58

Капитан Никифоров Я. В. Ханыкову; 20 сентября 1841 г. Хива.

Арх. упр. Оренб. воен. нач. Миссия кап. Никифорова в Хиву 1841 г. № 95.

Назад тому пять дней хотел я отправить почту в Оренбург, почтенный Яков Владимирович но Хан потребовал присылки к нему всех писем и бумаг. Содержание донесения моего к его Превосходительству, Василий Алексеевичу, я не мог представить к нему и потому, сознав притворный вид гнева, изорвал некоторыя письма в присутствии ханских лазутчиков, которые нас безпрестанно окружают, и отдал эти лоскута для просмотра Набибаю, брату Мехтера, прибавя, что за эту подозрительность Хана я больше почтой не посылаю. Нельзя описать страха и боязни этих неуков при виде бумаги и пера в руках ев­ропейца. Мы живем довольно стесненно, нас мало кто посещает, а если приходят люди, от которых можно-бы было получить некоторыя сведения, то они боятся бывать часто, а мы всегда окружены шпионами. Теперь я решился отправить к Вам почту секретно от всех, в намерении известить его Превосходительство, Василия Алексеевича, о ходе дел миссии.

С перваго свидания с Ханом он коснулся разграничения Киргизов, предмета для него весьма важнаго, требуя уступки ему Эмбы, Иргиза и Тургая. Хотя Хану представле­ны были всевозможные доводы в неосновательности его притязаний, и в конце каждаго свидания Хан всегда казался убежденным, но при следующих переговорах вновь повторялись те-же притязания и тоже несогласие, как по пред­мету разграничения, так и по предмету пошлиннаго сбора. В предпоследний раз агенту удалось опровергнуть все доводы его советников, по этим двум предметам, будучи поставлен на очную ставку с ними. Одиннадцатаго сентяб­ря было последнее свидание и Хану решительно объявлено, что все кочующая племена, принявшия подданство России, при­знаются подданными Империи, а земли их кочевок — достоянием России, и в подтверждение этого объявления, агент [110] вручил Хану письменную декларацию, присовокупя словесно, что будет-ли Хива состоять в дружественных сношениях с Россией, или нет, но принимаемыя в декларации меры всегда будут приводимы в исполнение. Содержание деклара­ции следующее:

1). Всякий хивинский подданный, посланный для сбора податей с Киргизов, кочующих по северную сторону реки Сыра, будет предан смерти, как нарушитель мира.

2). Всякий хивинский подданный, посланный для сбора податей с Киргизов, кочующих в песках Барсуках, на рек Эмбе и на берегах моря в урочищ Куй Кунакты, по берегам залива Кара-Су и на северной части Чинка, будет предан смерти, как нарушитель мира.

3). Всякий хивинский подданный, являющийея в аулы Киргизов, принадлежащих Российской Империи, с намерением нарушить спокойствие оных, будет схвачен и пре­дан смерти.

Потом агент вручил Хану проект акта, объявляя, что в оном заключаются решительныя и последния условия, на которыя может согласиться Российская Держава. Акт был прочтен и изяснен. Содержание его в Оренбурге известно, кром 4-х пунктов, которые здесь прибав­лены, а именно:

3-й пункт. Всякое ограбленное имущество караванов и частных лиц, когда грабеж случится в пределах Хивинских владений и будет произведен племенами, подвласт­ными Хиве, возвращать в целости Российскому погранично­му начальству, а виновных подвергать справедливому наказанию.

7-ой. Все кочующия племена, издревле присягнувшия на подданство России, признавать подданными России, а земли коренных их кочевок — достоянием Российской Империи, как равно и все восточное прибрежье Каспийскаго моря до устья реки Гургена.

10. С товаров, принадлежащих российским купцам и отправляемых в Бухару чрез реку Сыр, или привозимых обратно из Бухары в Россию, ни каких пошлин не брать.

В надписи агента прибавлен следующий пункт:

5) Передает (Российская Держава) в управление все земли степных народов, лежащия на Юг от реки Сыра и по Усть-Урту от Калынугура, что на Западном берегу Аральскаго моря, на Запад в прямом направлении до уро­чища Маната.

В заключение подробнаго изложения всех пунктов акта Хану, агент требовал отправления своего в Россию, если не будет угодно принять предлагаемыя ему условия.

[111] Сделанныя Хану представления, казалось, склонили его к согласию и он, смягчив тон голоса, настоятельно просил агента остаться в Хиве еще 25 дней, до наступления уразы, и объявил, что это время намерен пробыть в Хазар-Азбе, для совершения тризны брату своему и приглашал с собою агента, который, по причине тяжкой болезни, отказался от приглашения.

Относительно оставления в Хиве российскаго чиновника, а именно: Мухамед-Шарифа Аитова, Хан не противоречит, но и не дал положительнаго согласия, как и на все предметы, о которых ему было представлено.

К переговорам о пленных Персиянах, отмене сбора с бухарских караванов на рек Сыре и срытия хивинских укреплений на той реке агент не приступал по следующим причинам:

1) До сего времени нет ничего положительнаго относи­тельно отношений к Хиве.

2) Почему казалось неудобно вмешиваться в пользу чужих наций, не приобретя полнаго доверия Хана к России.

3) Обозрев лично одно из хивинских укреплений на реке Сыре, агент удостоверил, что это не укрепление, но жилище, построенное из глины, для людей и скота, обнесен­ное глинянною-же стеною, по примеру каждаго отдельнаго дома в Хивинском ханстве. Следовательно, их должно признавать собственно за дома, а не за крепости. При том, когда уступаются Хивинцам земли на Юг от Сыра, для России нет вреда в существовании этих домов.

Первая почта с топографом Челпановым, чрез Ново-Александровское укрепление, была отправлена с согласия ха­на, которому читали все бумаги.

Киргиз с которым отправляется это письмо, Ишамбай, есть один из сообщников Исетая; он берется доставить это письмо, верно, желая загладить тем свой проступок. Не откажите ему в вашем ходатайстве у Высокой Особы, к которой привычно прибегают все несчастные.

Англичан нет в Хиве; последний до нашего приезда ухал в Кокан, чрез Кизил-Кум. Из Бухары нет никаких вестей, хотя я и один раз отправил почту.

Мое здоровье очень плохо; около 3-х месяцев я стра­даю аневризмом в груди, о существовании котораго узнал не более двух недель, и я так ослабел что малейшее напряжение мысли мне крайне вредно, я уже не говорю о движении.

Прошу Вас, Яков Владимирович, доведите все, что нужно, до сведения его Пр-ства, Василия Алексеевича, кото­рому прошу засвидетельствовать от меня глубочайшую [112] благодарность за все его ко мне благодяния. Мои чувства искренны как человека, дни котораго уже сочтены.

Скажите мое глубочайшее уважение и его Пр-ству, Пла­тону Ивановичу и Григорию Федоровичу.

Помните и любите преданнаго Вам.

Подпись: Прокофия Никифорова.

Приписка. Когда приедет в Хиву Султан Каиб-Галлий, (который ищет случая оказать услугу мисии), то отправ­лю чрез него донесение.

60.

Капитан Никифоров Генерал-адъютанту Перовскому; 2 октября

1841 г Хива.

Арх. упр. Оренб. воен. нач. Миссия кап. Никифорова в Хиву 1841 г. № 95.

Ваше Пр-ство Василий Алексеевич.

Получиве некоторое облегчение от недуга, я первым долгом поставляю иметь честь донести Вашему Пр-ству обо всем, что относится до дел мисии.

