А. БАЙХОЖАЕВ

Полтора столетия назад, в 40-60 гг. Х1Х в. на берегах Сырдарьи развернулись драматические события, связанные с борьбой Царской России, Хивинского и Кокандского ханств за присутствие в этом регионе. Столкновение этих государств и постепенная колонизация этих земель Россией отразились на судьбе казахов Сырдарьи и их родоправителей. Острота и активная перемена политических событий наложила отпечаток как на жизнь народа, так и отдельных его представителей. Исторические события влияют на судьбу людей, но и жизнь и деятельность отдельных личностей, в зависимости от их человеческих качеств оставляют свой след в истории. Жизнь и судьба таких людей ярко и отчетливо передают суть происходивших некогда событий. Обратимся же к судьбе двух людей, двух родоправителей, чтобы проследить события российско-хивинского противостояния на Сырдарье и дальнейшей царской колонизации этих земель и 40-60 гг. Х1Х в.

Необходимо начать с того, что к середине 40-х гг. Х1Х в. казахи, жившие по берегам Сырдарьи, находились под контролем Хивы и Коканда посредством укреплений и крепостей. Оренбургскую военную администрацию особенно раздражало Хивинское ханство. В частности это было вызвано тем, что часть казахов младшего жуза, подведомственная Оренбургу находилась под влиянием Хивы, подвергаясь поборам и притеснениям. Попытки России обуздать Хиву дипломатическими и военными мерами закончились неудачей. Таким образом, соседним с Хивинским ханством казахским родам, их родоправителям для безопасного кочевания пришлось выплачивать хивинцам требуемый налог (зекет). Размер зекета был зачастую произвольным и зависел от воли начальника сборщиков. Отказывавшихся платить жестоко наказывали. Сопротивлявшихся убивали, угоняли весь скот, забирали женщин и детей. Еще одним источником доходов хивинцев служил также сбор пошлин с проходящих караванов. Неопределенность южных границ царской империи и бесконтрольность степных частей беспокоили оренбургскую администрацию. Но протяженность и труднопроходимость степи в движении к Сырдарье создавали препятствие. Возведение степных укреплений на рр. Тургай и Иргиз в процессе подавления национально-освободительного движения Кенесары Касымова приблизило Российские власти к Сырдарье. До прихода русских войск на Сырдарью в Оренбурге уже были наслышаны о сопротивлении некоторых родов низовьев Сырдарьи против хивинской экспансии. Еще в 1837 г. в оренбургскую администрацию поступили сведения, что этой борьбой руководит Джангуджа Майданов (Жанхожа Нурмухаммедов) [I]. В ноябре 1842 г. приходит следующее сообщение: «Хивинский чиновник Бабаджан, находившийся в крепости Джан-кала с 20 тыс. отборными воинами убит известным чиклинского рода батыром Янгужею» [2]. В 1844 г. извещают, что он прогнал, приступивших к возобновлению разрушенной им крепости 2 тысячный отряд хивинцев [3]. Человек, пользующийся большим авторитетом и влиянием среди сырдарьинских казахов, был весьма необходим военной администрации не только в борьбе против Хивы, но и мог «…быть полезным для охранения степи со стороны Сырдарьи» от Кенесары Касымова [4]. Поэтому по предложению председателя Оренбургской пограничной комиссии Ладыженского ему высылается 200 рублей серебром и подарки за примерные действия против Хивы. Но он от них отказывается, объясняя это тем, что ничем этого не заслужил [5]. Одновременно с этими событиями в 1846 г. становится известно о «новом, доселе неизвестном мятежнике, кочующем между чумекеевцами и ките-кереитами, Елекее Касымове, который именует себя ханом и домогается зекета от киргиз разных родов» [6], а также о его письме к Жанхоже с призывом присоединиться к нему [7].

