Исторический рассказ «Республика Татарстан» № 83-84 (24639-24640) 25 апреля 2002,

Предлагаем вниманию читателей рассказ М.Хабибуллина «Великий Кир и Танана», повествующий о событиях, которые произошли в 530 году до н.э. Их отзвуки дошли до нас благодаря трудам древних летописцев и историков. Подробно описаны они и современником той эпохи, отцом истории Геродотом.

Могущественный Кир, шахиншах миданов, покорил Вавилон и собирался идти войной на массагетов. Желая выведать, какими силами располагает противник, он велел позвать к себе визиря. По одному лишь пытливому взгляду повелителя визирь догадался, что хочет шахиншах узнать от него, и начал свою речь так:

— О великий шах! Да будет вам известно, что массагеты сильны и отчаянны. Когда нависает над ними угроза войны, все как один встают они на защиту своей Отчизны. И стар и млад берутся за оружие. С низовьев рек, из степей, пустынь и с гор мчатся к месту сражения. Возникают внезапно, словно вырастают из-под земли. И в решающий миг, словно мощная лавина, сокрушают врага. Кони у них быстроноги и выносливы. Стрелков так много, что не счесть. Мечи остры, копья длинны, щиты легки, кольчуги непробиваемы. Этому народу неведомо поражение. Если массагеты вступают в бой, то бьются отчаянно, до последней капли крови. Смерть на войне при защите своего народа и земли считается у них великой честью. Государство их расположено к северо-востоку от нас, вдоль по течению Аракса и граничит с исседонами, которые населяют побережье полноводного Чулмана. Греки зовут массагетов скифами, а табгачи — сюннами.

Визирь умолк. Затем, почтительно склонив голову перед шахом, продолжил свой рассказ. Шахиншах слушал его не перебивая.

— В жестокой схватке с табгачами сложил голову бесстрашный вождь массагетов Шугер ата. И теперь этим богатейшим государством безраздельно правит его вдова, красавица Танана. О ее красоте рассказывают легенды. Танана называют Лучезарной. Говорят, кто хоть раз взглянет на нее, тот навек теряет голову, покой и сон, в мечтах о ней слагает стихи и песни, напрочь забывая обо всем на свете. О великий шах! Вы посланник Бога на земле, и мирские чувства, конечно, не могут вас тревожить. Но умоляю вас, прислушайтесь к моему совету — не вступайте в войну с массагетами! Пошлите к Танана сватов. Тогда вы будете в двойном выигрыше: ваш дворец будет украшать женщина, равной которой по красоте, может, нет на всем свете, а ее богатейшие земли — бескрайние пастбища с сочной травой, реки и озера, кишащие рыбой, леса и горы, полные дичью, — без кровопролития перейдут к вам. Прислушайтесь к моему совету, о могучий шах, не вступайте в войну с массагетами! Идти против них с оружием надо лишь тогда, когда не останется иного выхода…

Еще много удивительного рассказал визирь шахиншаху, вызывая в нем все больший интерес к этому племени.

Великий Кир не знал страха. Не знал он и поражений. Одно за другим сокрушил он такие могучие государства, как Вавилон, Аккад, Лидия. И не было у него ни тени сомнения, что такая же участь постигнет вскоре и массагетов. Ему ли бояться какой-то там степной дикарки!

Сколько красавиц он покорил! Он же властелин. А у власти есть все: и сила, и богатство. Кто же перед ними устоит? И эта гордячка тоже покорится. Покорится, какой бы лучезарной она ни слыла. Добром не покорится — силой возьмет. И ее, и всю ее страну.

— Визирь, а что такое любовь?

— О великий шах! Я вас понимаю, но поймите и вы меня. Вам чуждо это чувство. Оно не подвластно ни силе, ни богатству. Это истина. Вы не простой человек. Любовь же — чувство простое, земное.

— Разве властелин не может быть простым человеком?

— О нет, великий шах. Нельзя стоять одновременно на вершине горы и у ее подножия. А вы сейчас на гребне славы.

— Ты прав, визирь. Государство, которым правит женщина, да еще красавица, лучше захватить хитростью. Расправившись с массагетами, я двину войска на своего главного врага — египетского фараона!

Кир прислушался к совету визиря и направил сватов к Танана во главе с самим визирем. Ни щедрых даров, ни драгоценных украшений не пожалел шах, стремясь пленить сердце красавицы.