По переходе через реку Сыр мисии, она встречена с приличным торжеством нарочно прибывшим из Хивы сановником, по имени Бабаджаном, братом Диван-Беги. После переправы миссии через реку Аму, в каждом городе повторялся тот-же прием, который состоял в том, что толпа всадников и народа сопутствовали мисии до привала, где областные начальники угощали агентов свежими плода­ми, музыкою и приветствиями по обычаю азиатцев. В первое свидание с Ханом его Высокое Степенство был очень ласков с агентами, в особенности с поручиком Аитовым, и изявил полное удовольствие свое при получении подарков от Высочайшаго Двора. Когда развернули пред Ханом сервиз и самовар, он не мог скрыть удивления, которое ясно отразилось на лице его.

В первый день свидания Хан коснулся до близкаго ему предмета: до разграничения Киргизов: но агент уклонился от ответа на это, во внимание приобрести некоторое доверие и расположение со стороны Хана и его сановников; но ожидания агента не вполне осуществились: Мяхтер избгает всяких сношений с агентом, в отношении подозрений Хана по поводу дружественных связей с членами миссии, и опасается подкупов. Подарки, доставленные от имени Ва­шего Пр-ства Мяхтеру, были переданы ему тайно и с [114] крайнею предосторожностью; впрочем, сановники Хана имеют весьма мало влияния и Хан входит лично во все сношения с агентами по предмету заключения условий акта.

Хан узнал, что при мисии была телега, навьюченная печкою; ему хотелось скорее иметь у себя печку, о которой он делал много разспросов у посланца Шибая Бабаева, сопровождавшаго мисию. Некоторыя лица советовали поспе­шить вручить Хану всех остальных подарков и агент избрал 22 августа, день коронования Государя Императора, для поднесения его Высокому Степенству от имени Вашего Пр-ства печки, керосиновых ламп и прочих подарочных вещей, прибавя к ним шесть пудов сахару, один пуд конфектов. Хан при получении этих подарков был край­не доволен и на другой день прислал агенту свежих винных ягод из ближняго сада, куда к вечеру и пригласил агента для беседы, но на этот раз и на следующия свидания с Ханом агенту не посчастливилось: Хан настоятель­но требовал границ по рек Эмбе и Тургаю. После нескольких дней свидания миролюбивый и сговорчивый Хан ни под каким видом не хотел уступить Эмбы и Иргиза. Не могу не засвидетельствовать здесь Вашему Пр-ству об искус­стве поручика Аитова вести переговоры и прения с мусуль­манами. После двух первых свиданий с Ханом поручик Аитов заболел и около 12 дней оставался в постели; но, получив облегчение и видя огорчения мои по случаю неуместной настойчивости Хана относительно разграничения, он ре­шился разделять неудачи мои. К счастью в этот вечер мы были поставлены на очную ставку со многими советника­ми Хана Алла-Кула, опровергли все их представления и заставили их замолчать; при чем мы изявили сожаление, что если Хану угодно внимать подобным советам, каковы были сделаны ему в нашем присутствии, то нам остается отказаться от возложеннаго на нас поручения и терять на­дежду на всякое соглашение. Хан долго храниле молчание, наконец отступил от реки Эмбы и Иргиза, но не хотел признать русским праваго берега Сыра. После сего Хан около недели был болен и никого не принимал. По выздоровлении вознамерился отправиться на охоту и пригласил с собою агента, который не видя конца переговорам, нас­тоятельно просил скорейшаго окончания дела и отпуска его в Россию, отказался за болезнью в участия в охоте. 9-ти дневная болезнь Хана изгладила из памяти его все прежже доводы агента и Хан вновь стал требовать Эмбы и Иргиза. Желая положить предел притязаниям Хана, агент вручил Хану от имени Вашего Пр-ства объявление, в си­лу котораго будет-ли Хива находиться в дружественных [115] сношениях с Россиею, или нет, но всякий хивинский под­данный, который явился-бы для сбора податей, или для возмущения в Киргизах, кочующих по правому берегу Сыра и песках Барсуках, по рек Эмбе, по берегу Каспийскаго моря и залива Карасу и по северному краю Чинка и Усть-Урта—будет схвачен и предан смерти, как нарушитель мира. Потом агент просил Хана последний раз выслу­шать условия, требуемыя Российскою Державою от Хивы, при чем подробно объяснены права и основные законы России, которым Хива, буде она желает дружественных связей и мира с Россиею, ни как не может нарушить; в заключе­ние агент вручил Хану проект акта и просил о дозволе­нии ехать в Россию. Здесь Хан смягчил голос и убеди­тельно просил агента пробыть еще 25 дней, т. е. до времени возвращения с охоты.

По некоторым частным слухам поручик Аитов уверяет меня, что Хан притворно оказывает несогласие и как-бы для поддержания Своего величия, потому-что посланец, который должен-бы был сопутствовать мне, уже назначен и приготовлен к походу; есть слухи, будто-бы при­готовлены для подарков агента и прочее и будто бы Мяхтер сказал поручику Аитову, что Хан согласился на все.

Копию с объявления, поданнаго Хану, и с проекта я имел честь отправить через Ново-Александровское укрепление с одним русским купцом, вышедшим с караваном из Хивы.

Нельзя описать Вашему Пр-ству патриархальную простоту Двора Хивинскаго и заседаний в Диване. На приемном дворе, в присутствии Хана, кто-нибудь из первых сановников Ханства подносит Хану и всем присутствующим кальян; всякий из лиц, имющих право входа в прием­ный двор, старается высказать свое мнение, не размышляя, может-ли оно служить подтверждением или опровержением предмету прения, отчего особу, которая сделала промах, легко заставить замолчать. Незнание дела, невежество во всех делах управления и вместе с тем какая-то самоуверенная гордость составляют основу Хивинскаго Двора. Хан Алла-Кул умнее всех и добрее его окружающих.

Позвольте здесь Ваше Пр-ство коснуться предмета, осуществление котораго принесет несомненную пользу Орен­бургскому краю и самым верным образом упрочит влияние России на Туран. Я хотел-бы сказать о приведении в исполнение идеи Вашего Пр-ства, известной мне идеи еще с 1835 года, т. е. занятие реки Сыра. Конечно, издержки будут [116] значительны, но оне откупятся пользою для края и облегчат управление обширною Киргизскою степью. Власть пограничной комисии у Мугоджарских гор не имеет желаемой силы, которая более и более исчезает по мере приближения к реке Сыру. Нельзя надеяться на введение желаемаго устрой­ства и порядка в Киргизской степи, если не будут основа­ны в ней несколько точек, которыя выражали бы проявление силы и власти Российскаго правительства среди кочующих племен. Крайняя точка была-бы на реке Сыре. Грун­ты земли в долине Аму-Дарьи и Сыр-Дарьи совершенно одинаковы, что допускает возможность довести и берега Сы­ра до той-же степени процветания в отношении первых жизненных потребностей, в каком находится и Хивинское ханство, которое разсадило в солончаках леса для своей надобности, образовало густую тень по закрайне безплодных песков и нет клочка земли, который оставался-бы безполезным. Жизненные и вообще съестные припасы дешевы. Способ постройки жилищ и вообще казенных зданий при заселении реки Сыра должны принять от Хивинцев с приличным изменением; дома их прочные, стоят долго, сухие и в постройке дешевы.

