30.

Командир Оренб. корп. Капитану Никифорову; 12 мая 1841 г. № 142. Оренбург. (Секретно).

Арх. упр. Оренбург. воен. нач. Миссия кап. Никифорова 1841 г. № 95.

В дополнение к инструкции от 12-го мая за № 141 я нужным считаю сообщить Вам некоторыя сведения о последних происшествиях в Хивинском ханстве.

В начале декабря прошедшаго года, во время охоты хана на правом берегу реки Аму, пронесся слух, что в Хиву прибыли три Англичанина, с 40 человеками прислуги. Слух этот не замедлил оправдаться действительным приездом в лагерь хана одного из великобританских агентов. Алла-Кул допустил его к свиданио с собою, но после того немедленно отправил в Хиву, послав туда и брата своего Рахман-Кули-Инаха.

Возвращаясь чрез два месяца в столицу, Хан около двух недель не принимал английскаго агента, который, наконец, сам отправился к нему, но и тут не был допущен. Одумавшись, на другой день Аллах-Кул послал про­сить агента к себе; последний отказался под предлогом болезни и явился к хану лишь через сутки. Алла-Кул был очень ласков с Англичанином, спрашивал его о цели прибытия и узнав, что они намереваются отправиться по­рознь в Бухару, Кокан и Россию, предлагал доставить все средства к отъезду; но великобританский агент отозвался, что ждет еще каких-то известий и сверх того желает от­дохнуть от дальней дороги.

Виделся-ли после того агент еще с ханом неизвестно, но в это время, т. е. в начале нынешняго года, распро­странилась в Хиве молва об умерщвлении Бухарцами пол­ковника Стодарта и английский агент, при частых свиданиях с куш-бегием и мяхтером, всячески старался возбудить [56] Хивинцев к войне с Бухарой, говоря, что разграбление пос­ледней обогатит хана, поход-же ничего ему стоить не будет, ибо все издержки примут на себя Англичане, что, наконец, хан должен согласиться на это, дабы тем отпла­тить Англичанам за примирение Хивы с Россиею.

Слухи были, что Алла-Кул склонялся уже на войну и решился даже поручить значительный отряд английскому агенту, как пришло донесение от начальника Меру-Нияз-Бека о движении будто-бы к сказанному городу сильнаго от­ряда Англичан.

Испуганный Алла-Кул немедленно отправил туда под предлогом охоты брата своего Инаха с довольно большим отрядом для удостоверения справедливости полученных известий; донесения Инаха еще неизвестны, между тем английский агент в феврале месяце ныншняго года не обнаруживал намерения выехать из Хивы и начал даже торговать дом мяхтера; в последнем хан решительно отказал, но из боязни не решился принять никаких действительных мер против Англичан.

Такова сумма полученных сведений: известие о движении английских войск на Меру, конечно, мало вероятно, но если слух о смерти Стодарта справедлив, то несомненно, что ве­ликобританские агенты будут склонять Алла-Кула к войне с эмиром. Невыгодность подобной войны для России, особен­но в настоящих обстоятельствах, очевидна сама собою, по сему:

1) Прибыв в Хиву, Вы немедленно постарайтесь раз­ведать о цели приезда туда англичан.

2) Если действительно окажется справедливыми что они склоняют хана к войне с Бухарой, то, не убеждая Алла-Кула ни в чем, могущем вредить личной безопасности великобританских агентов, Вы употребите, однако, все за­висящая от Вас средства, чтобы доказать хану безполезность и вред для него от неприязни с эмиром.

3) В случае неуспеха этих убеждений Вы предварите о том майора Бутенева и немедленно меня уведомите.

4) Наконец, если хан сам отправится в поход против Нассер-Уллы, то выбор образа действия в том слу­чае, т. е. оставаться-ли Вам в Хиве, или неотлагательно возвратиться в Россию, предоставляется ближайшему усмотрению вашему, как вполне зависящее от положения вашего в ханстве.

5) Во всех прочих случаях относительно английских агентов Вы будете руководствоваться дополнительною инструкцию по сему предмету, данною Вам Азиатским департаментом Министерства Иностранных Дел.

[57] В заключение нужным считаю присовокупить, что для предварения Алла-Кула о приезде вашем отправлен мною 10-го числа мая нарочный Киргиз с письмом к хану, копия с котораго при сем для сведения вашего прилагается.

Подпись: Ген-адъют. Перовский.

31.

Оренб. воен. губернатор Вице Канцлеру; 19 мая 1841 г.

№ 173. Оренбург.

(Пометка «30 мая 1841г.»)

С.-Пет. Гл. арх. М. И. Д. Аз. деп. 1841 г. № 1 (1-6).

Милостивый Государь, Граф Карл Васильевич!

Честь имею уведомить Ваше Сиятельство, что 13-го числа текущаго мая прибыл в Оренбург новый хивинский посланец Ишнияз Машетьниязов.

Он привез два письма на Высочайшее имя от хивинскаго владельца и письмо от Мяхтера к председателю Орен­бургской пограничной комисии; сверх того две шали и саблю, оправленную серебром для его Императорскаго Величества, одного аргамака для меня и другого для ген.-майора Генса.

Ишниязу повелено ханом представить все письма и вещи мне и ожидать дальнейшаго распоряжения, не домо­гаясь поездки в С. Петербург.

В дополнении к письмам Высокостепенный Алла-Кул поручил посланцу объяснить, что бывшие в Хиве Русские освобождены отнюдь не по ходатайству Англичан, и что слух, будто-бы последние заплатили при этом хану значительную сумму денег, совершенно не справедливо.

Ишнияз подтверждает известие о присутствии великобританских агентов в Хиве, но говорит, что Алла-Кул не принял от них поднесенных ему подарков, воспретил Англичанам ехать в Коканд и требовал от них немедленнаго возращения в Герат; на последнее они отвечали, что должны дожидаться в Хиве новых приказаний своего начальства.

Хивинский посланец вместе со свитою помещен в Оренбурге на особо нанятую для него квартиру, кормовыя назначены посольству по прилагаемому у сего списку.

Подлинныя письма хивинскаго владельца на Высочайшее имя вместе с переводом письма к председателю [58] Оренбургской пограничной комисии, двумя шалями и саблею при сем препровождаются; относительно же ответа хану и возвращения посланца я буду иметь честь ожидать Вашего, Милостивый Государь, уведомления.

Покорнейше прошу Ваше Сиятельство принять уверение в совершенном моем почтении и преданности.

Подпись: Василий Перовский.

Приложения: 1). Перевод с татарскаго. Письмо на имя председателя Оренбургской пограничной комисии.

ОН!

