Евгений Гончаров (Инст. востоковедения РАН, Москва) Июнь 2001 г.

 Рубрика «нумизматика Хорезма», вэб-каталог монет (исламский период до конца династии Тимуридов)

Тринадцатый век известен в истории Евразии как век величайших потрясений. Воины Чингиз-хана конем и мечём перекраивали карту континента. Появление новых государств, династий, смешение народов и культур в невиданных, до того времени, масштабах стало отличительной чертой эпохи. В новых царствах мы видим процесс слияния монгольской и местной культур и постепенное растворение первой. Это явление было не только стихийным, но часто являлось плодом внутригосударственной политики, что подтверждается многочисленными письменными и материальными памятниками.

Мы рассмотрим, как оно отразилось на монетах самого крупного монгольского государства — Улуса Джучи (Дешт-и Кыпчак, Ак-Орда, Золотая Орда). В это ханство вошли исторические области Булгар и Хорезм — где проповедовался ислам, а так же Крым и комманские степи, — в них наравне с языческими культами предков, природных сил и шаманизма были распространены христианство, ислам и иудаизм.

Начало чеканки в Улусе относится к правлению Бату и связывается с именем Масуд-бека ал-Хваризми [2]. В силу разнообразия монетных типов этого столетия мы разделим их на три крупные группы.

1) Сюда вошли дирхемы, в легенде которых провозглашается Аллах, его пророк или упоминается покойный, к тому времени, халиф Насир лид-Дин. На некоторых серебряных и медных монетах проповедуется «Жизнь есть час, употреби его на дела благочестия». Эмиссии этой группы чеканились в провинции Булгар, города которой были удалены от престола Великого каана в Каракоруме и где ханы Ак-Орды могли проводить самостоятельную политику. Принятие ислама и ориентация на мусульманские страны, происшедшие в правление Берке и увеличение разнообразия типов монет именно с религиозной символикой позволяют предположить, что монетные легенды имели и политическое значение.

Монгольские правители западной части «общего наследства чингизидов» исходили из реалий завоеванных областей. Наиболее экономически перспективные регионы — Хорезм, Булгар, частично Крым — уже несколько веков исповедывали религию Пророка. Поэтому, возрождая экономику и товаро-денежные отношения, правительство выпускало деньги привычные и приемлемые для жителей названых районов. Кроме этого, полновесные, из хорошего серебра монеты должны были помочь ханам Золотой Орды в политике протекции торговле и привлечении иностранных купцов на рынки восстановленных и новопостроенных городов. Безопасные торговые пути, оборудованные станциями-ханами, караван-сараи при огромных базарах, торгующих товарами со всех концов света и хорошие деньги, освященные известными именами — все это способствовало обращению товаров и капиталов по территории степи Дешт-и Кыпчака. Это подтверждается монетами 60-90 гг. XIII в., чеканенными уже в Крыму, Сарае, Хорезме. На них вокруг знака династийной принадлежности, тамги, помещены девизы: «Бог един, победоносец, правосуден. Хвала ему!» или «Почитание Богу и пророку его» и т.п. В начале XIV века к указанным городам добавляется Укек.

2) В эту группу я выделяю монеты с именами и прочими легендами нерелигиозного характера. Весь фонд подобных дирхемов выпущен в годы правлений ханов Берке (1259/66 гг.) [3], Менгу-Тимура (1266/82 гг.), Тоде-Менгу (1282/87 гг.), Тулабуги (1287/91 гг.) и Токте (1291/1311 гг.) [4]. При последних четырех ханах происходит некоторый отход от исламизации, как государственной политики. Гораздо важнее было решить вопросы укрепления собственной власти, — именно поэтому в Крыму, Булгаре, а позже в Сарае и Хорезме на дирхемах появляются имена правителей Орды с золотым навершием — Орды Бату. Несмотря на арабский язык и графику легенд считать их целиком принадлежностью мусульманской культуры нельзя. На значительном количестве типов имеются разнообразные изображения — Барса, хищных и водоплавающих птиц, зайца, ослов (?), коней, рыб, магической и астрологической символики. По этому признаку дирхемы этой группы ближе стоят к монетам следующей группы.

3) Значительная часть дирхемов XIII в. вообще не имеет легенд. Поле заполнено изображениями или орнаментами, на одной сторон обязательно окружающих Тамгу. Все эти выпуски, по-видимому, являются откупным чеканом ханских чиновников или крупных купцов. Такая «постановка» оформления монет свидетельствует или о низком уровне исламизации выпускавших эти эмиссии лиц, или о полном ее отсутствии. При этом важна была подчиненность откупщика, выражавшаяся Тамгой, а не его вера.