Хлеба на берегах Сыра собирают два раза в год: на глазах наших жали пшеницу и засевали поля просом. Многие потребности для хозяйства поселянину и для гарнизонов можно-бы приобрести покупкою из Хивы. Хивинцы для казарм их гарнизонов на реке Сыре привозят лес в лодках по Аральскому морю. Тополь, ветла, джида и все фруктовыя деревья могут с успехом произрастать на бере­гах Сыра, как и в Хиве и чрез 15 лет заселения жи­тели могли-бы довольствоваться всеми произведениями своей земли. Положите Ваше Пр-ство прочное начало сему делу и оно будет не последним венцом из благотоворных но­вовведений и устройства, сделанных Вами в безграничном Оренбургском крае.

Кроме влияния на кочевые племена занятие Сыра доста­вит несомненныя и неисчисленныя выгоды в отношении торговом, которыя упрочат навсегда влияние России на Туран. По образу жизни Хивинцев и Бухарцев нельзя надеяться на увеличение сбыта русских товаров в Туран, пока эти народы будут передатчиками наших изделий южным соседям своим. Товары, привозимые ими из России, и теперь слишком превосходят меру потребности Хивы и Бухары и избыток русских изделий они по необходимости сбывают в Яркент, откуда ежегодно вывозят до 16-ти тысяч пудов чаю. Этот чай добротою несравненно ниже [117] вымениваемаго на Кяхте; но понижение доброты чая происхо­дит главнейше не от качества покупаемаго в Яркенте чая, но от крайней небрежности мусульманских купцов в сбережениии своего товара и частью от недостаточных способов перевозки. В Яркенте чай этот пересыпается в кожаные и даже шерстяные мешки, во время пути подмокает, пылится и от прикосновения с пахучими телами теряет свой аромат, отчего в Бухаре и в Хиве привозимый из Астрахани и Оренбурга чай в ящиках ценится как самая высокая роскошь.

Хивинцы, не взирая на все притеснения, делаемыя им в карантине и таможне города Астрахани, значительные капиталы свои обращают туда через Мангишлак и все еще пользуются верными барышами, что происходит: 1) от малой цены за провоз товаров от Мангишлака до Хивы и 2) от ничтожных расходов за провоз товаров до Хивы вверх по реке Аму.

Лучшим убеждением в этом случае может быть сплав товаров по реке Волге; а с занятием берегов реки Сыры проистекают следующия торговыя и политичесюя выгоды:

1) Уменьшит почти на половину расходы за провоз товаров из Оренбурга и Петропавловска до Бухары, а тем самым увеличит и вывоз русских изделий.

2) Значительно уменьшит издержки подвоза товаров мокрым путем до Кокана и далее сухим путем до Буха­ры. Этим способом и Кокан с его землями и Бухара вы­нуждены будут покупать товары из первых рук у самых купцов, а не у фабрикантов внутри России.

3) Переведет всю торговлю из Бухары в Кокан, или на берега реки Сыра.

4) Передаст во власть Российскаго правительства плавание по рек Сыру и Аральскому морю, чего домогаются Ан­гличане, которые искони по дозволению правительства торговали с Киргизами, и поручик Гладышев, в 1741 году бывший в город Джанкенте у Абулхаиз-Хана, встретил там английских купцов; они достигали в глубину степи чрез Каспийское море, но как скоро закрыт им этот путь, Ан­гличане остались известными в степи по одному преданию.

5) Откроет путь росийским купцам в Китай, чрез Яркент. Если таможенные сборы на Кяхте составляют та­кой значительный итог для правительства, то впоследствии времени пошлинный сбор с товаров, вымениваемых в Яркенте, может достигнуть до того же итога всеобщим [118] употреблением чая в России и сбытом его за границу в Евро­пу, где вымениваемый русскими купцами чай может также высоко цениться европейцами, как он ценится у жителей Турана и как ценил его капитан Бьюрнс в бытность его в Бухаре.

Занятие реки Сыра сделает Оренбург главным складочным местом товаров, прольет новые капиталы в Оренбургском крае и русские купцы променом наших товаров в Китай чрез Яркент из первых рук могут снабжать чаем весь Туран. Хан Хивинский вполне постигает важность занятия Сыра, говоря, что если Русские с  ним вмест будут пить воду из Сыр-Дарьи, то Хивинцам нельзя жить.

Сейчас получена почта из Бухары и письмо, доставлен­ное ко мне от господина подполковника Бутенева, имею честь представить при сем к Вашему Пр-ству, почтительнейше присовокупляя, что из сумм, выданных мне на издержки миссии, я нахожу возможным удержать следуемое мне жало­ванье и отправить оное к господину подполковнику Бутеневу для покрытия непредвиденных прежде расходов, что составит двести червонцев, которые и оставлю поручику Аитову, для передачи их г. Бутеневу.

Этим способом, я полагаю, можно избегать излишней пересылки денег из Оренбурга; а в случае, если суммы этой не было бы вполне достаточно для отсылки пленных из Бухары прямо в Оренбург, то я сообщу г. Бутеневу мнение, что пленных удобнее направить чрез Хиву в Ново-Александровское укрепление, чем значительно могут быть сокращены путевыя издержки, если отправление пленных со­вершится от Бухары до Хивы водою, по Аму-Дарье.

Хан Алла-Кул в оправдавние свое сказал мне однаж­ды, когда я представлял ему, что одна Хива поступает с Россиею так неприязненно, покупая русских пленных от трухмен, и что Бухарский эмир этого не делает:— „Вы ду­маете, что одна Хива поступает так с Россиею? все мусуль­мане по праву торговли покупают и держат в неволе Рус­ских. Я не хочу быть доказчиком, но Вы сами узнаете, что и в Бухаре есть много русских пленных.». Я отвечал, что если и есть в Бухаре русские пленные, то и они будут окончательно освобождены. Туда послан агент, котораго обязанность есть возвратить свободу всем Русским.

Чрез несколько дней Хан должен возвратиться с охоты. Не знаю, что могу донести Вашему Пр-ству при следующем случае, хотя и питаю себя надеждою, что Хан сог­ласится на сделанныя ему представления и заключит акт.

[119] Примите уверение в совершенном и глубочайшим почтении и преданности, с коими имею честь быть Вашего Пр-ства покорнейшим слугою.

Подпись: Прокофий Никифоров.

Приписка: Позвольте мне, Ваше Пр-ство, засвидетель­ствовать здесь глубочайшее уважение к Его Пр-ству, Плато­ну Ивановичу, и прилагаемую при сем записку передать Я. В. Ханыкову для отправления к родной маменьке моей.

Киргиз Байдау послан в Оренбург тайным образом и под предлогом, что отправляется от Степана Деева к отцу его, без моего ведома; а Диван-Беги по дружбе и расположении к Дееву дозволил ему послать нарочнаго в Оренбург.

61.

Всеподданнейший доклад Военнаго Министра о расходах на Хивинскую экспедицию: 5 го октября 1841 г.

(Копия с копии)

Арх. Канц. воен. Мин. 3 отд. 2 ст. 1841 г № 213—57

По Высочайшему повелению Вашего Императорскаго Ве­личества снаряжен и отправлен был в 1839 году отряд войск в Хиву под начальством командира отдельнаго Оренбургскаго корпуса генерал-адъютанта Перовскаго.

На расходы по этой экспедиции Высочайшее утвержденным 12-го марта 1839 года журналом Особаго Комитета предназначалось примерно 1.698.000 рублей ассигнац., или

Серебром ……485.142 р. 85 ⁵/₇ к.

и Золотом …. 12.000 р. —

В то число отпущено в распоряжение генерал-адъютанта Перовскаго:

Из Государственнаго Казначейства 987.500 руб. ассигнац., которые составляют

Серебром ….. 282.142 р. 85 ⁵/₇ к.