Провожая в путь-дорогу сватов, он напутствовал своего визиря такими словами:

— Убедись, так ли красива шахиня массагетов, как о ней говорят. Если нет, то я быстро завоюю ее страну оружием…

***

Сарман ослабил поводья Алтынтояка. Конь даже с закрытыми глазами мог бы одолеть весь этот путь: Шугер ата, его первый хозяин, часто навещал родного брата Кандыра ата. Алтынтояк — чуткий конь. Стоит лишь немного натянуть поводья, как помчит рысью, ослабишь — переходит на шаг. Конь и всадник — словно сказочный кентавр, очарованный огненными бликами заката.

Степной ковыль колышется, стелется, как необозримое море. Где-то посвистывает суслик, притаилась и охотится рыжая лисица. Вот она, почуяв коня, привстала и замерла, провожая его настороженным взглядом. Шустрый зайчишка, забавно подкидывая задние лапки, успевает скрыться в густой траве. Как будто подзадоривая, прямо из-под копыт коня вспархивают с шумом тетерева. Но Алтынтояк — храбрый конь, его ничем не испугаешь.

А ведь сколько опасностей, бывало, подстерегало его в этой же степи! Сколько раз мчался он навстречу смерти под свист вражеских стрел, преодолевал вплавь полноводные реки — Ра, Аракс, Урал, Чулман, Ик, Белую. Первый его хозяин, бесстрашный и добрый, ни разу не поднял на него руки, ни разу ничем не обидел. Частенько охотились они вместе на степных волков, гонялись за быстроногими джейранами, так что ветер свистел в ушах. Хозяин стрелял метко и булавой их доставал. А в прошлом году, в жестокой схватке с врагом, он сложил голову. И тогда Алтынтояка передали его сыну — Сарману. Поначалу Алтынтояк не хотел подчиняться новому хозяину, вставал на дыбы, брыкался. Но тут подошла его мать, вдова хозяина. Так нежно и ласково она говорила, гладила, угощала коня сюзьмой, что Алтынтояк невольно потянулся к ее рукам, мягкими губами коснулся ладоней и отведал угощения. Он почуял в ней хозяйку Кашка — Белой Звездочки, с которой вместе щипал траву, ходил в походы. Затем женщина передала поводья сыну. И уже из его рук Алтынтояк отведал вкусную сюзьму…

Солнце уже заходит за горизонт, а дорога еще дальняя. Конь хотел было рвануть вперед, но Сарман не тронул поводья. Он глубоко задумался. События последних дней так бурно развивались, что он лишился сна. Неделю назад к ним прибыли сваты от шаха миданов. Сарман порывался зайти в шатер к матери, но телохранители секирами преграждали ему путь. Три дня и три ночи гостили сваты великого Кира. И все это время Сарман не находил себе места, злился. Как же так, ведь золотой трон массагетов предназначался ему! Потом не выдержал, попросил стражников передать матери, что если она и на этот раз его не примет, то он уйдет от нее к Кандыр ата. Лишь после этого мать приняла сына.

***

— Мама, — Сарман старался говорить как можно спокойнее. — Мама, ты ведь не выйдешь замуж за шаха миданов, не выйдешь?!

Он снял с себя богато украшенный шлем, железный кинжал, отстегнул ятаган и положил перед матерью. Это был знак непримиримости.

— Сын мой, что все это значит?

— Мама, сваты еще не успели далеко отъехать, я догоню их. Позволь мне только!

— Сын мой, сначала коня седлают, а потом на него садятся, иначе, неровен час, и свалишься. Да, шахиншах миданов прислал ко мне сватов. Но я разгадала его хитрый замысел. Он хочет жениться на мне, чтобы прибрать к рукам наши земли и наш народ. Не трогай сватов, сын, пусть они продолжают свой путь. Я не дала им своего согласия. Кир не простит мне этого унижения. Нам надо готовиться к войне. Я даю тебе очень важное поручение: немедленно езжай к Кандыр ата. Он знает миданов, потому что уже воевал с ними. Мне сейчас очень нужна его поддержка.

— Мама, а придет ли Кандыр ата? Ты же больно задела его самолюбие…

— На сердце уздечку не накинешь, сын мой. Не я нужна была Кандыр ата, а мой золотой трон. Я же храню трон массагетов для тебя.

— А если Кандыр ата не согласится ехать?

— Если сердце его не камень, то он откликнется на зов любви.

— Ты любишь его, мама?

— Я тебе этого не говорила, сын мой. Когда враг на пороге, не время выяснять отношения. Надо защищать землю и народ

— Мама, я тебя понял. Мне сегодня отправиться в путь?

