В 1936 г. в рукописном отделе Государственной Публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде известный советский востоковед П. П. Иванов обнаружил документы архива хивинских ханов, вывезенные из Хивы после занятия ее русскими войсками в 1873 г. Уже в первой статье, посвященной хивинским документам, а также в их подробном описании, вышедшем в свет в 1940 г., П. П. Иванов уделил особое внимание документам, связанным с историей каракалпаков и казахов¹; эти документы были им подробно описаны, а некоторые даны в более или менее полном переводе. Вскоре П. П. Иванов использовал найденные им новые источники в своих исследованиях по истории каракалпаков². В дальнейшем другие историки и этнографы, опираясь на описания и переводы П. П. Иванова, использовали документы архива хивинских ханов для характеристики родо-племенной структуры, хозяйства и общественного строя каракалпаков в XIX в.³.

После смерти П. П. Иванова (1942 г.) было сделано очень немного для дальнейшего изучения документов, посвященных каракалпакам⁴. М. В. Сазоновой был сделан русский перевод четырех документов (по описанию Иванова — № 130, 131, 25 лл. 142б —146б и 25 л. 147а; см. в настоящем издании № 2, 20, 10 и 31); их использовал в своем исследовании Б. В. [10] Андрианов, который опубликовал в приложении переводы трех документов, принадлежащие М. В. Сазоновой⁵. К сожалению, в переводах М. В. Сазоновой имеется довольно много неточностей и ошибок (особенно в цифрах и чтении имен), что в некоторых случаях отразилось и на выводах, основанных на этих переводах⁶. В 1958 г. по инициативе Института этнографии АН СССР мною был выполнен для Каракалпакского комплексного научно-исследовательского института (ныне Каракалпакский филиал АН УзССР) перевод десяти документов архива хивинских ханов (по описанию Иванова — № 42, 49, 52, 99, 104, 129, 130, 131 и 208, а также рук. ИНА А 422); однако этот перевод оставался неопубликованным.

К 1961 г. в Гос. Публичной библиотеке им. М. Е. Салтыкова-Щедрина было выявлено большое количество (свыше 3000) неизвестных ранее документов архива хивинских ханов⁷; в 1962 г. они, вместе с уже известными документами, были переданы в Ташкент, в Центральный государственный архив УзССР⁸. Среди новых документов около 100 связано с историей каракалпаков. В отличие от документов, описанных П. П. Ивановым, новооткрытые материалы представляют собой главным образом донесения и прошения от хивинских чиновников и каракалпакских биев, адресованные хивинскому хану и его сановникам; в них сообщается о положении в каракалпакских районах, о действиях различных биев, о работах по ремонту и очистке каналов, о ходе сбора налогов с каракалпаков, о перекочевках отдельных родов и племен и т. п. Значительное число документов связано с восстаниями [11] Эр-Назара колдаулы (1855—1856 гг.) и Мухаммеда-Фена (1858-1859 гг.)⁹.

В целом имеющиеся сейчас документы архива хивинских ханов содержат обширный и разносторонний материал по истории каракалпаков в XIX в. Публикация и исследование этого материала позволят существенно уточнить историю каракалпакского народа после его поселения в Хивинском ханстве, многие важные моменты которой были известны только в общих чертах. Издать сразу все документы, связанные с каракалпаками, невозможно ввиду их значительного объема. Для предлагаемой публикации отобраны документы, характеризующие социально-экономические отношения у каракалпаков и их положение в Хивинском хан­стве (до 1873 г.): о землевладении у каракалпаков, о сборе налогов (салгута и зеката), о несении каракалпаками повинности по очистке и ремонту каналов, о назначении биев¹⁰. Содержание этих документов, естественно, не исчерпывается теми вопросами, которым они непосредственно посвящены; из них можно также извлечь, в частности, ценный материал о расселении и численности отдельных родов и племен, об административном устройстве каракалпакских районов, об имущественном расслоении среди каракалпаков и об их хозяйстве. Немалое значение имеют упоминающиеся в документах многочисленные имена старшин (биев и др.): они представляют собой тот опорный хронологический материал, с помощью которого можно датировать используемые этногра­фами народные предания и проверять их фактическую достоверность.

[12] Следует заметить, что в тех документах о каракалпаках, которые не включены в данное издание (поскольку они касаются главным образом политической истории — помимо упомянутых выше, в прим. 10, документов о нукерской службе и раздаче наград, не включенных по чисто «техническим» причинам), нередко можно встретить ценные сведения и социально-экономического характера. Разнообразные сведения о каракалпаках, вкрапленные среди записей самого различ­ного содержания, можно найти и в других документах архива хивинских ханов (например, в приходо-расходных книгах). Наконец, имеется много весьма интересных документов, характеризующих положение каракалпаков в Хивинском ханстве после 1873 г.¹¹. Хотелось бы надеяться, что предлагаемая публикация послужит некоторым толчком для дальнейшего изучения и издания всех материалов архива хивинских ханов, связанных с историей каракалпакского народа.

Датировка документов

В настоящем сборнике представлено (вместе с приложением) 39 документов¹²; из них 38 хранятся в ЦГА УзССР (ф. И-125, оп. 2) и 1 — в Ленинградском отделении Института народов Азии АН СССР. Имеют даты только 14 документов¹³, остальные 25 приходится датировать на основании различных косвенных данных, прежде всего из сопоставления [13] доступных сведений (большинство которых извлекается из этих же документов) о различных лицах, которые в них упомянуты. Далее приводится обоснование датировок (кроме бесспорных) в порядке принятой в сборнике нумерации документов.

№ 2 (ЦГА УзССР, ф. И-125, оп. 2, № 486; по описанию Иванова № 130). На л. 2б упоминаются земли, «выделенные покойным великим мехтер-агой» трем биям, в том числе беш-сары Джаныбек-бию. В архиве хивинских ханов сохранилось несколько документов, на которых оттиснута печать Джаны­бек-бия с датой 1268 г. х.¹⁴; по-видимому, он стал бием и был утвержден в этом звании хивинским ханом в 1268/1851-52 г. Дата смерти Джаныбек-бия выясняется из хроники Агехи: после подавления восстания Мухаммеда-Фена в Кунграде (октябрь 1858 — август 1859 г.) Джаныбек-бий и еще несколько каракалпакских старшин, принимавших участие в этом восстании, 5 сафара 1276 г.х., в субботу (т. е. 3 сентября 1859 г.), были отправлены в Хиву и там казнены¹⁵. Таким образом, упоминаемая в документе раздача земли могла произойти между 1851 и 1859 гг. (Джаныбек-бий, по-видимому, принял участие в восстании Мухаммеда-Фена не с самого начала — об этом см. ниже, в связи с док. № 11). В это время мехтером был Мухаммед-Якуб, сын Мухаммед-Юсуф-мехтера, занимавший этот пост с ша’бана 1254 г.х. (октябрь—ноябрь 1839 г.)¹⁶ до 21 раби’ I 1274 г.х. (9 ноября 1857 г.), когда он был убит по приказу Сейид-Мухаммед-хана ¹⁷. Следовательно, документ мог быть написан между ноябрем 1857 г. и началом 1859 г. Terminus ante quem можно, однако, считать октябрь 1858 г. (начало восстания Мухаммеда-Фена), во-первых, потому, что с началом восстания, в которое была [14] вовлечена часть каракалпаков, хивинские чиновники вряд ли могли заниматься измерением земель в дельте Аму-Дарьи, и, во-вторых, потому, что в 1858 г. произошло затопление Кушканатауской низменности¹⁸, на которой располагалась значительная часть описанных в документе земель. Скорее всего документ был составлен до весны 1858 г., когда уже, очевидно, началось разрушительное наводнение¹⁹.

Предлагаемая датировка косвенно подтверждается еще двумя встречающимися в документе именами: 1) кыпчак Уммет (л. 3а); скорее всего имеется в виду кыпчак Уммет-бий, который упоминается в списке награжденных каракалпакских предводителей, составленном в середине 1856 г. (ЦГА УзССР, ф. И-125, оп. 1, № 527, л. 15а), причем над его именем сделана пометка «новый»; отсюда следует, что он стал бием около середины 1856 г.; 2) Вейс-бай, измерявший земли по Кок-узяку (л. 3а); в одном из документов архива хивинских: ханов²⁰ сообщается, что Вейс-бай в 1269/1852-53 г. наделял землей узбеков-кунгратов по каналам Кыят-ярган, Чуманай и др.; возможно, что примерно в эти же годы он измерял также земли каракалпаков.