Каждый тип дирхемов 2-ой и 3-ей групп выпускался небольшими партиями. Встречаются они достаточно редко и не выходят за пределы Волжской Булгарии, это связано с экономическими аспектами и здесь не рассматривается. Дирхемы 1-ой гр. чеканились более 50 лет, что показывает их приоритет для государства. Подавляющее большинство пулов этого столетия входит во 2 и 3 группы. Но о них подробнее я буду говорить ниже.

С началом правления Узбека в 1311 г. ислам становится официальной религией и внедряется во все сферы государственного быта. Дирхемы Узбека, выпущенные в Сарае, Крыму и Азаке имеют на аверсе Символ веры и имена первых халифов. Т.е. каждая монета являлась пропагандистской листовкой и, в то же время, святые имена призваны были подтвердить законность дирхема в обращении, защитить от подделок и порчи. Любопытно, что булгарские и хорезмийские дирхемы не имеют таких легенд. Вероятно, с верой в этих традиционно исламских областях все обстояло благополучно. В степных же районах и иноверческих городах Крыма требовалось постоянное напоминание основы религии. Эту функцию выполняли, в том числе, и деньги, как самый распространенный в народе правительственный документ.

В течении XIV в. религиозная символика редко попадали на нумизматические памятники. Но, к концу столетия и в начале XV на дирхемах времени Токтамыша, Тимур-Кутлуга, Бек-Кибала [5], Шадибека и Пулада Символ веры снова присутствует на аверсе. Вероятно, после правления Токтамыша, когда (есть основания предполагать) усилился тюркский кочевой компонент в менталитете населения страны и разгрома крупнейших городов, центров мусульманской культуры, Тамерланом, часть жителей вернулась к прежним верованиям или перешла в другие. Поэтому распространяемые монеты снова призывают жителей, прежде всего, городов обратиться к Аллаху. Не зря же испанский посол Руи Гонсалес де-Клавихо писал в 1406 г., что правитель Едигей обращает население северных стран в мусульманство [6].

Из медных монет для нашего исследования интерес представляют пулы с изображениями и орнаментами. Среди многообразия типов преобладают два сюжета — Барса (с солнцем или без него) и хищной птицы. Их распространенность мы сможем объяснить через систему мифологических взглядов тюркского населения степи.

Хищника с пулов (а в 13 веке и дирхемов) часто называют львом, тигром и, иногда, даже собакой. На многих пулах над спиной зверя изображено солнце с человеческим лицом. Этот общий для Востока символ начал распространяться из Восточной Анатолии и прилегающих районов Ирана. Глубинный смысл его был понятен и стыковался с астролого-мифологическими системами разных народов континента. Царь зверей, самое сильное животное, с которым человек был вынужден считаться, был достойным того, что бы нести на себе верховное небесное светило. Все вместе, Лев и Солнце, представляли воплощение небесной силы, всемогущество и сущность небесной власти на земле. Во время переднеазиатского и иранского бытования символа зверем был именно лев. Он и сейчас сохранился в этой же ипостаси на гербе Ирана. Но по мере продвижения на северо-восток, проникновения в тюркскую концепцию существования мира лев заменился на барса.

В зоне сложения и жизни тюркоязычных народов львы не водились [7], зато их нишу (в природе и в представлениях о системе мира) с успехом занимали барсы. В «Алтан тобчи» [8] упоминается Барс-Орду; «Барс» входит в состав некоторых имен; в описании сцены гадания (С. 285) победителем выступает «красный коренастый человек… с поводьями из шкуры барса». Барсы, несущие Солнце изображены на портале Медресе Шир-Дор (XVII в.), Самарканд. На книжных миниатюрах эпохи Тимуридов и Великих Моголов, где представлен этот символ, шкура животного бывает покрыта пятнами. Поэтому и на джучидских монетах, я считаю, изображен именно Барс [9]. Поднятая вперед лапа — символ благопожелания, приветствия. Так же зверь изображен на тюркских монетах VII — VIII вв. Вся композиция может толковаться как: «Высшая власть желает добра и приветствует держателя монеты с таким изображением».

Продолжая логическую цепочку семантических связей, можно предположить, что под Барсом с Солнцем подразумевалась и персона правителя, в нашем случае хана/султана, т.к. изображение людей не приветствовалось (хотя и не запрещалось полностью) мусульманскими законоведами. Здесь же хан олицетворялся через очень важный и «престижный» символ, уравниваясь с силами, довлеющими над землей и небом [10].