Станет известным, что Елекей (Ермухаммед) Касымов праправнук хана Младшего жуза Абулхаира по линии Ералы. Ему в 1844 г. бухарским эмиром даровано было ханское достоинство. Эмир снабдил его на то грамотою и серебряною печатью. Касымова признал в ханском достоинстве и хивинский хан. В отличие от Бухарского эмира, не требовавшего от Елекея ничего, кроме уважения к своей особе, хивинский хан продолжал собирать с приверженных Елекею казахов зекет. А хивинские сборщики налогов пользовались малейшим поводом грабить и притеснять их. В то время сборщиком налога как с казахов, так и с проходящих караванов был Махрем Ходжа Ниязбай, который имел на Куван-Дарье крепость и войско. Почетные бии и казахи обратились к хивинскому хану с просьбой отозвать Холжа Ниязбая в Хиву, а крепость отдать сулгану Елекею. Тот же «в качестве начальника крепости должен был собирать и доставлять с казахов и проходящих караванов зекет. В конце 1847 г. крепость была отдана ему и он, до этого постоянно кочевавший на правом берегу Сырдарьи, в Каракумах, перебрался со своим аулом на Куван-Дарью, стал управлять казахами и собирать зекет [8].

К этому времени, в июле 1847 г. русские отряды воздвигают в низовьях Сырдарьи Раимское укрепление. Жанхожа батыр, видя в них поддержку в борьбе против хивиннев приветствует это. Летом и осенью 1847 г. хивинцы и подвластные им казахи по приказу хииинского хана в отместку за неподчинение и связь с русскими устраивают набеги на непокорные аулы Жанхожи. В этих набегах, отличавшихся жестокстью, участвовал и Елекей Касымов [9]. Всякий раз русские отряды из Раимского укрепления приходили на помощь Жанхоже. Сам же хивинский хан возмущается в письме оренбургскому генерал-губернатору возведением русского укрепления на Раиме, заявляя, что казахи этих мест с древнего времени «доставляют в ханскую казну зекет по закону ислама » [10]. В марте 1848 г. Жанхожа сам получает письмо от хивинского хана с призывом «оставить» заблуждение мусульманина, получить обратно через посланца пленных женщин, скот и куна за убитых» и «восстать против русских» [11]. Такие же письма с призывами и угрозами приходят и в следующие годы. Жанхожа оставляет их без ответа. Подвластные Жанхоже казахи, совершенно разоренные хивинцами, страдавшие от летних неурожаев и нашествий саранчи затруднялись выплачивать русской администрации кибиточную подать. Некоторые из них собирались даже откочевать к Ак-Мечети. Но с 50-х гг. учащаются набеги уже со стороны кокандцев. Русские отряды снова помогают Жанхоже отбиваться от них. И казахи, обретшие защиту русского укрепления на р. Сырдарья, успокоились. Кочующие же по левую сторону Сырдарьи казахи продолжали быть подвластными Хиве и выплачивать хану зекет. Елекей Касымов, сам выполнявший в это время обязанности по сбору зекета и пошлин, вскоре был оклеветан недругами из ханского окружения в связях с русскими и возможном содействии им в завоевании Хивы.

Он был вызван в Хиву и заключен под стражу. Но ему разрешили вызвать семью. Хан отвел ему земельный участок, с которого он получал 365 тиллей в год (1 тилля =4 рублям серебром). Во время содержания под стражей его посещала семья. В таком неопределенном положении он находился до начала 1852 г. По совету своей матери, молодой султан, оставив свою семью, бежит в сопровождении верных ему 30 людей. Хивинский хан посылал за ним погоню, но бежавшие, приняв бой, отбились от преследователей [12].

