Движение войск оренбургскаго отряда от мест расположения их к общему сборному пункту — Эмбенскому посту. — Меры, принятыя комитетом, составленным для обсуждения вопросов, касавшихся экспедиции, как относительно скорейшаго и безопасного передвижения войск до Эмбенскаго поста, так и дальнейшаго движения по безплодным Эмбенским степям и Усть-Урту. — Состав инженернаго парка оренбургскаго отряда. — Заботы Оренбургскаго местнаго управления Общества попечения о больных и раненных о доставлении отряду госпитальных принадлежностей и припасов. — Порядок и направление движения войск, выступивших из Оренбурга, Орска и Уральска. — Вид места остановки отряда в степи. — Пребывание отряда в Эмбенском посту; причина остановки движения и занятия войск до выхода в степь.

Распоряжение относительно приготовлений к походу было получено в Оренбурге 21-го декабря 1872 года, и тотчас же было приступлено к деятельному приготовлению к предстоящей экспедиции, для чего был составлен комитет из начальников отдельных частей войск и управлений, до которых касалось предстоявшее дело. Войска, составлявшия оренбургский отряд, находились в Оренбурге Орске и Уральске, и из этих мест должны были к 15-му марта сосредоточиться в Эмбенском посту, одном из степных укреплений, построенных для поддержания спокойствия в Киргизской степи. Главное начальство над этим отрядом было поручено военному губернатору Уральской области, генерал-лейтенанту Веревкину; при нем был сформирован походный штаб, начальником котораго назначен генеральнаго штаба полковник Саранчов ¹⁵. [40]

По обсуждении вопроса о способе сосредоточения войск к Эмбенскому посту, комитет пришел к заключению о необходимости, для сбережения людей, отправить все пехотныя части на пароконных подводах, которыя должно поставить интендантство. На каждой подводе решено было везти четырех солдата, которым кроме аммуниции и снаряжения дозволялось взять с собою до 1 ½ пуда собственнаго багажа.

Имея в виду трудность и опасность передвижения войск в зимнее время, войска были снабжены от интендантства полушубками, валенками, подстилочною кошмой, меховыми воротниками и очками-консервами для предохранения глаз, сначала от блеска снега, а потом от пыли и песку. Не менее было важно озаботиться доставлением людям питательной и здоровой пищи, как во время следования войск до Эмбенскаго поста, так и при дальнейшем движении. Поэтому комитет признал необходимым, чтобы каждый солдат получал по фунту в сутки свежаго мяса, пил каждый день чай, а в холодное время спирт. С этою целью войска в местах отправления были снабжены провиантом по числу дней марша на 30 дней и на 7 дней в запас, причем им были выданы вперед приварочныя деньги по 6 ¾ коп. на человека; затем в Эмбенский пост был отправлен 100 дневный запас сухарей и крупы для людей, и овса для лошадей, а также сахар, чай, спирт, сушено-квашенная капуста, табак, лук, перец и другия противоцинготныя средства. На случай временнаго недостатка в степи мяса, кроме того было взято 12.740 порций разных консервов, как-то: сухих щей князя Долгорукова, [41] картофельной муки профессора Киттары, щей доктора Данилевскаго и мяснаго экстракта доктора Либиха. Все эти припасы предполагалось отправить в степь вместе с отрядом; затем 10-го апреля должен был выйдти из Эмбенскаго поста новый транспорт с месячным запасом провианта и полумесячным овса.

Так как киргизския зимовки не представляли никакой возможности для помещения всех людей эшелона во время остановок по пути движения к Эмбенскому посту, то киргизам было вменено в обязанность выставить в местах, избранных для станций, приблизительно в разстоянии 35 — 40 верст между ними, от 30 до 40 кибиток; туда же велено было доставлять топливо, сено и скот. Кибитки выставлялись безвозмездно, остальное же за деньги, причем топливо (кизяк) обходилось до 12 коп. за пуд, а сено от 30 до 50 коп.

Своеобразность и трудность похода, предпринимаемаго в суровую зиму, в предвидении, что придется на походе встретить весну, и затем двигаться по безводной и пустынной степи при страшной летней жаре, заставляла серьезно заняться мерами относительно сбережения здоровья людей. С этой целью, кроме теплой одежды и хорошей пищи, решено было снабдить всех чинов отряда войлочными юламейками, которыя, будучи удобны для перевозки на вьюках, предохраняют людей — зимою от холода и буранов, а летом — от жгучих лучей солнца. Ниже я опишу устройство этих оригинальных жилищ кочевников, принесших большую пользу отряду; теперь же упомяну только, что для всего отряда было отпущено 372 юламейки, с таким разсчетом, что командирам баталионов со штабом дано по 3, командирам рот и сотень по одной, а прочим офицерам по одной на троих, нижних же чинов поместили по 10 человек в одной юламейке. Кроме того, походному штабу и его отделам было отпущено 19 юламеек. [42]

С принятием мер по сбережению здоровья людей во время похода, необходимо было позаботиться о возможности перевозки за отрядом воды, на случай движения его по безводным пространствам; для этого в Оренбурге и Орске были заказаны и затем перевезены в Эмбенский пост 3.723 деревянных баклаги с железными обручами, вмещающия каждая 4 ведра воды. Эти баклаги могли вмещать в себе двух-дневную пропорцию воды для отряда.