Да охраняет Бог эмира правоверных харезмскаго шаха и Инака-Рахманкула.

Достопочтенный и уважаемый полновластный правитель Оренбургской комисии! Сохраняя дружбу и приязнь при губер­наторе, извещаем его, прибежище любви, о состоянии здеш­ней страны, что благодаря Бога, царствование Божьей тени харезмскаго шаха (да предадутся ему в жертву душа моя и души всех живосуществующих) благополучно, подданные его, пребывая в тишине и спокойствии, денно и ночно молятся о его здравии. Ныне дошли сюда слухи, что войска тор талбис Англичан (Англичан, преисполненных соблазна) идет на Герат. Для собрания об этом достоверных сведений эмир отправил в Герат нарочнаго. А так как теперь насту­пило весеннее время, самое благоприятное для похода: то он вскоре отправит в Мярвы опору свою, поборника славы го­ризонта, царственнаго столба Инака, который между прочим займется там между подданными расправою и судом. При сем извещаем, что в письме с Ишбаем были изложены некоторые предметы относительно карантина и прочаго. Те­перь также упоминается, что карантины, как говорят, весьма много препятствуют торговле, а потому и не следует до­пускать их устройство. Относительно пошлин желательно завести такой порядок, чтобы с товаров, привозимых сю­да Вашими купцами, по учинении надлежащей оценки, мы брали одну двадцатую, каковое количество и Вы будете взымать с товаров, ввозимых к Вам нашими купцами. Таким образом если купцы будут посещать друг друга, то обоюдная приязнь и взаимная дружба, упрочиваясь день от дня, пребудут непоколебимыми до страшнаго суда. Так как основания приязни и дружбы требуют, чтобы мы извещали друг друга о своих намерениях, то мы и почли за нужное отправить к Вам Ишнияз-Бая, которому поручено [59] объясниться о всем вышеупомянутом лично, и потом с вашими известиями возвратиться сюда. Письмо это написано дру­жески. На обороте приложена печать Мяхтера-Ягкуба Юсуфова.

2). Перевод с татарскаго. Письмо хана хивинскаго на Высочайшее имя.

ОН! (БОГ)

Да будет открыто пресветлому сердцу Достославнаго, всеми почитаемаго и любимаго, Высокоместнаго, Великаго Всероссийскаго Императора, что благословенное высокое существо наше, благодаря Бога, благополучно пребывает на царственном престоле. Подданные наши, чудесное Божие творение, наслаждаясь под сению правосуднаго нашего правле­ния совершенным счастием, молятся о вечном нашем благополучии и об отвращении от нас скорбей и неприятностей. Ныне дошли до нас слухи, что войско, преисполненных соб­лазна Англичан идет на Герат. Для собрания об этом достоверных сведений мы отправили туда нарочнаго. А так как теперь наступило уже весеннее время, самое удобное для похода и благоприятное для всякаго движения войск, то мы, как для общей пользы наших подданных, так и для произведения между ними суда и расправы, почли необходимым назначить к отправлению в Марвы опору свою, поборника славы горизонта, царственнаго столпа Инака Рахман-Кула, котораго передовые люди и птицеловная охота уже посланы, а вслед затем и самого его в скором времени со славою отпустим. Крепкое основанием взаимной дружбы и необходи­мое условие обоюдной приязни требуют того, чтобы мы обо всем друг друга уведомляли, почему мы и решились отпра­вить к Вашему Величестеу нашего довереннаго Ишнияз-Бая, который объяснит вышеизложенныя обстоятельства, и потом, собрав по оным надлежащия сведения, возвратится к нам. Это дружественное письмо написано в 1257 году (1841).

3). Перевод с татарскаго. Письмо на имя председателя Оренбургской пограничной комисии.

ОН! (БОГ)

Во вторых объявляется сердцу обладателя знаков по­честей и дружбы, в дружественном письме, отправленном с Иш-Баем, были изложены некоторые предметы относи­тельно карантина и прочаго. Теперь также упоминается, что карантины, как говорят, весьма много препятствуют [60] торговле, а, потому и не следует допускать их учреждение. Отно­сительно же пошлин желательно завести такой порядок, чтоб с товаров, привозимых сюда вашими купцами, по учинении надлежащей оценки, мы брали одну двадцатую, каковое количество и у Вас будет взиматься, также по учинении надлежащей оценки, с товаров, ввозимых к Вам нашими купцами.

Таким образом если купечество и посланники с обеих сторон будут взаимно посещать оба государства, то есть надежда, что приязнь и дружба, обоюдно упрочиваясь час от часу, пребудут непоколебимыми до страшнаго суда. Так как в миру прязни и дружбы оказалось необходимостью, чтобы мы известили Вас о подобных наших словах (обстоятельствах), то и почли за нужное отправить к присутствию, преизобилующему радостью, нашего довереннаго Иш-Нияз-Бая, который при личном свидании с прибежищем дружбы сообщит произнесенная нами ему изустно слова, и потом с надлежащими сведениями возвратится к нам. Это дру­жественное письмо написано с тем, чтобы ему была дана полная вера. (на обороте приложена печать хивинскаго хана).

[61] 33.

Оренб. воен. губернатор Хану Хивинскому Аллах-Кули-хану;

21 мая 1841 г. Оренбург. (Копия с копии)

С.-Пет. Гл. арх. М. И. Д. Аз. деп. 1842 г. № 2 (1-6).

Да продлится по течению веков величие и счастие доблестнаго обладателя Хивы, Высокостепеннаго Аллах-Кули-хана по излиянии чувств истиннаго уважения и совершеннаго почитания, да будет ведомо Вашей Высокостепенности, что Августейший Государь Император, да предастся ему в жертву душа моя, благодаря Бога, пребывает в вожделенном здравии.

Да не будет сокрыто пред светлым сердцем вашим, что посланное Вами с Ишбаем письмо мною получено и было причиною многих удовольствий и радостей, за доставление которых приношу сим благодарность мою.

В текущая красивыя времена прибыл сюда третий посланец ваш Ишнияз с дружественными письмами, новыми зна­ками желания вашего приобрести благорасположеные могущественнаго Монарха, которыя я не замедлю представить Августейшему сведению.

Почтенный Ишнияз своевременно будет отпущен с Высочайшею милостию в счастливую страну.

Да пребудут дни постояннаго счастия и времена благо­получно безконечныя по желанию Вашей Высокой степени.

Подпись: Ген.-адъют. Перовский.

34.

Оренб. воен. губернатор Хивинскому Михтеру; 21 июня 1841 г.

Оренбург. (Копия с копии)

С.-Пет. Гл. арх. М. И. Д. Аз. деп. 1842 г. № 2 (1-6).