— Сегодня же, сын мой. Передай Кандыр ата, пусть не гневается на меня. У правителей разум должен быть превыше чувств.

***

Танана была самой любимой женой правителя Шугер ата. Она подарила ему единственного сына, превзойдя этим всех своих соперниц. Когда сыну исполнилось пятнадцать лет, Бог призвал к себе великого правителя. И скоро на трон сядет Сарман. И будет править, как отец, долгие годы. Перед ним будут склонять головы вожди всех родовых племен. По правую руку сядет дядя Кандыр ата. Еще совсем недавно так мечтал Сарман. Но не сбылись его мечты. Не успели отметить сороковины, как аксакалы возвели на золотой трон его мать, Танана. Узнав об этом, Сарман явился к матери и сказал, что ей надо выйти замуж за Кандыр ата. В ответ он услышал гневные слова:

— Уймись, сын, не пристало еще тебе решать судьбу главного государства!

Ни разу после этого разговора не упоминал Сарман имени дяди. Тот уехал ни с чем в свои владения.

Что скажет теперь Кандыр ата, внемлет ли он просьбе матери? Встанет ли на защиту главного государства? Всю дорогу думал об этом Сарман.

К вечеру на горизонте синей лентой показалась полноводная река Чулман. Скоро уже должны начаться земли верхнего государства. На границе его встретит верная стража. Только он так подумал, как четверо всадников появились тут как тут, словно из-под земли выросли.

— Куда держим путь? — строго спросил один из них, выступив на шаг вперед.

— К Кандыр ата, богатырь, — уверенно ответил Сарман.

— Гонец или проездом?

— И не гонец, и не проездом я, а с вестью из главного государства.

— Добрая весть или нет?

— Другу — добрая, врагу — худая, богатырь.

— Гостям всегда мы рады. Скажи свое имя, путник.

— Я Сарман, сын Шугер ата, богатырь.

— Добро пожаловать в верхнее государство, Сарман, сын Шугер ата! Мой дом — твой дом. С восходом солнца представлю тебя Кандыр ата.

***

Когда солнце озарило своими первыми лучами землю, Сармана представили Кандыр ата. Средних лет, с заметной проседью, дядя стоя приветствовал и обнял Сармана. Потом он приказал созвать аксакалов. Когда все уселись, он попросил юношу подробно изложить свою просьбу.

— С какой бы вестью он ни приехал, пусть сначала принесет клятву,- сказал один из аксакалов.

— Пусть поклянется! — поддержали остальные.

На золотом подносе принесли две пиалы с кумысом. Сарман вынул из ножен кинжал и надрезал палец. В пиалы закапала кровь. Юноша пригубил содержимое одной из них и передал Кандыр ата. Аксакал тоже пригубил, затем выплеснул на лежащее рядом седло, а вторую пиалу протянул Сарману, тот также выплеснул ее на свое сиденье.

— Первое дело он сделал, пусть приступает теперь ко второму, — сказали аксакалы. — Отвечай, на чьей ты стороне?

— Кандыр ата, пока течет в моих жилах кровь, я всегда буду на твоей стороне, учитель мой. Клянусь богом Солнца.

— Не верь ему, Кандыр ата, — перебил его один из аксакалов. — Танана обманула сына. Она не отказала великому Киру. Мужчина ошибается раз, а женщина дважды. Сын здесь, а мать сейчас, наверное, к Киру собирается. В прошлом году она отказала тебе, хотя вы в кровном родстве. Шахиншаху миданов она отказать не посмеет: слава о нем идет по всему миру. Танана преступница!

Услышав такие слова, Сарман медленно встал со своего места и в упор посмотрел на аксакала, который так непочтительно отозвался о его матери, но тут же снова сел. Он вдруг почувствовал, что тот, может быть, прав. А если и в самом деле мать отправила его к Кандыр ата, чтобы избавиться от него?

Видя, какой оборот принимает дело, встал и Кандыр ата:

— Досточтимый аксакал Туран, в чем вина юноши? Он привез весть, что Танана просит о защите нашего главного государства. Так? Ее дело — просить, все остальное — наше. Ты как считаешь, Туран, мы должны защищать наше общее государство или нет?

— Я что? Я как все, Кандыр ата, помочь надо!

— Решили, аксакалы?