Помимо удовлетворения всех войск, при выступлении, полным комплектом боевых патронов и снарядов, в Эмбенском посту был образован для дальнейшаго следования в степь артиллерийский парк, в котором находился двойной комплект патронов для пехоты, также зарядов и снарядов для артиллерии ¹⁶.

В Оренбургском округе, как известно, вовсе нет саперных частей; необходимость в этом роде оружия заставила командующаго войсками округа обратиться к Товарищу Генерал-Инспектора по Инженерной части, с просьбой прислать в Оренбург одного инженернаго офицера, одного сапернаго офицера и 4 саперных унтер-офицеров. Исполняя эту просьбу, генерал-адъютант Тотлебен командировал в Оренбург от С.-Петербургскаго крепостнаго Инженернаго управления инженер капитана Красовскаго, 3-го Сапернаго Резервнаго баталиона подпоручика Саранчова (автора статьи), унтер-офицеры же были назначены по одному от баталионов Сводной Саперной бригады.

Кроме того, в Оренбургском округе, по [43] распоряжению начальника штаба округа, генерал-майора Зверева, в 1-м и во 2-м линейных баталионах были образованы саперныя команды, по 25 человек в баталионе; эти команды оказались весьма добросовестно подготовленными, на сколько этого можно было достигнуть с людьми, неучаствовавшими на практических работах. Люди обеих саперных команд были снабжены шанцевым инструментом, и сверх того, из припасов, взятых в степь, был образован инженерный парк, перевозившийся на 55 верблюдах. В состав его входили:

1) 10 переносных трубчатых колодцев (2 системы Нортона, 2 — Франка и 9 — измененной системы Франка).

2) Разборчатый мост на козлах; паром из двух бударок, смоляной и не смоляной канат, веревки, трасировочный шнур и проч.

3) Плотничный инструмент, как-то: пилы, коловорот, клещи, долота и проч.; походная кузница, кузнечный инструмент и небольшой запас брусчатаго и полосоваго железа.

4) Шанцевый инструмент, взятый на случай постройки укрепления, а именно:

5) Для кольев, нужных для трасировки укрепления, устройства моста и проч., было взято несколько сотень березовых аншпугов, в сажень или полторы длиною и от 1 до 2 дюйм. в диаметре.

6) Наконец было взято 15 пуд. пороху и 20 саж. сосиса, 15 четвертей угля, 1.000 земляных мешков и [44] 2 ворота с 4 бадьями, для поднятия воды из могущих встретиться глубоких колодцев.

Кроме моста на козлах, находившагося в Эмбенском посту, и который для удобства перевозки на вьюках был изменен, предполагали еще отправить из Оренбурга мост на парусинных понтонах; но от него пришлось отказаться за невозможностью перевозки его на вьюках.

Относительно санитарной части, кроме лазаретов и околодков, находящихся при частях, предполагалось учредить центральный подвижной лазарет на 50 человек. Для него были сосредоточены в Эмбенском посту госпитальные припасы, противоцинготныя средства, 12 кибиток с железными печами, для помещения больных, и проч. Однако, вследствие малаго числа больных и раненных, этот лазарет не открывался.

Вообще, во все время похода, в госпитальных принадлежностям и медикаментах скорее был избыток чем недостаток, чему не мало содействовали заботы местнаго Оренбургскаго управления Общества попечения о больных и раненных воинах. Помимо припасов, улучшавших пищу больных, как то: сахара, чая, сгущенаго молока, рому, коньяку, хересу и пр., это управление доставило значительное количество корпии, госпитальнаго белья на 50 чел. и 3 лазаретных повозки. При этих припасах следовал с отрядом уполномоченный от Общества г. Оводов, которому Общество ассигновало 3.000 руб. на непредвиденные расходы.

Все эти припасы ¹⁷, вес которых доходил до 90.450 пуд., были направлены в первых числах февраля из Оренбурга и Орска в Эмбенский пост, на санях, [45] запряженных лошадьми или верблюдами, частью же на вьюках. Для дальнейшей же перевозки грузов от Эмбенскаго поста до Хивы, было заключено с подрядчиком условие, в силу котораго он обязывался выставить к 10 — 12-му марта 4.970 верблюдов, получая в течение первых 2 месяцев по 23 рубля, а в остальные по 18 рублей за каждаго.