Дружеское письмо ваше, почтеннейипй мяхтер, достав­ленное мне посланником Высокостепеннаго владетеля хивинскаго Атанияз Ходжа Реис Муфтием, я получил и читал с особенным удовольствием. Принося Вам совершен­ную благодарность за выражаемыя Вами чувства приязни и доброжелательства, могу уверить Вас, что я всегда готов отвечать на оныя искреннею взаимностью.

[62] Мне приятно уведомить Вас, что почтенный Атаниас-Ходжа по благоприятном прибытии в Сию столицу имел счастье быть представленным Великому Государю Императо­ру, удостоен здесь благоволительнаго приема и милостиво отпущен для возвращения в счастливую страну.

Вместе с ним, Всемилостивейшему моему Государю Императору благоугодно было повелеть отправить в Хиву доверенное лицо с поручением лично подтвердить Высокостепенному Алла-Кулу уверение и благорасположение к нему его Величества и изяснить те основания и условия, кои могут наиболее способствовать вящшему сближению между под­данными России и Хивы.—Для сего избран и уполномочен почтенный господин капитан Никифоров, которому пору­чено представить Высокостепенному Алла-Кулу Высочайшую грамоту Государя Императора и разныя вещи-знаки приязни.

С удовольствием сообщая Вам о сем, почтеннейший Михтер, я прошу Вас давать веру всему тому, что почтен­ный капитан Никифоров доведет до сведения Высокостепеннаго Алла-Кула и вашего, а также оказать ему ваше расположение и содействие.

Опыты многих лет могли достаточно убедить Вас в необходимости союза с Россиею и в правоте намерений российскаго правительства. А потому и ныне ваша прозорливость и мудрость покажут Вам в ясном свете благую цель и справедливость наших предложений.

Я уверен, что господин Никифоров будет принят сообразно с достоинством и уважением, приличествующими агенту могущественной империи.— Вместе с тем прошу о благорасположении и покровительстве вашем русским торговцам, с капитаном Никифоровым отправившимся. Поль­зуясь отъездом последняго, посылаю Вам, почтеннейший Михтер, некоторыя вещи в знак искренней моей приязни. За сим желаю Вам всякаго благополучия и преуспеяния во всех ваших полезных действиях.

Подпись: Ген-адъют. Перовский.

36.

Командир Оренб. корп. Военному Министру: 30 мая 1841 г.

№ 2304. Оренбург. (Пометка « 13 июня 1841 г.»)

Арх. Канц. Воен. Мин. 3 отд. 2 ст. 1841 г. № ¹³/₇₇

Высочайше утвержденным 12-го марта прошлаго 1839 года журналом особаго Комитета о снаряжении Хивинской экспедиции, в предупреждение вопросов и недоразумений, могущих возникнуть впоследствии при ревизии экспедиционных отчетов, которые как в денежных, так и вещественных расходов по разнообразии потребностей не могут подлежать обыкновенным контрольным правилам, предоставлено мне ревизию и отчеты утвердить, не обращая оных затем в высшия ревизионныя по контролю установления; но с тем, чтобы впоследствии представил я соображение о порядке учреждения этой ревизии на Высочайшее Государя Императора утверждение.

По возвращении отряда из степи и за удовлетворением всех вообще расходов, которые окончательно заключены 11-го минувшаго апреля выдачею 17,142 руб. 85 коп., назначенных по Высочайшему повелению в пособие г.г. генералам, штаб и обер-офицерам, участвовавшим в экспедиции, я поручал члену со стороны Государственнаго [65] контроля, состоящему при полевой провиантской коммисии ввереннаго мне корпуса, обревизовать экспедиционныя приходо расходныя книги и составить из них подробный отчет.

Представляя при сем пятьдесят семь ревизионных выписок, денежный и материальный своды и полный отчет по обороту сумм, каковых по книгам значится на приход 527,715 р. 14 ⁶/₇, к., в расход 496,412 р. 63 2 ¹/₃ к. и в оста­тке 31,302 р. 51 ½ к., я имею честь Вашему Сиятельству доложить о тех экономических средствах, которыя по соображению и местным способам принесли значительную пользу.

По заготовлению провианта и фуража. Своевременная и поспешная покупка в начале 1839 года 10,566 четвертей муки по 2 р. 78 ²/₇ к. и 19,034 четверти овса по 1 р. 15 к. за четверть, предупредила дорогия цены, в конце года необык­новенно возвысившияся на муку до 4 р. 78 ²/₇ к. и овес до 2 р. 15 к. за четверть.

Доставка провианта и фуража на Эмбу.

Для перевозки припасов из города Оренбурга в Эмбенское укрепление, на разстоянии 500 верст, потребно было слишком 7000 подвод. Этот огромный предмет расхода заменнен очередным нарядом Башкирскаго войска, выкомандированным из кантонов в числе 7556 Башкиров и Мещеряков, с таким же количеством телег и при них 22,668 лошадей.

Наем верблюдов. При найме верблюдов употреблялись меры к убждению султанов —правителей и Киргизов, что­бы склонить их на добровольныя и выгодныя условия. Цель эта была достигнута тем, что они, постигнув всю важность намерения правительства и предвидя благоприятныя последствия для степи, охотно предлагали своих верблюдов за весьма умеренную плату, выпрашивая за каждаго не дороже 10 рублей серебром, тогда как во всякое другое время на такой дальний и неопределенный путь едва можно нанять и за двойную цену, некоторые же из владельцев, желая по­казать усердие и преданность, отпускали верблюдов без пла­ты и таковых находилось в отряде более тысячи.

Покупка спирта. Из числа купленнаго для отряда спир­та, за 500 ведер, Оренбургский откуп не взял денег.

Соображая же по приблизительному исчислению всю поль­зу от экономических и местных способов, выходит, что сокращено расходов на 313,379 р. 71 ³/₇ к. и именно:

[66] а) От своевременнаго заготовления му­ки 10,566 четверт. по 2 р. на четверть …. 21,132 р. —

в) От овса, купленнаго в дешевых уездах, доставка коего произведена Баш­кирцами, отправлявшимися в Оренбург, за 19,034 четв. по 1 руб. на четверть ……. 19,034 р. —

с) От перевозки из г. Оренбурга на Эмбу припасов, за 7556 троеконных подвод, полагая на каждую 30 пудов, по 60 коп. с пуда …………………….. 136,008 р. —

д) От найма 11390 верблюдов по 10 р 113,900 руб. и за 1051, безденежно отпущенных по 20 руб. за каждаго, 21,020 р. …. 134,920 р. —

е) И пожертвованных откупом …… 2,285 р. 71 ³/₇ к.