и Золотом …. 12.000 р. —

И из экономическаго капитала Военнаго Министерства на  счет возврата из Государственнаго Казначейства

серебр…..200.000 р. —

Итого: Серебром ……482.142 р. 85 ⁵/₇ к.

 Золотом ……. 12.000 р. —

А вообще на серебро…………….517.337 р. 14 ²/₇ к.

[120] Сверх того на заготовление предметов довольствия для Хивинскаго отряда и на снабжение его аммунициею, оружием, снарядами и разными другими вещами, а также на перевозку всех этих вещей в Оренбург употреблено:

а) На счет экономическаго капитала Военнаго Минис­терства, по Департаментам:

Артиллерийскому………………. 22.851 р. 51 ¹/₇ к.

Инженерному………………… 859 р. 50 к.

Коммиссариатскому………………. 20.075 р. 28 ; к.

Провиантскому…………………. 44 р. 28 ⁴/₇ к.

и по Канцелярии Министерства ……. 34.884 р. 10 ¹/₇ к.

78.714 р. 75 к.

б) На счет сумм Оренбургскаго кор­пуса …………………………….. 3.281 р. 7 ¼ к.

и в) Отпущено по особым назначениям из Государственнаго Казначейства здесь в С.-Петербурге, на прогоны, пособие и подъем военным чинам и на покупку лошадей для сводной бригады 6-го пехотнаго корпуса и легкой № 8 батареи 18-й артиллерийской бригады ……………… 9.551 р. 89 ³/₇ к.

Таким образом весь отпуск сумм на снаряжение Хи­винской экспедиции простирался до 608.884 р. 85 ⁴/₇ к.

Командир отдельнаго Оренбургскаго корпуса, представ­ляя отчет в издержках, употребленных по этой экспедиции, уведомляет меня, что независимо от сумм, действительно израсходованных, он сделал сбережение до 313 379 р., которы-бы не отложено потребовались, если-бы не были при­няты с его стороны благовременныя меры к сокращению расходов.

Меры эти суть следующия:

а) Своевременная и хозяйственная покупка продовольстеенных припасов, упредившая возвысившияся впоследствии цены, по коим пришлось бы переплатить на всем заготовленном количестве до ………… 40.166 р. —

в) Выкомандирование 7556 Башкиров и Мещеряков с 22.668 лошадьми для перевозки в Эмбенское укрепление продовольственных припасов, сберегло издержек, кои потребовались-бы на наем подвод, до 136.008 р. —

в) Убеждения Султанов правителей и Киргизов к уступке своих верблюдов за умеренную плату, а некоторых и к без [121] возмездному пожертвованию их, сократили могущия потребоваться издержки на сей предмет до ……………………134.920 р. —

И наконец г). Пожертвование Оренбургским откупом безденежно 500 ведер спир­та, сократило издержку на сей предмет …… 2.285 р. 71 к.

313.379 р. 71 к.

Из представленнаго же отчета видно:

1) Что из отпущенных в распоряжение генерал-адъютанта Перовскаго ….. 517.337 р. 14 ²/₇ к.

Израсходовано им ………………486.034 р. 62 ⁶/₇ к.

В остатке …… 31.302 р. 51 ³/₇ к.

2) Что главнейшие расходы по экспедиции были:

На покупку продовольственных припасов и приготовление улучшенной пищи, со­образно с положением отряда ……….161.012 р. 64 ⁵/₇ к.

На построение теплой одежды для нижних чинов ………………………. 51.631 р. 93 ⁵/₇ к.

На наем и покупку верблюдов и ло­шадей ……………………………127.890 р. 40 ⁵/₇ к.

На подарки Ордынцам, Кайсакам и Башкирам…………………….. 13.744 р. 74 ¹¹/₁₄.

На выдачу пособия штаб и обер-офицерам, участвовавшим в экспедиции ….. 100.870 р. 95 ⁴/₇ к.

3) Что полевая Провианская Коммисия Оренбургскаго корпуса удовлетворена за все то количество, купленнаго по ея распоряжению провианта и фуража, какое действительно израсходовано было в экспедиции; незначительный же остаток припасов, сохранившийся по возвращении отряда, поступил в Оренбургский магазин.

4) Что все прочие продовольственные припасы большею частю израсходованы во время похода, а остальные запасы истреблены по недостатку верблюдов для перевозки их.

5) Что теплая походная одежда, после полугодового сро­ка большею частию пришла в ветхость, а сохранивипяся ве­щи оставлены в пользу нижних чинов.

6) Что материалы и вещи, купленные для подарков старшинам Киргизов и Башкиров, розданы частию при найме верблюдов, а частию в походе и подарены верблюдовожатым, при отпуске их в аулы.

7) Что из приобретенных покупкою 208 верблюдов и 302 лошадей, осталось только 11 лошадей, а прочия все по­гибли и

[118] 8) Что из 11.390 нанятых для экспедиции верблюдов, уцелевшие 4.264 верблюда возвращены по принадлежности их владельцам.

К отчету приложена ведомость имуществу, сохранивше­муся по возвращении отряда из степи.

Представляемая у сего выписка из этой ведомости показывает, что из имущества, находившагося при отряде, сохранились:

а) Походная церковь, переданная в Введенский собор в Оренбурге.

в) Минный и частию морской инструмент, поступивший для хранения в Оренбургский артиллерийский гарнизон.

с) Некоторая часть госпитальных вещей, обращенная для употребления в Оренбургский военный госпиталь. О год­ности сих вещей нет удостоверения, но, по всей вероятности, он находятся не в лучшем состоянии.

д) 77 шашек и 12 пистолетов переданы для хранения в Оренбургский арсенал.

и е) Небольшая часть уцелевших повозок, упряжи и разнаго рода деревянных и металлических вещей, заготовленных для отряда, хранятся в ведении начальника кордонной странии Оренбургской дистанции, которому переданы также и 11 казенных лошадей.

На счет дальнейших распоряжений о сих вещах генерал-адъютант Перовский испрашивает разрешения.

Представленный генерал-адъютантом Перовским отчет поверен, по его распоряжению, состоящим при поле­вой провиантской комисии Оренбургскаго корпуса, членом со стороны Государственнаго контроля.

Поверка эта заключается собственно в сличении переходов сумм от одного приходо-расходчика к другому; пра­вильность же денежных расходов и употребление купленных вещей и материалов, ограничивается удостоверением самого генерал-адъютанта Перовскаго.

Справка. 1) В Высочайше утвержденном 12-го марта 1839 года журнале особаго комитета относительно отчетности в суммах, предназначавшихся на расходы по Хивинской экспедиции, между прочим постановлено: „По разнообразии потребностей отряда отчасти совершенно отличных от пот­ребностей обыкновенных и по роду предстоящих покупок, которыя все почти должны быть произведены у кочующих, полудиких инородцев, в расходах по экспедиции, как в денежных, так и вещественных, не может быть дан отчет по обыкновенным контрольным правилам.

Поэтому комитет считал необходимым представить ревизию и окончательное утверждение всех отчетов отряда [123] Оренбургскому военному губернатору, не обращая оных затем в высшия ревизионныя установления. Генерал-адъютант Перовский обязан представить особое соображение о порядке утверждения этой ревизии на Высочайшее утверждение.