Равное с Барсом положение занимали и хищные птицы. Огузские, половецкие, татарские и прочие племена производили себя от соколов, орлов, беркутов и пр. Хищные птицы принимают активное участие в эпосе, сказках, мифах и истории этих народов и их правителей.

Барс и Кречет важны для монголов и, особенно, для ханов-чингизидов, как животные, чья харизма принимала участие в возвышении клана и народа. Весна 1206 г., когда Темуджин воплотился в «Хана-Океана» (Чингиз-хана) пришлась на год Барса по восточно-азиатскому календарному циклу. Это, наверняка, так и задумывалось шаманами, — без их гаданий важный вопрос о времени и месте проведения курултая решиться не мог. Ко дню начала работы Совета племен на избранном месте был поставлен флаг Темуджина с девятью бунчуками и изображением Кречета. После курултая этот флаг стал обозначать ставку Вождя народа; ось, вокруг которой вращалась монгольская Вселенная. Голова кречета была личной тамгой Чингиз-хана [11].

Я не берусь утверждать, что в XIV в. и члены правящих кланов, и ак-ордынские денежники помнили или знали обо всех тонкостях культа Барса и Кречета. Вероятно, речь здесь должна идти о слиянии представлений об этих тотемах и абсолютном праве власти потомков Чингиз-хана. Существовавшие в Дешт-и Кыпчаке взгляды на Барса и Хищную птицу были перекрыты внесенным с Востока «чингизизмом», культом Чингиз-хана, связанного с теми же животными. Со времени принятия ислама «чингизизм» начал изживать себя, как головную государственно-династическую концепцию. В народной же мифологии Барс и Кречет продолжали нести смысл «Мирового начала, наделяющего и карающего». Размещение Барса и Кречета на монетах отражало не только желание хана создать себе благоприятный имидж, но и ставило владельцев монет под защиту таких «сильных» символов.

Другой символ помещен на пулах Сарая ал-Джедид, выпускавшихся с 776 г. Х. (1374- 1375), до 780 г. включительно. На реверсе помещен рисунок, в котором нумизматы видели дракона или летящую птицу с длинным загнутым клювом. На экземплярах с хорошим, прочеканенным рисунком слева от опущенного вниз крыла изображена мускулистая птичья лапа с проработанными пальцами и когтями на них. Второе крыло расправлено вверх, а между ним и лапой изображен вьющийся хвост. Справа, на длинной шее, поднята небольшая голова с коротким приоткрытым клювом, а из него свисает изгибающаяся лента. На разных монетах видно, что эта лента не отходит от головы птицы, а пересекает приоткрытый клюв.

В различных восточных мифологических системах есть «бродячий» сюжет о птице, несущей в клюве змею. Трактуется он как аллегория борьбы небесного, солнечного существа Птицы, с хтоническим, олицетворяющим черные силы, Змеем. Конкретно в мифологии монгольских народов есть легенда о первородном змее Лосуне (Лу, Лус), который олицетворял Хаос, был владыкой водной стихии. Его вытащила из океана, лишив среды обитания и действия, птица Гаруда [12]. Этот сюжет — птица, несущая в клюве змею, — распространен у разных тюркских народов и монголов [13]. Изображался он на тканях, книжных миниатюрах и металлических изделиях. Поэтому, отчеканенное на пулах типа 776 года изображение, я считаю именно птицей Гарудой.

Следующий знак находится на хорезмийских пулах 778 г. Здесь мы видим бегущего оседланного коня с выступающим из груди острием. В эпических памятниках киргизов, якутов, бурят описываются боевые кони с укрепленным на груди коротким копьем для протаранивания врагов и их коней. Снаряженный и вооруженный конь спускался с неба и ждал своего хозяина-батыра. Когда, по закону жанра, в одной из битв батыра ранили, и он не мог биться, то конь вывозил его из схватки, пробивая себе дорогу укрепленным вооружением.

В Хорезме же существовало предание о Махди, имаме, скрывшимся в пещеру. В определенный, но никому не известный день Махди выйдет из пещеры и свершит справедливый суд, — накажет безбожников, лицемеров и преступников и наградит добрых мусульман. В тюрко-монгольском эпосе эту функцию (без религиозного акцента) выполнял батыр. Ожидание прихода Имама отразилось и в содержании постоянно оседланного и снаряженного коня, на которого тот должен был воссесть. Более того, изображение такого коня стало символом, напоминанием о предстоящем возмездии или воздаянии. Симптоматично, что эти пулы чеканились в период правления шейхов из кунградской суфийской общины, относившейся к шиитам.