А всего 313,379 р. 71 ³/₇ к.

Обращаясь к материальному своду, который заключает в себе одно только поступление припасов и вещей, я счел излишним составлять подробный отчет по расходу и ограничиваюсь, по случаю уничтожения остальных запасов, приложением особой ведомости сохранившимся инструментам и вещам, и следующим объяснением:

Первое. Полевая Провиантская Коммисия за купленный по ея распоряжению провиант и фураж удовлетворена по разсчету за то количество четвертей, которое действительно было израсходовано в экспедиции, незначительный-же остаток, сохранившийся по возвращению отряда, поступил в Оренбургский магазин.

Второе. Теплая походная одежда после полугодового срока пришла в ветхость, а если какия вещи и сохранились, то оставлены в пользу нижних чинов.

Третье. Материалы и вещи, купленные для одарения старшин, Киргизов и Башкиров, частию розданы при найме верблюдов, а остальные в походе и верблюдовожатым при спуске в аулы.

Четвертое. Верблюды, уцелевшие от экспедиции, возвра­щены по принадлежности их впадельцам; и

Пятое. Все прочии продовольственные припасы большею частию израсходованы во время похода, а остальные запасы истреблены по неимению верблюдов.

Представляя действия мои и отчет за Хивинскую экспе­дицию на усмотрение Вашего Сиятельства, я осмеливаюсь покорнейше просить на утверждение ревизии согласно [67] положению исходатайствовать Высочайшее соизволение. Насчет же распоряжений об остающихся сумме и вещах я буду ожи­дать предписания Вашего Сиятельства.

Подпись: Ген-адъют. Перовский.

Примеч. ред. Все приложениия не представляют особаго интереса и потому здесь не помещены. Эти приложения на 618 страницах обыкновенной писчей бумаги.

Наиболее существенныя цифровыя данныя из этих приложений приведены отчасти в настоящем рапорте, а главным образом во всеподданейшем докладе Военнаго Министра от 5 октября 1841 г., копия которого здесь имеется.

40.

Вице-канцлер Владельцу хивинскому Аплах-Кули Хану; 9 июня

1841 г. № 1453. (Копия с копии)

С.-Пет. Гл. арх. М. И. Д. Аз. деп. 1841 г. № 1 (1-6).

Высокоместный и доблестный Оренбургский военный губернатор доставил в столичный город С.-Петербург при­везенные посланцем Вашего Высокостепенства, почтенным Ишнияз-Баем, письма Ваши, которыя и были представлены мною к престолу Августейшаго моего Государя Императора. По Высочайшему повеленио его Императорскаго Величества, поспешаю уведомить Вас, что Государь Император с благосклонностью и удовольствием соизволил принять известие о благосостоянии Вашего Высокостепенства. Его Величеству [74] приятно было также узнать, что Вы продолжаете следовать похвальному и благоразумному намерению стремиться к упрочению дружественных сношений между подданными Российской Державы и подвластными Вам племенами. Такия благия намерения Ваши совершенно соответствуют ожиданиям Августейшаго моего Государя Императора и принесут хивинским владениям несомненную пользу. Мы надеемся, что посланец Вашего Высокостепенства, почтенный Атанияз Ходжа-Сеис Муфтий, благополучно прибыл уже в Хиву, равно как и отправленный с ним, по воле Великаго Государя Императора храбрый и достопочтенный капитан Никифоров, которому поручено было доставить Вам грамоту его Императорскаго Величества. Капитан Никифоров имеет также поручение объяснить и условиться обо всем, что касается до сношений обоюдных подданных. А потому мне остается только повторительно просить Ваше Высокостепеннство, чтобы Вы давали полную веру всему тому, что достопочтенный капитан Никифоров доведет до сведения Ваше­го ума. Ласковое обхождение с этим чиновником, удостоенным доверия Государя Императора, о внимании к его представлениям послужат к увеличению Вашей славы, ибо поведут к упрочению дружественных, столь полезных для Хивы отношений к могущественной соседственной Державе.

В ожидании известий о прибытии достопочтеннаго капитана Никифорова в место пребывания Вашего Высокостепенства, мы отпускаем обратно посланца Вашего Ишнияз-Бая, который был принят в Оренбурге ласковым и соответственным с его званием образом. Пользуемся настоящим случаем, чтобы благодарить Вас, как за сведения, которыя Вы сообщили по правилам добраго соседства, так и за прием, оказанный Вами бывшим в Хиве российским торговцам. Обо всех прочих обстоятельствах объяснит, как выше сказано, капитан Никифоров. За тем молю Всевышняго о сохранении Вашего благосостояния.

Подпись. Граф Нессельроде.

Резолюция. На подлинном проекте этого письма соб­ственною его Императорскаго Величества рукою написано «Быть по сему». В Петергофе 7 июля 1841 года.»

[75] 41.

Вице-Канцлер Оренбургскому воен. губернатору; 9 июня 1841 г.

№ 1454. (Копия с копии)

С.-Пет. Гл. арх. М. И. Д. Аз. деп. 1841 г. № 1 (1-6).

Я имел счастье подносить на Высочайшее благоусмотрение отношение Вашего Пр-ства от 9 мая № 173, равно как и приложенныя к оному письма хивинскаго владельца, привезенныя посланием Ишнияз-Мамет-Ишниязовым.

Главная цель сего новаго посольства состоит, повидимому, не в том, чтобы сообщить сведения о положении дел в Герата, но чтобы воспользоваться благоприятным впечатлением, какое должен был произвести у нас ласковый прием в Хиве росийских торговцев и при таковом впечатлении стараться приобрести для приезжающих в Россию Хивинцев пошлинныя льготы.

Принимая в соображение, что капитану Никифорову по­ручено объясниться с Аллах Кули-ханом обо всех условиях сношений России с Хивою, мы находим невозможным вступить в какие бы то ни-было переговоры с прибывшим ныне в Оренбург хивинским посланцем. Сие могло бы лишь послужить к разным недоумениям, а также к ослаблению доверия хана к нашему агенту. По этой причине приз­нано за лучшее, в ответ на предложение Алла-Кула, огра­ничиться одним подтверждением, чтобы он давал веру представлениям капитана Никифорова. В таком смысле написано препровождаемое у сего и предварительно удостоен­ное Высочайшаго одобрения письмо мое к хану, которое покорнейше прошу приказать отправить в Хиву по приложении к оному татарскаго перевода.