— Решили, Кандыр ата, решили…

***

Для Танана потянулись дни, полные тревоги. Караульные стражники шлют весть: великий Кир с огромным войском движется вдоль Аракса к главному государству массагетов. Где оно остановится и построит мост, там и будет битва. Но прежде она хотела поговорить с Киром. Чего он хочет от массагетов? Не ради нее же ведет он сюда многочисленную армию? Как бы то ни было, Танана приложит все усилия к тому, чтобы предотвратить кровопролитие. Если понадобится, она даже согласится выйти замуж за Кира. Но только при одном условии: пусть сначала Кир со своим войском вернется в свои владения, после чего она возведет на трон сына своего Сармана, и только потом уж она поедет к миданам.

В последнее время Танана почему-то как никогда волновалась за Сармана. То ей казалось, что сын, переходя реку, попадает в плен и погибает; то чудилось, будто Кир отрубил ему голову, посадил на кол и показывает ей через реку … Сердце матери, что-то предчувствуя, тревожно билось.

Она вышла из шатра ни свет ни заря. В ту же минуту к ней подоспел слуга с медным тазом и кувшином. Танана умылась прохладной водой. Затем отдала почести восходящему солнцу. Повернувшись к реке, долго всматривалась в ее низовье.

— Государыня, что изволите кушать — сюзьму, казы, кумыс, рыбу? — слуга покорно склонил перед шахиней голову.

— Коня вели привести, — приказала Танана.

Тут же к ней подвели Кашка. Танана, как искусная наездница, ловко вскочила на лошадь, взяла в руки плетеные поводья. В это время к ней подбежал телохранитель.

— Что случилось? — Танана старалась говорить спокойно, однако сердце опять невольно сжалось.

— Радостная весть, государыня! Кандыр ата со своим войском расположился в верховье реки. Просил передать, что будет ждать распоряжений.

— Передай Кандыр ата, правителю верхнего государства, что мой шатер для него всегда открыт.

Воин тут же ушел исполнить приказ.

***

Долго беседовали в тот вечер с глазу на глаз Кандыр ата, правитель верхнего государства, и шахиня массагетов. Потом они вышли из шатра, облаченные оба в воинские доспехи. Приказали привести белого жеребенка и направились к родовым усыпальницам. Там, положив на белый камень жеребенка, они принесли его в жертву и, кровью окропив сабли, поклялись над могилами предков биться с врагами до конца. В плен не сдаваться, а если так случится, что враг окажется сильнее и победит, погибнуть на поле брани, не радовать врага.

Танана никаких обещаний Кандыр ата не давала, но и не отказала. Клятва мужчины доказывается делом, клятва женщины — сердцем, рассудила она.

* * *

Не проигравший доселе ни единого сражения и непоколебимый в собственном превосходстве, великий Кир возводил плавучий мост прямо перед носом массагетов. Ему ли, могущественному властелину, покорившему Европу и пол-Азии, бояться какого-то там неизвестного полудикого племени?!

Увидев миданов, возводящих мост перед их шатрами, Танана приказала позвать к себе глашатая и передать непрошеным гостям от ее имени следующие слова:

— Шахиншах миданов! Остановись! Не затевай переправы через реку. Не пришлось бы сложить тебе здесь голову. Ступай домой со своим войском, не трогай нас… Ты, конечно, сильный и могущественный Кир и ты наверняка не внемлешь моей просьбе, не уберешь свое войско. Но если все же, шахиншах миданов, ты намерен сразиться с массагетами, не утруждай себя понапрасну, перейди реку по той переправе, какую мы тебе укажем. Мы отойдем отсюда вверх по течению реки на расстояние трех дней пути. Это будет нашим полем сражения. Ежели ты, великий Кир, желаешь провести сражение на своей стороне реки, то сам отойди с войском на расстояние трех дней пути. Это будет вашим местом сражения.

Так передал глашатай.

Услышав эти слова, великий Кир позвал в шатер на совет аксакалов и визирей. Когда все собрались, он спросил у них:

— Что вы мне посоветуете: перейти с войском на берег противника или принять бой на своей стороне?

— О великий Кир, — начал свою речь один из аксакалов, — чувствую, не удастся нам здесь обосноваться. Не только землей крепко государство. Передай глашатаю, что будем ждать массагетов здесь.

— Хорошо,- ответил Кир.- Но я хочу посоветоваться еще и с царем Лидии. Если никто из вас не возражает, я приглашу своего пленника сюда.

— Чем больше советов, тем разумнее решение, — в один голос ответили аксакалы.