Многие пулы и дирхемы имеют украшения в виде «виньеток» различных форм. Иногда они расположены в легенде, иногда являются центром, вокруг которого компанируются слова легенды и детали картушей. После небольшого исследования Н. П. Лихачева [16], в котором ученый доказал, что подобные значки являются не тамгами, а монетными украшениями, к семантике их никто не обращался. В нумизматической литературе они назывались решетками, плетенками, магическими знаками. В буддийской символике, не чуждой ранним монгольским ханам, этот знак известен как «кишки Будды», — одно из обозначений присутствия Учителя.

Подходящее, на мой взгляд, объяснение символа содержалось в совместном докладе Е.М. Пигарева и С. Ю. Скисова [17], посвященном магическим квадратам (происходящим с золотоордынских памятников) и их расшифровке. Для непосвященных в арифметические тайны людей расстановка чисел, при которой сложение по вертикали и по горизонтали приводило к одному результату, выглядела вполне мистически. Тем более, когда эта схема усложнялась, и счет шел от середин сторон к углам и наоборот. Рассказывая о способах расчета и гадания по «магическим квадратам», авторы выстроили именно «виньетки». Бытование построенных знаков в докладе не рассматривалось.

Идентичность символов с магических квадратов и монет подтверждается «технической» деталью. При завершении построения кривая возвращается в тот же квадрат, откуда началось построение, при этом оба конца остаются не замкнутыми, — это естественное завершение схемы. Именно такую разомкнутость мы иногда наблюдаем на джучидских монетах, причем видно, что это не случайность гравировки, а сознательно оставленная деталь. Замкнутость концов придает символу более художественный и идейно завершенный вид, нисколько не меняя его смысла, поскольку придает некоторую фатальность «блужданию» среди таинственных чисел, которые, как в средневековье хорошо было известно, имели влияние и на расстановку звезд и на судьбу человека.

Учитывая, что сами по себе деньги были самым тесным образом связаны с числами и счетом, то этот знак можно считать напоминанием обывателю о присутствии сил, от которых он находится в постоянной непосредственной зависимости; от того, благоприятные или неблагоприятные числа выпадут после сложения цифр, соединенных линией «виньетки». Такую же смысловую нагрузку имеет и пентаграмма, стоящая на некоторых типах медных монет.

Цветы. Рисунки цветов, пышные сочетания побегов, бутонов, соцветий различных форм и прочие элементы растительного мира, изображенные реально, или стилизованные, входили в общую картину мусульманского зримого и незримого мира. Монетное поле здесь выполняет функцию стен различных построек и, прежде всего, мечетей. На последних бурная и яркая растительность, сочетаемая с каллиграфией надписей, призвана напоминать верующим о Рае, расположенном в богатом и пышном саду,- райских кущах. Сами растения символизируют религиозную общину, идею вечно живой и процветающей веры. Каждый цветок на этих растениях, — это персона истинного мусульманина, связанного побегами веры со всем правоверным миром.

Поскольку «Аллах красив и любит красоту» (хадис), то весь мир должен быть достойным любви Бога. Все вещи должны быть украшены, т.к. «начертал Бог красоту на всех вещах» (хадис) и эта красота является красотой Бытия. Причем здесь сказался свойственный исламу практицизм. Предметы, создававшиеся на короткое время, например, быстро бившаяся кухонная керамика, получали скромные орнаменты. Объекты, которым прогнозировалось длительное существование, или назначение которых несло особый смысл, получали богатую и изысканную орнаментацию из растительных элементов, геометрических фигур и надписей. Иногда использовались и рисунки определенных живых существ. В эту группу входят архитектурные постройки, посуда (особенно металлическая), книги, текстиль и пр. Сюда же включаются и металлические деньги [18].