Противоречит моей датировке, казалось бы, упоминание земель еки-шейха Матан-бия (л. 1б); согласно публикуемому в настоящем сборнике док. № 33, 17 января 1854 г. бием в род еки-шейх был назначен Барак-батыр вместо его старшего брата Матан-бия — очевидно, умершего. Однако предположение, что документ был написан до 1854 г., никак не согласуется с приведенными выше данными. Так как в этом документе, как мы уже видели, описываются земли, розданные за несколько лет до его составления, то можно предположить, что имя Матан-бия перешло сюда из какого-либо более раннего документа.

[15] Иная датировка этого документа была предложена Б. В. Андриановым: 40-е годы XIX в.²². Б. В. Андрианов исходит из «анализа географических названий»; он отмечает, во-первых, что они относятся к центральному району дельты, и, во-вторых, что восточный проток дельты здесь назван Кок-узяк, а не Куваныш-ярма; отсюда следует вывод, что документ был составлен «до начала обводнения центральной Кушканатауской низменности». Однако, как будет показано ниже (см. стр. 27— 28), к центральной части Кушканатауской низменности бесспорно относится только часть (несколько менее половины) всех описанных в документе земель, а название Кок-узяк, как отметил А. В. Каульбарс, продолжало употребляться (наряду с Куваныш-ярма) и в 1873 г²³. Кроме того, предлагаемая мною датировка также относит документ ко времени перед затоплением Кушканатауской низменности. Таким образом, эти географические названия сами по себе не дают достаточно точных хронологических рубежей и во всяком случае не могут опровергнуть приведенных выше соображений.

№ 3 (ЦГА УзССР, ф. И-125, оп. 2, № 192, л. 9). К документу приложена печать Хаким-Нияз-аталыка, от имени которого он написан. В хронике Агехи упоминается, что в на­чале 1858 г. Хаким-Нияз-аталык управлял каракалпаками он-торт уру²⁴. При описании событий середины 1858 г. говорится о прибытии в Хиву Хаким-Нияз-аталыка, который «в течение некоторого времени» находился в Чимбае, управляя каракалпаками он-торт уру²⁵. Позднее в той же хронике сообщается, что 27 ша’бана 1279 г.х. (17 февраля 1863 г.) хакимом всех каракалпаков с местопребыванием в Чимбае был назначен Махмуд-Нияз-ясаулбаши вместо занимавшего ранее этот пост Алла-Берген-мехрема ²⁶. Алла-Берген-мехрем еще в июне 1858 г. [16] был послан в Чимбай к каракалпакам он-торт уру, чтобы собрать снаряжение для хивинского войска, выступившего в поход на Кунград²⁷. Сопоставляя все эти данные, можно прийти к заключению, что Хаким-Нияз-аталык управлял каракалпаками он-торт уру до середины 1858 г., после чего в Чимбай был назначен Алла-Берген-мехрем — сперва, видимо, тоже в качестве правителя арыса он-торт уру, а потом хакима всех каракалпаков²⁸. Начало службы Хаким-Нияз-аталыка в Чимбае, по-видимому, относится не ранее чем к 1856 г., так как еще в конце ноября 1855 г., как сообщает Агехи²⁹, Хаким-Нияз-аталык и Худай-Берген-бий, исполнявшие перед этим другие поручения хана, вернулись в Хиву и «остались при дворе». Таким образом, наш документ, по времени правления Хаким-Нияз-аталыка в Чимбае, датируется 1856 — серединой 1858 г.

№ 4 (ЦГА УзССР, ф. И-125, оп. 2, № 108, л. 166). Terminus post quem можно установить на основании самой поздней из приложенных к документу датированных печатей — печати Сафар-Нияз-бия (терис-тамгалы — см. указатель), имеющей дату 1279 г. х. (29. VI.1862—17. VI.1863 г.). Следовательно, документ датируется не ранее чем июлем 1862 г. Terminus ante quem — апрель 1873 г. (начало хивинского похода).

№ 5 (ЦГА УзССР, ф. И-125, оп. 2, № 489, л. 20). Terminus post quem устанавливается по самой поздней из датированных печатей — мангыта Ноубетулла-бия, — имеющей дату 1281 г.х. (6.1.1864—27.V.1865 г.); Terminus ante quem — по печати мангыта Худай-Назар-бия, который стал беглербеги в апреле (не ранее 10-го) 1866 г. (см. в настоящем сбор­нике док. № 37). Таким образом, датировка документа: июнь 1864 — апрель (до 10-го) 1866 г.

№ 6 (ЦГА УзССР, ф. И-125, оп. 2, № 192, л. 89). Из упоминания в тексте имени Ораз-аталыка можно заключить, [17] что документ относится на ранее чем к началу 1860-х го­дов³⁰. Terminus ante quem — 1873 г. (сбор налога даяк, о котором идет речь, мог происходить не позже осени 1872 г.).

№ 8 (ЦГА УзССР, ф. И-125, оп. 2, № 408, л. 63б; по описанию Иваноза № 57). Публикуемая здесь запись не имеет даты, но все датированные записи в этой тетради помечены 1247/1831- 32 г.; очевидно, это относится и к данному документу.

№ 10 (ЦГА УзССР, ф. И-125, оп. 2, №467, лл. 142б – 146б; по описанию Иванова № 25).  Terminus post quem устанавливается по упоминающемуся в списке имени беш-сары Джаны­бек-бия (см. выше, в связи с датировкой док. № 2) — 1268 г.х. (с 27 октября 1851 г.); Terminus ante quem — по имени еки-шейха Матан-бия (см. выше, там же)— 17 января 1854 г.

У Б. В. Андрианова дана несколько иная датировка: 1855 г ³². В опубликованном им переводе М. В. Сазоновой стоит дата «1272 (1854—1855)» как имеющаяся в самом тексте³³. Однако в тексте в этом списке никаких дат нет. На предыдущих листах того же дафтара имеются различные даты: 1268, 1269, 1272 и 1275 гг. х. Последняя запись, предшествующая публикуемому списку (на л. 141а), датирована 1272 г.х.; лл. 141б—142а не заполнены, списки на лл. 142б—146б (наш док. № 10) и 147а (наш №31) писаны другой рукой, на л. 147б—запись (снова другой рукой), датированная 1274 г. х., на л. 151б (наш №1) — запись, датированная 1269 г.х. По содержанию рассматрваемый список не связан с предыдущими и последующими записями и мог быть составлен в другое время. Таким образом, датировка Б. В. Андрианова и М. В. Сазоновой не имеет достаточных оснований.

[18] № 11 (ЦГА УзССР, ф. И-125, оп. 2, № 397; по описанию Иванова № 99). В тексте упоминается «мангытский беглер­беги», каковым может быть только Сахиб-Назар (ср. в наст. сборнике док. № 37). К сожалению, на сохранившихся в архиве документах с овальной печатью Сахиб-Назара-беглербеги дату на печати не удалось разобрать с достаточной уверенностью; на одном из документов она читается как будто как «1276» (31.VII.1859—19.VII. 1860). Однако с этой печатью имеется документ, написанный, судя по упоминаемым в тексте датам, в конце шавваля или начале зу-ль-ка’да 1275 г.х., т. е. в конце мая — начале июня 1859 г.³⁵. Агехи в своей хронике сообщает о возвращении в Хиву хивинского посольства в Коканд во главе с Сахиб-Назар-бием 4 джумади II 1275 г.х. (9 января 1859 г.)³⁶; очевидно, Сахиб-Назар мог получить чин беглербеги между январем и июнем 1859 г. В рассматриваемом документе упоминается также Джаныбек-бий, плативший салгут от рода беш-сары; как говорилось выше, за участие в восстании Мухаммеда-Фена он был казнен в начале сентября 1859 г. Очевидно, он принял участие в восстании (начавшемся в октябре 1858 г.) не с самого начала, иначе он не мог бы значиться в списке плательщиков салгута, составленном в 1859 г.; список же этот во всяком случае должен был быть составлен за какое-то время до конца восстания, т. е. до августа 1859 г.

В списке обращает на себя внимание еще одно имя: канглы Махмуд-бий, брат Абди-бия. Агехи упоминает, что канглы Абди-бий был убит при осаде хивинским войском Кунграда в июне 1859 г.³⁷. То, что Махмуд-бий записан с указанием имени брата, дает некоторые основания предположить, что он [19] стал бием во время или незадолго до составления списка (наследовав убитому брату). Это дало бы более точную дату документа: июнь — июль 1859 г. С другой стороны, маловероятно, что Джаныбек-бий присоединился к Мухаммеду-Фена только в последний месяц восстания, когда Мухаммед-Фена уже утратил остатки своей популярности в Кунграде. Поэтому скорее все же можно предполагать, что документ относится к первой половине 1859 г.

