ГРАЖДАНИН № 24 1873г. 11 июня.

ГРАЖДАНИН ГАЗЕТА–ЖУРНАЛ ПОЛИТИЧЕСКИЙ И ЛИТЕРАТУРНЫЙ. Журнал «Гражданин» выходит по понедельникам. Редакция (Невский проспект, 77, кв. № 8) открыта для личных обяснений от 11 до 2 ч. дня ежедневно, кроме дней праздничных. Рукописи доставляются исключительно в редакцию; непринятыя статьи возвращаются только по личному требованию и сохраняются три месяца; принятыя, в случае необходимости, подлежат сокращению. Подписка принимается: в С.–Петербурге, в главной конторе «Гражданина» при книжном магазине А.Базунова; в Москве, в книжном магазине И. Г. Соловьева; в Киеве, в книжном магазине Гинтера и Малецкаго; в Одессе у Мосягина и К°. Иногородные адресуют: в Редакцию «Гражданина», в С.–Петербург. Подписная цена: За год, без доставки 7 р. с доставкой и пересылк. 8 р. полгода4 5 треть года 3 4 (На другие сроки подписка не принимается. Служащие пользуются разсрочкою чрез гг. казначеев). Отдельные №№ продаются по 20 коп. Редакция: С.–Петербург, Невский пр. 77. СОДЕРЖАНИЕ: Хивинский поход. — Проект адвокатской реформы. — Петербургское общество любителей духовнаго просвещения. (Продолж.). — Стихотворения: Мгновения 1. Пережитая ночь. В. Н. Д. — «Когда ты лжешь — не трать искусства» Л. П–вой. — Пить до дна — не видать добра. Комедия в пяти действиях из народнаго быта (фабричнаго). Действие второе. Д. Кишенскаго. — Отчет о венской выставке. (Продолжение) Vi–Vii. — Из Текущей жизни. Пожар в селе Измайлове. Стена на стену. История о. Нила. ХИВИНСКИЙ ПОХОД. Занятие нашими войсками Кунграда и бегство его жителей. — Соединение мангышалакскаго отряда с оренбургским. — Взятие отрядами с боя Ходжейли. — Битва при взятии Мангыта и судьба его. — Переправа туркестанскаго отряда через Аму–Дарью. — Затруднения при движении аральской флотилии. — Еще о трудностях похода. — Два слова об английской печати и отношении ея к общечеловеческому делу. По сообщениям «Русскаго Инвалида», телеграф принес следующия известия (1 и 5 июня) о дальнейшем движении всех наших отрядов и флотилии. 8 мая генерал–лейтенант Веревкин (начальник оренбургскаго отряда) занял Кунград. Отряд хивинцев, стоявший у Кунграда, бежал. Корреспондент «Инвалида» описывает занятие Кунграда таким образом: «Мы подошли к Кунграду 8–го мая и нашли его брошенным как жителями, так и хивинскими войсками; кроме больных стариков и женщин, все разбежались. Впpочeм, есть надежда, что жители скоро возвратятся на свои места, так как уже теперь некоторые из них стали привозить нам разные продукты для продажи. Кунград, который, по разспросным сведениям, считался весьма порядочным городом, с населением, по меньшей мере, в 6,000 человек, оказался, на самом деле, бедным и ничтожным городишкою, с развалившимися стенами, и на вид хуже любаго туркестанскаго кышлака: вместо домов, кунградския жилища состоят из глиняных и камышевых хижин, или юрт, обнесенных жалкими заборами. За то почва хивинской территории, прорезанная каналами, и сама Аму–Дарья, очаровывают нас всех. Природныя богатства здесь поразительны; но, к сожалению, гнет мусульманскаго деспотизма убил все, чем только природа наградила страну древняго Ховарезма». Оренбургский отряд выступил на Ходжейли и Куня–Ургенч, где ожидается сопротивление со стороны хивинцев. В отряде все благополучно; 9 мая больных было всего 12 человек. Полковник Ломакин (начальник мангышалакскаго отряда), из лагеря под г. Китай (на картах г. Китай показан верстах в 70 к северу от Хивы), в трех переходах от г. Хивы, от 21 мая, сообщает, что после громадных трудов и лишений, при чрезвычайном зное, отряд его, пройдя с значительною быстротою Усть–Урт, считавшийся до того времени совершенно непроходимым для значительнаго отряда, 14 мая соединился за Кунградом с оренбургским отрядом. 15 мая, после 50 верстнаго перехода, сделаннаго накануне, войска соединенных отрядов заняли с боя Ходжейли, причем неприятель, в числе 6,000 человек при 6 орудиях, с потерею, бежал бросив одно орудие. У нас ранено 2 нижних чина. Еще до этого дела к полковнику Ломакину явились: наш беглец Кальбин и многиe почетные люди и старшина из киргизов и из хивинских туркмен, с изявлением покорности и с предложением сдать занятые ими города: Куня–Ургенч, Порсу, Кокчеге и Кизыл–Тагир. 20 мая происходило новое жаркое дело при занятии укрепленнаго города Мангыта (близ леваго берега Аму–Дарьи, верстах в 85 от Хивы). иомуды, в числе до 3,000 при 3 орудиях, с самаго выступления отряда с ночлега, несколько раз атаковали наша войска, но каждый раз были отбрасываемы с большим уроном. Наш урон убитыми и раненными 15 чел. Г. Мангыт взят, раззорен и сожжен. Состояние духа и здоровья войска отличное. Больных очень мало. По слухам, дошедшим до отряда, генерал–адютант Кауфман переправился через Аму–Дарью у Шурахана, и находился в Ханки (на левом берегу Аму–Дарьи, около 35 верст к востоку от г. Хивы), в двух переходах от Хивы. Аральская флотилия, о которой до сих пор не было никаких известий, вошла в рукав р. Аму, но не дойдя до Кунграда, остановилась за мелководием. Об этом корреспондент «Инвалида» сообщает следующия, нелишенныя интереса сведения. «Айбугирский залив, говорит он, мы нашли высохшим, равно как и самое Аральское море — верст на 10 и даже более от Ургу. Остров Такмак–ата, лежавший