ПРИМЕЧАНИЯ.

(1) О личности и обстоятельствах жизни майора Бланкеннагеля, до посылки его в Хиву и по возвращении оттуда, не имею я никаких сведений. Касательно же повода к означенной посылке, плодом коей остались предложенныя «Заметки», то из архивного дела Оренбургской Пограничной Коммисии под № 293 видно следующее:

20 апреля 1793 года прибыли в Орск из Хивинских владений, вместе с пришедшим оттуда небольшим купеческим караваном, Хивинцы Искендер Аллабердиев и Рахимбай Достмуратов с четырьмя при них служителями. По приезде из Орска в Оренбург, Хивинцы эти объявили, что присланы они «Хивинской области от ханскаго в делах соправителя Авязь-бека к главному пограничному начальству оренбургскому с листом». В «листе» этом, Авязь-бек, извещая наместника Уфимскаго генерал-поручика Неутлинга, что дядя его, Авязя, Мухаммед-Фазыл бий ослеп, просил для излечения его от сле­поты прислать, во изъявление дружества, искуснаго лекаря, так-как до слуха его, Авязя, дошло, что в России есть такие искусные лекаря, которые могут оказать помощь в подобном случае. Неутлинг довел об этом немедленно до сведения Императрицы. В Петербурге, должно быть, весьма рады были случаю послать в Хиву умнаго и наблюдательнаго человека, который бы мог на месте собрать достоверныя сведения об этом, тогда малоизвестной, стране; почему именным Высочайшим повелением, от 14 июля 1793 года, Неутлинг был уведомлен, что, снисходя на просьбу Авязь-бека, посылается в Хиву майор Бланкеннагель, «многими опытами доказавший искусство свое во врачевании глаз»; а вслед за тем, в начале августа, прибыл в Оренбург и сам Бланкеннагель.

Майору-медику этому даны были, должно полагать, весьма важныя секретныя поручения; но в чем заключались они, кроме того, о чем сам он упоминает, неизвестно. Содержание ему назначено было по 200 руб. сер. в месяц, и содержание это выдано за год вперед. Для сопровождения его назначены были переводчик оренбургскаго Пограничнаго Суда, Холмогоров, цырюльник из оренбургскаго гарнизона и восемь человек казаков оренбургскаго войска. Упряжныя лошади под коляску Бланкеннагеля и телеги с провиантом, равно-как верховыя для него и двух его слуг, куплены были насчет казны. Заметим при этом, что содержание Бланкеннагеля велено было выдать монетою, а как ея не находилось в наличности при Экспедиции Пограничных Дел, то за размен 1,600 ассигнационных рублей на серебряные заплачено было 720 [24] рублей, то есть по 43 коп. за размен одного рубля. Августа 30, Бланкеннагель со свитою его сдан был хивинским посланцам, письменно обязавшимся доста­вить его в Хиву и оттуда в Оренбург в целости и безопасности, и того же числа выступил с ними в путь, сопровождаемый, сверх того для обезпечения благополучнаго следования Киргизскою степью, высланными от хана Ирали Агым-Султаном с товарищами.

(2) В «Пояснительной записке к карте Аральскаго моря и проч.», помещенной в V томе Записок Императорскаго Русскаго Географическаго Общества, И. В. Ханыков, упоминая о посылке Бланкеннагеля в Хиву, называет Фазиль-бия ханом хивинским (стр. 327 и 276). Это ошибочно. Фазиль-бий ханом в Хиве никогда не был; до слепоты своей он был лишь правителем ханства с титулом инака, наследовав это звание по смерти старшаго брата своего Мухаммед-Эмин-Бека; когда же ослеп, то звание это перешло к племяннику его, помянутому выше Авязь-Беку. Ханом в Хиве был в это время, или, вернее сказать, носил только титул Хивинскаго хана — Абульгази сын Каипа, из рода Кайсацких или, как сказано и помянутом архивном деле Пограничной Коммиссии, Каракалпацких ханов. Отношения, существовавшия между ханами и инаками объясняет ниже сам Бланкеннагель.

