Но один раз, когда мы из-за таможенной формальности провели Mitsubishi туда-обратно через узбекскую таможню, даже не ввозя машину на территорию Таджикистана, нам устроили подробнейший досмотр, включая изучение внутренностей бензобака и дверей с помощью эндоскопа и обнюхивания всего собакой.

Потом таможенник придрался к тому, что я забыл задекларировать радиостанцию, и когда я отказался платить ему деньги, совершенно взбесился, орал на меня, пару раз начинал заводить уголовное дело, но я зашел к начальнику таможни и попросил успокоить сотрудника. Все закончилось хорошо. Начальник таможни потом сказал мне, что этот сотрудник так обычно шутит. К сожалению, это заняло еще час, не считая досмотра машины и всего остального. На таджикской таможне при въезде была проблема с оформлением временного ввоза машины. Они обычно оставляют на таможне номера, давая взамен временные, но мы ехали транзитом, и этот вариант нас не устраивал. А начальник таможни боялся, что с таможни на Памире ему не пришлют документы, что мы машину вывезли, и она будет на них «висеть». На берегу бассейна, где начальник таможни в трусах и шляпе полоскал ноги, мы с ним обсудили наши планы, поговорили о том, о сем, и он распорядился оформить документы, написав какое-то письмо начальнику таможни в Хороге, который дописал начальнику таможни на границе с Киргизией, чтобы нам оказывали содействие. Действительно, при выезде из Таджикистана все было очень просто. На киргизской таможне машину осмотрел человек, представившийся сотрудником организации по борьбе с чем-то, а таможенник даже не встал с постели, с сонным видом спросил у меня, не везем ли мы чего-нибудь запрещенного, и сказал, чтобы мы проезжали. Ворота нам открыл мальчик лет десяти, один из тех, которые в здании таможни смотрели телевизор. Открыв ворота, он нам откозырял. При въезде в Киргизию мы не получили ни штампа в паспорте, ни какой-либо бумаги о временном ввозе машины. При выезде из Киргизии в Узбекистан никто с киргизской стороны также не поинтересовался, что мы везем, хотя все выглядело более серьезно, чем при въезде.

В Узбекистане и Таджикистане очень много милицейских постов на дорогах, и почти на каждом приходилось останавливаться и ждать, пока милиционер запишет в журнал, кто мы, откуда и куда едем. Это тоже не позволяло передвигаться быстро. Милиция в Казахстане и Узбекистане носит форму, сильно отличающуюся от милицейской формы в СССР. В Киргизии — не помню, а в Таджикистане форма осталась прежней. На кокардах в половине случаев — герб СССР. Везде в Средней Азии при общении с милицией, таможней и прочими представителями власти, первым делом пожимают руку. Это как-то сразу переводит общение в неформальную плоскость и позволяет, не стесняясь, попросить денег. Местные водители даже обнимаются с гаишниками, о чем-то дружески разговаривают, потом дают денег и уезжают. Один гаишник в Таджикистане поинтересовался у меня, берут ли гаишники в России деньги. Я ответил, что если нарушил и предложил деньги, то могут взять. Он покачал головой и сказал, что у них и без нарушения берут.