№ 12 (ЦГА УзССР, ф. И-125, оп. 2, № 451, л. 9). Документ во всяком случае относится к XIX в. (до 1873 г.), когда каракалпаки жили в Хивинском ханстве и платили салгут. Единственное основание для несколько более точной его датировки — указанная в нем сумма салгута: 9685 малых тилля. При сопоставлении с другими документами, связанными со сбором салгута (см. ниже, стр. 36), можно заключить, что такую сумму каракалпаки должны были платить в 40—50-х го­дах XIX в.

№ 13 (ЦГА УзССР, ф. И-125, оп. 2, № 423, л. 23). В документе упоминается Кабиль-беглербеги, который получил этот чин, как показывает дата на его печати, в 1279 г.х. (29.VI. 1862—17.VI. 1863 г.)³⁸. Отсюда документ мог бы быть датирован 1862—1873 гг. Однако сумма полученного с каракалпаков салгута, указанная в нем, — 6000 полных тилля — дает основания заключить (при сопоставлении с другими документами о сборе салгута — см. ниже, стр. 36—37), что этот документ не может относиться к правлению Сейид Мухаммед-Рахим-хана II, т. е. был написан не позднее 1864 г.

[20] № 14 (ЦГА УзССР, ф. И-125, оп. 2, № 446, л. 1). Документ написан от имени Махмуда-ясаулбаши³⁹ (судя по его печати) как правителя каракалпаков, т. е. после 17 февраля 1863 г. (см. выше о док. № 3). Среди других печатей имеется печать Сахиб-Назара-беглербеги, умершего, по-видимому, в конце марта или в начале апреля 1866 г. (см. док. № 36 и 37,). Кроме того, имеется печать Адиль-бия, принадлежащая, как показывает сопоставление всех документов, на которых она встречается, черучи (шеруши) Адиль-бию, ставшему позднее аталыком. На печати Адиль-аталыка (см. особенно док. № 19) читается дата «1280», что соответствует 18.VI.1863—5.VI.1864 г. Таким образом, документ датируется 1863 (после 17 февраля) —1864 (до июня) гг.

№ 15 (ЦГА УзССР, ф. И-125, оп. 2, № 453, л. 3). Конец последней строки в левом нижнем углу документа, где, очевидно, был обозначен год, оборван; читаются только число и день недели: суббота, 1 шавваля. Так как документ адресован Махмуду-ясаулбаши как ответственному за сбор салгута с каракалпаков, то он мог быть написан только после 27 ша’бана 1279/17 февраля 1863 г. (см. выше, о док. № 3). С этого времени и по 1289 г.х. (1872-73 г.) 1 шавваля приходилось на субботу, согласно таблицам, только в 1282 г.х., что дает 17 февраля 1866 г. Однако в хивинских документах и хрониках даты (судя по дням недели) нередко на один день отставали от табличных⁴⁰. Поэтому «суббота» в документе может соответствовать воскресенью по таблице; это дает еще несколько возможных дат: 22 марта 1863 г., 26 января 1868 г. и 25 декабря 1870 г. Но первая из этих дат отпадает, так как сопоставление всех документов о сборе салгута с каракалпаков показывает (см. ниже, стр. 36—37), что при Сейид-Мухаммед-хане, т. е. до осени 1864 г., каракалпаки платили не более 15 000 тилля салгута. Что касается двух других дат (1868 и 1870 гг.), то они отпадают, так как, судя по описанию событий конца 60-х годов в хронике Агехи⁴¹, в эти годы [21] Махмуд-ясаулбаши уже управлял не каракалпаками, а туркменами-чоудорами. Поэтому остается только одна возможная датировка: 17 февраля 1866 г.

№ 17 (ЦГА УзССР, ф. И-125, оп. 2, № 423, л. 28). В документе упоминается Кабиль-беглербеги, вследствие чего он может быть датирован 1862—1873 гг. (см. выше, о док. № 13). Однако сумма полученного с каракалпаков салгута, указанная в нем, не совпадает с той, которую дает док. № 20, относя­щийся к 1873 г.; поэтому 1873 г. следует из датировки исключить.

№ 19 (ЦГА УзССР, ф. И-125, оп. 2, № 453, л. 2). Среди приложенных к документу печатей имеется печать Девлет-Назар-аталыка. В рук. ИНА А 422, л. 28а, в списке получивших денежные награды биев племени кыпчак значится Девлет-Назар, сын Срым-аталыка; над его именем сделана пометка: «стал аталыком» (***). В документах № 26, 27 и 28 (тетради по учету зеката), датированных 1869—1871 гг., фигурирует курень Срым-аталыка в районе Буйдалы; в док. № 28 (июль—август 1871 г.) в списках куреня Срым-аталыка значится Девлет-Назар-аталык; в док. № 30 от 1872 г. курень в районе Буйдалы возглавляется уже Девлет-Назар-аталыком. Отсюда следует, что Девлет-Назар стал аталыком после смерти своего отца, Срым-аталыка, по-видимому, незадолго до или во время составления док. № 28, т. е. не ранее лета и не позднее августа 1871 г., и что док. № 19 может быть датирован с середины 1871 до апреля 1873 г. (начало хивинского похода). Так как док. № 20 (см. ниже) датируется 1873 г., то данный документ следует отнести к концу 1871 — началу 1872 г.

№ 20 (ЦГА УзССР, ф. И-125, оп. 2, № 569; по описанию Иванова № 131). В тексте упоминается Девлет-Назар-аталык, возглавляющий список биев племени кыпчак; отсюда документ может быть датирован так же, как и № 19: с сентября 1871 до апреля 1873 г. Так как салгут в Хивинском ханстве начинали собирать поздней осенью и кончали весной, то этот документ может быть отнесен либо к началу 1872, либо к началу 1873 г. Судя по пометкам Мирзы Абдурахмана на лл. 7а и 12б, этим документом, в числе прочих налоговых документов за последний год перед русским завоеванием, пользовался А. Л. Кун (ср. ниже, стр. 38); отсюда можно [22] заключить, что документ относится к концу 1872 —нача­лу 1873 г.⁴².

№ 21 (ЦГА УзССР, ф. И-125, оп. 2, № 444, л. 1). Terminus post quem дает приложенная к документу печать Исмаил-мехрема с датой «1273» (1 .IX. 1856—21.VIII. 1857 г.). В тексте упоминается «курень Джаныбек-бия»; следовательно, документ мог быть написан не позднее июля 1859 г. (см. выше, о док. № 11). В тексте стоит дата «2 джумади I, в понедельник»; в рассматриваемом промежутке это могло быть только 2 джумади I 1273/29 декабря 1856 г. (день недели в данном случае совпадает с табличным).

№ 22 (ЦГА УзССР, ф. И-125, оп. 2, № 447, л. 2). Terminus post quem, как и в № 21, дает печать Исмаил-мехрема (1 сентября 1856 г.). Печать Эр-Назар-бия кенегеса показывает, что документ мог быть написан во всяком случае не позднее 1859 г.: на документе, датированном 30 января 1860 г. (ЦГА УзССР, ф. И-125, оп. 2, № 450, л. 2), стоит печать уже Эр-Назар-аталыка. В тексте упоминается 24 мухаррема, понедельник; в рассматриваемом промежутке этому как раз соответствует 24 мухаррема 1274/14 сентября 1857 г.⁴³. Так как далее в тексте говорится, что в субботу (очевидно, на той же неделе) авторы собираются отправиться в Хиву, то документ, следовательно, мог быть написан в промежутке с 14 но 18 сентября 1857 г.

№ 23 (ЦГА УзССР, ф. И-125,, оп. 2, № 447, л. 1). Terminus post quem —по печати Исмаил-мехрема (1 сентября 1856 г.); Terminus ante quem — по упоминанию в тексте «племени Джа­ныбек-бия» (не позднее июля 1859 г.). Документ написан 28 зиль-хидже; в рассматриваемом промежутке это могло быть либо 28 зи-ль-хидже 1273/19 августа 1857 г., либо 28 зи-ль-хидже 1274/9 августа 1858 г.