Вашему Пр-ству известно, что правительство наше отнюдь не намерено изменять существующаго у нас азиатскаго та­рифа, и что мы взамен преимуществу какими уже поль­зуются в России азиатские купцы, желаем только, чтобы в среднеазиатских владениях взимаема была с российских торговцев пошлина наравне с тою, которую платят у них подвластные им племена. Что же касается до карантинов (вероятно астраханских), о коих упоминается в письме Алла-Кула, то легко, кажется убедить Хивинцев, что подобныя учреждения делаются отнюдь не для стеснения торговли, но из видов предосторожности от занесения чумной заразы, и что там, где есть карантины, подвергаются оным не [76] одни только иностранцы, но и сами росийские подданные, если бы они возвращались из заграничных сомнительных мест. Все это было объяснено здесь капитану Никифорову, а вопрос о карантинах составлял также предмет разговоров с хивинским посланцем Атанияз-Реис-Муфтием. Впрочем не безполезно было бы, если представляется к тому возможность подтвердить еще капитану Никифорову, в каком смысле он должен отвечать хивинскому владельцу по сим двум пунктам. Обращаясь к новому посланцу, имею честь уведомить Вас, М. Г., что Государь Император соизволил удостоить высочайшаго утверждения назна­ченное Вами распределение кормовых денег, как самому Ишнияз Баю, так и лицам, составляющим его свиту. День­ги эти будут в свое время возвращены Вам из сумм Министерства Ин-х Дел, по получении окончательнаго сче­та о количестве произведенных издержек. Что же касается до обратнаго отправления в Хиву новаго посольства, то в дополнение к отношению моему от 13 го мая № 1201, имею честь известить, то Государь Император соизволил одоб­рить предположения об отпуске сего посланца и его свиты при первой возможности. А так как по азиатскому обычаю надлежит одарить и это посольство, что Государю Императору благоугодно было повелеть отпустить в распоряжение Ваше на сей предмет из Государственнаго Казначейства 1600 руб. серебром; о каковом Высочайшем повелении я ныне же сообщаю товарищу Министра Финансов. От Ва­шего благоусмотрения зависеть будет: или распределить всю означенную сумму натурою между посланцем и десятью ли­цами его свиты, или же выдать натурою часть денег, а дру­гую часть употребить на покупку для них подарочных ве­щей; так как высылка таковых отсюда потребовала бы много времени и замедлила бы отъезд посольства.

В заключение остается мне покорнейшее просить Вас о дальнейших распоряжениях Ваших не оставить меня уведомлением для доклада Е. И. В-ву.

Пр. увер.

Подпись. Граф Нессельроде.

Резолюция: „На подлинном проекте этого отношения собственною Е. И. В. рукою написано „Быть по сему» в Пе­тергофе 7 июля 1841 года.»

46.

Капитан Никифоров Оренбургскому воен. губернатору; 17 июля

1841 г. № I Хивин. укрепление близь развал. Джоикента

Арх. упр. Оренбург. воен. нач. Миссия кап. Никифорова 1841 г. № 95.

Имею честь донести Вашему Пр-ству, что миссия, назначенная в Хиву, 6-го июля переправилась через реку Сыр при урочище Амхи-Уткуле, ниже устья озера Камшлы-Баш. 9-го числа, достигнув озера Кара Куль, образующаго проток Утебас, была остановлена в виду Хивинскаго укрепления и ожидала прибытия Диван-Беги-Бабаджана-Воишниазова, ко­торый и прибыл 14-го числа. В продолжение-же дневок миссия была снабжена от Хивинцев съестными припасами и фуражом, а 15-го июля Диван-Беги с почетными стар­шинами Ордынцев и Эмбинцев встретил миссию, которая расположилась близь укрепления.

На другой день последовало угощение по обычаю азиатцев, а с сего числа миссия, снабженная зерновым фура­жом и прочими предметами, отправляется в путь далее и по уверению вожаков через 16 дней достигнет реку Аму.

Подпись. Кап. Никифоров.

52.

Краткий отчет о переговорах Кап. Никифорова с ханом Алла-Кулом, веденных в 1841 году; 15 августа. 1841 г.

Арх. упр. Оренбург. воен. нач. Миссия кап. Никифорова 1841 г. № 95.

11-го августа 1841 года агент Российско-Императорской миссии, посланный в Хиву, представлялся к его высокому Степенству, хану Алла-Кулу, с прочими членами. Прием был сделан на аудиенц-дворе, где присутствовали в почтительном отдалении Мяхтер, Куш-Беги, Диван Беги, Ходжа Мехрем Атанияз, и еше два сановника.

[95] После приветствия по обычаю мусульман, агент произнес краткую речь и представил Высочайшую грамоту и три письма. Хан Алла Кул принял оныя с особенным удовольствием и, не читая, положил близь себя на ковре; после некотораго молчания хан разспрашивал о здоровье Государя Императора и какое имеет агент поручение от его Величества. В ответ агент объявил, что Государь Император искренно желать изволит независимаго существования и благоденствия Хивинскому владельцу и его народу, что его Величество изволит обещать Высокое покровитель­ство Свое его Высокому Степенству и всему ханству, если Хан Алла-Кул вступит в дружественный союз с Российской Державой и будет сохранять правила добраго соседа, то этим упрочится торговля и взаимныя пользы.

Хан, положа руку на сердце, сказал: благодарение Богу, я ничего более не желаю.

После некотораго молчания агент просил дозволения внести подарки, оставшиеся на первом дворе; и когда они были внесены и разложены пред ханом, его Высокое Степенство обратился к поручику Аитову для показания, какия эти были подарки. Поручик Аитов, раскрыв все вещи, объяснил употребление их и хан, разсматривая их с особенным любопытством, казался очень довольным.

Сделав нееколько вопросов о пройденном мисией пути, о перенесенных трудностях от реки Сыра, хан отпустил агента, прибавив что после труднаго пути нужен отдых.

13 августа хан изявил желание видеть агента. Во время продолжительнаго свидания хан выказал похвальное любопытство о делах европейских держав, но вместе с тем проявлялось полное незнание всего, что относится до политических событий Европы. Вопросы его были безконечны. Хан желал знать о сношениях Англии с Российскою Империею, о силе обоих государств, о взаимных разстояниях между Державами в Европе, о почтах, о родстве Царствующаго Двора, о правительственных лицах России, о делах в Турции, о причинах войны Англии с Китаем и о других предметах.

Для лучшаго понятия не излишне привести некоторыя части разговора:

Хан: За что Англия воюет с Китаем?