верстах в 30–ти к северу от устья Айбугира, соединился уже с материком и превратился в полуостров. Вообще, обмеление южных берегов Арала и западных рукавов Аму–Дарьи должны были не мало затруднить плавание пароходов нашей флотилии: они вошли в Ульхун–Дарью (рукав Аму, считающийся главным руслом реки), но, не доходя верст 40 до Кунграда, задержаны были мелководием. Говорят, что хивинцы запрудили Ульхун–Дарью плотинами, почему она и сделалась такою мелкою. Талдык (крайний западный рукав Аму) также перегорожен плотинами для орошения полей, и в конце своем пересох». Генерал–лейтенант Веревкин, по словам телеграфа, принял меры для движения флотилии вверх по реке. И так отряды наши благополучно двигаются вперед, не смотря на неслыханныя трудности похода. Трудности эти, конечно, происходят не вследствие препятствий со стороны азиатских скопищ, a cо стороны степной и дикой природы, как читатели это уже отчасти знают из предидущаго №. О таких трудностях постоянно получаются корреспонденции от участвующих в походе. Все корреспонденты единогласно описывают по истине первобытныя по своей дикости страны, по которым приходится двигаться нашим отрядам. В берлинской газете «Deutsches Wochenblatt» напечатаны письма от 30–го апреля (12–го мая), полученныя от сопровождающаго русскую экспедицию в Хиву поручика Штумма из местечка Соте–Идже, в трех или четырех переходах от хивинской границы. По этим письмам, колонна полковника Ломакина, к которой примкнул Штумм, боролась на пути вот с какими трудностями: «жар и жажда причиняют большия страдания; пехота, при температуре в 41°, должна ходить по щиколотку в песке, нагревшемся до 45°, а станции, где можно получить воду, отстоят одна от другой на разстоянии 85 верст. Иногда в источниках воды вовсе не оказывается или она бывает мутная и соленая, так что ее едва можно пить. Верблюдов и лошадей, во время первых переходов, по недостатку воды, погибло очень много, и жажда не раз порождала ужасныя сцены». А вот как описывает туркестанский корреспондент «Инвалида» местность на Хала–ата (в 120 верстах от Аму–Дарьи и 30 от Хивинской границы), где поднялся первый русский флаг и возведено укрепление св. Георгия, 26 апреля. «Местност на Хала–ата, говорит он, уныла и печальна, но что делает ее просто невыносимою — это постоянные восточные ветры, подымающие целыя облака песку, который закрывает солнце, подобно дождевым тучам. Этот ветер с песком, дующий почти безпрерывно, раздражает нервы и производит подавляющее впечатление. Вы не находите себе нигде укрытия. Песок клубами проникает в палатку и, в самое короткое время, толстым слоем опудривает вас и все ваши пожитки. Глаза, нос, уши — все это переполняется песком, a во рту хрустит; до вещей дотронуться нельзя и вообще надо потратить много усилий, чтобы произвести какую либо полезную работу. Вне палатки, как говорится, света Божьяго не видно. Волны сыпучаго песку и пыли с остервенением сменяют одне другия и препятствуют различать предметы». Как бы то ни было, но надо полагать, что в настоящее время Хива уже взята или по крайней мере конец ея, а вместе с тем и конец мучениям наших войск — уже близится… Нет конца только воплям английской печати, которая, как кажется, совершенно по–напрасну продолжает метать громы и молнии на Россию за ея, будто бы, «коварную политику» вообще, в Средней Азии в особенности… Даже «Times» — эта еще недавняя подстрекательница России к завоеванию Хивы для распространения цивилизации в Азии — теперь ничуть не уступает другим органам английской печати по своему задору относительно России; так что этому — впрочем весьма почтенному органу — можно было бы теперь сказать: «Tu quoque, Brute»… Раздражение английской печати против России доходит до того, что эта печать, в пылу раздражения, не может сколько–нибудь спокойно разсуждать не только с политической точки зрения по средне–азиатскому вопросу, но и просто с коммерческой (а на коммерцию англичане, кажись, удивительно как падки!). Английская пресса, которая почему–то стяжала за собою известность той похвальной привычки, что она всегда, будто–бы, разсуждает sine ira et stidio, теперь стала похожею на человека, закрывшаго глаза и уши, под впечатлением мнимой опасности и ложнаго испуга… Пусть судят сами читатели. Недавно знаменитый Лессепс, творец баснословнаго суэцкаго канала, обратился с письмом к нашему послу в Константинополе, генералу Игнатьеву, в коем предложил следующий проект: провести железную дорогу из нашего Оренбурга через среднюю Азию в Калькутту и сделать, таким образом, возможным переезд из Лондона в Индию в одну неделю. Почти вся европейская печать отчасти уже успела приветствовать этот проект знаменитаго французскаго инженера, для котораго, как говорят, теперь нет ничего невозможнаго, как величайшую услугу человечеству вообще, а Англии и России в особенности (Лессепс и значительная часть печатных органов полагают что такой путь прекратит всякия пререкания англичан с нами и будет способствовать упрочению лишь дружбы между Англиею и Россиею). Но английская печать встретила проект с холодностью и недоверием («Times»), насмешливо и просто враждебно («Morning Post», «Daily–News» и «Daily–Telegraph») и предлагает всякий другой путь, лишь бы только не по России»…