Мы сейчас не имеем возможности описать, что видели жители золотоордынских городов и кочевий в изображениях утки, петуха, павлина, слона, барана, верблюда, кувшина с чаркой, секиры, весов и пр., в геометрических фигурах, заполнявших монетное поле. Ясно, что они имели зодиакальное или охранно-амулетное значение. Мне известны найденные на городище Куня-Ургенч, остатках Ургенча, ременные подвески в виде секиры и кувшина. Подобные амулеты выполняли различные оберегательные функции в отношении своего владельца, или должны притягивать к нему всевозможные материальные блага. Не исключено, что это один из смыслов и монетных рисунков. Касаясь места монеты в художественной культуре Ак-Орды, отметим, что стиль, изящность, а иногда и натурность, изображений говорят о большом мастерстве резчиков штемпелей. Искусственное воплощение одушевленных существ не противоречило общественно-религиозной морали, и было привычным делом для граверов штемпелей. С археологических памятников происходят многочисленные образцы торевтики, пластики, чеканки с сюжетами, близкими к монетным. Барс (без солнца) с сарайских пулов Узбека удивительно похож на барсов с тимпана караван-сарая Белеули на Устюрте. Олени, украшавшие костяные половецкие накладки на колчаны, появились в характерной позе на пулах Крыма и Азака. Летящие цапли, соколы, утки; сидящие и бегущие барсы, зайцы; кружащиеся рыбки заполняют поверхности зеркал и центральные медальоны поливных чаш, найденных во всех районах Улуса Джучи. Стенки этих чаш, глазурованные и ганчевые изразцы, бронзовые и серебряные нашивки, фрагменты тканей, костяные, деревянные и металлические предметы, а иногда и характер архитектурной кладки представляют нам великолепные образцы орнаментации, сплетения листьев, бутонов и цветов, геометрических узоров имеющих прямые аналогии на монетных миниатюрах. Все это тонким слоем покрывает пространство культуры дештикыпчакской степи от Исакчи (на Дунае) до Сыгнака (на Сыр-Дарье); от Крыма и Дербента до Булгара и Тюмени.

Резюмируем вышесказанное. В денежной политике Золотой Орды, относительно выбора типов монет, выявлены две основные линии. В чеканке дирхемов преобладала официальная государственная доктрина и представление Улуса Джучи как сугубо мусульманского государства. Для этого использовались Символ веры, имена праведных халифов и религиозные лозунги. Рисунки на пулах, более активно обращавшихся в народной среде, на рынках кроме прикладного значения (различие эмиссий), имели декларативный характер. Многие мифологические концепции со своей символикой существовали в народной форме ислама. Поэтому, в XIV-XV вв. именно пулы являлись одним из способов внедрения основной идеи, пропагандируемой ханской или местной администрации среди населения страны [19].

1 Статьи является дополненным и переработанным текстом доклада на V Международном Семинаре по исламскому искусству и архитектуре. Тезисы см. в Islamic art resources in Central Asia and Eastern and Central Europe. — AL al-Bayt University — Mafraq, 2000.

2 Петров П.Н. Булгар середины XIII в. и Великая монгольская империя.// Тезисы IX Всероссийской Нумизматической конференции. — СПб., 2001.

3 Уточненные даты правлений ханов XIII века даны по тексту диссертации Мыськова Е.П. Золотая Орда в XIII — XIV вв. (Политический аспект). Волгоград, 2000.

4 Исключение составляют только эмиссии от имен каанов Мункэ и Ариг-Буги. Но по формальным признакам они так же входят в эту группу

5 Рабочая версия имени хана. Подробнее см. в Гончаров Е.Ю. Неясное имя на дирхамах Золотой Орды конца XIVв.// Тезисы IX Всероссийской Нумизматической конференции. — СПб., 2001.

6 Руи Гонсалес де-Клавихо. Дневник путешествия в Самарканд ко двору Тимура (1403- 1406). — М., 1990. С. 144.

7 В тюркских языках само слово, обозначавшее «лев» являлось заимствованием.

8 Лубсан Данзан. Алтан тобчи («Золотое сказание»). Памятники письменности Востока. X. — М., ГРВЛ. 1973.

9 Толкование животного, как собака вообще полюсно противоположно символу. Собака — нечистое животное, связанное с силами подземного мира и несет, скорее, отрицательную нагрузку.

10 Благодарю В.Н. Настича за помощь при написании этого раздела статьи.

11 Э. Хара-Даван. Чингис-хан как полководец и его наследие. — Элиста, 1991.

12 Мифы народов мира. Словарь. (См. любое издание)

13 Календарные обычаи и обряды народов Восточной Азии. Годовой цикл. — М., 1989. С. 241

16 Лихачев Н.П. Материалы для истории русской и византийской сфрагистики. //Труды Музея палеографии. Вып. 2 — Л., 1930. С. 98-105

17 Археология Нижнего Поволжья на рубеже тысячелетий. Всероссийская научно-практическая конференция. Астрахань, 2001 г. К сожалению, материалы доклада не вошли в сборник тезисов. Ссылка дается на устный доклад.

18 Раздел написан с использованием материалов книги Ш.М. Шукурова. Искусство и тайна. Гл. 3. — М., 1999

19 Близкое значение имеют девизы правлений на монетах китайских императоров.