[23] № 24 (ЦГА УзССР, ф. И-125, оп. 2, № 451, лл. 1-8). В тексте упоминается Сахиб-Назар-бий мангыт⁴⁴, следовательно, документ был составлен до 1859 г. (см. выше, о док. № 11), вернее — до октября 1858 г., так как на л. 6б упоминается, что скот (или деньги?) передан в Кунград, что могло иметь место только до начала восстания Мухаммеда-Фена. В тексте упоминается также Реджеб-бий, возглавляющей какую-то административную единицу (или родовую группу). Счевидно, это кыпчак Реджеб-бий (позднее также Реджеб-ага, Реджеб-ага-бий)⁴⁵, на печати которого, встречающейся на многих документах архива хивинских ханов, стоит дата «1272» (13.1Х.1855 — 31.VIII.1856 г.). В списке «подчиняющихся Эр-Назар-бию» (в нем записаны мангыты и кенегесы) значится «мулла Кул-Назар» — очевидно, мангыт; во всех просмотренных мною хивинских документах с таким именем встретился только один каракалпак — мангыт мулла Кул-Назар-юзбаши, который в списках нукеров, относящихся к 1858 г., вписан вместо Мухаммед-Назара-юзбаши (ЦГА УзССР, ф. И-125, оп. 2, № 521, л. 293а). Наконец, из заголовка на л. 6б следует, что каракалпаки колдаулы подчиняются Шир-Джан-бию (или Шир-Мухаммед-бий, позднее — наиб), в то время как до 1855 г., т. е. до восстания Эр-Назара, они, судя по док. № 10, возглавлялись Эр-Назар-бием. Все это дает основания датировать рассматриваемый документ 1856—1858 гг. (воз­можно — 1858 г.).

№ 25 (ЦГА УзССР, ф. И-125, оп. 2, № 452, л. 1). Датируется по упоминаемому в тексте имени Джаныбек-бия (см. вы­ше, о док. № 2 и 11): 1851 (с 27 октября) — 1858 гг.

№ 26 (ЦГА УзССР, ф. И-125, оп. 2, № 424; по описанию Иванова № 129). Документ датирован: джумади II 1286 г.х. (с 8 сентября 1869 г.) — см. лл. 1б и 6а (на л. 1б год помечен трижды). П. П. Иванов почему-то прочел «1276 (1859/60) г.»⁴⁶; [24] эта ошибка повторена Б. В. Андриановым, ссылающимся на неопубликованный перевод М. В. Сазоновой⁴⁷.

№ 29 (ЦГА УзССР, ф. И-125, оп. 2, № 451, лл. 10—15). Сопоставление всех имен, встречающихся в этом документе, с именами в четырех датированных тетрадях по учету зеката (№ 26, 27, 28 и 30) показывает, что в данном документе есть много имен, встречающихся в док. № 26, 27 и 30 (соответственно за 1869, 1870 и 1872 гг.), но ни одного из этих имен нет в № 28; все это — каракалпаки и казахи, обитающие в курене Ак-Тубе; списки скотоводов этого куреня во всех зекатных тетрадях располагаются в конце. Док. № 29 несомненно писан той же рукой, что и № 28, и на бумаге того же формата и того же производства (белая русская бумага с клеймом: «Фабрики № 6 Говард и Ко»). Вполне возможно, что док. № 29 — это случайно отделившаяся часть № 28; во всяком случае его нужно датировать так же — 1871 г. Поскольку док. № 28 начат 18 джумади I 1288/19 июля 1871 г., а составление списков и сбор зеката продолжались примерно месяц, то док. № 29, содержащий списки последнего куреня, следует отнести к августу 1871 г.

№ 31 (ЦГА УзССР, ф. И-125, оп. 2, № 467, л. 147а; по описанию Иванова № 25). Список казучи, составляющий этот документ, написан непосредственно вслед за реестром собранного с каракалпаков салгута (док. № 10) и той же рукой. Очевидно, он датируется также: 1851 (с 27 октября)—1853 гг.

№ 32 (ЦГА УзССР, ф. И-125, оп. 2, № 460; по описанию Иванова № 104). Документ не содержит данных для более или менее точной его датировки (во всяком случае — это XIX в., до 1873 г.). Правда, на нем есть пометка, сделанная рукой П. П. Иванова: «Из дела № 25». Так как дафтар, имевиий в описании Иванова этот номер (ср. в наст, сборнже № 10 и 31), относится к 50-м годам XIX в.⁴⁸, то на основании по­метки Иванова данный документ также можно было бы отнести к 1850-м годам. Однако этот документ написан не на такой бумаге, как большой дафтар, имевший по описанию Иванова № 25, и мог попасть туда случайно; поэтому такая датировка остается сомнительной.

[25] № 34 (ЦГА УзССР, ф. И-125, оп. 2, № 512, л. 5). Документ адресован Исмаил-мехрему, что дает terminus post quem (на основании его печати, см. выше): 1273 г. х. (с 1 сентября 1856 г.). По-видимому, документ относится к тому времени, когда Исмаил-мехрем вместе с Алла-Берген-мехремом собирали зекат с каракалпаков (см. док. № 21, 22, 23). Судя по имеющиеся документам, это было до того, как Алла-Берген-мехрем был назначен правителем арыса он-торт уру, т. е. до середины 1858 г. (см. выше, о док. № 3). Правда, нет оснований утверждать, что Исмаил-мехрем позже уже не собирал зекат с каракалпаков; поэтому terminus ante quem остается сомнительным⁴⁹.

№ 38 (ЦГА УзССР, ф. И-125, оп. 2. № 563, л. 6). Документ не содержит данных для точной его датировки. Однако при сопоставлении указанного в нем количества биев у кунгратов и отдельных племен он-торт уру с теми цифрами, кото­рые в 1873 г. записал Мирза Абдурахман (см. приложение — док. № 39), можно заметить, что расхождения в общем небольшие (у Мирзы Абдурахмана цифры несколько больше). Поэтому можно предположить, что данный документ относится к 3-й четверти XIX в.

Документы о землевладении

О землевладении у каракалпаков сохранилось очень мало сведений в письменных источниках. Из публикуемых здесь документов наибольший интерес представляют № 1 и 2. О первом из них упомянул П. П. Иванов, который, однако, не заметил, что в нем речь идет о каракалпаках, и написал: «Документ характеризует один из методов, к каким прибегала узбекская племенная знать, стремясь к захвату в личное владение общинных земель своего племени»⁵⁰. Вслед за П. П. Ивановым этот документ упомянул в одной из своих [26] статей М. Ю. Юлдашев⁵¹ который, совершенно, не разобрался в его содержании (им приведен безграмотный сокращенный перевод документа, неверно указана дата —1850 г. вместо 1852 г. — и не сказано, что в документе говорится о каракалпаках). В действительности, как видно из документа, в нем идет речь о передаче крупного участка земли известному бию каракалпакского племени мангыт Девлет-Назару (отцу упоминавшегося выше Сахиб-Назара-беглербеги — см. в наст. сборнике док. № 37). Бии и юзбаши, составившее это постановление от своего имени и от имени «народа», как показывает сопоставление с другими документами, принадлежат тоже к каракалпакскому племени мангыт; племенная принадлежность биев, присутствовавших в качестве свидетелей, указана в самом тексте.

Документ назван в тексте *** — букв. «памятная запись». Очевидно, это копия, так как к оригиналу такого рода документа должны были быть приложены печати лиц, от имени которых он составлен, и свидетелей ⁵². На то, что мы имеем дело с копией, указывает и явно искаженное название канала, которым орошались переданные Девлет-Назар-бию земли, — Джильван (***) ; по-видимому, это ошибочно прочтенное в оригинале название Хайван (***)⁵³. «Памятная запись» могла быть переписана в дафтар значительно позже временя ее составления (1852 г.): записи на соседних листах относятся к концу 50-х и началу 60-х годов.

Происхождение и назначение док. № 2, представляющего собой реестр земель, занятых каракалпаками, неясны. Затрудняет решение этого вопроса отсутствие заглавия, каких-либо пометок и итоговых цифр; вообще документ производит впечатление неоконченного. Во всяком случае это не записи, сделанные в момент раздачи земель, так как в документе [27] зафиксированы уже иногда довольно существенные изменения в принадлежности отдельных участков, а в отношении некоторых земель прямо говорится, что они были розданы задолго до составления документа («земли, выделенные покойным мехтер-агой»; ср. выше, стр. 13). Этот реестр не мог быть составлен и с фискальными целями, так как каракалпаки платили земельный налог — салгут-кесме — независимо от площади занятых ими земель ⁵⁴.