2) После представления отчета генерал-адъютант Перовский вошел с особым представлением, коим испрашивает разрешения из оставшихся от расходов по Хивинской экспедиции 31.302 р. 51 ¼ коп., выдать 1074 р. 74 ⁶/₇, коп., причи­тающихся на добавочное по грузинскому положению жалованье чинам Оренбургскаго войска, участвовавшим в экспедиции.

Несвоевременное требование сих денег последовало от упущения Оренбургской войсковой канцелярии, которой сделано за это замечание.

За сим остаток из суммы, отпущенной в распоряжение генерал-адъютанта Перовскаго, заключаться будет в 30.227 р. 76 ¹/₇ коп.

Представляя все это на Высочайшее благоусмотрение Ва­шего Императорскаго Величества, долгом считаю всеподдан­нейше доложить: во первых, что по содержанию Высочайше утвержденнаго 12-го марта 1839 го года журнала особаго ко­митета генерал-адъютант Перовский, не приступая ни к каким распоряжениям по обревизовании своих отчетов, обязан был представить предварительно на Высочайшее утверждение особое соображение о порядке этой ревизии — и во вторых, что произведенная ныне, по его распоряжению поверка счетов по Хивинской экспедиции и составленный из этих счетов отчет, не заключают в себе надлежащих сведений ни об основаниях, по коим произведены по­казанные в них расходы, ни о степени необходимости их. По сему я не могу, с своей стороны, сделать какое либо заключение об удовлетворительности этого отчета. Но, как утверждение расходов по Хивинской экспедиции, по первоначальным Высочайше одобренным соображениям, предостав­лено Оренбургскому военному губернатору, то неблагоугодно ли будет Вашему Императорскому Величеству утвердить произведенные генерал-адъютантом Перовским расходы, согласно его показанию. На сей конец имею счастие повер­гнуть к Высочайшему подписанию проэкт указа по сему предмету. За сим я полагал бы:

1) Издержки по Хивинской экспедиции обратить на воен­ный капитал, из котораго возвратить военному министер­ству, как отпущенные на первоначальное снаряжение отряда 200 тыс. р., так и употребленные здесь на разные расходы 78.714 р. 75 к., всего 278.714 р. 75 к , а за обращением в то число оставшихся от расходов 30.227 р. 76 коп., остальные 248.487 руб.

[124] Возврат сих денег военному министерству я нахожу совершенно необходимыми ибо общий экономически капитал, от множества обращаемых на него экстренных расходов, приходит, как и Вашему Величеству известно, в совер­шенное истощение и вскоре недостаточен будет для обезпечения расходов, постоянно на нем лежащих; как то, по довольствию войск мясными и винными порциями, по удовлетворении сверхсметных расходов на содержание канцелярии и нехозяйственных департаментов министерства и многих других издержек.

2) Уцелевших от экспедиции 11 лошадей и все вещи, кои по ветхости, или по ненадобности их не могут быть употреблены на какую либо потребность, продать, с публичнаго торга и вырученныя деньги обратить в Государственное Казначейство и

3) Походную церковь и все вещи, годныя к употреблению, передать по принадлежности в распоряжение департа­ментов военнаго министерства.

Примеч. ред. Отчет о Хив. эксп. представлен Военному Министру при рапорте Командира Оренб. корп. 30 мая 1841 г. № 2304

62.

Высочайший указ на имя ген.-адъют. Перовскаго об утверждении отчета об издержках на Хивинскую экспедицию; 5 октября 1841 г. Царское Село. (Копия с копии)

Арх. Канц. воен. мин. 3 отд. 2 ст. 1841 г. № 213— 57.

Разсмотрев представленные Мне военным министром отчеты в суммах, израсходованных на снаряжение отряда войск, предназначавшагося под начальством вашим для экспедиции в Хиву, и утверждая все произведенные вами расходы по сему случаю на сумму четыреста восемьдесят шесть тысяч тридцать четыре рубля шестьдесят три копейки серебром, повелеваю вам оставшияся от сих расрасходов тридцать одну тысячу триста два рубля пятьдесят одну копейку передать в ведение военнаго министра для причисления к экономическому капиталу министерства.

На подлинном написано собственною его Императорскаго Величества рукою

„НИКОЛАЙ».

[125] 63

Военн. Министр Командиру Оренб. корп.; 5 октября 1841 г. №

6286 Царское Село. (Копия с копии)

Арх. Канц. воен. мин. 3 отд. 2 ст. 1841 г. № ²¹³/₅₇

Представленный Вашим Пр-ством отчет в суммах, израсходованных по снаряжению Хивинской экспедиции, я имел счастие повергать на благоусмотрение Государя Императора и его Величество, утвердив, особым указом в 5-й день октября, на имя ваше данным, все произведенные Ва­ми по сему предмету расходы, между прочим Высочайше по­велеть соизволил;

1) Отделив из оставшихся от сих расходов 31.302 р. 51 ³/₇ коп. согласно представления вашему от 28 июля № 3272 —1074 р. причитающееся на добавочное по Грузинскому положению жалованье чинам Оренбургскаго корпуса, участвовавшим в экспедиции, остальные затем 30 227 р. 76 ⁴/₇ к., воз­вратить по принадлежности в экономический капитал Военнаго Министерства.

2) Уцелевших от экспедиции 11 лошадей и все вещи, кои по ветхости или по ненадобности в них, не могут быть употреблены на какую либо потребность, продать, под Ва­шим наблюдением, с публичнаго торга и вырученныя деньги обратить в экономический капитал, и

3) Походную церковь и все вещи, годныя к употреблению, передать по принадлежности в распоряжение Департаментов Военнаго Министерства.

На основании сей Высочайшей воли, я предписал Провиантскому Департаменту, удержав означенныя 30 227 р. 76 ⁴/₇ к., при первом удобном случае, из сумм, следующих Отдельному Оренбургскому корпусу, передать их в канцелярию Военнаго Министерства; прочим же департаментам поручил, отобрав из числа оставшихся вещей такия, кои с пользою могут быть употреблены по их ведомствам, доста­вить к Вам сведения об этих видах.

Вследствие сего имею честь покорнейше просить Ваше Пр-ство сделать зависящее от Вас, Милостивый Государь, распоряжении об обращении в счет сметных сумм Орен­бургскаго корпуса оставшихся от расходов 30 227 р 76 ⁴/₇ к. [126] и о продаже уцелевших от экспедиции вещей, кои по не­годности, или излишеству останутся без назначения; вырученныя же за них деньги передать в Канцелярию Военнаго Министерства.

Подпись: Ген-адъют. Князь Чернышев.

65.

Капитан Никифоров Ген.-адъютанту Перовскому; 18 октября

1841 г. Хива.

Арх. упр. Оренб. воен. нач. Мнссия кап. Никифорова в Хиву 1841 г. № 95.

Ваше Пр-ство Василий Алексеевич.

Его Высокое Степенство, Хан Алла-Кул, 9-го числа сего месяца возвратился с охоты и, по желанию агента, принял его к себе 11-го октября. Образ мыслей и доверия Хана к представлениям агента принял иной оборот.

При входе в кибитку Хана и после обыкновенных приветствий, агент, выражая собственныя мысли, сказал Хану, что по чувству уважения и расположения к нему агент убежден, что для счастья и существования Хивы его Высо­кому Степенству необходимо соединиться с Российскою Дер­жавою таким близким союзом, как бывают соединены члены в семействах; что одна покорность и неуклонное исполнение всех справедливых требований России могут огра­дить его от влияния прочих соседов и упрочить навсегда благоденствие и независимость Хивинскаго ханства; что агент решается выразить Хану эти мысли по чувству искренности и как человек, который не имеет надежды видеть его другой раз.

