственно для того, чтобы не пахать; — таких поселенных Туркменов полагать должно более пятидесяти тысяч. Ныне же [49] большая часть их занимается земледелием и селится деревнями.

«Кроме сказанных четырех сословий, разные иноземцы-невольники, которых число весьма значительно, должны быть включены в пятое сословие рабов; они вне всякаго закона, жизнь их зависит от воли господина и ведут самую плачевную участь. Невольники эти бывают, по большей части, Русские, Персидские и Курдинские. Русских считается в Хиве до трех тысяч, их доставляют Киргизы, хватая на Оренбургской линии; Персидских до тридцати тысяч и Курдинских довольно много; они доставляются Туркменами разных поколений. Персидские невольники, получившие свободу, иногда обогащаются и получают хорошия места в Ханстве; тогда они называются Узбеками Кизиль Джанов, по переводу Златоуздечниками.

«В Хиве есть издревле поселившиеся Жиды, принявшие Магометанскую веру; других же иноземцев почти никогда не бывает; они не посещают Ханства, опасаясь разбоев, мятежей и насилий, терзавших всегда это владение.

Со времен царствования нынешняго владельца, между сказанными четырьмя народами, исповедующими одну Магометанскую веру, по образу Суннитов, более равенства, и хотя каждый из них в особенности занимается исключительно промыслом своего сословия, однакожь не воспрещается [50] переменить его и заниматься другим, а потому увидишь иногда Сарта в государственной должности, Туркмена хлебопашца, Каракалпака занимающегося хищничеством и воровством, Узбека торговлею, и так взаимно. Магмед Рагим ввел это для того, чтобы уровнять состояния и достоинства, и тем истребить распри, происходившая от предпочтения, каким никоторые пользовались.

«И так, сочтя все народонаселение земель, непосредственно подвластных Хивинскому Магмед Рагим Хану, казалось бы, что оно превосходит триста тысяч душ; однакожь, утвердительно такое счисление за достоверное принимать не должно, потому что оно основано на распросах и предположениях; даже сам владетель обстоятельно этого не знает; народ же подозрителен, и не охотно о таких предметах говорит с иностранцем, особенно с Русским: может быть население и гораздо более. — Статью эту лучше предоставить суждению самих читателей, которые сообразятся о народонаселении, сличив его с военной силой Ханства.

«Впрочем, народонаселение Хивы однакожь безпрерывно усиливается новыми завоеваниями Хана и кочевыми Туркменами, приглашаемыми на поселение в Ханство; им доставляют разныя выгоды, дают земли и места на водопроводах.

«В Хивинском Ханстве считается пять главных городов, а именно:

«Город Хива, местопребывание владельца; жители утверждают, что в древности назывался [51] он Хиван и что построен был на настоящем месте еще до перемены течения Амин-Дерьи. — Он довольно обширен, окружен стеною и построен на небольшом водопроводе, идущем из Амин-Дерьи. — Главныя здания в нем следующия: большая мечеть, купол которой покрыт шатром бирюзоваго цвета (к ней Мусульмане имеют таинственное уважение) и Ханский дом, впрочем весьма незначительный; есть еще здесь несколько мечетей. Строения вообще земляныя, вымазанныя глиною, улицы тесныя; есть также небольшое число лавок и бывает два раза в неделю торг или базар. Домов считается в городе до трех тысяч, жителей до десяти тысяч. Город этот, так же как и все города Хивинскаго Ханства, окружен садами на большое разстояние, а в садах множество малых крепостей и домов.

«Новый Ургяндч, настоящая столица Ханства, есть всегдашнее местопребывание наместника Ханскаго, брата его Кутли-Мурад-Инаха. Ургянч гораздо обширнее Хивы и служит средоточием всей Хивинской торговли; он населен, по большей части, Сартами. Во множестве лавок этого обширнаго и многолюднаго города можно видеть все роскошныя драгоценныя изделия Востока; в нем бывает несколько торгов в неделю, на которые стекается очень много народа; отсюда отправляют товары в разныя Государства и в частные базары, учрежденные во многих местах [52] Ханства. Мальт-Брюн полагает в нем тысячу пять сот домов и пять тысяч жителей, но их гораздо больше, потому что город этот многолюднее Хивы; он обнесен также стеной.

«Города Шеват и Кят довольно незначительны. В первом полагают до двух тысяч жителей, а во втором до тысячи пяти сот. — В них производится торговля с Киргизами; города эти также обнесены стенами.

«Пятый город в Ханстве называется Гюрлян. В нем купечество довольно значительное.

«Строения во всех этих городах весьма дурны: они сложены из глины; зданий хороших нет, кроме немногих мечетей; стены, которыми обнесены города, сделаны также из глины; но местами в них вложены каменья. При всей непрочности такаго рода стройки, оне долго держатся, потому что в той стране дожди очень редки⁶. Города эти не имеют округов, а Ханство не разделяется на области.

«Кроме изчисленных городов есть еще некоторый селения, важныя по торговле и не уступающия городам; как-то: Хизарист по дороге в Бухарии, [53] и разные загородные дома, принадлежащие Хану, около которых построены значительныя селения и находятся домы любимцев его; слободы эти также обнесены стенами; главный из них: Кипчак-Конрад, Ах-Сарай, Хан-Каласи, Май-Джейгил и проч. При некоторых из них, в установленные дни, бывают торжища, на которыя съезжаются купцы из настоящих пяти городов, и таким образом снабжают товарами все деревни и кочевья. — Кроме сказанных постоянных жилых мест, есть еще довольно много крепостей, принадлежащих частным людям и около них большия селения.