Прибыв к Аральскому укреплению на Сырдарье он посылает местных биев с извещением о своем прибытии и просьбой прощения прошлых действий против русских. Елекея после предварительного разрешения из Оренбурга, в сопровождении свиты отправляют через Уральское укрепление в Оренбургскую пограничную комиссию. Оренбургское начальство, понимая его полезность в утверждении своего влияния среди сырдарьинских казахов, старалось привлечь его ни свою сторону; очень доброжелательно встретив, простило былые его проступки в отношении к царским властям. В Оренбурге ему отвели отдельный дом, приставили специальную прислугу и переводчика. Касымов предоставил военной администрации много ценной информации относительно среднеазиатских государств и возможных маршрутах их движения в Хиву. Переводчик, приставленный к нему для выведывании всех этих сведений, отмечал его природный ум, решительный и энергичных характер: «…каждый раз, начиная говорить, он воодушевлялся, глаза разгорались огнем и говорил он всегда кратко, но сильно» [13]. Касымов присягает на верность Российскому императору и с богатыми подарками возвращается на Сырдарью, пообещав с подчиненными ему родами верно служить правительству.

По прибытии в степь он извещает письмами Есета Кутебарова и Жанхожу Нурмухаммедова о том, что он собирает казахское войско против Хивы, призывая их присоединиться [14]. Скорее всего, поход он намечал c целью вызволения из хивинского плена оставшейся там семьи. Осенью того же года совместно с батыром Бухарбаем он собирался напасть на кокандские владения. Поэтому через местных правителей Касымову делается замечание, что такие самовольные действия в отношении с соседними ханствами недопустимы, а используемая в письмах его именная, ханская печать заменяется именной султанской, Оренбургское начальство старается направить его неуемную энергию в нужное для себя русло, в необходимых случаях поощряя его ценными подарками. За год с небольшим его активная и полезная для царских властей деятельность была отмечена шесть раз. В 1853 г, оренбургский генерал-губернатор сам изъявил ему благодарность письмом. Администрация положительно отзывается о нем, отмечая что он: «…выполняет до сих пор весьма добросовестно присягу царю, обращая на себя постоянное внимание Его высочества, господина Оренбургского и Самарского генерал-губернатора» [15]. В сентябре 1853 г. за «усердие» в русской экспедиции на кокандскую крепость Ак-Мечеть он награжден золотой медалью. А в ноябре по повелению императора он произведен прямо в звание войскового старшины, минуя ряд положенных служебных рангов [16].

После взятия Ак-Мечети, на Сырдарье образуется цепь русских военных укреплений, получившая название Сырдарьинская укрепленная линия. В июле 1854 г. император утверждает положение о Сырдарьинской линии. Ввиду удаленности региона от Оренбургской администрации здесь образуется особое военно-административное управление. Делами казахов заведует особый чиновник министерства иностранных дел. В течении нескольких лет сюда присылаются ряд директивных положений и инструкций по управлению местными казахами. Царские власти понимали, что на вновь приобретенных землях на первых порах важно было приучить местных кочевников к новым порядкам. В этом отношении многое зависело от назначаемых из их среды местных начальников. Поэтому в одной из инструкций говорилось: «назначаемые начальники должны быть киргизы… не столько пользующиеся уже влиянием издавна, сколько способные приобрести его» [17]. То есть, из среды казахов местными начальниками назначались люди, способные приобрести влияние, исполняя уже указания сырдарьинских властей. Самому влиятельному из них Елекею Касымову в 1854 г. было назначено жалованье 200 руб, серебром в год [18].

Такой принцип в подборе старшин и начальников, приводил к тому, что у власти в родах оказывались люди, старающиеся угодить лишь администрации, а в остальном бесконтрольные. В частности, в подборе таких людей отличился помощник старшего чиновника Ахмеров, заведовавший делами казахов в районе форта ө1 (Казалы). Во главе с ними он предавался поборам и притеснениям. Все это вылилось в известное восстание 1856-1857 гг. сырдарьинских казахов под предводительством Жанхожи Нурмухаммедова. Оренбургскому генерал-губернатору докладывали: «Бунт… сделан по неудовольствию на начальство Сырдарьинской линии за то, что он предоставив власть в степи людям незначащим и неимеющим никакого влияния, позволили им делать насилия и беззаконные поступки над присырдарьинскими киргизами» [19]. Действия 83-летнего Жанхожи были для оренбургского начальства совершенной неожиданностью. Председатель Оренбургской пограничной комиссии писал: «…Меня особенно удивляет то, что одним из главных зачинщиков является старик Джанхожа Нурмухаммедов, человек прежде усердствовавший правительству, а в последние годы сидевший у себя мирно и ни во что не вмешивавшийся» [20].