Агент: Ваше Высокое Степенство слышали, что есть Индия, которой овладели Англичане; завоевание Индии не было сначала преднамерением английскаго правительства, но есть последствие распространения власти общества купцов, кото­рые для собственных выгод, именем правительства своего, [96] поработили всю Индию. Купцы эти за это дозволение от сво­его короля обязывались уплатить ежегодно, вроде податей, часть своих доходов; эта подать по мере распространения Англичан в Индии увеличивалась до того, что составляет теперь едва-ли не ¹/₂ всех королевских доходов в Англии. Купцы не могли платить звонкою монетою, а платили всегда товарами и преимущественно чаем, которые выменивали в Китае на опиум. Китайский Богдыхан, видя пагубное распространение опиума между его подданными, запретил ввоз оного; а как опиум был важнейший товар английских купцов, которые не знали, куда его сбыть, то они и требова­ли отмены положеннаго запрещения, всячески старались сбы­вать Китайцам опиум, отчего правительство Китая вынуж­дено было кончить тем, что конфисковало опиум Англичан и бросило его в море, ценою более 175 миллионов.

Хан: Английские купцы виноваты?

Агент: Конечно, но как чрез потерю купцами товара, Англия лишается подати, которая составляет значительную часть доходов ея, то и правительство приняло неправую сто­рону купцов для вынуждения Китайцев к вознаграждению.

Хан: Слухи есть, что Англичане готовятся занять Бальк?

Агент: Я не слыхал; но если они намереваются это сделать, то сделают.

Хан: Нам нельзя дозволять: это наш город.

Агент: Бальк когда-то принадлежал Бухаре, а теперь, со смертию владетеля Кунадзы, никому не принадлежит.

Хан: Я пойду с войском защищать мусульманский город.

Агент: Ваше Высокое Степенство этого не учините. Англичане народ европейский, они сильны; лучше не пода­вайте им причины враждовать на Вас.

Хан: Вы мне советуете быть в мире с ними, а друзья мои Аббот и Шекспир говорили мне не мириться с Рус­скими.

Агент: Я опять повторяю Вам, и дружба и вражда с Англичанами опасна для Вас; этот народ ищет забирать страны, он в течение последних 75 лет покорил в Индии до 150 миллионов народа и от Мадраса до Калькуты за 3500 верст от Хивы, овладел Кабулом и приблизился до Герата почти на 700 верст. Этот народ опасен для Хивы.

Хан: Но я буду защищать Бальк.

Агент: Вы в этом не успеете, а лучше защитите себя и народ свой от власти Англии, заключив прочный союз с Россиею, которая 100 лет не переставала прощать [97] неприязненные поступки ханов хивинских; отдайте себя под Высокое покровительство Государя Императора, оно оградит Вас от всякаго иноплеменнаго покушения и упрочит неза­висимость Хивинскаго ханства.

Хан: Государь пришлет войско для моей защиты?

Агент: Для этого довольно одного слова и в грамоте его Величество объявить, что Вы союзник России и это оградит Вас и народ ваш.

Примеч. ред. Это копия с неоконченного черновика.

56.

Капитан Никифоров Оренбургскому воен. губернатору: 14

сен­тября 1841 г. № 5. Хива.

Арх. упр. Оренб. воен. нач. Мисия кап. Никифорова в Хиву 1841 г. № 95.

В продолжение переговоров с Высокостепенным Хивинским владельцем, Российский агент на требование Хана уступить ему Эмбу, Иргиз и Тургай, представлял возмож­ные доводы неосновательности его притязаний и к концу пе­реговоров Хан всегда казался убежденным на представление агента, но при следующем свидании вновь повторялось тоже несогласие и то же прение.

Агент, желая положить предел притязаниям Хана на земли Киргизов, объявил его Высокому Степенству, что все кочующия племена, издревле принявши присягу в подданстве Российскому Престолу, признаются подданными России, а земли коренных кочевок их—достоянием Российской Империи и в подтверждение этого при последнем свидании 11 сего сен­тября, Российский агент именем Вашего Пр-ства вручил Хану прилагаемое при сем в копии объявление, присовокуп­ляя, что будет-ли состоять Хива в дружественных отношениях с Россиею, или нет, но принимаемыя в объявлении меры всегда будут приводимы в исполнение.

В заключение свидания с Ханом агент вручил ему проект акта, копия с котораго почтительнейше представляет­ся при сем к Вашему Пр-ству и решительно объявил Хану, что условия эти есть последния, на которыя может сог­ласиться Российская Держава, что с принятием всех условий обезпечивается существование Хивинскаго ханства и [102] благосостояние онаго, что Государь Император в неизреченной благости своей требует от Хивинскаго хана добрых поступков, как прилично дружественным соседям и постояннаго союза, что изявлением несогласия на эти условия хан лишит Хиву благотворнаго покровительства Великаго Государя Императора и подвергнет ее новым, неокупимым и неизбжным бедствиям войны.

Агент прибавил еще, что цель жизни Государя Импе­ратора—благо его подданных и спокойствие соседей и что завоевания не нужны его Величеству; в чем Хана убедить могло столетнее терпение Российской Державы, которая, не смотря на неприязненныя действия Хивинских владельцев, не отказывала в покровительства хивинским торговцам.

Обяснение хану всех пунктов акта, казалось, склоняло его к согласию и он настоятельно просил агента остаться в Хиве до наступления уразы, которая будет в первых числах октября.

Агент имеет честь донести при сем Вашему Превосходитепьству, что исключая 7-го пункта проекта акта и 5-го пункта надписи, он почти на все согласился и споры его относительно разграничения кажутся более притворительными.

При договорах о взимании пошлины 2  процентов с капитала росийских купцов, купцы хивинские жаловались на притеснения, деланныя им в Астрахани и вполне одобряли умеренность пошлиннаго сбора в Оренбурге; почему агент просил хана доставить ему подробное изложение всех сборов, деланных в Астрахани с хивинских куп­цов для представления онаго к Вашему Превосходительству.

На основание в Хиве постояннаго чиновника хан изъявил свое согласие.

Хан 12 го сего сентября изволил отправиться в Хазар-Азбы, куда приглашал и агента, который по причине болезни отказался от приглашения.

Подпись: Кап. Никифоров.

[103] Приложение 1). Объявление Российскаго Императорскаго агента Высокостепенному Хану Алла-Кулу.

Высокостепенному Хану Алла-Кулу.

Российскаго Императорксаго агента.

ОБЪЯВЛЕНИЕ.

Именем господина Оренбургскаго военнаго губернатора имею честь объявить, что:

1) Всякий Хивинский подданный, посланный для сбора по­датей между Киргизами, кочующими по северную сторону реки Сыра, будет предан смерти, как нарушитель мира.

2) Всякий хивинский подданный, посланный для сбора по­датей с Киргизов, кочующих в песках Барсуках, в реке Эмбе, на берегах моря в урочище Куй-Кунаты и по берегам залива Кара-Су и на северных частях Чинка, бу­дет предан смерти, как нарушитель, мира.