«Новый Ургяндч, стоит не на том месте, где был древний город, котораго величественныя развалины, по словам жителей, еще и до сих пор видны; вообще вся степь, лежащая на Запад от Хивы, на большом пространстве покрыта развалинами строений и обломками жженых кирпичей и каменной посуды. В этих местах часто еще отрывают золотыя монеты; все такия развалины ясно доказывают существование городов и жилья по прежнему течению Амин-Дерьи. В числе таких развалин поныне видны Дуадан-Каласи, Кызыл-Кала, Шах-Сенем, Утин-Кала и многия другия.

«Существующия в западных Хивинских степях развалины, следы жилья и водопроводов, неоспоримо доказывают, что в древности тут существовали Государства, довольно образованныя; по видимому, и также судя по преданиям, на этом [54] месте процветало некогда древнее Хивинское царство или Хоарезмия.

«Уж несколько столетий смерть поразила здешния места; но оне вводят в новую страну, орошенную величественной рекою и большими водопроводами, доказывающими промышленность новаго народа. — Земля, между этими водопроводами заключающаяся, дает понятие о трудах, понесенных жителями для водворения плодородия; обработанныя полосы могут назваться садами, сосредоточенными около городов. Жилища и кочевья, разсеянныя по краям водопроводов, по мере отдаления от городов, становятся реже и хуже, народ же, населяющий их, грубее и необразованнее.» [55]

1) Географическия эфемериды Бертуша. Т. XXV. стр. 108.

2) Арриан, III, 29. Страб. XI, 508-519; Франц. Альманачное издание.

3) Эрскин и Ваддингтон: записки о Бабере, стр. 27, 29, 34, 67.

4) Рышков: Топография Оренб. Губернии. Исторический и Географич. магазин Бюшинга. Мальт-Брюн.

5) Д’Эрбело (D’Herbellot) Восточная Библиотека (Biblitheque Orientale).

Malte-Вrun

6) Стены городския обыкновенно в основании имеют до трех сажен толщины, высоты же до 4х сажен: ими соединены между собою разставленныя в некотором разстоянии башни; стены же подкреплены местами полукруглыми контр-форсами.

О военном состоянии Хивинскаго Ханства.

Хивинцы не имеют постояннаго войска; но в случае надобности Узбеки и Туркменцы, составляющие у них собственно воинственное народонаселение, принимаются, по приказанию Хана, за оружие. Дисциплины в таком сборном войске, разумеется, нет никакой, а в следствие того нет порядка и подчиненности. Пехоты они не имеют и вся их армия состоит из одних конников, весьма плохо вооруженных, которые могут сражаться только в чистом поле и совершенно неспособны взять какое нибудь, даже самое слабое, укрепление. Все это войско, за изключением Туркменцов, должно, даже в военное время, само заботиться о своем продовольствие и жалованья ему от Хана никакого нейдет; только Туркменцам выдают, пред началом воины, от пяти до двадцати тиллов, смотря по званию каждаго; а тилл составляет на наши деньги шестнадцать рублей ассигнациями. Списков солдатам не ведут, и потому они могут разъезжаться всегда как только им вздумается; а от того кампании у них никогда не продолжаются долее двух месяцев. Войско в военном отношении имеет одно только достоинство, состоящее в том, что все Узбеки и Туркменцы превосходные наездники и хотя хорошая строевая кавалерия, особенно при содействии регулярной Европейской пехоты, всегда может разсеять их, [56] но поодиночке с ними не должно связываться. Безполезно также преследовать их, когда они обращены в бегство.

Мы сказали уже, что каждый воин обязан сам пещись во время похода о содержании своем; вот почему все, не только богатые, но и бедные люди берут с собою на войну верблюдов, навьюченных продовольствием; от чего обоз у них всегда чрезвычайно велик и поход очень замедляется; сверх того, как верблюды не могут с одинаковой скоростью следовать за конницей, то в случае разбития, весь обоз неминуемо должен достаться победителю, и если сражение произходило глубоко во внутренности пустыни, то большая часть Хивинской армии естественно должна погибнуть от недостатка продовольствия. Нет, кажется, надобности прибавлять, что такая армия необходимо должна на пути своем разграблять все, что ей попадется; следственно, даже обыкновенные кочевые жители этих пустынь, при первом слухе о походе Хивинцев, немедленно удаляются в другую сторону, увозя с собою все свое имущество. Из самых храбрых наездников, уже прославившихся в набегах, Хан выбирает отличнейших для составления небольшаго отряда телохранителей, которые находятся безотлучно при нем.

Способ нападения их состоит в том, что они с ужасным криком, стремительно бросаются на неприятеля, повторяя такое нападение [57] по нескольку раз сряду; но при первом, несколько резком, сопротивлении обращаются в бегство, разсыпаясь в разныя стороны. Само собою разумеется, что они никак не устоят против ружейнаго огня нашей пехоты.

Обыкновенно для походов своих Хан может собрать не более пятнадцати или двадцати тысяч человек всадников; но в случае большой опасности он вынуждает взяться за оружие и Сартов и Каракалпаков, которые в другое время никогда не сражаются.

Есть у них и артиллерия, состоящая, как слышно, из тридцати орудий, да они не только действовать ею, но и держать в порядке не умеют; лафеты у их пушек и колеса поломаны; управляют ими Русские невольники, которыми пушки большею частию и отлиты. Есть у них также и фалконеты.