[128] Хан спросил агента, почему предложенныя ему условия не написаны в грамоте Государя, и по какому праву сделано ему объявление от имени Вашего Пр-ства относительно захвата Хивинцев по ту сторону реки Сыра и Усть-Урта?

Агент на это представил Хану, что слово Русскаго Царя непреложно и неизменно; не токмо люди, стихии должны вы­полнять его волю, и если-бы эти условия были написаны в Высочайшей грамоте, Хан должен принять их как закон для себя, но что Государь Император, веря искренному желанию Хана быть в мире и союзе с Российскою Державою, изволит предлагать их Хану чрез посланнаго им с тем, что добровольное, а не вынужденнсе согласие Хана будет служить верным залогом прочнаго мира и искренней по­корности к Государю Императору Хана.

После некотораго молчания Хан сказал: мне нельзя уступать реки Сыра. Потом прибавил: прежде я ошибался, требуя границами реки Эмбу, Иргиз и Тургай, но ныне знаю, что пределом России есть Урал.

Агент на это возразил: все киргизския племена подданныя России, все их земли — достояние России, что подтверждает Хану высоким удостоверением и как бы устами Императора. Российская Держава не требует от него реки Сыра, а уступает ему левый берег оной, если Хан примет прочия условия и что если Государь Император соиз­волит признать нужным занять правый берег реки Сыра, то займет оный и без согласия Хана. Хан возразил: как Бог велит.

Не всегда Бог принимает неосновательную сторону слабых, но часто помогает правоте сильных, был ответ агента.

Россия требует от меня Астрабад и все земли трухмен, сказал Хан. Агент отвечал, что Астрабад принадлежит Персии, а трухменския племена могли-бы быть приз­наны Российским правительством подвластными Хиве, если-бы Хан заключил прочный союз с Императором; но его Величество изволит признавать достоянием России весь восточный берег Каспийскаго моря; что Хива ни какого флота на Каспии не имеет и иметь не будет; что берег нужен русскому правительству для прекращения хищничества людей, для чего учреждает гребную флотилию, которая, осматривая берег моря, будет делать высадки на берег для истребления лодок трухменцев и отдаления их от берегов. Что­бы эти действия не признавал Хан неприязненными со сто­роны Русских, правительство требует, чтобы его Высокостепенство признал по договору восточный берег моря на 15, или 20 верст в глубину степи достоянием России.

Хан отвечал, что он прочтет вновь сделанныя ему условия, и отпустил агента, который с того времени не видался с Ханом по случаю уразы и чтения молитв.

[129] Вчера купец Деев объявил агенту, что Диван-Беги, по приказанию Хана взял с товаров его пошлины ¹/₂₀ часть цены и что это сделано единственно из уважения к агенту, с которым купец Деев прибыл в Хиву. Сегодня взята такая-же пошлина с товаров купца Пичугина, при чем Диван-Беги объявил, что с товаров, вывезенных из Хи­вы русскими купцами, будут брать пошлины: с верблюда хлопчатой бумаги—половину тилля, с верблюда маты (бумаж­ной крашенины) — 1 ½ тилля, с верблюда с халатами—два тилля. Один тилля ценится в 13 ½ аббазов, а голландский червонец по 10 ½ аббазов.

При этом случае Диван-Беги объявил всенародно в караван-сарае, что Хан не хочет слушать ни военнаго гу­бернатора, ни Генса, но что он будет слушать слова и пись­ма одного Императора.

Несколько дней назад у Мяхтера было собрание советников ханства, где присутствовали султаны Янгази и Каип-Салий. Предметом совещания был вопрос: принимать-ли условия, предлагаемыя Россиею и уступить ли Сыр-Дарью? Султан Янгаз утверждал, что Россия не займет Сыр-Дарьи, что она действует вяло, как баба медленно и что Сыр-Дарья слишком далеко от Урала. Султан Каип-Галий подал мнение: не должно отвергать мирных предложенлй сильнаго соседа, но принять мир, какой он предлагает; Россия сильна и обширна, об этом знает целый свет: хотя медленно исполняет свои действия, но всегда достигает своей цели и займет реку Сыр и кочевых всех Киргизов без всяких усилий; что она действует людьми по вы­бору, примером чему служит султан Баймухамет, кото­рый сначала был ничего незначащий и считал за особенное счастье подать мне стрелу, когда я стрелял из лука; а те­перь его трепещет вся степь. Кому он обязан этим значением?—Русскому правительству.

Султан Каип Галий ищет случай заслужить прощение, загладить свои прежние проступки и возвратиться в поддан­ство России; до сего времени не было случая поручику Аитову тайно свидться с султаном Каип-Галием, который несколько раз присылал одного беглаго татарина, не осмеливаясь лично явиться на квартиру миссии, чем он подвергнул-бы себя несомненному подозрению со стороны Хивинскаго владельца. Султан Каип-Галий мог бы быть с поль­зою употреблен по видам правительства; а милость Царя велика: и султан Кенисара прощен по ходатайству Вашего пр-ства. Адаевцы и смежныя с ними племена Киргизов просили Хана дозволить султану Каип-Галию кочевать между [130] ними, для расправы и управления, что доказывает его влияние на это многочисленное племя. Он мог-бы быть султаном—правителем на Мангишлаке, если по видам Вашего Пр-ства осуществится занятие Тюп-Карагана.

Не могу не довести до сведения Вашего Пр-ства о всеобщем желании Киргизов поступить в подданство России и избавиться притеснении Хивинцев. Несчастные Дюрт-Кара, Кечкене-Чиклы, Тяку и другие, вынужденные нищетою и падежом скота, занимаются хлебопашеством на берегах Сы­ра и Куван-Дарьи, платят хивинским притеснителям непомерныя подати и трепещут черной шапки, на ком бы она не была. Один Киргиз Чурековскаго рода, прибывший в Хиву с последним караваном, узнав, что Хан требует уступки Эмбы, спросил купца Деева: точно-ли Русские уступают реку Эмбу Хану Хивинскому? Тот отвечал, что не знает. При этом слове Киргиз сказал с бешенством: зачем отдаете нашу землю и за кого считаете нас? Разве мы кузнечики, а не русские подданные? Чуреновцы кочуют на северной закрайне Усть-Урта. Около полутора месяца хан имеет озабоченный вид и есть сведения, что, опасаясь нападений персидскаго шаха, он собирает войско и отправляет в Мерв, куда после уразы отправится и сын Хана-Инах, правитель Хозар-Аспа, он назначен главнокомандующим, а помощником ему Карли-Мехрем, который в начале весны пойман был Киргизами на Уиле и представлен ими к султану — правителю полковнику Айчувакову.

С прискорбием доношу Вашему Пр-ству, что по всем вероятностям поручение, на меня возложенное, не может иметь никакого успеха. Мяхтер и все сановники избгают всякаго сношения с нами, а Хан Алла-Кул, изменив образ мыслей, отвергает даже и те условия, на которыя пре­жде соглашался; как например, относительно пошлиннаго сбора уверил агента, что возьмет сороковую часть цены товаров. Впрочем, предстоящею неудачею сношения с Хи­вою не прекратятся, ибо Хан назначил двух посланцев — Шукурбая, родственника Мяхтера и Ижбая-Бабаева, который был товарищем Атаниязу. Оба они люди безсловесные и отправляются, вероятно, с целью продлить время переписки.