(3) Титулом казы облекается первое духовное лице в ханстве, заведывающее отправлением правосудия.

(4) То-есть городов Ургенджа и Ханки. И тот и другой, соседние между собою, лежат в 30 верстах на северо-восток от Хивы.

(5) Подтверждением изложеннаго — о желании Хивинцев выпроводить от себя Бланкеннагеля — служит, сохранившееся в деле о посылке его, письмо в орен­бургскую Экспедицию Пограничных Дел от киргизскаго султана Ишима сына Нуралиева, писанное в декабре 1793 года. Приводим его в современном пере­воде. «Назад тому два дни, Хивинской области из города Урганыча, приехал сюда торговой человек, от котораго уведомился я, что господина майора Бланкеннагеля Фазыл-бек, не видя глазам своим никакой пользы, возвратил через айраклинских Турхменцев, и 32 дни тому уже как он прямо к Гурьеву городку отправлен. Думать надобно, что он, господин Бланкеннагель, скоро прибудет, коего я и ожидаю. Однако в тонкость дошел я, что в возврашении его Бланкеннагеля начальствующим в Урганыче инаком есть нечто тайное: ибо весь народ тужит, что приезд его, господина Бланкеннагеля, в их область видится им притчинным гибели их, потому наипаче, что до приезду его господина Бланкеннагеля двое раза было у них землетрясение, да по приезде еще один раз; таковаго знамения никогда у них не бывало, кроме одного раза, когда еще сей город Урганычь был на прежнем ево месте, после чего, как по преданию народному известно, приходившим туда китайским многим войском оной город завоеван. Каковаго жребия и ныне чрез оные знамения быть весьма опасаются; чего ради упомянутаго господина Бланкеннагеля, как видно, тотчас возвратить разудили». — Бланкеннагель оставил Хиву к весне 1794 года; но для Киргизов, как и ныне водится, до­статочно было слуха, что его хотят выпроводить из Хивы, чтобы по степи разнеслась молва, что он выслан уже и едет.

(6) По «Истории Надир-шаха», написанной Мегди-ханом Мазандерани, послы с предложением о покорности Надир-шаху посланы были к хану [25] хивинскому Ильбарсу (а не Илиасу, как пишет ошибично Бланкеннагель) и от хана бухарскаго Абуль-Феиза и от самого шаха, во время пребывания последняго в городе Чарджу на Аму-Дарье; Ильбарс велел умертвить и тех и других, за что, по взятии крепости Ханки, где он защищался до последней крайности, Надир-шах и казнил Ильбарса вместе с 20 сообщниками убийства послов. Узбеков из Хивы Надир не выгонял, и ханом там, по словам того же историка, посадил одного из потомков Чингисовых, родственника хану бухарскому Абуль-Феизу, по имени Тагира, который ничего общаго с Киргизами не имел (см. Geschichle des Nadir-Schah, von mirsa Mohammed Mahadi Khan Masanderi. Grefswald 1773. S. 335—336). Хан из Киргизов действительно был в Хиве в Надирово время, но ни Надиром был он посажен на ханство. Из разсказов чиновников русских, Гладышева и Муравина, на­ходившихся там в конце 1740 года, мы знаем, что угрожаемые нашествием Надира-шаха, Хивинцы призвали к себе на помощь хана Меньшой Киргизской Орды Абуль-Хаира, и пока Надир стоял с армиею своею под Ханки, про­возгласили Абуль-Хаира ханом в Хиве. Абуль-Хаир, подданный России, объявил Хивинское владение подручным Императрице Всероссийской, и думая остановить этим завоевание онаго Надир-шахом, с извещением о подданстве России послал к шаху одного из находившихся при нем помянутых русских чиновников, но потом, опасаясь как бы Хивинцы не выдали самого его Надиру, бежал из Хивы, после чего уже Надир, должно быть, и возвел на престол хивинский помянутаго выше Тагира. (См. Географическия Известия Императорскаго Русскаго Географическаго Общества за 1831 год, стр. 329—332 и 393—399). Этого Тагира Хивинцы, вскоре по удалении Надира, умертвили, и на ханство к себе призвали сына Абул Хаирова Нурали-султана; но и Нурали, сведав что персидское войско двинулось для наказания вероломных Хивинцев, с повелением от шаха поставить ханом в Хиве сына казненнаго им Ильбарса, также поспешил оставить берега Аму, и впоследствии, по смерти отца, утвержден был от нашего правительства ханом в Меньшой Киргизской Орде (там же, стр. 347—348 и Левшина Описание Киргиз-Кайсацких орд и степей, Спб. 1832, часть II, стр. 147—148). Далее известно положительно только то, что в 1760 годах ханом в Хиве был Каип, сын Батырь-сул­тана из рода киргиз-кайсацких ханов, а во время Бланкеннагеля, как уже выше упомянуто, сын этого Каипа по имени Абульгази.