Что касается до движения отряда, то войска, находившияся собственно в Оренбурге, были разделены на 3 эшелона. В состав их входили: 4 роты 1-го линейнаго баталиона, 2 казачьи сотни, 6 орудий казачьей конной артиллерии и^:прислуга^: от местной артиллерийской команды к 4 полупудовым мортирам и 2 нарезным 4-х фунт. пушкам. Пехота и пешая артиллерия следовали на Эмбу чрез Илецкую защиту и Ак-Тюбе (495 верст), а две сотни и конная артиллерия шли другою дорогой, вдоль реки Хобды (543 версты). Первый эшелон этих войск выступил 16-го февраля.

Войска, находившияся в Орске, выступили почти одновременно с оренбургскими, четырьмя эшелонами. Отсюда двинулись в степь: 2-й линейный баталион (5 рот) и

4 Оренбургских казачьих сотни.

Наконец, из Уральска, 24-го февраля, вышли на Эмбу чрез Уил (625 ½ верст) 3 Уральских казачьих сотни ¹⁸. Для всех этих эшелонов переходы назначались около [46] 40 верст. Для сбережения артиллерийских лошадей, орудия, лафеты и комплект снарядов везли на санях, а упряжных лошадей вели в поводу. Для перевозки нижних чинов и их багажа потребовалось 545 пароконных подвод, причем за каждую подводу пришлось платить 60 руб.

Зима 1872 — 1873 года отличалась суровостью и продолжительностью. Отрядам, вступившим в степь в средине февраля, пришлось двигаться при 25° мороза и страшных буранах; однако, за исключением Уральских сотень, к 15-му марта в Эмбенском посту собрался весь отряд. Не то было с перевозочными вещами и верблюдами. При предположении выступить 15-го марта, и те, и другие должны были сосредоточиться в укреплении 10 — 12-го марта; однако вместо 4.970 верблюдов их к этому времени оказалось, меньше 2,000; в такой же пропорции явились и тяжести.

Я выехал из Оренбурга в Эмбенский пост 1-го марта. Сначала мы не встречали ни войска, ни транспортов, но мы вполне могли судить о тех неудобствах, которыя пришлось испытать обозу, вследствие страшных ухабов, образовавшихся в глубоком снегу. Ухабы эти были до того велики, что 10 киргизских лошадей, запряженных в тарантас, поставленный на зимний ход и попавший в ухаб, не в состоянии были вытащить его, и нам зачастую приходилось ночевать среди степи, в томительном ожидании, пока посланный на следующую станцию не приведет свежих лошадей. Иногда то же самое происходило и от причины совершенно противоположной — недостатка снега — что встречалось обыкновенно на более возвышенных местах: в песках тощия киргизския лошаденки совершенно отказывались тащить экипаж.

Проехав Ак-Тюбе, мы начали уже обгонять обозы и могли видеть оригинальныя места стоянок войск. На [47] более возвышенной местности, обнаженной от снега, благодаря 2 — 3 дням оттепели, или же покрытой небольшим слоем его, находилось несколько десятков кибиток, в которых помещались тяжести и животныя. В кибитках проголодавшиеся и озябшие солдатики разводили огонь, болтали и грели воду для чая… Особенно живописным бивуак казался вечером: дым, выходивший из отверстий вверху кибиток, придавал им вид вершин огнедышущих сопок. Ржание лошадей, пронзительные крики верблюдов, непонятныя слова киргизов-возчиков, бранящихся с русскими извощиками, звуки солдатских голосов, а иногда и разудалых песен — все это сливалось в общем шуме, придавая бивуаку необыкновенное оживление.

Рано утром вся эта масса людей и животных снимается с бивуака и уходит дальше, а на бывшей стоянке, вместо недавней жизни, кипевшей ключем, наступает мертвая тишина и спокойствие. Только 2 — 3 киргиза-сторожа в своих малахайках (оригинальных шапках) вяло и флегматично расхаживают по двору, и тем отчасти нарушают воцарившуюся тишину. К вечеру снова, являются гости, снова закипает жизнь, умолкающая внезапно утром, и т. д.

Нужно признаться, что передвижение войск до Эмбенскаго поста, благодаря принятым вполне рациональным мерам, было совершено чрезвычайно успешно: не смотря на то, что войскам пришлось двигаться при 25-ти градусных морозах, было всего 2 — 3 случая обморожения; вообще больных было очень мало, всего около 40 человек, заболевших частью простудною лихорадкой, частью глазами.

Совершенно другое было при перевозке транспортов.