Восстание было жестоко подавлено. Карательными отрядами было разг раблено множество аулов, угнан весь скот, убито много жителей. Преследуемые участники восстания вынуждены были бежать со своими аулами на границу с Хивой. По отношению к местным властям по результатам выяснения причин вспыхнувшего волнения, были приняты лишь незначительные меры. Оренбургский генерал-губернатор, видя недостатки в управлении местным населением, обвинял их самих: «Если киргизы могут быть недовольны русским правительством, которое по отечески о них печется, то единственною этому причиною является неблагонадежность и недобросовестность местного ордынского начальства, которая из всякого распоряжения генерал-губернатора и пограничной комиссии старается извлечь для себя выгоды с отягощением для народа» [21].

Спустя время, царские власти, полагая, что поднявшие бунт аулы уже достаточно наказаны и что на отдаленных землях, граничащих с Хивой они будут приносить больше беспокойств и хлопот, чем находясь вблизи укреплений в 1858 г. отправляют им письмо с обещанием простить и приглашением на прежние кочевья. Постепенно к Сырдарье прикочевало большинство находящихся в изгнании аулов. Но сам Жанхожа и ближайшие ему сторонники со своими аулами продолжали кочевать на отдаленных хивинских территориях. Необходимо добавить, что среди его сторонников, кочующих вместе с ним находился и султан Буре Тяукин, человек беспокойный и непредсказуемый. В свое время вместе с Елекеем Касымовым и отрядами хивинцев нападавший на аулы Жанхожи, он спустя несколько лет участвует в восстании 185б-1857 г. под предводительством Нурмухаммедова. После восстания, некото- рое время безуспешно искавший покровительства Бухарского эмира, он в 1859 г. со своими небольшими отрядами нападает на проходящие караваны, грабит проезжающих казахов и своими действиями приносит беспокойство властям всех соседних государств.

И без того беспокойная обстановка на южных границах, вызванная участившимися к концу 50-х гг. набегами кокандцев, вынуждает сырдарьинские власти решиться на создание специального вооруженного отряда из казахов под предводительством Елекея Касымова, ему негласно было разрешено производить ответные набеги на угонщиков скота. До этого военные власти выставляли лишь небольшие караульные отряды из казахов. Но, достаточно утвердившееся положение русских на Сырдарье и возможность действовать в отношении к Коканду вызывающе вполне объясняют формирование такого отряда. Действия этого отряда по отбитию своего угнанного скота в феврале 1859 г. были одобрены самим Оренбургским генерал-губернатором Катениным во время его поездки на Сырдарью. Он посоветовал и в будущем в подобных движениях использовать этот отряд Елекея Касымова и тем самым не обременять расходами русские отряды [22]. Сырдарьинское военное начальство не замедлило вскоре воспользоваться этим указанием. Продолжающиеся осенью 1859 г. набеги и грабежи упомянутого Буре, вынудили власти принимать против него меры. Комендант форта 1 Сколимовский в декабре докладывает начальству укрепленной линии: «Поступки султана Буры поставляют о необходимости принять против него решительные меры. Я в настоящее время посылаю лазутчиков, да- бы иметь положительные сведения о его кочевье и численности его сообщников» [23].