(7) Это замечание Бланкеннагеля совершенно верно и в приложении к на­стоящему времени.

(8) И в этом согласится с Бланкеннагелем всякий, кто имел дело с Хивинцами.

(9) Старинная мысль об утверждении владычества нашего над Туркменами и обезпечении торговли с Хивою чрез Астрахань возведением крепости на Мангышлацком полуострове, осуществлена была наконец в 1843 году построением там Новопетровскаго укрепления. Но, к сожалению, торговля с Хивою нисколько от того не развилась; кочевья же Туркменов находятся в таком далеком от укрепления разстоянии, что гарнизон онаго не может иметь на них никакого влияния.

(10) Обещания такого рода старшины Туркменския давали нераз и многократно даже принимали присягу на подданство России (См. Записки [26] Императорскаго Русского Географического Общества, книжка IV, стр. 96—103); но все это не привело до сих пор ни к чему для нас полезному. В принятии поддан­ства кочевые Азияты видят только средство выманить подарки, и готовы обе­щать за это все, что угодно, не считают себя обязанными исполнить на-деле хотя что-либо из обещаннаго. Подобным обещаниям с их стороны верят и придают этим обещаниям какое-либо значение, только те, которые не знают Азии ни из книг, ни по собственному опыту.

(11) В нынешнее время между Туркменами и Киргизами Каспийскаго прибрежья существуют другия отношения. По разным причинам, теперь скорее Киргизы боятся Туркмен, нежели Туркмены Киргизов.

(12) Так действительно было во времена Бланкеннагеля, да те-же понятия царят и теперь в киргизских родах, отдаленных от Оренбургской линии, каковы Адаевцы, Чумичли-Табынцы, Чиклинцы. В особенности верно замечание о безсилии ханов. Правительство наше поняло наконец, что существование ханов в степи служит только поводом к проискам и волнениям, почему в 1824 году и упразднено было ханское достоинство в Меньшой Киргизской Орде.

(13) Разграбление Киргизами купеческих караванов, в пределах нашей степи, давно уже перешло в область воспоминаний. Теперь Ордынцы преследуются строго даже за воровство в караванах.

(14) Теперь уже более 20 лет, как не слышно ни об одном случае похищения Киргизами с линии какого либо из ея обитателей, а прежние отгоны скота вооруженною рукою обратились в мелкое конокрадство.

(15) Действительно, пока начальство оренбургское держалось осуждаемой Бланкеннагелем системы управления, до тех пор спокойствие и благосостояние Зауральской степи ни на шаг не подвигались, а линия Оренбургская постоянно подвергалась хищническим набегам Киргизов.

(16) Этою-то рекомендуемою Бланкеннагелем разумною строгостию, в соединении с правосудием и некоторыми административными мерами, каковы: уничтожение ханскаго достоинства, учреждение местнаго в степи из туземцев на­чальства русскаго выбора, введение кибиточной подати, пособие в суровыя и продолжительныя зимы хлебом и деньгами, возведение внутри степи укреплений с русскими гарнизонами и т. д. и доведена Зауральская степь в течение 30 последних лет до той степени покорности, внутренней тишины и относительнаго благосостояния, на которой ныне находится. Замечательно, что Бланкеннагель в течение одного месяца пребывания в степи понял ее лучше, нежели множе­ство администраторов, десятки годов имевших дело с Киргизами.