Описанные нами Хивинские города обнесены стенами, составляющими все их укрепление; стены выстроены просто из глины, смешанной с обыкновенною землею, вышины имеют до четырех сажень, толщины, при основании, до трех сажен, и местами снабжены башнями. Aртиллерией города никогда не защищаются, также как и рвов вокруг них ни сухих, ни с водою не бывает. Особаго гарнизона для защиты этих крепостей не держат, а в случае надобности, все жители, способные носить оружие, обязаны сражаться. [58]

Сверх того, есть множество мелких укреплений или замков, принадлежащих частным людям, которые выстроены среди полей и садов, сложены в виде четвероугольника, также из глины, смешанной с землею, а иногда с камнем. Они первоначально устроивались во время междоусобиц, терзавших в прежния времена Хиву, а теперь служат для предохранения от набегов разных кочевых племен. В таких замках обыкновенно поделаны житницы, водохранилища, жилыя комнаты для хозяев, слуг и невольников, мельницы, бойни, дворы для загона скота, кладовыя, словом, все что нужно для содержания ста или полутораста человек жителей, и защиты себя в случае нечаяннаго нападения. Стены этих замков имеют в вышину до трех сажен, толщиною в основании бывают четырех аршин, при вершине поларшина. По углам имеют они также башенки с верхушками наподобие куполов. Ворота в них делаются только одни; рвов вокруг стен не делают.

Таких маленьких укреплений или замков в Хиве очень много; сам Хан имеет их несколько.

Вооружены Хивинцы, как мы уже сказали выше, саблями, кинжалами, копьями, луками и ружьями. Сабли у них кривыя, часто из очень хорошаго Хорасанскаго железа. Оне составляют у них главное оружие и продаются довольно дорого. Кинжалы употребляют они редко, также [59] как и копья, имеющия длину до четырех с половиною аршин, и снабженныя наконечником из хорошаго железа.

Те из них, которые не имеют ружей, вооружены луком и стрелами; луки бывают небольшие, не очень упругие и стрела редко пролетает далее четверти того разстояния, на какое хватает ружейная пуля. Тетивы у них вообще плохия. Ружей с замками мало, а большая часть тех, какия имеются, стреляют посредством фитиля, сделаны винтовками с маленьким калибром, длинны, тяжелы и очень неудобны. Пистолетов у них не бывает.

Лошади их Туркменской породы, истинно превосходныя, легки, быстрыя, красивыя, необыкновенно сносныя: могут пробыть четверо суток без воды, проезжают в восемь суток до тысячи верст чрез степи, довольствуясь самою ничтожною пищею.

К постоянной войне, долговременным походам, как видно из всего сказаннаго, Хивинцы решительно неспособны; а потому все их неприятельския действия ограничиваются только кратковременным набегом, при чем они производят грабежи и захватывают пленников. Более всего от набегов их страдает Персия. Такого рода набеги и грабежи сделались для них промыслом и средством приобресть общественное уважение. Пятую часть добычи отдают они Хану. [60]

Собственно сами Узбеки однакожь редко отправляются в набег, а ездят обыкновенно Туркменцы, поселившиеся в Ханстве. Шайки их, отправляющияся на грабеж, простираются от пятидесяти до трех сот человек. С ними всегда бывает много верблюдов. Пришедши к Персидской границе, они сперва прячутся в лесах и выведывают что для них нужно, а по собрании надлежащих сведений, вдруг бросаются на грабеж, забирают все имеющее ценность, особенно стараются захватить больше пленных обоего пола. На обратном пути в Хиву, большая часть пленников погибает от изнурения, горести и разных недостатков. Примечательнее всего то, что Туркмены хотя бы и продали пленника в Хиву, но всегда готовы украсть его обратно и возвратить в Персию, если только узнают, что родственники пленника богаты и могут дать хороший выкуп. [61]

1) Впрочем, жены Хивинцев находят себе развлечения. Смотри Альманах Владиславлева на 1838 г.

Нравы, обычаи и просвещение Узбеков.

Узбеки вообще умны, приятны и остры в разговорах; в предприятиях своих тверды и решительны; нраву прямаго и презирают искательство, обман и ложь; дух у них воинственный; буйство предпочитают мирной жизни и вообще занимаются только военными играми и наездничеством. Они крепкаго и виднаго телосложения, росту большаго и сильны, лице имеют смуглое калмыковатое, но довольно приятное; глаза небольшие и взор проницательный; волосы на бороде черные. Жизнь ведут безпечную и ленивую; презирают все сословия и состояния, кроме военнаго; сами же хотя и xорошиe наездники, но больше только разсуждают об войне и не охотно пускаются в дальния военныя предприятия; но раз уже в деле они неутомимы, отважны и смелы. Вообще они необыкновенно здороваго телосложения; многие даже слишком толсты; у них часто бывают примеры, что люди живут гораздо более ста лет.

Одежда их состоит из трех или четырех халатов на вате, которые надеваются один сверх другаго, даже и в самые жаркие дни. Халаты эти сделаны из шелковой полосатой материи и по большой части, лиловаго цвету. Рубашки их одного покроя с крестьянскими Русскими, т. е. с косыми воротниками; зимой делаются оне на вате так же как и шаравары, сверх которых [62] надевают большие желтые сапоги, с острыми носками и высокими каблуками. Голову они бреют и носят высокую черную шапку из бухарских мерлужек, а под шапкой надевают еще ермолку одинакаго цвета с кафтаном. Туркмены носят большею частию халаты из желтоватой армячины, сделанной из верблюжьей шерсти. — Богатые люди, — впрочем довольно редко, — носят и суконные кафтаны. Вообще они любят сидеть с босыми ногами, и лучшее yгощение гостю — предложить ему скинуть сапоги. В зимние походы Узбеки надевают тулупы и сверх них вместо бурки укутываются в войлоки, выкроенные наподобие бурок.