Неясно также, какая часть земель каракалпаков описана в этом документе. Выше уже упоминалось, что, по мнению Б. В. Андрианова, здесь описаны земли центральной части Кушканатауской нсменности, о чем свидетельствуют встречающиеся в реестре географические названия. Однако это не совсем точно. В реестре перечислены следующие районы: 1) Мангыт(?)-ярган ⁵⁵; 2) Таллы-узяк, Сары-майли, Сары-чон-гуль, Карабайли; 3) Кара-яб; 4) пойма Карабайли; 5) Сары-чон-гуль; 6) Сары-майли; 7) Сасык-куль; 8) Еллик (илл Беллик); 9) Хайван-кала; 10) к востоку от Карабайли; 11) западный бе­рег Боз(?)-яба; 12) Кок-узяк; 13) Чукур-куль; 14)-Бут(?)-ярган. Общая площадь описанных в реестре земель — около 168000 танапов⁵⁶. Локализация шести из приведенных выше названий — Мангыт(или Сагат?)-ярган, Кара-яб, Еллик (Беллик?), Сасык-куль, Боз(?)-яб и Бут(?)-ярган — неясна⁵⁷. «Земли по Кок-узяку» (а сюда примыкают, очевидно, и земли на Чукур-куле и Бут-яргане) могут относиться и к восточной части дельты: название Кок-узяк могло относиться к низовьям [28] канала Кру-узяк⁵⁸ либо к каналу, впадавшему в Яны-су; урочище Чукур-куль к югу от Даукаринских озер отмечено на 10-верстной карте 1905 г. ⁵⁹. Сасык-куль можно читать и как «Сасык-кол» — это название одного из протоков к югу от Даукаринских озер⁶⁰; на 10-верстной карте 1905 г. к западу от протока «Телеу-бай» (Тиллябай) обозначено озеро «Сас-куль», но идентично ли это название «Сасык-кулю» — неизвестно. Таким образом, к центральной части Кушканатауской низменности с достаточным основанием можно отнести только земли в районах Таллы-узяка, Сары-майли, Сары-чонгуля, Карабайли (также поймы Карабайли и к западу от Карабайли) и Хайван-калы. Площадь этих земель составляет около 80 000 танапов, т. е. около половины общей площади земель, описанных в рассматриваемом документе.

Б. В. Андрианов, анализировавший док. № 2 по переводу М. В. Сазоновой, пришел к выводу, что свыше 83% этих земель находилось в руках феодалов⁶¹. Этот подсчет неверен прежде всего вследствие ошибок в переводе (здесь достаточно заметить, что М. В. Сазоновой пропущен участок в 29 531 танап, принадлежавший племени канглы). В действительности общая площадь упомянутых в реестре общинных земель (находившихся во владении одного или нескольких родов, а также пограничных и спорных) составляет около 55 000 танапов, т. е. одну треть всех описанных земель. Кроме того, нет оснований считать всех упомянутых в реестре лиц, владевших землей, феодалами; Б. В. Андрианов полагает, что здесь упомянуто 25 биев рода аралбай ⁶², в то время как такого количества биев в этом роде никогда не было (столько биев было во всем племени хытай). Наконец, Б. В. Андрианов разделил площадь общинных земель, значившихся по реестру за родами аралбай и казаяклы, на общее число хозяйств в каждом из этих родов (известное по другим [29] источникам и за другие годы), получив таким образом площадь участка, приходившегося на одного общинника. Однако для такого расчета нет никаких оснований, прежде всего потому, что в документе не сказано, что в нем описаны полностью все земли упомянутых там родов ⁶³.

Попытка анализа рассматриваемого документа, сделанная Б. В. Андриановым, показывает, что при очевидной ценности сведений, заключающихся в этом реестре, оперировать ими следует с большой осторожностью, имея в виду отмеченную выше неясность происхождения, назначения и состава документа, иначе полученные при этом выводы не будут убедительными ⁶⁴.

Четыре документа, помещенные в первом разделе, касаются отдельных случаев наделения землей каракалпаков (№ 4), изъятия у них земель (№ 3), передела земли между племенами (№ 5) и раздела земли внутри племени (№ 7). Содержание их не всегда можно считать полностью ясным, и для уточнения их значения необходимы дополнительные историко-этнографические изыскания. Из док. № 3 следует, что между 1856 и 1858 гг. каракалпаки арыса он-торт уру по приказу хивинского хана должны были выделить 500 танапов земли, пригодной для садов и усадеб, в районе Чимбая. По-видимому, должна была быть выделена общинная земля, но кому предназначался этот участок — неясно. Интересно во всяком случае, что правитель каракалпаков он-торт уру Хаким-Нияз- [30] аталык из-за сопротивления рядовых общинников не смог добиться от биев не только того, чтобы они отдали эту землю, но и чтобы продали ее «за полную цену». Много неясного и в содержании док. № 5. Бии мангытов упоминают какого-то уполномоченного («эмин») — очевидно из Хивы, — которого назначил к ним, по-видимому, диванбеги, и затем жалуются на предводителя кенегесов Эр-Назар-аталыка, собирающегося отобрать в качестве «своей доли» ²/₅ земли, издавна занятой племенем мангыт. Судя по тому, что дальше речь идет об измерении всех земель мангытов и кенегесов, можно заключить, что Эр-Назар-аталык добивался передела этих земель в пользу племени кенегес. Каковы были обстоятельства и результаты этого конфликта, быть может, помогут выяснить историко-этнографические исследования.

Документ № 6, собственно, связан со сбором даяка — натурального налога, составлявшего в 70-х годах XIX в. обычно 2/5 (иногда до 1/2) урожая. В раздел о землевладении этот документ включен мною потому, что он представляет важное свидетельство о получении каракалпаками в аренду участков ханской земли. «Земля его величества», упоминаемая в тексте, — очевидно, земля, принадлежащая лично хану. До сих пор в литературе как будто не было сведений о каких-либо ханских землях в дельте Аму-Дарьи. Интересно также, что эту землю арендовал Ораз-аталык —человек, у которого должен был быть, по-видимому, достаточно большой участок собственной земли.

Документы о сборе салгута

Ранее было известно три таких документа, упомянутые в описании П. П. Иванова (в наст. издании № 10, 11 и 20); из них один (№ 20) в сокращенной форме был переведен Ивановым⁶⁵ и № 10 и 20, как уже упоминалось, полностью переводились М. В. Сазоновой. В данном сборнике помещено 13 документов, связанных со сбором салгута, часть которых (известные ранее три документа) представляет собой подробные [31] реестры сбора салгута со всех каракалпакских племен, а остальные— записи об общей сумме салгута, полученного с каракалпаков, а также прошения от каракалпаков и переписку между хивинскими чиновниками относительно установления размера этого налога.

По словам А. Л. Куна, опиравшегося на сведения, сообщенные ему хивинскими чиновниками в 1873 г., каракалпаки еще со времен Мухаммед-Рахим-хана (1806—1825) платили ежегодно земельный налог «салгут-кесме», или «кесме салгут» («определенный салгут»), т. е. салгут заранее установленного размера, независимо от площади обрабатываемой земли и размера урожая. Общий размер налога был определен (также со времени Мухаммед-Рахим-хана) в 20 000 малых тилля (1 малое тилля = 9 теньга)⁶⁶. Салгут-кесме собирали сами каракалпакские бии, каждый со своего рода, и сдавали затем хивинским чиновникам⁶⁷. Роды делились на низшие податные единицы — атлыки, в каждом из которых считалось 12 хо­зяйств⁶⁸ (по другим данным—10 хозяйств⁶⁹), обязанных выставлять в хивинское войско одного вооруженного всадника («атлы» или «нукер»). По словам Куна, каракалпаки должны были выставлять 2000 нукеров; следовательно, у них насчитывалось 2000 атлыков и на каждый атлык падало 10 тилля салгута.

Сведения А. Л. Куна о размере салгута-кесме и времени его установлена повторялись всеми исследователями, занимавшимися историей каракалпаков⁷⁰. Б. В. Андрианов, исходя из того, что размер налога раз и навсегда был установлен при Мухаммед-Рахим-хане, сделал вывод, что количество [32] атлыков, существовавшее в 1872 г., дает основание судить о численности каракалпаков в начале XIX в.⁷¹. Между тем пуб­ликуемые в настоящем сборнике документы показывают, что в действительности дело обстояло значительно сложнее.

