Михаил БУРЛЕШИН 03/09/2002

Есть в пустыне Устюрт, что расположилась между Аральским и Каспийским морями, громадный солончак, самый большой на территории бывшего Союза. Называется он очень многозначительно — Барса-Кельмес, что в переводе на русский означает: «Пойдeшь — не вернeшься». Название полностью соответствует его облику — ровная, покрытая толстым слоем соли поверхность, в поперечнике достигающая нескольких десятков километров. В летние дни под южным палящим солнцем солончак раскаляется, как огромная сковородка. Попав на неe, человек действительно имеет не слишком много шансов вернуться.

И всe-таки есть люди, которые стремятся именно в это время залезть на горячую сковороду. Дело в том, что в самом центре солончака находятся маленькие острова. Зовут их очень поэтично, например Шайтан-Кала — «Замок дьявола». Действительно, если посмотреть с крутого берега солончака, то можно увидеть два тeмных пятна. Поднимающийся вверх раскалeнный воздух создаeт над ними миражи. В туманной дымке над солончаком появляются и вновь исчезают огромные остроконечные скалы или остатки древней полуразрушенной крепости.

Какие только учeные не появлялись у Барса-Кельмеса: геологи, ботаники, биологи, археологи! Все они стремились добраться до «крепости дьявола». А вдруг там действительно скрываются таинственные неизвестные загадки Устюрта?

Когда наша экспедиция прибыла на Устюрт, мы сразу же заговорили о Шайтан-Кале. Причин побывать там называли много: одному срочно понадобились образцы горных пород, второй напирал на исключительную важность изучения экзогенных процессов, идущих на острове, третий бил себя в грудь и клялся, что в «замке дьявола» наверняка сохранились растения древних эпох. Короче, всем было ясно — без похода на Барса-Кельмес экспедиция своих задач выполнить не сможет.

И вот в одно прекрасное солнечное утро две машины выехали с побережья Аральского моря, где находился наш базовый лагерь, чтобы взять курс на знаменитый солончак. Кроме шофeров в машинах сидели: Елизавета Алексеевна — доктор географических наук, всю свою жизнь проработавшая в пустынях, Игорь — начальник экспедиции, тоже отдавший пустыням лет 10 своей научной жизни, Алeша — молодой аспирант, быстро шагающий по ступеням географической науки, и двое геологов — я и Серeжа, в первый раз попавшие в пустыню Устюрт.

Первая машина — вахтовка, установленная на шасси вездехода ГАЗ-66, лихо взлетела по крутой дороге, напоминающей кавказский серпантин, извивающийся от берега моря по крутому, почти в 100 м, обрыву. Пришла очередь моему «уазику». Вдруг где-то на середине подъeма шофeр резко затормозил. Удивлeнный, я вылез вслед за водителем и так же, как он, обошeл вокруг машины. Остановившись около переднего колеса, шофeр ткнул его ногой и смачно выругался.
— Что случилось? — удивлeнно спросил я.
— Да вот, надел я переднее колесо утром, а привинтить не успел. Удивительно, как мы ещe с дороги не рухнули, — пожаловался мне водитель.

У меня на лбу выступил пот. Конечно, обрыв под дорогой был здесь не 200-метровый, как на Кавказе, но нам бы и 20 метров хватило.

Выскочив на плато Устюрт, мы помчались в сторону солончака. Честно говоря, энтузиазма во мне поубавилось. Идти после такого начала пути в место, носящее провидческое название «Пойдeшь — не вернeшься», что-то не очень хотелось. Но вскоре я успокоился. Впереди, как жук, полз ГАЗ-66. За ним растекался огромный пылевой след, закрывавший полгоризонта

Устюрт — место своеобразное. Когда первая экспедиция, ещe в конце XIX в., планировала свой маршрут на плато, начальник еe долго опрашивал местных жителей: какая там природа?
— Природа? — с удивлением спросил умудрeнный годами каракалпак. — Какая там природа?! Там ничего нет!

«Отсутствие природы» имело и свои преимущества. Машины могли ехать в любом направлении, не снижая скорости, без всяких дорог. Так мы и сделали. И чтобы не дышать пылью от впереди идущей машины, свернули с дороги и помчались по целине. Не прошло и пяти минут, как я получил ещe один «сигнал» от судьбы: нет сегодня тебе ходу на солончак! Машина неожиданно нырнула вниз и встала как вкопанная. Водитель вторично за день ветвисто выругался, а потом сказал: «Безынген. Теперь час или два проваландаемся».

Шофeр был неправ. Три часа мы вытаскивали машину из чeртова безынгена. За это время я досконально уяснил, что означает это непонятное слово. Под колeсами машины оказались тонкие, длиной почти в полметра, кристаллы хрупкого гипса. Как только машина въехала на них, они мгновенно превратились в мелкий песок, в котором колeса увязли надeжней, чем в вязкой глине. Но и эта остановка, к сожалению, не прибавила мне ума.

Ещe через час езды машины встали около северного края Барса-Кельмеса. Отсюда до островов Шайтан-Калы 20 км пути. Из них пять первых приходится на вязкую глубокую грязь, каждый шаг по которой, особенно при сорокаградусной жаре, даeтся с большим трудом. Но вот и она кончилась, и вот мы уже на белоснежной поверхности солончака. Ноги не проваливаются, но легче нам от этого не стало. Жара настолько ужасающая, что уже плохо понимаешь, где находишься: то ли в среднеазиатской пустыне, то ли идeм по заснеженной тундре. Ветер то обдаeт тебя зноем, то наперекор всему кажется ледяным.

К концу четвeртого часа мы добираемся до островов. Здесь нас ждeт жестокое разочарование. То, что издали смотрелось как высокие скалы с остатками крепостных стен и башен, в натуре оказалось низкими, в 1,5 м высотой, плоскими, как стол, поверхностями.

Делать нам здесь было нечего. Горные породы островов ничем не отличались от окружающих Барса-Кельмес, а растительность была полной копией растущей на плато. Да и весь еe набор ограничивался двумя видами: биюргун и серая полынь. Единственное развлечение — записки, хранящиеся в старой консервной банке, спрятанной под горкой камней. Их около двадцати. Содержание написано как по трафарету: пришли, составили коллекцию растений и горных пород, сделали описание рельефа и отправились восвояси. Среди всех посетивших до нас Барса-Кельмес нашeлся всего один честный человек, который написал: пришeл на остров просто так — от скуки.

Дойти до островов было тяжело, но и возвращаться — не легче… До сих пор не понимаю, как у нас хватило сил добраться до машин. Вода была вся выпита уже на острове. Обратный путь нам показался в два раза длиннее. Даже у меня с Алeшей он отобрал последние силы. Самый сильный из нас — Сергей умудрился, вытаскивая ноги из грязи, потянуть себе спину и последний километр буквально полз. У Игоря стало плохо с сердцем. Как ни странно, лучше всех выглядела Елизавета Алексеевна. Хотя, конечно, шла она только благодаря своей удивительной силе воли.

Когда до машин оставалось километра два, а силы у нас окончательно кончились, мы увидели, как от машин отделились две точки. Они быстро увеличивались в размерах, и скоро мы узнали спешивших к нам повариху и одного из шофeров, которые бежали, держа в каждой руке по кружке с водой.

…К счастью, для нас название Барса-Кельмес не стало судьбой — мы вернулись.