(17) В объяснение этого не излишне сказать, что на некоторых картах Арало-Каспийскаго басссейна, обращавшихся у нас в прошлом столетии, Араль­ское море представлено соединяющимся с Каспийским посредством узкаго протока, огибающаго южную оконечность Усть-Урта и вливающагося в Балханский залив. Такова, например, карта Дубровина, составленная по мнению Эйхвальда в 1692 году и приложенная к его путешествию по Каспийскому морю. Существовал ли когда этот проток, или причиною появления его на картах был слух о прежнем впадении Аму-Дарьи в Каспийское море, мы не будем разсуждать здесь. Заметим только, что об этом протоке, или реке текущей из Аральскаго в Каспийское море упоминает и Данило Рукавкин, видевший [27] ее будто бы в 1753 году собственными глазами (См. Журнал Министерства Внутренних Дел за 1839 год, книжка 12, стр, 378), и что соображая настоящее даже положение Айбузарскаго залива Аральскаго моря с одной, и Кайдацкаго залива Каспийскаго моря с другой стороны Усть-Уртскаго плоскогорья, можно, весьма естественно, притти к заключению, что некогда южная оконечность этого плоскогорья омывалась соединенными водами Аральскаго и Каспийскаго морей. В степях Средней Азии все водныя вместилища усыхают, можно ска­зать, на глазах наших, с такою быстротою, что нет предположения о водных здесь протоках прежняго времени, которому нельзя было бы дать вероятия.

(18) Вопрос о прежнем течении Аму-Дарьи в Каспийское море, одним или всеми рукавами, сколько ни писано уже об этом предмете, до сих пор, по мнению моему, не только не приведен в ясность, но даже и разобран не был с надлежащею точностью, не смотря на связанныя с ним имена Гум­больдта, Сенковскаго, Циммермана и т. д. Надо собственными глазами видеть местность Арало-Каспийскаго бассейна для того, чтобы убедиться, что она не имеет ничего сходного с другими странами мира, и что здесь вполне возможно и допустимо многое, что в отношении ко всякому другому краю должно казаться нелепостию. — Амин-Дарьею называет Бланкеннагель — Аму-Дарью, следуя тогдашнему произношению Русских, которые заимствовали его у Киргизов, иногда и теперь называющих так эту реку.

(19) По сведениям, собранным в Оренбурге покойным Генсом ложбину прежняго течения Аму-Дарьи в Каспий можно видеть еще и теперь между ка­налами Казават, Шеват, Ермыш и Клычьбай (см. Nacbrichten ueber Chiwa, Bochara, Chokand u. s. w. St.-Petersburg 1839. S. 5). Обыкновенно же старым руслом Аму-Дарьи считают канаву Саркраук или Чаркраук, выходящую из теперешняго Лауданскаго рукава Аму, и тут действительно доселе существует плотина, удерживающая воды Аму от дальнейшаго течения по руслу этой канавы, местами занесенной песком; но во время сильнаго половодья вода прорывает нередко плотину и течет в направлении к юго-западу на несколько дней пути, пока не поглотится песком. (См. Basiners Reise durch die Kirgisen steppe nach Chiwa. St. Petersbourg. 1848. S. 103; и Данилевскаго Описание Хивинскаго Ханства, в Записках Императорскаго Русскаго Географическаго Общества, книжка V, стр. 43 и 87-88).

(20) Карабогазский залив Каспийскаго моря не был осмотрен и описан даже долгое время после Бланкеннагеля. Ходил слух, что в нем есть пу­чина, поглощающая воду Каспийскаго моря. В первый раз осмотрен он был в 1830 году Карелиным и Бларамбергом; первая же опись с промерами произведена была здесь в 1847 году лейтенантом Жеребцовым на пароходе «Волга». (См. Записки Гидрографическаго Департамента, том V, стр. 168—189, и т. VI, стр, 81—91).