Прежде чем перейти к рассмотрению этих документов, следует еще указать, что и в доступной до сих пор литературе были сведения, не совпадавшие с данными А. Л. Куна. Г. И. Данилевский (1842 г.) сообщает, что каракалпаки дают хивинскому хану «ежегодный денежный подарок в 1000 тиллей»⁷² (цифры доходов и расходов хана приводятся Данилевским в больших тилля). Риза-Кули-мирза, побывавший в каракалпакских районах вскоре после Куна, сообщает (на основании рассказов местных жителей), что налоги с каракалпаков постепенно увеличивались и «в последние годы ханского владычества» они платили по 1 тилля с кибитки, которых насчитывалось до 18000, т. е. всего 18000 тилля; в последний же год перед русским завоеванием налог был взыскан в двойном размере, а так как на правом берегу Аму-Дарьи на­считывалось 10 000 кибиток, то они уплатили 20 000 тилля⁷³. В анонимной статье «Аму-дарьинский отдел», помещенной в «Туркестанских ведомостях» в 1875 г., сообщалось (тоже по расспросным данным), что каракалпаки платили «сначала 10 000 тиллей, а несколько лет позже 20 000 тиллей»⁷⁴.

Наиболее подробные сведения о сборе салгута-кесме содержатся в двух документах, уже переводившихся ранее М. В. Сазоновой: № 10 (1851 — 1853 гг.) и № 20 (1873 г.; о дате ср. ниже)⁷⁵. Док. № 20 представляет собой списки биев по племенам и родам; при названиях племен и родов помечено количество «атлы» (за исключением племен кыпчак, мангыт и кенегес). После имен биев стоят числа — большей частью несколько, иногда одно, — которые можно понять как суммы отдельных взносов (очевидно, налог уплачивался в несколько приемов), затем для каждого бия (иногда — для [33] группы биев) записана итоговая сумма. Кроме того, над именами биев стоят числа, соответствующие половине этих итоговых сумм, а после списка биев каждого родо-племенного подразделения стоит общий итог, соответствующий сумме этих половинных итогов. Б. В. Андрианов предположил, что числа над именами биев означают суммы в больших тилля (в соответствии с традиционной раскладкой налога по родам), а фактические взносы делались в малых тилля ⁷⁶. Это вполне вероятно; во всяком случае, как бы ни толковать числа над именами биев, вряд ли можно сомневаться в том, что фактические поступления записаны в этом документе в малых тилля и что, следовательно, в 1873 г. каракалпаки уплатили 20 000 малых тилля салгута.

Несколько иную картину мы видим в док. № 10. Здесь после имени каждого бия указана только общая сумма внесенного им налога и в списках арыса кунграт подведены итоги по племенам и родам (в списках арыса он-торт уру итогов нет). Эти итоги полностью (лишь с очень незначительными расхождениями) соответствуют половинным итогам в док. № 20. Это «поразительное совпадение» отметил Б. В. Анд­рианов, который без всяких оговорок утверждает, что в док. № 10 записаны также большие тилля. Однако более внимательный анализ документа, прежде всего сопоставление итоговых сумм с цифрами отдельных взносов, неопровержимо доказывает, что все суммы в этом реестре означают малые тилля⁷⁷, Следовательно, в тот год, когда был составлен реестр (между 1851 и 1853 гг.), каракалпаки уплатили 9748 малых тилля салгута.

Док. № 11 (1859 г.) содержит только сведения о поступлении салгута от биев арыса он-торт уру; в отличие от рассмотренных выше документов здесь прямо указано, что суммы [34] записаны в малых тилля. Итоги в реестре не указаны; при, подсчете выясняется, что всего с арыса он-торт уру было-получено 3397 малых тилля 2 теньга. Интересная картина получается при сопоставлении сумм налога с отдельных родов, и племен с суммами, записанными в док. № 10.

Таблица 1

Нетрудно заметить, что каждая из сумм, подсчитанных по док. № 11, составляет примерно ²/₃, (с небольшим отклонением в большую или меньшую сторону) соответствующей суммы в док. № 10. Это позволяет заключить, несмотря на некоторую беспорядочность записей и отсутствие итогов в док. [35] № 11, что в нем записано поступление всего салгута с арыса он-торт уру в 1859 г.

За другие годы реестров о сборе салгута с каракалпаков, подобных рассмотренным выше, не сохранилось. Однако среди документов, выявленных в последнее время, обнаружено еще четыре записи (№ 12, 13, 17 и 18) о получении с каракалпаков салгута. Эти записи представляют собой, по-видимому, своего рода отчетные документы, сдававшиеся в казну одновременно с собранными салгутными деньгами тем чиновником, который отвечал за сбор; этого налога⁸⁰. Из них только в док. № 12 прямо указано, что речь идет о салгуте с каракалпаков, который исчислен в малых тилля; в остальных трех нет слова «салгут», но из контекста (в частности, из упоминания недоимок, числившихся за отдельными биями) и из сопоставления записанных в них денежных сумм с другими документами (см. ниже, табл. 2) совершенно ясно, что и здесь идет речь о салгуте. В док. № 13 (не ранее 1862 г.) указана сумма в 6000 полных (т. е. в 12 000 малых) тилля, в док. № 17 (тоже не ранее 1862 г.) — 15000 тилля, в док. № 18 (1870 г.)— тоже 15000 тилля, в док. № 12 — 9685 малых тилля. Кроме этих четырех записей есть еще док. № 9 (1846 г.), в котором указывается сумма налога, полученного с арыса кунграт, — 4800 тилля (слова «салгут» здесь также нет, но эта сумма могла быть только салгутом-кесме⁸¹); документ представляет собой нечто вроде расписки, оставленной каким-то лицом, — видимо, одним из высших чиновников, который из собранного с каракалпаков налога получил 300 тилля «для казенных надобностей». Наконец, имеется еще запись о получении денежного налога с каракалпаков в одном из дафтаров, содержащем главным образом сведения о поступлении и расходовании зерна (№ 8).

Третья группа документов, касающихся салгута, — это [36] прошения от каракалпаков и распоряжение на имя Махмуда-ясаулбаши об установлении размера этого налога. В прошении, написанном в 1866-67 г. (док. № 16), каракалпакские бии просят установить размер салгута в 15 000 тилля, ссылаясь на то, что таково было повеление покойного хана, т. е. Сей­ид-Мухаммеда (1856—1864), и что больше они уплатить не в состоянии. Причиной такого прошения было, очевидно, решение нового хана, Сейид Мухаммед-Рахима II, повысить размер налога. Возможно, что как раз в ответ на эту просьбу последовало распоряжение (док. № 15) о снижении салгута с 20 000 до 17 000 тилля. Из текста этого документа вытекает, что и в предыдущем (т. е. 1865) году салгут был снижен. В 1872 г. каракалпаки также обращались с просьбой (док. № 19) о том, чтобы вместо 20000 тилля с них брали «по старому обычаю» салгут в 15 000 тилля.

Данные о размере салгута за разные годы, содержащиеся в публикуемых здесь документах, сведены в табл. 2.

Таблица 2

Таблица достаточно наглядно показывает, что в 40—50-х годах XIX в. каракалпаки платили около 10 000 малых тилля салгута⁸⁵. В 1859 г. налог был снижен на ¹/₃, очевидно в связи с чрезвычайными обстоятельствами — наводнением 1858 г., вследствие которого арыс он-торт уру потерял значительную часть своих земель⁸⁶. В начале 1860-х годов салгут составлял 12 000 тилля, но уже в правление Сейид-Мухаммед-хана, т. е. до сентября 1864 г., он был увеличен до 15 000 тилля (возможно, впрочем, что он был увеличен уже с начала 1860-х годов, а в том году, к которому относится док. [38] № 13, была только сделана скидка с установленной суммы, подобно тому как это было сделано в 1866 г.)⁸⁷. С начала правления Сейид Мухаммед-Рахим-хана II (сентябрь 1864 г.) правительство пыталось увеличить налог до 20 000 тилля, но было вынуждено фактически снижать эту сумму до 15—17 тыс. тилля. Может считаться бесспорно установленным фактический размер салгута в 20000 тилля только для 1873 года — последнего года перед русским завоеванием.

Не совсем ясен док. № 8, так как в нем не указано, в каких тилля сосчитан налог. Если предположить, что это большие тилля, то это значит, что в начале 30-х годов каракалпаки платили около 7500 малых тилля салгута.