Вооружение Хивинцев, принадлежащее к их одежде, состоит из сабли и ножа, которых они никогда не снимают, кроме тех только случаев, когда имеют надобность представиться к начальникам своим.

Женщины их очень красивы, хотя и у них лица несколько калмыковаты; взор их проницателен, лице смуглое, но при всем том очень приятноe; одежда их странная и вообще оне совсем почти укутываются.

Хивинцы, как и все Азиатцы, очень ревнивы: жены их содержатся в гаремах; оне составляют главное их занятие и часто бывают поводом к различным распрям и жестоким убийствам. Никто, даже самый ближайший [63] родственник, не смеет вступить в ту тайную и неприступную обитель, где жены осуждены проводит плачевную жизнь свою, среди скуки и строгаго уединения¹. Большею частию эти жены не иное что как невольницы, и, по смерти хозяина, сын его продает их кому хочет.

Воспитанием детей Хивинцы почти не занимаются; попечения родителей во всех возрастах знаменуются только частыми побоями за каждую малость, и потому сыновья не имеют к ним настоящаго почтения, и готовы, в досаде, в отца или мать кинуть камнем. На нравственность их не обращают никакого внимания, и учат их единственно строго исполнять Мусульманские обряды, а иногда обучают и грамоте. — До двенадцати или тринадцати лет мальчик остается на собственном произволе и образуется, как умеет, сам; а в этом возрасте отец берет его к себе в слуги и должность такую он исправляет с совершенной точностью до восьмнадцати лет, после чего его женят. Довольно часто случается, что молодой человек до женитьбы вовсе не видал невесты своей.

Рабство, в котором молодые люди содержатся родителями, даже когда они уже достигли порядочнаго возраста, почти неимоверно; они не [64] смеют ни сесть пред отцем, ни есть с ним вместе, и считаются ниже всякаго слуги. Напротив того обращение Узбеков с настоящими слугами совершенно иное: они сидят с ними вместе, а иногда даже и едят из одной чаши, но в таком только случае, когда слуги эти сами Узбеки, а не иностранцы и невольники.

Хивинцы вообще необыкновенно скупы; деньги свои берегут втайне и часто даже зарывают в землю, вероятно опасаясь, чтобы Хан, узнав о их богатстве, не ограбил их.

Они, правда, гостеприимны, но и эта добродетель помрачается их жадностью; они не откажут в угощении, но стараются, чтобы оно было как можно умереннее; и для вознаграждения такого небольшаго убытка или расхода, на следующие дни во многом себе отказывают и даже ищут, если можно, отобедать у соседа.

Хотя они ненасытны и жадны там, где могут попить — поесть на чужой счет, но дома, напротив, очень умеренны; любимое их кушанье плов, или густая каша из сарачинскаго пшена; но и эту простую пищу употребляют они довольно редко, а обыкновенно питаются небольшим количеством хорошаго пшеничнаго хлеба, да похлебкой из кипяченаго молока, галушек и небольшаго количества баранины. Кушанье это называется у них мустафи. Когда же хотят кого угостить хорошо, то прибавляют жирный суп [65] и баранину жареную на угольях. Они не гнушаются верблюжьим и лошадиным мясом и часто в дальних поездках употребляют в пищу этих усталых животных.

«Хивинцы чрезвычайно лакомы: они любят сахар и конфекты и едят их с большою жадностию до насыщения, вместо хлеба, но тогда только когда лакомство не стоит им издержек; в противном случае, даже богатый человек не решится держать хотя бы немного сахару и употреблять его.

«Узбеки гнушаются всех крепких напитков и презирают пьянство; но между Сартами и Кызыл-Джилами, порок этот довольно обыкновенен; они в пьянстве находят удовольствие и часто напиваются до чрезмерности.

«Самое обыкновенное и любимое питье Хивинцев — чай; они варят его крепко в бронзовых чайниках, и уверяют, что этот металл придает ему лучший вкус. Чай пьют они без сахару и почти целый день безостановочно. Вываренные чайные листы не бросают, но тотчас после питья съедают. Пристрастие Хивинцев к этому напитку неимоверно: в странствиях своих они лучше согласятся претерпеть несколько дней голод, нежели быть без чаю; у них также в большом употреблении так называемый Калмыцкий чай, который варят с молоком, маслом и солью; такая чайная похлебка сначала [66] довольно противна тому, кто никогда ея не употреблял.

Большое изобилие различных плодов в Хивинском Ханстве доставляет жителям также приятную и лакомую пищу; они употребляют ее во множестве и не бывают от того никогда больны.

Пища невольников и слуг самая бедная: последние довольствуются от господскаго стола остатками, на которые бросаются с жадностию и дракою. Невольники же довольствуются одним хлебным пайком, получаемым от хозяев; но продают часть его, для скопления денег на выкуп себя со-временем, из неволи и на одежду; а потому часто проводят целые дни без пищи, или кормятся подаянием, и тем, что могут украсть.