Вследствие страшных ухабов, утлыя сани извощиков ломались, кладь вываливалась, кули рвались, содержимое в них высыпалось и пр. Во время поездки мне часто [48] приходилось встречать груды тюков, безпорядочно разбросанных по дороге, иногда совершенно без всякаго надзора; — так обыкновенно распоряжались киргизы-возчики, которые, вследствие поломки саней, бросали все на произвол судьбы, и сев верхом на лошадь, отправлялись искать новых саней.

От Оренбурга до Эмбенскаго поста около 500 верст. Мы ехали день и ночь; нигде не останавливаясь, и только на десятый день приехали в укрепление, бросив по дороге тарантас и пересев в легкия киргизские сани, в которых приходилось ехать лежа и держась за нарочно для того привязанныя веревки, чтобы поминутно не вываливаться на ухабах. В укреплении уже находилась большая часть отряда.

Войска, прибывшия в Эмбенский пост, помещались главным образом в юламейках и кибитках; только сравнительно небольшая часть их жила в конюшнях, наскоро приспособленых для этой цели прорубкою в них окон и установкою железных печей. Последния, числом до 25, были сделаны приехавшим для этого из Оренбурга кровельщиком; ими же отапливались и кибитки.

Выше я говорил, что вследствие того, что транспорты и вьючные верблюды опоздали, пришлось отложить выступление в степь до конца марта. Впрочем, если бы контрагент и выполнил свое обязательство во-время, то и тогда едва-ли мы двинулись бы раньше. Движение в глубь степи, по глубокому снегу, без дорог, при страшном холоде, с 5.000 массой верблюдов, которые также как и лошади были лишены подножнаго корма, вследствие глубины снега и ледяной коры, покрывавшей его сверху, — было крайне рискованно и опасно. С другой стороны, каждый из начальствующих лиц знал, что всякий день остановки в Эмбенском посту отдалял для нашего отряда возможность участвовать в покорении Хивы, так как уже было [49] известно, что Туркестанский отряд выступил в первых числах марта.

Как бы то ни было, войскам пришлось простоять на месте более 2 недель без всякаго определеннаго занятия. Вследствие этого начальник отряда приказал производить ученья, заниматься стрельбой и даже раз произвел одно-сторонний маневр. Для стрельбы, конечно, выбиралось время потеплее, но все-таки приходилось стрелять при нескольких градусах мороза и при ветре. Это обстоятельство, а также и непривычка стрелять зимой при блеске снега, были причиной, что результаты стрельбы получались тем не менее только умеренные. Эти ученья были чрезвычайно полезны: с одной стороны они доставляли хотя какое нибудь занятие и развлечение нижним чинам, с другой — давали самому начальнику отряда возможность познакомиться с людьми ему подчиненными, так как из всех войск только три Уральских сотни находились до похода под его начальством. Погода далеко не благоприятствовала этим занятиям; за все время пребывания войск в Эмбенском посту было всего 2 — 3 теплых дня, когда к полудню снег таял и в укреплении появлялась грязь; затем все остальное время стояли морозы в 10, 15 и до 25°, нередко сопровождавшиеся мятелью и буранами.

15. Старшими адъютантами штаба были назначены: генеральнаго штаба капитан Иванов и Уральскаго войска эсаул Сладков. Заведывание артиллерийскою частью отряда было поручено полковнику Константиновичу; заведывание инженерною частью отряда — капитану Красовскому; помощником к нему был назначен подпоручик Саранчов; начальником кавалерии — полковник Леонтьев; заведывающим интендантскою частью — капитан Эсмонтов. При начальнике отряда состояли: подполковник Соколов, майор Ладыженский, поручик граф Шувалов, ротмистр Мореншильд и штабс-капитан Геринг. Кроме того, для поручений по интендантской части при нем же находились: майор Навроцкий и капитан Лукин.

16. Пехота была вооружена игольчатыми ружьями системы Карле, вопреки заявлению корреспондента “Русскаго Инвалида”, Г. В., утверждавшаго, что солдаты имеют ружья системы Крика (см. № Р. И.), во всем отряде не было ни одного ружья этой системы.

17. За исключением припасов Общества попечения о больных и раненных, которые везлись на счет Общества.

18. Кроме этих войск, при отряде находилось сто киргизских всадников-джигитов с самым разнообразным вооружением. Все они были выставлены киргизскими общинами, снабдившими каждаго из них 2 лошадьми и деньгами на продовольствие. Эти джигиты имели своего начальника, которому подчинялись начальники полусотень и десятков. Во время движения по степи они приносили большую пользу. По вступлении же в хивинские пределы джигиты никак не могли освоиться с мыслью, что находясь в неприятельской стране, нельзя грабить, а потому, после нескольких безпорядков, большая часть их была отпущена по домам. Кроме джигитов при отряде находились вожаки и чабары. Первые, отлично зная местность, служили проводниками, вторые же возили корреспонденцию.