(21) Перечисленные города называются правильнее: Конграт, Мангыт, Ходжа-или, Кипчак, Гурлян, Джагатай, Шах-абад, Уйгур, Кят, Ургендж, Ханки, Гезар-асп и Питняк.

(22) Сто тысяч душ жителей в Хивинской земле считал Бланкеннагель, должно полагать, по русскому обычаю, то есть одного мужескаго пола. В таком случае предположительное изчисление его будет подходит весьма близко [28] и к счету Муравьева и к счету Данилевскаго, принимая в соображение время, когда каждый из них был в Хиве, и то что в изчисление Бланкеннагеля не введены ни невольники из Персии и Русских, ни кочующие в пределах ханства Киргизы. В 1842 году, народонаселение ханства определялось следующим образом:

(23) См. об этом ниже, Прим. 27.

(24) Наилучшим комментарием к этим словам Бланкеннагеля могут служить события в Хиве 1833 и 1836 годов. В течение этого времени смени­лось там семь ханов, один другаго истреблявших, а именно: Мохаммед-Эмин, убитый Персиянами под Серахсом; племянник его Тангри-Кул, уби­тый Аблуллах-беком; двоюродный брат Абдуллах-бека, убитый Туркменами; брат Абдуллаха Кутлу-Мурад и Дзарлик-хан из Каракалпаков, убитые властвующим ныне Сейид-Мухаммедом; наконец Ата-Мурад, провозглашенный Туркменами в одно время с Кутлу-Мурадом и продолжающий еще оспа­ривать престол у Сейид-Мухаммеда.

(25) Иомуты эти, или правильнее Юмуды, были и продолжают оставаться главною причиною последних смятений в Хивинском ханстве. Из ненависти к Узбекам за прежния притеснения, они, вспомоществуемые другими туркменскими родами, страшно разорили набегами своими оседлую часть хивинскаго оазиса. Лучшия сведения о Туркменах собраны были до сих пор бароном К. Боде, и изданы им на английском языке, под заглавием: «Очерки Турк­менской земли и восточнаго прибрежья Каспийскаго моря». Полный перевод этого сочинения на русский язык помещен в июльской — сентябрской книгах «Отечественных Записок» за 1856 год; независимо от сего, подробныя известия относительно двух только поколений, Юмудов и Гокланов, напечатаны самим Боде во второй киижке «Записок Императорскаго Русскаго Географическаго Общества, стр. 203—235.

(26) В следствие политических волнений в Хивинском ханстве и потом безкормицы весною 1837 года, значительное число Каракалпаков выселилось отсюда в бухарские пределы и до 700 семейств прикочевало к нам на Сыр-Дарью.