Хан и его сановники чужды всякаго понятия о политических переговорах и даже не могут понять слова. Упол­номоченные, вполне сознавая свое безсилие, они не в состоянии оценить кротких сношений, но трепещут силы, которая одна может их вразумить, обращение Хана с членами миссии, как равно и сановников его, не мало изменилось.

Вчера агент просил о дозволении отправить пленных Русских с караваном купца Деева, Мяхтер в ответ [131] сообщил через приставленнаго к мисии Юс-Баша, что через три, или четыре дня будут окончены все бумаги, тог­да получится полный ответ, а до того времени просит подождать.

В последнее свидание агент просил хана для ознакомления правительственных особ с могуществом России, по заключении мира, отправить в Россию одного из важнейших чиновников ханства, который, получа достаточныя практическия сведения об Империи, осмотром обеих столиц и многих городов, мог-бы лучше и удобнее вразумить хана и прочих сановников как относительно способов государства, так и видов и намерений правительства, которое искренно желает счастья и независимости Хивинскому ханству, лишь-бы последнее было в тесной дружбе, союзе и согласии с Российскою Державою. Что чиновник тот мог бы перенять многое у Русских, как по части военной, так по части управления и торговли. — Хан отвечал агенту: когда будем друзьями, то это сделаем.

Полагая оставить Хиву дней через 10, я считаю возможным осмотреть еще два пути: один по берегу моря на Каратамак, а другой на кр. Сарайчик; последний избираю для себя, а первым направится поручик Аитов, если Хан Алла Кул не изъявит согласия на оставление его при себе в Хиве.

Прибывший сегодня из Кокана беглый татарин, между прочим, сообщил, что хан коканский принял дружествен­но и обласкал английскаго путешественника (Конолли,) кото­рый жаловался на дурное обращение с ним хана хивинскаго.

Завтра отправляется в Бухару один из приказчиков купца Деева, с которым отсылаю триста червонцев для г. Бутенева.

Да продлит Бог дни ваши. Примите, Ваше Пр-ство, искреннее уверение в чувстве глубочайшаго уважения и совершеннаго преданства, с коими имею честь быть Вашего Пр-ства покорнейший слуга.

Подпись: Прокофий Никифоров.

[132] 66.

Капитан Никифоров Я. В. Ханыкову; 18 октября 1841 г. Хива.

Арх. упр. Оренб. воен. нач. Миссия кап. Никифорова в Хиву 1841 г. № 95.

Не буду описывать Вам, почтенный Яков Владимирович, всех подробностей неуспеха моего дела и вашего, но скажу лучше о том, что наполняет мою голову с прибытием на реку Сыр.

Первое впечатление вида берегов реки Сыра, качество грунта не располагало меня в пользу этой реки; ибо глаз мой не мог допустить возможности добыть что нибудь полезное для селянина из тяжелаго глинисто-песчанаго, иловатаго и солончаковатаго грунта по реке Сыру; но меня впоследствии очень поразил вид жатвы и в то же время посева пшена. Потом, приехав к реке Аму, вижу тот-же грунт, те-же пески и солончаки, тот-же ил, но страна цветет всеми избытками произведений для хлебопашества; меня все удивляло на каждом шагу и, не видя нигде ни клочка чернозема, я не мог-бы представить себе такого изобилия зелени, начиная от колосков растений до огромных, густых, величественных деревьев. Теперь я убежден, что река Сыр доставит то же богатство в указанных потребностях и в роскоши, как на берегах Аму.

Постройка домов из ила прочна до невероятности, в чем я убедить могу Вас привозом обломка стены из дома, в котором живу, между тем надобность в дереве весьма ограничена. Это уменьшит издержки на него в чем, нуждалось-бы первоначальное заселение на рек Сыре.

Остров, образуемый устьем реки Сыра, протоком Джиль-Кувом, который, впадая в озеро Кос-Куль, соединяется с рекою Куван-Дарьей, весьма важен в том отношении, что, будучи окружен с трех сторон протоками воды, может быть употреблен весь на пользу заселения. При том-же предает во власть заселения устье Сыра, плавание по Сыру и Аральскому мо­рю, которое должно быть изобильно красною рыбою, судя по множеству и дешевизне этой рыбы в прибрежных городках Хивинскаго ханства. Озера Камышлы-баша, Айгиран также могут быть обращены на поливку пашен, только умейте распорядиться запасом воды, который доставлен р. Сыр.

Вся долина Аму-Дарьи от Бадакшана, вся долина Сыра от Кокана  одинаковы: везде поливка полей доставляет награждение пахарю. Со временем заселение может распространиться по Кувану и далее по Сыру до пределов Турке­стана; а торговую компанию удобнее учредить не в Самаркан­де, а в Кокане как для сношений с Яркентом. так и [133] для сношений с Бухарой, которая в торговых связях будет в наших руках; между тем как плавание по реке Сыру умень­шит втрое издержки найма верблюдов от Оренбурга до Бухары.

Киргизы возьмутся за умеренную плату доставить сколько нужно будет тяжестей по реке Сыре. На первое время наем верблюдов из Орска обойдется не дороже 12 руб. ассигнациями; может быть найдется и тележный путь до реки Сыра; о воде не безпокойтесь лишь бы были лопатки, которыя нароют в разных местах колодцы во все время по путям сообщения.

Хива может также доставить некоторую немаловажную пользу сбытом виноградных лоз, деревьев и лодок для плавания. Лодки хивинския чрезвычайно прочны и дешевы: одну строили по заказу в кипчаках и она стоила 350 рублей. Доневская постройка дороже и не может сравниться крепостью.

В первое время заселения по Сыру жители могут быть сами Киргизы, между которыми разселить русских семейств и кончится тем, что Киргизы обрусеют; или-же нужно предоставить значительныя льготы для желающих переселиться на р. Сыре; лишь бы переселение это делалось исподволь, по 100, или по 150 семейств каждогодно, а когда умножатся запасы хлеба, то и 1000 семейств будет в меру — лишь бы достало древешек на матицы и стропилы. Поля должны оставаться собственностью поселянина, иначе не будет успешнаго труда и урожая; сделав верную и подробную съемку и нивелировку всего острова, можно составить удобнейший проект, как проводить каналы и как распределить воду по заселениям хуторов. Если Бог дозволит мне приехать в Оренбург, я займусь по отчетам, что видел, составлением проекта занятия Сыра.

Хивинския казармы могут служить помещением гарни­зона в первое время; а прочия два укрепления их, расположенныя выше по реке Сыру, для двухсотеннаго отряда султа­на— правителя Сырдарьинских Киргизов.

Обдумайте, что я писал Василию Алексеевичу относи­тельно султана Каип-Галия, если Мангишлак будет занят.

До свиданья, Яков Владимирович; как ни худо мое здо­ровве, но я не теряю надежды видеть Вас. Простите.

Подпись: Прокопий Никифоров.

Приписка. Чудесным, прекрасным мой усердный поклон. Письма ваши в Бухару отосланы.

Конолли был ласково принят ханом Коканским, который не опасался Русских, не боится европейцев; а хан Хивинский настоящий барон и притеснял Конолли, где я сам не вполне поль­зуюсь свободой и состою под надзором гнусной его полиции.

[134] 67.

Капитан Никифоров Я. В. Ханыкову; 8 ноября 1841 г. Айбугир.

Арх. упр. Оренб. воен. нач. Миссия кап. Никифорова в Хиву 1841 г. № 95.