3) Всякий хивинский подданный, являющийся в аулы киргизов, принадлежащих Российской Империи, с намерением нарушить спокойство оных, будет схвачен и пре­дан смерти.

Подпись: Кап. Никифоров.

Приложение 2). Проект обязательнаго акта, представ­ленный капитаном Никифоровым Хану Хивинскому. Во имя всемогущаго и милосерднаго Бога. От владетеля Хивинскаго, Высокостепеннаго хана Алла-Кула, дан настоящий акт в том, что, имея искреннее желание пребывать в постоянном мире и тесной дружбе с пресветлою и могущественною Российскою Империею, упрочивать приязненныя с нею связи и соблюдать во всей строгости правила миролюбивых и добрых соседей, мы обязуемся за себя самих, за наших преемников и потомков и за все подвластныя нам племена:

1) Отныне впредь не предпринимать никаких явных, ни тайных враждебных действий против России.

2) Не производить и не потворствовать грабежам, разбоям и захватам ни в степи, ни на Каспийском море и в случае, если-бы таковые грабежи произведены были под­властными Хиве племенами, предавать виновных немедлен­ному наказанию.

[104] 3) Всякое ограбленное имущество караванов и частных лиц, когда грабеж случится в пределах хивинских владений и будет произведен племенами, подвластными Хиве, возвращать в целости Российскому пограничному начальству и виновных подвергать справедливому наказанию.

4) Не держать в неволе и не приобретать никаким образом пленных Русских и ответствовать за личную бе­зопасность и за сохранность имущества всякаго Российскаго подданнаго, могущаго быть в Хивинском владении.

5) В случае смерти в Хивинских владениях русскаго подданнаго не отбирать оставшагося после него имущества, а отпускать оное в целости Российскому пограничному началь­ству для передачи его наследникам.

6) Не допускать беглецам и мятежникам из росийских подданных укрываться в хивинских владениях, но выдавать их Российскому пограничному начальству.

7) Все кочующия племена, издревле присягнувшия на подданство России, признавать подданными России, а земли коренных их кочевок достоянием Российской Империи, как равно и все восточное прибрежве Каспийскаго моря до устья реки Гургена.

8) Не простирать влияния на кочевыя племена, издревле находящаяся в подданстве России, не притеснять, не волно­вать их и не облагать поборами.

9) Не взимать с товаров русских купцов более 2 ½ % настоящей цены оных и пошлину сию взимать один только раз с привозимых в хивинския владнения товаров.

10) С товаров, принадлежащих российским купцам и отправляемых в Бухару через реку Сыр, или привози­мых обратно из Хивы в Россию, ни каких пошлин не брать.

11) Не делать ни каких остановок караванной торговле азиатских владений с Россиею и не причинять бухарским и другим купцам, производящим торг с Россиею, насилий и, наконец,

12) Обязуемся вообще поступать во всех случаях, как подобает добрым соседам и искренним приятелям, дабы более и более упрочить дружественныя связи с могущественною Российскою Империею.

В удостоверение чего мы утвердили сей обязательный акт нашею печатью, вручили оный уполномоченному со сто­роны могущественной Российской Империи Высокостепенному генеральнаго штаба капитану и кавалеру Никифорову. Дан …….числа месяца года.

[105] Приложение 3). Проект надписи Российскаго агента на копии

с акта хивинскаго владельца.

Получив для доставления его Императоскому Величеству Великому Императору и Самодержцу Всероссийскому вышезначащийся в копии акт от Высокостепеннаго владельца хивинскаго, хана Алла Кула, я, на основании даннаго мне уполномочия, удостоверяю сим, что во взаимство постановленных в том акте условий, Могущественная Российская Держава:

1) Предаст совершенному забвению прежния неприязненныя против нея действия хивинских владетелей.

2) Отказывается от требования уплаты за разграбленные до сего времени караваны.

3) Общает совершенную безопасность и законное пок­ровительство приезжающим в Россию хивинским подданным.

4) Предоставляет в своих владениях хивинским торговцам все преимущества, коими пользуются купцы других азиатских владений.

5) Передает в управление все земли степных народов, лежащия на Юг от реки Сыра и по устью от Калынугура, что на западном берегу Аральскаго моря, на запад в прямом направлении до урочища Маната.

Таковое делаемое мною удостоверение подкреплено будет письменно доблестным и Высокомощным господином Оренбургским военным губернатором от Высочайшаго Имени Его Императорского Величества Государя Императора и Самодержца Всероссийскаго.

Точное-же исполнение со стороны Высокостепенных хи­винских владельцев постановленных в вышепрописанном акте условий будет обезпечено личностью и собствен­ностью хивинских подданных, могущих находиться в Российской Империи. Дан……..дня месяца года.

57.

Капитан Никифоров Я. В. Ханыкову; 14 сентября 1841  Хива.

(Копия с копии)

Арх. упр. Оренб. воен. нач. Мисия кап. Никифорова в Хиву 1841 г. № 95.

Милостивый Государь Яков Владимирович!

Прошу Вас, уважаемый мною Яков Владимирович, при­нять это письмо за оффициальную бумагу, в которой я хотел-бы выразить некоторыя мои мысли относительно новой экспедиции в Хиву, если-бы она состоялась.

[106] Чрез Сыр-Дарью идти нельзя, если не иметь сильной опорной точки на реке Сыре, что можно усмотреть из снятаго маршрута, который, вероятно, уже доставлен в Оренбург из Ново-Александровска.

Для наказания Хивы достаточно три тысячи пехоты, ты­сячу удалых казаков и двенадцать орудий шести фунтовых, восемь горных единорогов и 12 конных единорогов. Для действующих войск операционный путь должно при­нять прежний, т. е. на Картамак; сделанная в прошлом году съемка покажет места более удобныя для главнаго склада, как равно и места, где могут войска остановиться в ожидании снегов. Эти места Чушка-Куль, Арыс-Битюга, Хош-Карчата и закраины Больших Барсуков до Сор-Кудука включительно; далее на юг места неудобныя. По этой дороге могут следовать войска по Усть-Урту и далее, что от Сор-Кудука. Со свежими верблюдами можно совершить без изнурения в 25 дней и встать на высоту Кунграда и даже ниже.