(27) Порядок вещей в Хиве, описываемый Бланкеннагелем, как ни странен он кажется, есть явление повторявшееся неоднократно в Средней Азии, в следствие господствующих там понятий о ханском достоинстве. Но как в Европе подобныя отношения существовали только между rous faineans династии Меровнигов и их maires du palais, о чем не вспоминали писавшие о хивинских делах, незнакомые в то же время и с историею Азии, то [29] означенный порядок не только не был выяснен доселе надлежащим образом, но и подал повод ко многим ошибкам в изложении истории престолонаследия в Хиве. Дело в том, что в Средней Азии питается глубокое уважение к наследственности верховной власти в тех династиях, которыя однажды достигли ее. Человек «черной кости» должен обладать огромною решимостью, чтобы присвоить себе титул верховнаго повелителя страны своей или народа; а как действительная власть всегда и везде приобретается, помимо происхождения, личными качествами, то антагонизм между правами на власть, наследствен­ными и личными, вошло там, можно сказать, в обычай примирять тем, что лицам династии, имеющей наследственное право на верховную власть, предоставляется только титул и другия наружныя принадлежности верховнаго прави­теля, действительное же управление переходит в руки того, кто сумеет захватить его. При этом, захвативший власть передает ее нередко сыну, брату, племяннику своему, от которых идет она в третье поколение, и т. д., в следствие чего являются в стране одновременно две династии: одна титулован­ная и безвластная, другая без титула, но фактически властвующая. Существование этого явления замечается с глубокой древности. Таково происхождение и отношение духовнаго и светскаго императоров (дайри и кубо) в Японе, начав­шаяся с XII столетия и продолжающаяся доныне, в течение 700 лет непре­рывно. Таковы отношения между Хаканом и его наместником у Хазар волжских, описанныя арабскими путешественниками Х-го и существовавшия по крайней мере с VII столетия. Не приводя других примеров скажем, что и в Хиве отношения между ханом и теми, «которые делами правят», замеченныя Бланкеннагелем в конце XVIII века, существовали там уже издавна. Завоевав Харезм, кочевые Узбеки разделили города ея между своими родами и правителем каждаго города сделалось старшее лицо почетнейшей семьи в каждом роде, а первенствующим в этом аристократическом правлении — стар­шее лицо почетнейшей семьи в сильнейшем перед другими Конгратском роде, присвоившее себе управление главным городом страны, Хивою. Все инаки — титул старейшин-родоначальников — управляли страною сообща, под предводительствм конгратскаго инака Хивы, престол же ханский предоставлен был при этом, безо всякой власти, кому либо из многочисленных потомков Чингис-хана, которых Узбеки добывали себе из Каракалпаков и Киргиз-Кайсаков, или из Бухарии. Таким образом, инаком Хивы, или первым лицом в земле Хивинской был при Бланкеннагеле Авязь-бек, который достоинство инака принял от дяди своего Фазиль-бека, тогда как Фа­зиль наследовал его после старшаго брата своего Мухаммед-Эмин-бека, а этот принял его от отца Ишь-Мухаммед-бека (Ешмет Бланкеннагеля), и так далее вверх. Ханами же хивинскими были или считались между тем современник Бланкеннагелев Абуль-гази сын Каипов, отец его Каип сын Батырь-Султана, Нурали Султан сын киргизскаго хана Абул-Хаира, сам этот Абуль-Хаир, а перед ним Ильбарс или Юлбарс, казненный Надир-шахом; Ширгази, коварно погубивший нашего Бековича (в 1717 г.); Эвренг и Ядыгяр, эфемерные предшественники Ширгази; Хаджи-Мухаммед, посоль­ство коего к Петру Великому было поводом экспедиции Бековича; Араб-Мухаммед, при коем Хива считалась уже в подданстве России; Шахнияз, [30] первый из хивинских ханов, принявший это подданство в 1700 году; и т. д. вверх.

Но вскоре после посещения Хивы Бланкеннагелем, описанное им устрой­ство правления в ней изменилось. Сын Авязь-инака, Ильтезер, покончил существование почетных ханов и не только присвоил себе ханский титул, но положил начало истреблению инакскаго федерализма, которое потом братом его Мухаммед-Рахимом было докончено с утверждением в Хиве деспотическаго единовластия, каковое по смерти последняго перешло к сыну его Аллах-Кули, а от сего к сыновьям его Рахим-Кули и Мухаммед-Эмину. С ги­белью последняго в 1835 году в стычке с Туркменами и Персиянами под Серахсом, начались в ханстве междоусобия, о которых упомянуто выше, не прекратившиеся еще совершенно и с восшествием на престол властвующего ныне Сеид-Мухаммед-хана.