Хивинцы вообще все чрезвычайно нечистоплотны; они едят так, как и все Азиатцы, без ложек, вилок и ножей; частыя умовения их перед обедом и после него имеют только личину чистоты; они не брезгают самым отвратительным человеком, исполняющим их обряды, а гнушаются опрятным, который не следует в точности их обыкновениям, и почитают его поганым.

В жилищах их ни полов, ни окон, и также ни стульев ни столов вовсе не бывает, а сидят они на коврах и едят на земле, собираясь в кружок около чаши с кашею. Обычай этот общий всем сословиям, начиная от Хана [67] до нищаго; посуда их каменная и без всяких украшений; — иногда бывает деревянная, привозная из Астрахани, чай же пьют из фарфоровых Китайских чашек; кухонную посуду употребляют чугунную.

Они едят два раза в день: первый раз вскоре после разсвета, а второй перед захождением солнца. — Приступая к кушанью, читают обыкновенно молитву и гладят себя по бороде. Вообще обед их представляет зрелище смешное и отвратительное.

Они также страстно любят всякия пряности и душистыя травы. Перец и имбирь кладут иногда в чай, а опиум употребляют в разныя времена дня.

Табак курят они Бухарский из калианов; а иногда заменяют его травой, которая называется у них Бенг и тому, кто не привык к ней, причиняет сильную опьянелость.

Жилища их состоят изключительно из войлочных кибиток или палаток, даже все и богатые, у которых есть домы (впрочем домы то же бедные и неопрятные), такую имеют привычку к кочевой жизни, что все еще живут в кибитках. Домы их не иное что, как глиняныя мазанки, очень непрочныя, но долго сохраняющияся, потому что дождей у них почти никогда не бывает. Окон и печей в домах этих нет; огонь раскладывают середи комнаты, а дым выходит чрез отверстие, сделанное в потолке, [68] и на ночь затыкаемое. Также точно живут у них и знатные, с тою разницей, что имеют богатые ковры и внутри иногда белят свои жилища. Крыш на домах нет; потолки камышевые, или из хвороста.

Конюшни их содержатся опрятнее жилья, потому что они охотники до лошадей; однакож корму дают им мало и у них не пропадает ни одного зерна, ни малейшаго клока сена.

Есть мечети, которыя довольно хорошо выстроены, — между прочим мечеть, существующая в самой Хиве, отличается своей величиной и красивым видом; купол у ней яркаго бирюзоваго цвета. Некоторые мосты и надгробные памятники Хивинцев построены чисто и красиво. Для этих построек они собирают жженый кирпич из развалин древних зданий.

Прочая строения их вовсе незначительны; водопроводы и запасныя водохранилища обделываются без всякаго искусства. Вообще все у них строится на короткое время и непрочно; причина этого скрывается в том, что они никогда не уверены, чтобы Хан не отнял у них их собственности; даже те предметы, которых лучшая обделка могла бы служить им не для удовольствия в жизни, но для явных выгод, делаются точно также. При каждом доме устроиваются крытыя сквозныя галлереи, в которых укрываются от летняго жара. [69]

Главное увеселение и упражнение Узбеков состоит в ловле ястребами джейранов и разных птиц; но собак, по какому-то предразсудку, они гнушаются и считают животными нечистыми. Сверх того они забавляются наездничеством, в котором очень искусны, и шахматной игрой, которая у них играется почти так же как и у нас, с небольшим только различием в рокировке Царя и Ладьи. — Между ними есть некоторые, знающие превосходно эту игру. Сверх того известны им Русския шашки, мельница и род шашечной игры, называющейся Этелем. В нее играют тридцатью двумя шашками, которыя все одинакаго достоинства: оне ставятся так же как шахматы; ходы их различествуют от простых шашечных только тем, что вместо того, чтобы двигать вкось, ими ходят прямо как вперед, так и в бок.

Хивинцы любят также музыку; но они не понимают и не разбирают ни меры, ни созвучия. Для них главнейшее достоинство музыки состоит в громозвучности. Бубны, крик или лучше сказать рев одного человека, который из сил выбивается, чтобы петь диким, громким и охриплым голосом, нравятся им гораздо более самой согласной гармонии. У них никогда два голоса не поют вместе и они более обращают внимания на слова певца, которыя обыкновенно избраны из стихотворений их лучших поэтов. [70]

Музыкальные инструменты их состоят из двух-струнной балалайки, сделанной наподобие Русской, кроме ящика, который у них имеет вид полушарий. — Она строится в кварту и играют на ней пером или щепочкой. Другое музыкальное орудие, употребительное у них, есть, четырех-струнный гудок с чрезвычайно неприятным звуком; на нем играют смычком и держут как виолончель, упирая в землю стержнем, приделанным к нижней части. Узбеки презирают музыкантов и играющих в разныя игры, говоря, что такия занятия недостойны звания военнаго человека и принадлежат только фиглярам, и людям, созданным для увеселения других. Иные даже называют музыку поганою и предпочитают просиживать целые дни сложа руки, без всякаго дела, чем самим заниматься ею, Узбеки, как и прочия племена, населяющия Ханство, исповедуют закон Магомета по обряду Суннитов.

Расколы Магометанской веры, Шиитство и Суннитство, были причиною непримиримой вражды между последователями разных этих сект; вот почему Персияне, принадлежащие к исповеданию Шиитов, вечно состоят в безпрерывной вражде почти со всеми народами, которые населяют Среднюю Aзию, потому, что народы эти вообще принадлежат к Суннитам.