Хивинцы сопротивляться не умеют; у них есть только дух грабежа, но нет духа воинственности. (Под духом грабежа, я разумею стремление получить добычу и желание насладиться и пользоваться ею). Войскам идти с полуторамесячным запасом; пехоту иметь на верблюдах, на каждаго человека по одному верблюду; на каждаго поместить и полуторамесячное продовольствие солдата. Первая боевая ко­лонна может состоять из тысячи человек пехоты без всяких тяжестей, кроме самых необходимых. Вторая, бое­вая колонна, на переход от первой следующая, должна-бы иметь такую-же силу и запасы артиллерийские, понтонные, госпитальные и прочие; за несколько переходов от второй колонны может следовать первый вооруженный продоволь­ственный караван. Таковой же караван, но несколько сильнее прикрытый, мог-бы следовать из Ново-Александровска; прочие караваны никакого прикрытия не требуют, кроме од­ного хозяйственнаго надзора; склад должно сделать в Куня-Ургеньче, откуда до Хивы семь переходов. Хан с моего прибытия начал заводить постоянное войско из персидских пленных, но не имеет никаких способов ни к образованию, ни к сформированию их. Кажется один из мехремов назначается товарищем к посланцу, который будет отправлен со мною для высмотра и узнания нашей тактики и военной администрации. Но того будет мало.

Зимою в канавах воды не бывает и жители доволь­ствуются водою из колодцев; а потому, казалось-бы, удобнее принять влево и следовать вверх по Аму-Дарье, т. е. по самым населенным местам Хивинскаго ханства и [107] прибыть в Хиву чрез Новый-Ургенч. Это движение можно со­вершить обеими колоннами вдруг, по обоим путям, оста­вляя верблюдов на северной сторон Чаркраука, где 200 человек пехоты и 150 казаков с четырьмя орудиями до­статочны для удержания в повиновении всех жителей Дельты.

Ново-Александровский пункт весьма важный, как ближайший склад к ханству Хивинскому. Соседство его к Прорве и к камышам Каспийскаго моря дает возможность сберечь и прокормить значительное количество верблюдов, которые частями могли-бы быть направлены в Куня-Ургенч, куда караваны из Ново-Александровска доходят в 13 дней.

Следование транспортов верблюжьих по Усть-Урту, по­лагаю, не будет сопряжено с опасностью со стороны летучаго отряда Хивы, в особенности если одна из действующих колонн направится на Айбугыре, а другая на Тайлу и займут Куня-Ургенч; с востока от Усть-Урта море, а на юго-запад от пути из Ново-Александровска страна пу­стынна и безводна до самаго Биш-Чишика и Карамая. Ко­нечно, Ново-Александровское укрепление имеет важные не­достатки: 1) в корме для скота, 2) в воде, которой было-бы мало для большого числа войска, но с другой стороны мор­ской подвоз из Астрахани и из Гурьева и 13 дней караваннаго ходу до Куня-Ургенча (положим 25 дней для войска, или военнаго транспорта) дают ему в глазах моих боль­шую цену.

Недостаток подножнаго корма можно отстранить подвозом сена из Астрахани, из Гурьева и Прорвы, или ка­мыша; а недостаток воды можно бы отклонить перенесением временнаго складочнаго пункта, следовательно переводом временнаго гарнизона и вьючнаго скота, необходимаго для перевозки тяжестей и для разгрузки судов из Ново-Алек­сандровска на урочища Пинеу и на Сангырмау-Мамай, всего в 100 верстах от Ново-Александровска и в 30, или 40 от моря, где бы можно было учинить временную пристань. О Мангишлаке я ни слова не говорю; в нем можно сделать пре­восходный склад, но откуда взять верблюдов?

От Сыр-Дарьи до Кипчака мы шли 20 дней, а от Куня-Ургенча до Мангишлака должны пройдти 22 дня; а для войска полагайте вдвое. Спустившись с Айбугыра должны переправиться чрез Чаркараук, вытекающий из оз. Ходжей­ли, которое образуется из трех рукавов Лаузана. Оный Чаркраук прегражден плотиною между Биштышком и Ибраим-Ата, на день езды вниз от Куня-Ургенча; плотина эта подымает воду для увлажнения полей окрест кочующих трухмен по обе стороны Чаркраука, а в полныя воды [108] Аму-Дарьи она не может держать напора Чаркраука, который тогда достигает Кара-Бугаса, близь мыса Тюбень-Чиганака; но это течение его весьма кратковременно.

Вот Вам, дорогой Яков Владимирович, все, что мог продиктовать сегодня; тяжкая болезнь одолела меня и я уже не избавлюсь от нея. Впрочем, постараюсь выполнить все, что только будет мне по силе. Хан уехал на охоту и просил меня убедительно остаться здесь до его возвращения; я ему ни на волос не уступлю, хотя и тешу себя надеждою, что все будет исполнено, как я доносил Василию Алексе­евичу.

Товаров иностранных в Хиве нет, кроме ничтожных бухарских изделий. На базарах и в гостинных рядах везде встречаются одни русския изделия, с надписью фабрикантов на французском языке; здесь сколько я не искал какого ни есть английскаго изделия, хотя-бы в употреблении у частных людей, решительно не видал, и кому не поручал об этом, все единогласно говорят, что ниче­го не видали. Хан и все его сановники торгуют в России чрез приказчиков и число русских товаров, доставляемых в Хиву караванами, превосходят меру потребностей Хивы, которая весь избыток отправляет водою в Бухару. Но заметьте, что и сия последняя снабжается из Оренбурга, Троицка и Петропавловска, то вопрос: куда девает Бухара свой избыток товаров хивинскаго подвоза? Конечно не в Кабуле, или не в земли верхних притоков АмуДарьи, в Китай, чрез Кокан. Бухара чрезвычайно выгодно торгует с Коканом через Джизак, где путь совершенно безопасен, а Семипалатинск не может много наделить Кокан русскими изделиями, то он по неволе пользуется ими из Бухары. Отчего до сего времени мы забываем мокрый путь Сыр-Дарьи?

В Хиве грунт земли такой-же, как и на Сыр-Дарье; но она вся покрыта зеленью, исключая песков и пустырей. Такого-же цветущаго состояния в отрасли хозяйственной промышленности могут достигнуть и берега Сыр-Дарьи, а от них далее торговля с Китаем могла-бы перейти в наши руки из рук Бухарцев и они чрез Кокан получали-бы наши товары.

Почти 16 000 пудов зеленаго чая расходуется ежегодно в Туране. Здесь самый дорогой чай, привозимый чрез Бу­хару, 4 руб. 50 к., самый дешевый 2 р.; пьют его без меры день и ночь. Самый дорогой чай, привозимый из России, 14 руб. Русские купцы могли-бы выгнать азиатцев из Яркенда [109] и сбывать свои товары ежегодно на несколько миллионов. Устал, прощайте, кланяйтесь всем прекрасным и чудесным людям; да не забывайте меня, вашего преданнаго.

Подпись: Прокофия Никифорова.