Яков Владимирович. Хан Алла-Кул не дозволил по­ручику Аитову оставаться в Хиве, хотя я и объявил его Высокому Степенству, что поручик Аитов отправляется в г. Бухару и в Кокан, куда сей последний изъявил желание совершить поездку. Мы разстались с ханом не совсем в дружественном расположении, по той причине, что я не мог уступить ему реки Эмбы и Каракума, а теперь, судя по словам старшаго посланца Воке-Баг-Бенуева (одного из почтеннейших людей Хивы) хан Алла-Кул, кажется, согласен и на уступку Киргизов, лишь-бы ему оставили тех, с которых он и теперь берет пошлину.

Хану объявлено, что все степные народы, принявшие каж­дый присягу на подданство России, суть и будут подданными ея, а земли их кочевок достоянием Империи. Слова эти, как молния, разнеслись между Киргизами, которые ожили и повсеместно изявляют благодарность. Хан значительно уменьшил поборы с них, желая более ласкать их, и они пользуются большею против прежней свободой Хан, его Вы­сокое Степенство, хивинский владелец сначала изъявил согласие на дозволение г. поручику Аитову отправиться в Бухару и Кокан, но на третий день после моего выезда из Хи­вы приказал и ему отправиться вслед за мною. Здесь две причины: 1) нерасположение ко мне по случаю несогласия важнейшаго пункта и 2) намерение хана напасть на Бухару, ку­да он уже и отправился с войском под предлогом веыз­да на охоту, а войско собрано в Мервы, для защиты грани­цы от Персиян, которые намеревались воевать с Хивою для выручки пленных и которые разбили трухмен около Сарака. Хан опасался, чтобы г. Аитов не перадавал его секретов в Бухару; но мы об них ничего не знали, но получили об этом сведение уже в Куня-Ургенче, когда ха­на не было в Хиве. Бухарский эмир находится в Кокане с войском и не знает о враждебных замыслах на него хана Алла-Кула.

Триста червонцев мною были отправлены в Бухару по желанию г. Бутенева, с приказчиком купца Деева. Получил-ли он их — я еще сведений не имею, другие триста червонцев вручил я г. Аитову, для доставления в Оренбург, в случае, если-бы здоровье мое не выдержало предстоящего пути.

[135] Похлопочите о занятии реки Сыра, которая, если будет границею между Хивинским ханством и Оренбургским краем, то необходимо оговорить границею проток Джиль-Куван и озеро Кос-Куль, с устьем р. Куван-Дарьи, дабы остров, образуемый ими при устье Сыра, был всегда соб­ственностью России, как равно и устье Сыра. Сделанная съемка объясняет Вам, что я сказать хочу.

Если Бог приведет меня в Оренбург, то лучше все объясню изустно. Простите; я очень доволен тем, что поручение приняло счастливый оборот и окончательно может быть заключено в Оренбурге, или в Петербурге. Прощайте.

Подпись: Никифоров.

Приписка. Я не пишу его Пр-ству, Василию Алексеевичу; на биваке это не удобно, но прошу засвидетельствовать ему от меня глубочайшее уважение; не смею поручить здесь ми­лостивому вниманию его г. поручика Аитова (предостойнаго офицера) и топографов Челканова и Петрова, которые были-бы из лучших офицеров в Оренбургских баталионах.

73.

Капитан Никифоров Поручику Аитову. 1841 г.

Арх. упр. Оренб. воен. нач. Миссия кап. Никифорова в Хиву 1841 г. № 95.

Основываясь на предписаниях, данных мне от г. Ми­нистра Иностранных Дел и от г. Оренбургскаго военнаго губернатора, Ваше благородие остаетесь здесь в Хиве. Вам известно, что его Высокое Степенство Хан Хивинский не [141] дал решительнаго согласия на оставление при себе Российскаго сановника, то дабы доставить Вам предлог пробыть здесь несколько месяцев, я покорнейше прошу Вас на пер­вое время отправиться в Бухару, под видом отправления по делам службы, где, пробыв несколько времени, возвра­титесь в Хиву, а отсюда весною в Оренбург.

Не безизвестно Вашему благородию, что капитан Шекспир, бывший в Хиве в 1840 году, назначен посланником в Хиве со стороны английскаго правительства. Если во вре­мя пребывания Вашего в Бухаре Вы осведомитесь о прибытии в Хиву капитана Шекспира, то приезжайте сюда под предлогом возвращения в Оренбург и старайтесь разведать в подробности о переговорах и вообще о видах английскаго правительства на Хиву.

До отъезда Вашего в Бухару и по возвращении старай­тесь упрочить расположение к Вам Хана и вообще всех сановников, дабы не навлечь на себя подозрение.

Не выказывая никакого политическаго поручения, Вам удобнее пользоваться свободою и разсмотреть весь механизм управления Хивинскаго ханства. Для этой цели старайтесь разведывать о способах сбора податей с разных предметов и о примерном количестве сборов; равным образом о расходах ханства, как-то: на содержание чиновников, на заводимое войско и вообще по всем отрослям управления.

Вы изявили готовность побывать в Кокане. Если во время нахождения Вашего в Бухаре Вы найдете возможным проехать в Кокан, то я покорнейше просил-бы Вас вы­полнить это намерение и собрать возможныя сведния о ханстве, как относительно местности, так и в смысле торговом и политическом.

Для собрания топографических сведений назначается с Вами унтер-офицер Петров.

Во время пребывания Вашего в Кокан Вы старайтесь разведать о предмете, по которому отправлен в Россию посол от Хана коканскаго; как равно собрать сведения по прочим вопросам, упомянутым в прилагаемой при сем программе.

На содержание Вам и состоящему при Вас одному унтер-офицеру, одному казаку и наемных Киргизам ассигнует­ся девятьсот червонцев; а именно:

На жалованье Вам по 40 червонцев в месяц, а на 6 месяцев ……………………….. 240 червонц.

унтер-офицеру, по 5 червонцев ………… 30 —

казаку и 5-ти Киргизам по 1 червонцу …….. 36 —

[142] на продовольствие 7 человек на 6 месяцев … 42 червонц.

на фураж для 8-ми лошадей …………… 72 —

на экстренныя издержки, на отправление почты, наем верблюдов, на подарки, угощение, наем квартиры и проч. ……………………… 480 —

Итого …. 900 червонц.

Расход этой суммы Вы будете заносить в приложенную при сем шнуровую книгу.

ПРОГРАММА.

1). Действительныя границы ханства Коканскаго.

2). Какия киргизския и прочия кочующая племена действи­тельно подчинены Хану коканскому, и на какие роды имеет он притязания.

3). На чем основываются эти притязания.

4). Местность ханства а) грунт земли, в) воды и ка­налы, в) горы, г) леса, д) дороги и пути, в) пески, солонцы и проч.

5). Народонаселение по племенам, вероисповеданно, занятиям и образу жизни.

6). Места жительства разных племен и сословий и уст­ройство селений.

7). Судоходство по реке Сыру, откуда приобретается лес для судов и лодок.

8). Цены на хлеб вообще, на сено и фураж, на скот и лошадей.

9). Характер управления, состав его, подчиненность и преданность подданных к Хану, военныя силы.

10). Доходы, подати и пошлины.

11). Цены разных товаров: бухарских, русских, китайских и английских.

12). Произведения земли, как-то бумага, шолк, кра­сильные корни и проч.

Подарочныя вещи, переданныя г. поручику Аитову.

Халатов …… 5.

Мех ……….. 1.

Кусок кисеи …. 1.

Ковер ……… 1.

Чашек ……… 5.

Склянок ……. 4.

Стаканов ……. 2.

Примеч. ред. Время отправления этой бумаги не помечено, а потому она помещена последней из бумаг 1841 г.