Хивинцы совершают с большою точностию все молитвы и обряды, законом установленные, заменяя [71] только ночную молитву другого вечернею. — Все время их занятий разпределено по временам молитв, и они по навыку так хорошо знают время для каждой молитвы, что никогда не ошибаются. — Счет часов их, как и у всех Мусулманов, начинается от восхождения солнца, или от первой молитвы и кончается при последней. — Так как всякая молитва начинается умовением, то те Хивинцы, которые проезжают по безводным степям, в таком случае умываются песком. Вообще они чрезвычайно богомольны и во время моления ничто их развлечь не может.

Сунниты во время моления складывают руки вперед, Шииты же держат их врознь. Хивинцы говорят, что эти неверные для того не складывают рук, чтобы не замарать платья кровью единоверцев, которою руки их обагрены.

Они ненавидят Шиитов больше, чем Xpистиан. Мусульмане, или так называемые у них Правоверные, а особливо Узбеки и Туркмены считают делом богоугодным — наносить Шиитам, и более всего Персиянам, всякое зло и вред, а потому с удовольствием проливают кровь их.

Каждый Персиянин, захваченный ими в плен, вынужден бывает насильно последовать учению Суннитов и оставаться в неволе, как бы в отмщение за то, что он прежде следовал противному для них учению Али.

В набегах своих на соседственныя земли Хивинцы жестокосердо умерщвляют [72] противников, и с радостию захватывают имущества даже единоверных им Туркменов; но, по возвращении своем, постом, умовением и молитвами очищают себя от убийств и насилий, сделанных ими последователям веры своей; такия очищения доставляют значительный доход их духовенству.

В Хивинском Ханстве никакия исповедания не терпимы, кроме господствующаго; но Русскиe невольники, находящееся в Хиве, по твердости своей и приверженности к закону своему, не переменяют его, и не смотря на строгое запрещение, часто собираются в уединенныя места для чтения молитв. Хивинцы дорого ценят и очень уважают Русских пленников за их способности, силу и трудолюбие, и хозяева их, ревностные Мусульмане, нарушают даже для них главное постановление свое: нетерпимость других вер, и позволяют им ежегодно праздновать три важнейшия торжества: Рождество, Крещение и Воскресение Xpиста, и на все время этих праздников Pyccкиe совершенно избавляются от всяких работ. — Тогда соотечественники наши собираются по возможности вместе и предаются различным, по обыкновению своему, увеселениям, и в крепком напитке (похожем на нашу водку), который сами составляют, ищут временнаго забвения своих горестей.

В Хиве есть также Жиды, но они давно уже забыли веру свою и привязаны к закону Суннов не менее Хивинцев. [73]

Каждому Мусульманину позволено иметь в одно время только четыре жены, наложниц же, сколько кто пожелает; в Хиве большая часть народа довольствуется одной и двумя женами; богатые же люди имеют их десятками.

Магометане поклоняются и часто призывают на помощь мнимых святых своих. — Узбеки имеют кроме того еще собственных святых или иманов; гробницы их разсеяны по всему пространству Хивинскаго Ханства; но они не все одинаковым пользуются уважением. Туркмены поколения Иомуд преимущественно почитают одного такого, на гробе котораго даже междоусобныя распри свои решают одной клятвой, и не было примера, чтобы кто нибудь осмелился нарушить эту клятву, потому что в народе есть предразсудок, в следствиe котораго утвердилось мнение, будто каждый, произнесший на гробе сем ложь, непременно умрет для наследования в будущей жизни вечных и ужасных мук.

Обряды Мусульманской веры очень многочисленны; но Хивинцы редко или никогда не преступают их; брачные союзы заключают они только с одними единоверцами, и никто из них не посмеет взять супругу чуждаго закона, как это часто делается у других Суннитов. Между Узбеками такой поступок был бы единогласно почтен за осквернение веры. Тех последователей Суннитскаго исповедания, которые нарушили [74] это правило, называют они раскольниками, не вступают с ними в браки и не молятся вместе.

Хивинцы также любят узнавать будущее. — Так называемые мудрецы их основывают преду-знания свои на звездах. Простой же народ употребляет для гадания два средства: — первое Кораном, или другой какой-нибудь книгою. — Гадатель, прочтя молитву, подносит книгу к голове, раскрывает ее и смотрит на вскрывшейся странице начальную букву первой строки, от нея обращается к седьмой строке, потом от вскрытой страницы переходит на седьмую, и отсчитав от начала семь строк, замечает начальныя их буквы, и так как каждой букве народ приписывает различныя значения и свойства, то соображаясь с ними, каждый выводит свои заключения. Есть еще род гадания посредством палочек.

Злом они почитают то, что вредит ближнему, а добром то, что приносит самому удовольствие, безвредное для другаго.

Хотя вообще Хивинцы, как уже сказано выше, пообразованнее своих кочевых соседей, однакож они почти совершенные невежды. Даже умеющих писать и читать между ними очень мало. Впрочем некоторые, в том числе Хан Улла-Кул-Махмед-Рахим, знают языки Арабский и Персидский, пишут стихи, занимаются Астрологией и практической Медициной, умеют по каким-то палочкам и косточкам вычислять затмения и знают, что земля имеет вид шара.