Как видим, сопоставление всех имеющихся в нашем распоряжении документов о сборе салгута с каракалпаков в общем подтверждает приведенные выше сведения Риза-Кули-мирзы и автора статьи в «Туркестанских ведомостях»: размер этого налога не оставался неизменным со времен Мухаммед-Рахим-хана I, а возрастал постепенно, только перед самым русским завоеванием достигнув цифры 20 000 тилля. На чем же были основаны сведения А. Л. Куна, которому безоговорочно верили все позднейшие исследователи? Цифры доходов и расходов ханской казны А. Л. Кун взял большей частью из налоговых документов за 1872—1873 гг., которые просматривал и разбирал его переводчик Мирза Абдурахман (о нем см. ниже); это относится и к цифре салгута-кесме с каракалпаков, как показывают сделанные Мирзой Абдурахманом пометки в док. № 20⁸⁸. Что касается утверждения, будто эта цифра была установлена еще Мухаммед-Рахим-ханом, то можно предположить, что так говорили Куну хивинские чиновники с целью подкрепить притязания хивинского правительства ссылкой на издавна существующие порядки.

1 См.: Иванов, Архив (ЗИВАН), стр. 20—22; его же, Архив, стр. 208—231.

2 Иванов, Новые данные, стр. 77.

3 См.: Жданко, Очерки (особенно стр. 21, 68, 75—77, 132); Андриа­нов, Этническая территория, стр. 11—12, 78—82, 86—87, 93, 103; Ка­малов, Освободительная борьба, стр. 149—151, 192, 205; ОИК, т. I, стр. 176, 191—192.

4 В работах М. Ю. Юлдашева, посвященных землевладению и государственному устройству Хивинского ханства в XIX в., о каракалпаках ничего не говорится.

5 См. Андрианов, Этническая территория, стр. 119—132. Б. В. Ан­дрианов (там же, стр. 11—12) упоминает, что им был также использован в переводе М. В. Сазоновой документ № 129 (по описанию Иванова; см. в наст. изд. № 26). Однако ссылок на этот документ у него нет.

6 См. ниже, стр. 28 (ср. 82 и сл.), 33 (ср. 97 и сл.).

7 Еще раньше М. Ю. Юлдашевым и А. К. Боровковым было обнару­жено девять дафтаров из архива хивинских ханов в фондах Ленинградского отделения Института востоковедения (ныне — Институт народов Азии) АН СССР; один из них (рук. ИНА А 422) посвящен каракалпакам и казахам.

8 Общую характеристику новооткрытых документов см.: Брегель, Предварительный обзор.

9 О нескольких документах, связанных с этими восстаниями и хранящихся в Оренбургском областном архиве, сообщил С. К. Камалов (см. его статьи Подлинные документы и Новые данные).

10 Первоначально предполагалось, что в этот сборник войдут также документы о нукерской службе каракалпаков (ЦГА УзССР, ф. И-125, оп. 2, № 522 лл. 16б—17б, № 551 лл. 139а—157б, № 408 л. 10 а-б, № 521 лл. 261б — 317а = по описанию Иванова № 59, 5, 57 и 30) и о раздаче наград каракалпакским старшинам (ЦГА УзССР, ф. И-125, оп. 2, № 536 лл. 43б — 52а = по описанию Иванова № 62, № 527 = по описанию Иванова № 49, № 544 л. 72; рук. ИНА А 422). Мною были подготовлены переводы всех этих документов, однако по независящим от меня обстоятельствам они не могли быть помещены в сборнике (из-за ограниченности его объема). Быть может, эти документы удастся опубликовать особо.

11 Я имею в виду документы на узбекском языке, хранящиеся в Таш­кенте в ЦГА УзССР в фонде «Канцелярия хана хивинского» (ф. И-125, оп. 1; документы, переданные из Ленинграда, включены в этот же фонд в виде оп. 2). Эти документы, о существовании которых известно уже давно, до сих пор не использовались даже исследователями, занимавшимися историей каракалпаков после 1873 г. (ср. ОИК, т. I, стр. 253 и сл., 362 и сл.). Между тем содержащиеся в них сведения во многом имеют значение и для более раннего времени.

12 Из них переводы восьми документов, выполненные первоначально в 1958 г., для настоящего издания были заново сверены с оригиналом и значительно переработаны (выполненные тогда же переводы двух документов — рук. ИНА А 422 и ЦГА УзССР, ф. И-125, оп. 1, № 527 (=Иванов, № 49) — в настоящее издание не включены).

13 Кроме того, в четырех документах проставлены число и месяц (и в трех из них — день недели), но нет года; их датировка устанавливается; так же, как и для всех остальных.

14 См., напр.: ЦГА УзССР, ф. И-125, оп. 2, № 49, л. 73; № 149, л. 3.

15 См. Агехи, Гульшан-и девлет, рук. ИНА Е 6, л. 583а (в более поздней рук. ИНА В 1891, л. 212а, имя искажено — ***; ср. МИКК, стр. 143). Среди хивинских документов сохранилось донесение Алла-Берген-мехрема из Кунграда об отправлении в Хиву Джаныбек-бия с двумя его женами и двух его сыновей с семьями (ЦГА УзССР, ф. И-125, оп. 2, № 98, л. 1).

16 См. Агехи, Рияз ад-даула, рук. ИНА О 123, л. 226 а-б.

17 Агехи, Гульшан-и девлет, рук. ИНА В 1891, лл. 95б—96а.

18 См. Андрианов, Этническая территория, стр. 98.

19 Главной причиной наводнения было полное перекрытие канала Лаузан в октябре 1857 г. (см. Брегель, Хорезмские туркмены, стр. 216). Участие каракалпаков в восстании Мухаммеда-Фена было результатом отчаянного положения, в котором оказались многие каракалпакские роды, лишившиеся своих земель из-за наводнения.

20 ЦГА УзССР, ф. И-125, оп. 1, № 418, лл. 2а, 1б.

21 Кроме того, в хивинских земельных актах и описаниях земельных участков вообще нередко встречаются земли, числящиеся за умершим владельцем (обычно — но не всегда — при этом указывается: ***, т. е. имущество, оставшееся после смерти, наследство).

22 Андрианов, Этническая территория, стр. 86.

23 Каульбарс, стр. 45, прим. 31, и стр. 129.

24 МИТТ, II, стр. 582. Каракалпаками арыса кунграт в это время управлял Баба-бек, сын Мухаммед-Салих-аталыка (узбек).

25 МИКК, стр. 142 (здесь переведено: «находившийся значительное время»; в тексте—рук. ИНА В 1891, л. 173а — сказано: ***).

26 Агехи, Гульшан-и девлет, рук. ИНА В 1891, л. 259а; ср. МИКК, стр. 143.

27 Агехи, Гульшан-и девлет, рук. ИНА В 1891, л. 182а

28 По-видимому, установление должности хакима всех каракалпаков произошло одновременно с установлением должности каракалпакских беглербеги, которые должны были управлять арысами он-торт уру и кунграт вместо хивинских чиновников, т. е. около середины 1859 г.

29 МИТТ, II, стр. 555.

30 Первым из каракалпаков получил звание аталыка Эр-Назар-бий кенегес — во второй половине 1859 г ; другие аталыки, насколько можно судить по документам (в том числе по печати 1), получили это звание в 1863 г. и позднее (см. ниже).

31 См.: Иванов, Архив, стр 97—98; Брегель, Хорезмские туркмены, стр. 280, 293.

32 Андрианов, Этническая территория, стр. 12 (здесь эта дата дана с вопросительным знаком), 80 (без вопросительного знака), 93, прим. 47 («1851-1855 гг.»).

33 Там же, стр. 122.

34 ЦГА УзССР, ф. И-125, оп. 2, № 46, л. 57.

35 ЦГА УзССР, ф. И-125, оп. 2, № 108, л. 16. Есть документы и с другой печатью Сахиб-Назара-беглербеги — восьмиугольной (см. ниже, список печатей, № 19); она стоит на более поздних документах, относящихся к 60-м годам (напр., ЦГА УзССР, ф. И-125, оп. 2, № 450, л. 2— 7 реджеба 1276/30 января 1860 г.). Случаи, когда в хивинских документах встречается несколько печатей одного должностного лица, различающихся датами, вообще очень редки.

36 Агехи, Гульшан-и девлет, рук. ИНА В 1891, л. 177а. В МИКК, стр. 142 ошибочно указан 1274 г. х.

37 МИКК, стр. 142.