***

— Великий Кир! — сказал Крез. — Когда я был взят в плен, то поклялся никогда и ничем не огорчать тебя. Искренним будет и мой совет. Что и говорить, плачевно мое положение, врагу такого не пожелаешь. Сдавшись в плен, я потерял все: трон, государство, народ. О великий Кир, если ты считаешь себя бессмертным, приравниваешь к богам, то я перед богами бессилен, они от меня отвернулись. Мой совет тебе не поможет. Как хочешь, так и поступай. Если же ты считаешь себя, как мы, просто человеком, то никогда не забывай святой истины: все течет, все изменяется. Ничто не вечно на земле. Жизнь коротка. Жил человек — и нет его. Было государство, был народ, был царь, теперь они стерты с лица земли. Как могуществен был Вавилон! Весь мир содрогался от него, а теперь и он у твоих ног…

— Государь,- поднялся один из аксакалов встревоженно. — Зачем ты внемлешь разглагольствованиям этого пленника? Лучше прислушайся к голосу аксакалов. Кто сделал тебя шахиншахом? Кто посадил на золотой трон? Мы, миданы. Нас и слушайся: не надо возводить мосты, заставь массагетов перейти на эту сторону. Дома и стены помогают, так в народе говорят.

— О великий шах, позволь мне довести свою речь до конца, — продолжал Крез. — Воля твоя, как ты решишь, так и будет. Советую тебе сделать не то, что сказали аксакалы, а наоборот. Переправься со своим войском через реку. Тогда массагеты будут вынуждены отступить вглубь страны на расстояние трех дней пути. В моем совете заключен двойной смысл. Если массагеты переправятся на твой берег, то в случае твоего поражения останутся здесь и захватят все твои земли. Кроме того, могущественные правители никогда не приглашали женщину к себе, а брали ее силой. Чтобы с наименьшими потерями добиться цели, я предлагаю тебе воспользоваться хитростью. Насколько мне известно, о великий Кир, массагеты не пьют бузу. Отсюда мой совет: построй через реку плавучий мост и переправься по нему на тот берег. После этого шахиня массагетов, согласно уговору, отойдет с войском на расстояние трех дней пути вглубь страны. Потом ты вот что сделаешь: пройдешь со своим войском следом за ними на расстояние одного дня пути и устроишь щедрое застолье. Не жалей угощений. Особенно не жалей бузы. Потом, оставив возле яств отряд, состоящий из пленных, вернись через ту же переправу восвояси. Массагеты не удержатся, приблизятся к воинам. Вступят с ними в бой. Легко их одолеют и от радости победы начнут пиршество. Когда они досыта напьются, ты вернешься со своим войском и перебьешь их, пьяных. Таким образом, ты легко уничтожишь один из лучших отрядов шахини. А кроме того, вселишь уверенность в сердца своих воинов в близкую победу над врагом. Вот что я хотел посоветовать тебе.

Кир махнул рукой, давая знать стражникам, чтобы они увели Креза, пленного царя Лидии, и долго сидел, погруженный в раздумья. Потом, медленно подняв голову, обвел взглядом аксакалов и промолвил:

— Пусть визирь останется, а вы все можете идти.

— О великий Кир, я принимаю совет Креза.

— Одобряю твое решение, визирь. Передай глашатаю: пусть массагеты возводят мост через реку и уходят на расстояние трех дней пути вглубь страны!

***

Танана сдержала свое слово и после переговоров с Киром увела войско вверх по течению реки и обосновалась там. Немедля велела позвать в шатер Кандыр ата. А затем и сына Сармана. Посовещавшись, решили первым делом послать в разведку Сармана с его отрядом.

С восходом солнца, благословив начало нового дня, отряд во главе с Сарманом ушел в разведку. Домой он уже не вернулся.

А произошло вот что.

На расстоянии одного дня пути от стана разведчики напоролись на неприятеля. Короткая схватка закончилась тем, что миданы были наголо разбиты. У Сармана это была первая стычка с врагом, поэтому он дрался яростнее всех. Одержав скорую победу над миданами, разведчики отведали их дурманящий напиток — бузу. Она показалась им терпкой и в то же время приятной. Пили еще и еще, пока вконец не опьянели. Затем пели, плясали до тех пор, пока не повалились, заснув мертвецким сном. Пьяных и беспомощных, их перерезали миданы. В живых оставили лишь одного, совсем юного воина в дорогих доспехах.

***

Студеная вода довольно быстро отрезвила Сармана. Он вскочил на ноги и хотел выхватить оружие. Однако ни кинжала, ни сабли при нем не оказалось. Озираясь по сторонам, он вдруг увидел, что его богатыри истекают кровью возле недавнего застолья. Тогда он все понял. Сбросив шлем, он начал громко причитать и рвать на себе волосы. Испугавшись, как бы юноша чего-нибудь не сотворил, визирь приказал связать пленному руки. В таком вот виде Сарман и предстал перед могущественным шахиншахом миданов.