При лечении они всегда употребляют средства, противныя наружному виду болезни, на пример от жара лечат льдом, от озноба теплом, и проч. Раны лечат они довольно искусно; впрочем, как у всех диких и полудиких народов вся медицинская наука у них состоит в знании нескольких простых средств и целебных свойств некоторых трав; да и то не общеизвестно, а каждый лекарь содержит свои сведения в тайне и они переходят наследственно от отца к сыну. К Европейским лекарям имеют они большую доверенность. Вообще ученые между ними любят заниматься Историей Востока; но как везде в Азии История смешана с безчисленным множеством басен, выдаваемых за истину, то естественно, что они имеют об ней самое странное и нелепое мнениe. В Географии и Математике, не имеют они почти никаких сведений; даже цыфры Арабския у них известны весьма немногим, и заменяются азбучными буквами, от чего Хивинцы всегда находятся в затруднении, когда нм нужно написать большое число. [76]

1) Впрочем, жены Хивинцев находят себе развлечения. Смотри Альманах Владиславлева на 1838 г.

Деньги, подати, финансы, промышленность и торговля.

До Махмед Рахим Хана в Хиве не было денег в монете; он первый начал выбивать их. Самая большая золотая монета называется тиллом; она круглая, хорошей доброты и чекан ея довольно ясен. Ценою она составляет на наши ассигнации до шестнадцати рублей. Тылл делится на четырнадцать абазов, но абаз не существует в монете, а имеет только счетное значение, как у нас рубль ассигнациями. Абаз состоит из двух тенег. Эта монета серебряная, почти с наш пяти-алтынный. Теньга делится на сорок карапул; последний медная монета с нашу старинную, вышедшую из моды, полушку, но гораздо толще. Бывают в обращении и иностранныя деньги: Бухарския золотыя, называемыя падишах-тиласси, Голландские червонцы, Персидские серебряные реалы; но оне не долго ходят в народе: Хан собирает их и переделывает в свою монету.

Случается, что в развалинах древняго города Ургяндча отрывают мешки с золотыми и серебряными деньгами; но их каждый нашедший обязан представить Хану.

Источники Государственнаго дохода состоят в следующем: подать с котла, подарки, подносимые Хану разными сословиями, продажа хлеба их ханских поместьев, откупа, таможенные [77] сборы, дележ добычи, налог на приходящие караваны, и временные налоги в случае войны. Впрочем не все подданные Хана платят подати: Узбеки, Туркмены и вообще военные и служащие освобождены от нея, кроме того случая, когда занимаются торговлей.

Подать с Котла составляет важнейший источник Ханских доходов: это почти тоже, что подушный оклад. Подати эти соображены довольно хорошо с возможностями каждаго. Самый большой побор составляет около сорока рублей ассигнациями, самый меньшой около десяти. В общей сложности все Ханские доходы простираются, как думают, до 4,000,000 рублей ассигнациями.

Вообще жители Хивы, особенно Сарты, деятельно занимаются хлебопашеством и садоводством; а потому собственная Хива представляешь прекраснейшее зрелище; везде в ней видны цветущие луга и поля, богатыя жатвы, виноградники и плодовитые сады. Всякаго рода хлеба здесь родится гораздо больше, нежели сколько нужно для продовольствия жителей, а потому очень много его продается окрестным кочевым народам.

Преимущественно они сеют пшеницу, которая у них чрезвычайно многоплодна, сарачинское пшено, кунжут, доставляющий хорошее масло, ячмень, конопли; для лошадей возделывают они растение, называемое джюган, которое также очень [78] многоплодно; зерно его похоже на гороховину; растет оно почти как кукуруза. Лесов в Хиве нет, а потому жители очень заботятся о садах своих и их теперь разведено чрезвычайно много. В садах этих ростут кишмиш, яблоки, бергамоты, миндаль, дули, груши, черешня, вишня, шелковица или тут, и множество других плодов.

Овощи есть у них все какия и в Европе, кроме капусты, картофеля, редьки и репы, лук у них необыкновенно велик; дыни их заслуживают внимание как по необычайной величине, так и по вкусу: оне имеют в длину до трех четвертей аршина и больше шести вершков в толщину, и черезвычайно сладки и душисты, а кора их удивительно тонка. Арбузы также отличные.

Скотоводство в Хивинском Ханстве тоже процветает; из домашних животных наиболее разводят верблюдов, овец и рогатый скот.

Фабрик в Хиве нет никаких; но жители занимаются собственно для себя разными рукоделиями, ткут шелковыя и бумажныя, хоть не красивыя, но очень прочныя материи, делают очень искусно разные шелковые кушаки, а Туркменцы ткут армячину из верблюжьей шерсти, и хорошиe ковры. Но вообще все ремесла у них в младенчестве, стекла совсем не умеют делать; железныя изделия выработываются только Русскими невольниками; медь получают готовую из Pоссии, не смотря на то, что в их собственных рудниках пропасть меди. Мельниц [79] у них нет ни водяных, ни ветряных: хлеб мелют ручными жерновами.

Торговля как внешняя, так и внутренняя, вся в руках Сартов; внутренняя очень незначительна: она состоит в продаже разнаго хлеба и мелочных изделий по разным торжищам, устроенным в Ханстве, и также в покупке невольников. Торги производятся в определенные дни.