(28) Каково было житье этих жалких Чингизидов, можно заключать из следующаго разсказа одного русскаго пленника, долго жившаго в Хиве при ханском дворе, о домашнем быте таких полновластных уже ханов, какими были Мухаммед-Рахим и Аллах-Кули. «Скотину и лошадей кормят в Хиве плохо, по бедности в кормах; даже и ханские аргамаки стоят по суткам без корму. И чего аргамаки, коли и женам своим хан отпускает хлеб на вес…. многия из ханских жен посылают остатки от плова своего на ба­зар, и покупают на вырученную копейку шелк и другия мелочи…. Чай пьет в целом дворце один только хан, да и то калмыцкий, кирпичный и изредка только другой; раза два в неделю пьет он чай с сахаром. Ханским женам и детям чаю не дают никогда. И т. д. (См. Разсказ Федора Грушина, в «Литературных Прибавлениях» к Русскому Инвалиду, за 1838 год).

(29) Все Русские, находившиеся у Хивинцев в неволе к 1840 году, были тогда, как известно, по требованию нашего правительства высланы ханом Аллах-Кули в Россию. С тех пор нет более в Хивинских владениях невольников из Русских, как потому, что Хивинцы боятся покупать их, так и потому что прекратились захваты русских людей Киргизами и с Каспийскаго моря и с Оренбургской линии; а если и есть самое незначительное число, то либо из беглых, либо из перепроданных Бухарцами.

(30) В настоящее время солдат и казаков из Магометан воспрещено посылать в гарнизоны Сыр-Дарьинской линии.

(31) Протоками называет Бланкеннагель каналы и канавы, отведенные из Аму-Дарьи для орошения водою ея пашен и садов. Любопытныя подробности об этом предмете можно найти у Генса, Данилевскаго и Базинера, в цитированных выше сочинениях.

(32) Жугар, правильнее джугара, есть Holcus Sorghum, то самое сахарное сорго, о котором толковали у нас так много в последнее время. Оно растет и на Сыр-Дарье, в наших пределах, почему могло бы быть разво­димо там с выгодою в больших размерах.

(33) Ольхою назьвает Бланкеннагель вероятно турангу, populus diversifolia; но кроме туранги растет в ханстве и тополь пирамидальный и два рода вяза, называемые нарван и караман, не говоря уже о саксаульнике, местами [31] составляющем целые леса. Гребенщик (Tamarix gallica), хотя и кустариик, достигает также нередко размеров дерева.

(34) Очень живо и верно очерчены современные нам Хивинцы в «Заметках проезжаго» (Спб. 1854), И. И. Небольсина, который рисовал свои порт­реты с хивинскаго посольства, приезжавшаго к нам в 1849 году. См. главу IX, стр. 200—239.

(33) Малая Бухария прежних географов, которую принято ныне называть китайским Туркестаном, завоевана Китайцами в 1760 годах; почему надле­жало сказать, что страна эта находится под владычеством, а не под покровительством Китайцев. И притом Узбеков никто не выгонял оттуда, а изгнаны были властвовавшие там перед Китайцами Джунгары, или западные Монголы, по нашему Калмыки.

(36) Читая описываемое Бланкеннагелем положение торговли нашей с Бухарою и Хивою в конце прошлаго века, думаешь, что он говорит не о том, чему прошло 70 лет, а о настоящем времени: невыгодное для нас положение этой торговли нисколько не изменилось с тех пор, если еще не ухудшилось. См. «Очерки торговли России с Среднею Азиею» И. И. Небольсина. Спб. 1855. Введение; и мой разбор этого сочинения в 25 присуждении Демидовских наград, стр. 170—181.

(37) Это мнение Бланкеннагеля, в особенности о невозможности дипломатических переговоров и договоров всякаго рода с такими невежественными и вероломными дикарями, каковы Бухарцы и Хивинцы, разделяют многие знако­мые близко с Среднею Азиею.

(38) В этом отношении Бланкеннагель, кажется, ошибся и сильно ошибся, потому что поверил не своим глазам, а чужим разсказам. В горах Шейх-Джейли, окаймляющих правый берег Аму-Дарьи, от канала Ильтезер-хана почти до параллели города Ходжа-или, может быть действительно добывают или добывали по лощинам розсыпное золото, но вовсе не в таком количестве, чтобы местность эту можно было почесть, как сделал наш путешественник, за новое Перу.