На линию приходят сведения, что султан Буре осенью этого года просил покровительства хивинского хана. Но хивинский хан не только отказал ему в этом, обвиняя его в непостоянстве и неверности по отношению к своим покровителям, но и опасаясь нападений на хивинских подданных, выслал отряд из 800 чел. для разбития аулов султана Буре и батыра Жанхожи. Жанхожа и Буре, получив об этом сведения, были вынуждены откочевать к побережьям Аральского моря. Хивинский отряд же, не обнаружив их, трижды ограбил подвластных России казахов. А в Форт Перовский было сообщено о новых нападениях султана Буре. Поэтому в начале января 1860 г. по распоряжению командующего Сырдарьинской линией генерал-лейтенанта Дебу на рассеивание аулов Жанхожи и султана Буре высылается отряд войскового старшины Елекея Касымова численностью 600 человек. Получив от рыбаков известие, где находится аул султана Буре, под покровом ночи он неожиданно прибыл в его аул. Буре немедленно принес повинную. А на другой день взяв в вожаки сына Буре Карагая, Касымов двинулся к аулам Жанхожи. При происшедшей стычке Жанхожа и несколько его приверженцев были убиты [24].

Так волей случая последний раз пересеклись пути двух родоправителей, двух людей, жизнь которых неразрывно была связана с историей противоборства Царской России, Хивинского, кокандского ханств на Сырдарье и дельнейшей колонизации этой территории российской военной администрацией. Путь одного из них, батыра Жанхожи Нурмухаммедова закончился трагически. Путь же другого будет совершенно другим. Султан Елекей Касымов за «усердие» в деле уничтожения бывших мятежников будет осыпан милостями правительства, а в дальнейшем в знак поощрения безупречной службы будет произведен в подполковники. Сырдарьинские казахи и их родоправители оказавшись волей истории в 40-60 гг. ХIХ в. в зоне столкновения экспансионистских интересов среднеазиатских ханств и колониальных устремлений Царской России, разрозненные и ослабленные межродовым отчуждением, натравливаемые друг на друга враждебными соседями, находились в зависимости от притязаний и воли властей этих государств. В процессе подчинения вновь присоединенных земель Царской России, утверждения новых порядков, создания местной административной структуры управления судьба былых политических лидеров, прежних влиятельных родоначальников была предопределена. Новая колониальных система управления имперского типа сохраняла и поощряла только тех, кто желал и был способен проводить в жизнь требования и установки новой колониальной власти, остальных эта власть устраняла.

ЛИТЕРАТУРА

1. ЦГА РК, Ф 4, оп.1, д.1978, л.2-3

2. ЦГА РУ, ф. И-715, оп.1, д.4, л.107

3. ЦГА РК, ф.4, оп.1, д.2328, л.111

4. ЦГА РК, Ф.4, оп.1, д.2364, л.1об

5. ЦГА РУ, И-715, оп.1, д.7

6. ЦГА РУ, И-715, оп.1, д.7

7, ЦГА РК, ф.4, ол.1, д.2364, л.30

8. ЦГА РК, ф.4, оп.1, д.41ба, л.111

9. ГАОО, Ф.6, оп.10, д.5966а

10. ЦГА РУ, И-715, оп.1, д.9, л.178

11. ЦГА РУ, И-115, оп.1, д.9

12. ЦГА РК, ф.4, оп.1, д.416а, л.113об.

13. ЦГА РУ, ф4, оп.1, д,416а, л.131

14. ЦГА РК, ф 4, оп.1, д.3631, л.17

15. ЦГА РК, ф.4, оп.1, д.2724, л.7,9

16. ЦГА РК, ф.4, оп.1, д.2724, л.92

17. ЦГА РК, ф.4, оп.1, д.437, л.191об

18. 11ГА РК, ф.383, оп.1, д.7, л.1

19. ЦГА РК, ф.4, оп.1, д.2791, л.66

20. ЦГА РК, 4).4, оп.1, д.2791, л.11

21. ЦГА РУ, ф.И-715, оп.1, д.20

22. ЦГА РУ, ф.И-715, оп.1, д.21

23. ЦГА РК, ф.382, оп.1, д.13, л.45

24. ЦГА РУ, ф.И-715, оп.1, д.23, л.171