Собственными произведениями Хива не может вести обширной внешней торговли; но по причине места, которое занимает середи степей, на перекрестии всех кратчайших торговых путей в Россию, она сделалась складочным местом множества разных Азиатских товаров, доставляемых в Россию. Торг этот обратил внимание Сартов — они стали ездить за товарами в разныя Азиатския Государства и доставляют их в Оренбург и Астрахань. Разумеется, что под влиянием Европейской Державы такая торговля могла бы развиться до чрезвычайно цветущаго состояния. Вообще складочным местом для товаров, привозимых в Хиву из других Азиятских стран, служит город Ургянч, и из него уже они отвозятся караванами в Pоccию. Выменивают на них тонкия сукна, бархат, пряденое серебро и золото, сахар, иглы, бритвы, ножи, тонкий холст, зеркала, писчую бумагу, медь, свинец, медную и чугунную посуду и другия Европейския изделия. [80]

Государства, прилегающия к Хиве с Юга, Юго-Востока и Юго-Запада.

Большая, или Независимая Бухария.

Описав таким образом собственно Хивинское Ханство, бросим беглый взгляд на прекрасныя страны, прилегающия к нему с Юга, Юго-Востока и Юго-Запада, страны, в которыя только чрез Хиву можно нам проникнуть, страны, важныя не только собственным их богатством, но и тем, что ведут в другия земли, еще более богатыя, земли, где преобладает политико-торговое владычество Английской Ост-Индской Компании, земли, с которыми связана жизнь и смерть Великобритании, и с которыми соседство очень выгодно.

Начнем с Большой, или Независимой Бухарии. Она содержит до 10,000 квадратных (французских ) миль пространства. Восточная часть ея гориста; хребты простираются к Северу до города Бухары, к Западу почти до Самарканда, к Югу до Амин-Дерьи. Вся западная часть представляет огромную необозримую равнину, по которой местами возвышаются глинистые, отдельно стоящие, маленькие холмики; почва всей этой степи также глинистая и только слегка прикрыта, и то не везде, переносными песками.

Самая высокая, к Северу от города Бухары, гора называется Нуратаг; как в ней, так и [81] в хребте, к которому она принадлежит, заключаются медь, серебро, золото, бирюза и другиe дорогие каменья; весь хребет состоит из гнейса и белаго мрамора.

Через Бухару также протекает река Амин-Дерья, но и кроме ея есть значительныя реки, именно: Цер-Афчан или Куван, называемый также Согд, Когек и Куан-Дерья, имеющий в ширину до 54 футов, в глубину от 3 до 4 и текущий более нежели на 100 миль. Другая, называемая Карха или Кархи, течет на пространстве пятидесяти миль и теряется в песках по близости города, носящаго такое же имя.

Климат в Бухарии приятный и здоровый. Зима самая легкая и непродолжительная: даже к концу Декабря в поле есть еще дыни; морозы никогда не превосходят 8-ми градусов; снег не лежит долее двух недель.

Производит Бухария, кроме всех Европейских pacтений и плодов, множество собственно ей одной принадлежащих. Здесь в продолжение целаго года вы найдете прекраснейшие арбузы и дыни, превосходный виноград. Ревень растет сам собою, табаку разводят очень много, хлопчато-бумажное дерево дает каждый год три раза сбор бумаги; жители разводят очень много тутовых деревьев и шелководство у них в цветущем cостоянии. Из коры тутоваго дерева [82] делают прекрасную бумагу, которая славится на всем Востоке.

Крупнаго рогатаго скота мало, но множество ослов, мулов, овец; лошади здешния принадлежат к крупной, сильной и прекрасной породе.

Народонаселение очень многочисленное и доходит до 2,500,000 человек; низшие классы очень зажиточны; нет деревни, где бы не было, по крайней мере, ста домов, и вокруг их простираются прекрасные сады; иные домы ограждены зубчатыми стенами, по углам которых возносятся красивыя башенки. Города все выстроены при реках.

Из городов особенно примечательны: Самарканд, прежняя столица Бухарии, местопребывание знаменитаго Тамерлана, где он и похоронен. В его время город этот заключал до 150,000 жителей, теперь их не более 50,000. Здесь есть 250 мечетей, большею частию, из белаго мрамора, и 40 медресов или училищ. Бохара, нынешняя столица, лежит среди плодоносной равнины, орошаемой большим каналом, выведенным из реки Цер-Афчан. Город этот имеет до 70,000 жителей, много замечательных зданий, в том числе дворец Хана, стоящий уже более десяти веков, 60 медресов или училищ, 14 каравансераев, 14 общенародных бань, 68 колодцев. Маври или Марв-Шахиджан, основанный Александром Великим. [83]

Apмия Бухарская простирается в мирное время до 25,000 человек конников.

Ханство Шерсабесское одно из плодоноснейших в Туркестане, некогда принадлежало Бухарии, но в 1751 году отделилось от нея. В нем жителей до 600,000. Столица Шерсабес, выстроен на том самом месте, где стояла деревня Кех, в которой родился Тамерлан.

Балкское Ханство, имеет до 500,000 жителей; столица Балк, город очень древний. При его-то осаде Нин, Ассирийский Царь, в первый раз увидел Семирамиду.

Афганистан.

Лежит к Югу от Хивы, между Бухарией, Ост-Индией и Персией; чрез него прямая дорога в Ост-Индию. Страна гористая, населенная воинственным народом, ведущим почти безпрерывно междоусобную войну. Климат здоровый. Земля очень богата разными произведениями; каждый год собирают две жатвы. Рис, рожь, пшеница, ячмень ростут здесь в изобилии, также как табак, лен, марена, сахарный тростник, инбирь, хлопчатая бумага. По горам ростут кедры, кипарисы, дубы, сосны, ель и другия Европейския деревья, в равнинах тополь, платан, [84] шелковица, апельсинное, фиговое, померанцевое, миндальное, гранатовое дерево и множество других плодовитых деревьев.