38 Это резко расходится с утверждениями стариков каракалпаков, будто первый беглербеги у каракалпаков был Кабиль (см.: Жданко, Очерки, стр. 61—62; Косбергенов, стр. 225). Как было показано выше, мангыт Сахиб-Назар-бий стал беглербеги, очевидно, еще в первой половине 1859 г. Для предположения, что у Кабиля-беглербеги до 1279/1862-63 г. была другая печать, нет оснований; печать 1279 г. х. встречается на всех документах, исходящих от Кабиля-беглербеги. Кроме того, имеется документ (ЦГА УзССР, ф. И-125, он. 2, № 450, л. 2), датированный, как упоминалось выше, 30 января 1863 г., на которой стоят печати Сахиб-Назара-беглербеги и Кабиль-бия. Кабиль-беглербеги, по-видимому, лучше сохранился в памяти каракалпаков вследствие того, что он умер значительно позже Сахиб-Назара. Впрочем, возможно, что этнографы просто случайно не встретили информаторов, которые могли сообщить о Сахиб-Назаре.

39 Полное имя — Махмуд-Нияз; вторая часть очень часто опускается.

40 Это было отмечено еще В. В. Бартольдом (События перед хивинским походом, стр. 5, прим. 1). Иногда разница достигает даже двух дней, но иногда дни недели совпадают с табличными.

41 См., напр., там же, стр. 16.

42 Б В. Андрианов (Этническая территория, стр. 12) датирует (не приводя обоснования) 1870 годом (первый раз со знаком вопроса, несколько ниже — без него).

43 Если предположить «отставание» на один день (см. выше, стр. 20), то это могло бы быть и 24 мухаррема 1276/23 августа 1859 г. Однако это очень маловероятно, так как в тексте говорится о прибытии в Кунград и сборе зеката в районе Кунграда, между тем как только в августе в Кун­граде закончилось восстание Мухаммеда-Фена.

44 В тексте племя не названо, однако можно утверждать с достаточ­ной уверенностью, что имеется в виду известный предводитель мангытов, так как он назван в списке мангытов и кенегесов и какие-либо другие бии с таким именем вообще неизвестны.

45 Других биев с таким именем в документах не встречается.

46 Иванов, Архив, стр. 210

47 Андрианов, Этническая территория, стр. 12.

48 См. Иванов, Архив, стр. 143.

49 Судя по содержанию донесения, оно адресовано Исмаил-мехрему не как начальнику он-торт уру: его просят не принять меры против Торе-Мурад-бия (или доложить хану об этом деле), а только «дать добрый совет». Но такое обращение все же возможно было только в то время, когда Исмаил-мехрем имел какое-то отношение к управлению каракалпаками, хотя бы в качестве сборщика зеката.

50 Иванов, Архив, стр. 148.

51 Феодальное землевладение, стр. 39. То же самое повторено в его новой работе (Юлдашев, К истории, стр. 16).

52 Мною был опубликован документ, относящийся к истории туркменского племени сакар, который в тексте также назван ***. (Брегель, Племя сакар, стр. 62—63); видимо, это тоже только копия (что не было отмечено при публикации).

53 Палеографически такое искажение легко объяснимо.

54 Поэтому неверно называть реестр «налоговым документом» (Андриа­нов, Этническая территория, стр. 98).

5 Название читается предположительно, так как начало строки в этом месте оборвано (***). У П. П. Иванова это название пропущено, М. В. Сазонова прочла «Сагат-ярган».

56 1 хивинский танап был равен 3600 кв. гязам, т. е. 0,37—0,39 га. По Б В. Андрианову (Этническая территория, стр. 87), общая площадь земель—155 867 ¹/₂ танапа, однако в переводе М. В. Сазоновой, из ко­торого он исходил, есть ошибки в цифрах и пропуски (ср. текст и перевод в настоящем издании). Определять общую площадь описанных в документе земель с точностью до ¹/₂ танапа не имеет смысла, так как в самом текс­те есть явные (и довольно крупные) ошибки в подсчетах.

57 Если правильно чтение Мангыт-ярган, то этот район располагается восточной части дельты.

58 См. Каульбарс, стр. 129 и прим. 81. Кроме того, как уже говорилось выше, Кок-узяком вообще могли называть Куваныш-джарму (особенно узбекские чиновники, составлявшие документ).

59 См. также карту у Андрианова (Этническая территория, стр. 72).

60 См. Каульбарс, стр. 61 и др.

61 Андрианов, Этническая территория, стр. 86.

62 Там же.

63 В связи с этим следует напомнить, что П. П. Иванов в напечатанном им в 1939 г. предварительном обзоре архива хивинских ханов опубликовал текст и перевод очень важного документа (по описи Иванова — № 12), ныне ЦГА УзССР, ф. И-125, оп. 2, № 487), содержащего реестр земель, принадлежавших племенам хытай, кыпчак и канглы в бассейне канала Кегейли, в районе Даукара и по течению Ялпак-узяка и Кок-узяка, общей площадью 213 214 танапов (см. Иванов, Архив (ЗИВАН), стр. 20—21). Как это ни странно, ни один из исследователей, занимавшихся историей каракалпаков после П. П. Иванова, даже не упоминает этого документа. В настоящем сборнике он не помещен, так как Ивановым был дан полный текст и перевод (с одной лишь ошибкой: вместо *** — «Тазкара» — следует читать *** — «Таукара»).

64 Между тем один из авторов, ссылающихся на этот документ, понял его даже как список всех земельных владений каракалпаков (см. Аметов, стр. 10 и 14).

65 Архив, стр. 218—221.

66 Кроме малого тилля в Хивинском ханстве в XIX в. имело хождение большое (или полное) тилля, равнявшееся двум малым (18 теньга). 1 теньга в конце XIX в. = 20 коп.

67 Кун, Очерк, лл. 27б, 45а; ср. его же: Заметки и Порядок взимания податей.

68 Жданко, Очерки, стр. 77; Камалов, Освободительная борьба, стр. 146.

69 Андрианов, Этническая территория, стр. 78—79.

70 Иванов, Очерк, стр. 80; Камалов, Освободительная борьба, стр. 145; Андрианов, Этническая территория, стр. 78—79; ОИК, т. I, стр. 181.

71 Андрианов, Этническая территория, стр. 78 — 79.

72 См. МИКК, стр. 236.

73 Там же, стр. 243—244.

74 Там же, стр. 25.

75 Ни в одной из них не указано, что речь идет именн о салгуте, однако из характера записей это совершенно очевидно.

76 Андрианов, Этническая территория, стр. 126 (заголовок и прим. 5), здесь нет, однако, оговорки, что это всего лишь предположение.

77 См ниже, стр. 98—100, прим. 11, 18, 22, 23. Записанные в тексте итоги получаются в том случае, если при сложении промежуточных сумм 9 теньга приравниваются к 1 тилля Совпадение цифр в док № 10 и № 20 и такое же соотношение взносов отдельных родов и племен в док № 11 (см ниже) доказывают только то, что доля каждого племени и рода в общей сумме налога оставалась неизменной.

78 В документе указаны две суммы: по родам боклы-хытай, манджули и кырк и по роду черучи.

79 В документе указаны поступления от родов кырк (34 тилля 5 теньга) и черучи (249 тилля 6 теньга).

80 Такого рода документов, связанных со сдачей в казну поступлений от различных налогов, довольно много среди сохранившихся документов архива хивинских ханов (см., напр., ЦГА УзССР, ф. И-125, оп. 2, № 418, 423).

81 Кроме салгута денежным налогом с каракалпаков мог быть зекат, однако его вносили не по племенам, как записано в док. № 9, а по территориальным единицам (см. ниже).

82 Очевидно, это малые тилля, так как сумма очень близка к той, которая указана в док. № 10 и которая примерно получается для арыса кунграт по док. № 12.

83 Этот документ, очевидно, не может относиться к 60-м годам, так как в то время была уже более высокая ставка налога; зато указанная в нем сумма очень близка той, которую дают док. № 10 и (для арыса кунграт) № 9. Эти соображения и являются основаниями для датировки.

84 Точную сумму фактических взносов по всем племенам установить невозможно, так как она не указана для племен ачамайлы, кыят и балгалы.

85 В док. № 10 и № 12 сумма несколько меньше 10 000 — скорее всего потому, что в них записан фактический сбор, за вычетом недоимок и денег, израсходованных сборщиком налога (ср. № 13, 17 и 18).

86 Налог с арыса кунграт мог быть записан в другой ведомости.

87 В док. № 14 (1863—1864 гг.) упомянуто, что три года тому назад (или уже в течение трех лет, т. е. во всяком случае с 1860—1861 гг.) каракалпаки жаловались хану на то, что они не в состоянии одновременно платить салгут и нести нукерскую повинность, в ответ на что получили распоряжение не выставлять нукеров, но уплатить салгут в прежнем размере. Этот «прежний салгут» мог быть и 12 тыс., и 15 тыс. тилля.

88 См. ниже, стр. 122, прим. 55, и стр. 128, прим. 114.