— Кто это, мой визирь? — с иронией спросил Кир.

— О великий шах! Это сын Танана, правительницы массагетов.

— Не ты ли рассказывал мне, что массагеты никогда не сдаются в плен? Смотри же теперь, кто стоит передо мной?!

— Я уже сказал, великий Кир, это сын Танана…

— Сын Танана?! — переспросил Кир, подняв к небу толстый указательный палец, на котором переливался золотой перстень с великолепным изумрудом, и всматриваясь в юного пленника со связанными руками. Юноша был так хорош собой, что Кир невольно залюбовался им. «Только женщина с лучезарной красотой могла дать миру такого наследника», — подумал он, пытаясь представить себе облик шахини Танана.

…Когда сваты вернулись от шахини ни с чем, то и после этого визирь не переставал с восхищением описывать ее красоту. Кир недоумевал: неужели и в самом деле красота может быть столь неотразимой? Оказывается, может. Вот, стоит же перед ним ее сын — красавец. Могучая это сила — красота!

* * *

Когда Сарману наконец развязали руки, он старательно расправил свою одежду, отороченную собольим мехом, не спеша снял кольчугу. Затем поднял голову и устремил взор к небу. Прямо над его головой парил беркут. Это плохое предзнаменование. Домой Сарману путь заказан: он погубил самый отборный отряд воинов, и аксакалы никогда не простят ему этого. Теперь о троне нечего и мечтать. Кто ему доверит золотой трон массагетов после всего, что произошло? Нет, никогда не быть ему шахом…

Всех присутствующих поразило, как долго Сарман смотрел на небо, и невольно они тоже подняли головы и стали глядеть ввысь. В этот момент юноша молниеносно выхватил кинжал из рук стражника, стоящего справа, и вонзил себе в грудь.

— Он заколол себя, великий шах! — вскричал стражник.

Но было уже поздно. Сарман лежал на земле, истекая кровью. Пораженный, Кир даже вскочил с места:

— Визирь! Что это?!

— О великий шах, я же предупреждал вас…

Свою ярость шах обрушил на стражников.

— Утопите их в реке! — приказал он телохранителям. — Визирь, пусть глашатай передаст Танана, что ее сын заколол себя. Кир ждет ответа!

***

До самого захода солнца кричал глашатай. Но ответа так и не последовало. Массагеты молчали. Внезапно Киром овладело чувство тревоги. Он ведь намеревался вернуть сына матери-шахине и этим самым расположить ее к себе. Теперь же все рухнуло. Кто бы мог подумать, что этот юнец поднимет на себя руку…

Кир вошел в шатер, укутался в тигровую шкуру: его знобило. Ночь была теплая, а его била дрожь. Перед глазами стоял юноша, заколовший себя. Такой молодой. И такой отчаянный. А что, если все массагеты такие, как он?.. Конечно, он все равно их победит и увезет красавицу Танана к себе.

Степной ветер в ночи колышет шелковый шатер. За огнем следит раб-невольник. Время от времени он добавляет сало в сосуд с огнем. Когда порывы ветра усиливаются, шатер наполняется страшными тенями. Голова гудит от бузы, выпитой в честь победы над врагом.

Он не смог победить массагетов хитростью. Значит, надо действовать оружием. А ведь Танана почти что была в его руках… Этот юнец все испортил.

Долго не мог уснуть Кир. Мучился, ворочался и лишь под утро забылся тяжелым сном.

***

Когда рассвело и взошло солнце, на берегу реки появились массагеты. Им не было ни конца, ни края. Увидев такое многочисленное войско, великий Кир впервые испытал ужас. И никак не мог отделаться от этого навязчивого чувства. Однако душевное противоборство длилось недолго. Он взял себя в руки. Велел привести коня Сармана. Голенастый гнедой скакун с золотыми копытами, казалось, и ему придаст силы и уверенности.

Вскочив на Алтынтояка, шахиншах пристально оглядел свое войско. Ему почудилось, что воины тоже охвачены подспудным чувством страха. Гнетущее чувство тревоги вновь овладело им.

— Мы победим! — вскричал Кир, чтобы приободрить себя и свое воинство, и тут же всем своим нутром почувствовал, что его ликующий возглас не вызвал воодушевления среди воинов.

«Видать, им не по душе чужой конь», — опять попытался успокоить себя Кир. Он победит, никаких сомнений и быть не может! Пришпорив тулпара- рысака, он еще раз объехал войско.