(30) Мы принадлежим к тем, которые думают, что нет никаких естественных невозможностей, к обращению части вод Аму-Дарьи, по прежнему руслу ея, в Каспийское море; или что прежде, чем отвергать решительно эту возможность, должно произвести тщательную рекогносцировку и нивелировку степнаго пространства между Аму-Дарьею и Каспийским морем. Петр Великий нашел возможным осуществить подобное предприятие в начале ХVIII века, когда средства России вдесятеро уступали нынешним; и не будь Бекович таким простаком, каким показал себя вначале, и таким трусом, каким явился, попавшись в западню к Хивинцам, вопрос был бы давно уже решен. В отряде Бековича имелось до 3,000 человек регулярнаго и иррегулярнаго войска с артиллериею. Отряда такой силы, под командою опытнаго и решительнаго начальника, было бы и теперь достаточно для прикрытия работ по рекогносцировке и нивелировке означеннаго пространства. От Балханскаго залива до Хивы будет по прямой линии не более 500 верст. Нет сомнения, что при снаряжении экспедиции с помянутою целью, нашлись бы частныя лица, которыя приняли на себя значительную долю издержек, потребных на предприятие. [32]

(40) Бедехтан конечно не далек от Индии, но Бланкеннагелю не было известно, что его отделяет от нея несколько высочайших горных хребтов, через которые нет почти никаких, дорог. При открытии Аму-Дарьи для нашего судоходства, торговля с Индиею должна была бы итти через Балх и Кабул.

(41) Эта цель уже достигнута хотя другим, менее выгодным и менее рациональным путем.

(42) Это еще не испробовано, но Киргизская степь Оренбургскаго ведомства в таком уже положении, что ничто не мешает приступить к осуществлению мысли Бланкеннагеля, которая, быть может, и имеется в виду тех, до кого это касается.

(43) Есть и другия, простыя и на знании местности основывающияся, средства держать в покорности народонаселение хивинскаго оазиса.

(44) Русских невольников, как уже сказано, нет более в Хиве; из Персиян найдется около половины, которые пожелают, быть может, возвратиться на родину: удерживать их было бы безчеловечно. Вообще же на пре­данность Магометан христианскому правительству, кто бы ни были они — сунни или шии — полагаться ненадежно. Одни только норманские герцоги Сицилии умели привязать к себе мусульманское население этого острова, так что оно предано было им телом и душою; но мы не знаем, к сожалению, какими средствами они этого достигли. Да притом должно сказать, что сицилийские Му­сульмане были, большею частию, Арабы по происхождению, арабское же племя, несмотря на то, что исламизм обязан ему своим распространением, отличается наименьшим фанатизмом между всеми племенами, исповедующими учение «последняго пророка».

(45) Это соображение имеет значение и в настоящее время: Хива, прямо или косвенно, принимала участие во всех смутах, волновавших доселе степь, занимаемую Меньшою Кайсацкою ордою.

(46) Этого можно достигнуть и без овладения Хивою.

(47) Это будет зависеть от множества обстоятельств, о которых мы не станем распространяться.

(48) Это обстоятельство не может уже входить в соображения настоящаго времени.

(49) О несостоятельности надежд этого рода упомянуто уже в примечании 38.

(50) Построение на Мангышлаке пристани и укрепления не оправдало, к сожалению, надежд Бланкеннагеля.

(51) Предложенныя «Замечания» Бланкеннагеля, плод поездки его в Хиву, были уже напечатаны, около сорока лет тому, в одном из русских журналов, кажется «Соревнователе Просвещения и Благотворения». По редкости теперь этого журнала, я счел не лишним издать вновь данный труд нашего путешественника, не смотря на 70 летнее его существование, имеющий еще со­временный интерес, не говоря уже об историческом; таких наблюдатель­ных и проницательных странствователей, как Бланкеннагель, немного у нас; с своей стороны, я счел долгом почтить труд его посильным комментарием на пользу читателей мало знакомых с Среднею Азиею.