И в это же самое время на стороне массагетов верхом на белой лошади показалась Танана. Ее золотой шлем сверкал в лучах восходящего солнца. Она также воодушевляла бойцов на битву. До шаха доносились звуки ее голоса, позвякивание серебряных монист на груди.

Глашатай, как эхо, вторил словам шахини:

— Кровожадный Кир, это ты погубил моего сына. Ты обманул его. Не гордись своей победой. Она досталась тебе не в равном поединке. Кир, ты не прислушался к моему совету, не убрался восвояси. И теперь пеняй на себя. Я буду с тобой биться!

Нет, не мог шахиншах вынести такой насмешки от дикарей. Снова пронесся он верхом, гарцуя, вдоль войска, подзадоривая его перед решающей схваткой.

— Воины, много стран мы покорили. Победим и массагетов. Победа будет за нами! Они испытали уже на себе, как остры наши кинжалы. Мы, миданы, самый сильный в мире народ!

Да, да, подстрекать и еще раз подстрекать! Раз, другой, третий! И когда ненависть к врагу достигнет апогея, когда закипит в жилах кровь, направить всю эту смертоносную лавину на врага, чтобы стереть его с лица земли.

***

…Когда его лучники выпустили все свои стрелы, с левого и правого флангов пошли копьеносцы. Кир успел заметить, однако, что массагеты стреляют очень метко: ряды миданов значительно поредели. Он поднял руку, отдавая приказ коннице идти в атаку. Но тут же спохватился, понял, что поспешил. Массагеты, как в живую мишень, без промаха пускали в нее стрелы. Внезапно самые храбрые всадники миданов, прорвав ряды массагетов, начали рубить противника направо- налево. Но их было мало, поэтому массагеты легко подняли их на копья. Увидев это, Кир вне себя от ярости дико закричал. И сам не услышал своего крика среди ржания коней, воплей, стонов умирающих. Он заметался. Поднимал в атаку то левый, то правый фланг войска, то пускал в ход основную ударную силу. Но все атаки в мгновение ока отражались противником.

Даже небо, казалось, содрогалось от топота копыт, пыль застилала глаза. Кир бросил в атаку резервную конницу. Но и та не смогла противостоять стрелам, которые градом посыпались на нее, и отступила. Массагеты и миданы уже стеной пошли друг на друга. Все смешалось, перепуталось. Свирепо ржали кони, страшно кричали пронзенные копьями воины, катились по земле отрубленные головы.

Кир все слышал, все видел. Сердце его возликовало, когда миданы перешли в наступление. Но тут, с верховья реки, словно из-под земли появился новый конный отряд. Киру грозило окружение. Тогда он вознес над головой саблю. Это был условный знак для сотни его верных телохранителей. Те должны были вывести шаха из окружения. Они плотной стеной сгрудились возле него. Часть его войска бросилась наперерез мчащейся коннице. Ряды воинов редели на глазах.

И тут Кир увидел, что прямо на него на белой лошади скачет сама Лучезарная. Ее тоже охраняла надежная сотня.

— Вперед! — крикнул Кир и бросился навстречу шахине. Телохранители последовали вслед за ним. — Скорее, вперед!

Кир не мог даже представить себе, что будет драться с дикарями один на один. Как всегда, он был уверен в легкой победе. Представлял, как возьмет Танана в плен и увезет красавицу в свой роскошный дворец. Увезет — и ни разу не удостоит ее своим вниманием. Ни один мужчина никогда даже краешком глаза не сможет взглянуть на нее. Она канет в Лету. Пробудет в заточении до самой смерти.

Навстречу ему мчалась белая лошадь. На ней грациозно восседала красавица из красавиц. Самые сильные, отчаянные воины охраняли ее. Вот сейчас и решится твоя судьба, гордячка!

— Не трогать шахиню, я сам с ней расправлюсь! — приказал он страже. — Уничтожьте ее охрану!

В это мгновение произошло нечто непредвиденное. Алтынтояк вдруг узнал Кашка и радостно заржал. Танана резко развернула лошадь и направила ее в степь. Кир больно ударил коня плашмя саблей.

— Догони!

Алтынтояк вытянулся в стрелу и пустился вскачь во весь дух. Вскоре он догнал Кашка. И так они мчались на расстоянии каких-нибудь десяти шагов. Их уже никто не преследовал. Воины Кира сражались с телохранителями шахини.

— Танана! — кричал Кир на полном скаку. — Танана! Сдавайся!

— Кир, кровожадный Кир! Ты не человек, ты чудовище!

В мгновение ока она натянула тетеву и выпустила стрелу. Кир едва успел подставить свой щит. Стрела, покрытая золотой краской, ударилась о него.

— Танана, сдавайся! — снова кричал Кир, пытаясь преодолеть шум ветра.

Танана чуточку ослабила поводья. И Кир вдруг увидел ее лицо. Увидел и обомлел. Как прекрасна была она: изящные черные брови, как точеные крылья ласточки, красивые восточные глаза, словно убегающие друг от друга, сочные, как будто налитые, алые губы. И вся она словно излучала солнечное сияние. Лучезарная! Кир был ослеплен и покорен ее красотой. Только сейчас он окончательно понял, какую роковую ошибку допустил. Никогда еще ему не доводилось видеть такую красивую женщину.

— Танана, сдавайся! Я увезу тебя в свою империю! Я посажу тебя на трон рядом с собой, Танана!

— Кир, ты слышишь меня? Ты пришел сюда не за моей любовью, а за своей смертью. И ты ее скоро найдешь, Кир! Здесь, в моей степи. Ты обманул, погубил моего сына. Ты бездушный человек, Кир! Алтынтояк, сбрось его, он чужой. Это не твой хозяин, Алтынтояк!!!

Танана резко натянула поводья, Кашка встала на дыбы и остановилась. Алтынтояк рванул было вперед, но, словно опомнившись, начал вставать на дыбы, сбрасывая седока. А когда тот упал на землю, конь, пригнув голову, пошел прямо на него. Кир успел вскочить на ноги и вынуть саблю. Он всадил ее с размаху в грудь коня. Но Алтынтояк, словно и не почувствовав вонзенную в грудь саблю, со всех сил лягнул своими копытами Кира прямо в голову…

Услышав дикий вопль умирающего и предсмертное ржание Алтынтояка, Кашка в ответ тоже заржала, жалобно и протяжно. Танана направила лошадь туда, где лежал конь. Но Кашка начала фыркать, со страхом пятиться назад. Тогда Танана спешилась и подошла к двум истекающим кровью телам.

Могущественный Кир, шахиншах миданов, решивший покорить массагетов, пришедший на их землю с семидесятитысячным войском, умирал под лошадью. Его шлем, усыпанный драгоценными камнями, валялся в траве, лицо и борода были залиты кровью, глаза выпучены и устремлены в небо, словно прося прощения у Солнца, бога массагетов, за все то горе, которое он им причинил.

Танана обернулась туда, где кипело сражение. Под натиском войска Кандыр ата, неожиданно появившегося с верховья реки, остатки войска миданов бежали к реке, в надежде на спасение. Кандыр ата, однако, успел захватить мост и никого не оставлял в живых: у миданов было два выхода — либо броситься в реку и утонуть в тяжелых доспехах, либо нарваться на острые копья массагетов. Третьи бросали оружие и ложились на землю — сдавались в плен.

***

Танана вскочила на лошадь и поскакала к месту битвы. Она знала, что зло, как бумеранг, возвращается к тому, кто его совершил, поэтому спешила пощадить пленных. Многих миданов спасла она, оделив их землей, хозяйством, пристроив к вдовам. Благодаря этим добрым делам ее имя вошло в Историю.

На восходе следующего дня Танана приказала воинам разыскать тело сына. Аксакалы облачили Сармана в самые дорогие и красивые доспехи. По верованию массагетов, на том свете он должен был предстать перед богом Солнца — Тенгре. Вместе с ним были захоронены его погибшие друзья, любимый конь Алтынтояк, а также провиант на три дня, драгоценная посуда и оружие. Потом, по ритуалу погребения, каждый воин высыпал на могилу полный шлем земли. Так будет и в сороковины, и в годину смерти. И ежегодно из века в век. Возможно, вам доводилось видеть в степи высокие курганы? Это могилы массагетов.

Когда были соблюдены все обряды, Танана призвала к себе аксакалов и объявила им о своих намерениях:

— Почтенные аксакалы, хочу сообщить вам, что правителем государства массагетов станет Кандыр ата. Я же со своей свитой переберусь во владения миданов. За их земли и реки, степи и пастбища была пролита кровь моего сына и наших доблестных воинов. Дайте мне свое благословение!

— Благословляем тебя, Лучезарная! — в один голос сказали аксакалы. Никто не смел возразить женщине, одолевшей самого могущественного шахиншаха.

…Вскоре Танана со своей свитой вступила на престол государства миданов.

Перевела с татарского Наиля Краева.