Поход в Хиву (Кавказских отрядов). 1873. Степь и оазис. -

В начале 1873 года возглас «в Хиву!» раздавался в среде военной молодежи Кавказа точно «за Рейн!», облетевший всю Германию пред войной семидесятаго года. Возбуждение было необычайное. Месяца еще за два до похода, в клубах, в ресторанах и в гостиных Тифлиса только и слышалось о Хиве, и офицеры пускали в ход все пружины, чтобы только добиться назначения в один из экспедиционных отрядов. По обыкновению, многие стремились, конечно, в так называемый «крестовый поход» или поход за крестами. Но предстоявшее движение наших войск представляло интерес и помимо этого. Я помню в одном доме такой эпизод:

— Поздравьте, Еду сегодня же!. Как вы думаете, куда? воскликнул офицер, влетая в кабинет с необыкновенно сияющею физиономией.

— В Петербург? спросил хозяин, пожимая руку своего приятеля.

— О, нет, гораздо дальше,—в Хиву!

— Ну что-ж, конечно, привезете оттуда, быть может, и несколько крестов. Но неужели вы серьезно рады?. Ведь [VIII] вы меняете, быть может, целый год жизни на какое-то цыганское шатанье по безлюдной пустыне!. Признаюсь, я не совсем понимаю вашу радость.

— А понять меня, заметил гость, — не трудно, или по крайней мире так же легко, как медика или всякаго другаго специалиста, ищущаго практики. Ну что такое, скажите пожалуйста, военный, никогда не бывавший на войне, как не архитектор, например, который ничего не построил в своей жизни?. У таких военных жажда деятельности более существенной и разнообразной тем более должна быть понятна, что, ведь, вы знаете, что такое офицерская жизнь в мирное время!. Да помимо этого, труды и опасности, сопряженные с боевою жизнью, составляют даже приманку для тех, кто не успел еще разочароваться в своих надеждах. Но в настоящем случае это далеко не все. Весьма простая, повидимому, военная задача наших отрядов усложняется предстоящею им борьбой с природой. Если же припомнить те неудачи, которыми сопровождались наши прежния экспедиции в Хиву, новая попытка к решению старой задачи, еще до сих пор кажущейся для многих неразрешимою, представляет не малый интерес. Затем, несмотря на три военныя экспедиции и одиннадцать дипломатических агентов, отправленных нами в Хиву с начала XVII столетия, что мы знаем о ней кроме того, что знал еще Петр Великий?. Следовательно предстоит увидеть новый край, новый народ со своеобразною культурой. На наших, так сказать, глазах будет сдернута та завеса, под которою скрывается эта страна, как terra incognita. Все это делает понятным даже желание многих в качестве туристов участвовать в предстоящем походе. Согласны? Что касается лично меня, — мои бродяжнические инстинкты возбуждены на этот раз как нельзя более; мое воображение рисует в заманчивых красках даже те испытания, без которых я не представляю себе похода в безводной пустыни. Словом, меня непреодолимо тянет в полудикую Среднюю Азию, как в [IX] Африку, в Австралию, как всюду, где я не был, и год, который, быть может, я проведу там, будет для меня не потерянным, а настоящим годом жизни.

Я привел эти слова именно потому, что они довольно верно формулировали то, что было на устах или в мыслях военнаго люда, стремившагося в Хиву. Я также всецело разделял этот взгляд, и главным образом трудности, сопряженныя с движением в эту заколдованную страну, мне казались тогда, в бурные дни молодости, заманчивыми в такой степени, что наконец в числе других и я почувствовал себя как бы наэлектризованным и решился проситься в поход.

Я состоял тогда для особых поручений при Е. И. В. Главнокомандующем Кавказской армии, который был временно в Петербурге. Поэтому я обратился с своей просьбой к его помощнику, ген.-ад. князю Д. И. Святополк-Мирскому.

— Я вас совершенно понимаю, ответил князь, — и, будь я молодой офицер, охотно принял бы участие в предстоящем движении на Хиву. Поход обещает быть далеко не легким, но зато и интересным. Протелеграфирую Великому Князю, дай Бог успеха!.

На другой же день было получено разрешение Его Высочества командировать меня в состав Мангышлакскаго отряда. Объявляя мне эту радостную весть, князь прибавил:

— Но смотрите, вам нельзя терять теперь ни одного часа: отряд выступает из Киндерли 2 апреля. Осталось, следовательно, 5 дней, и за это время вы должны переброситься через Кавказский хребет и переплыть море, т. е. пролететь с лишним тысячу верст. Иначе опоздаете.

— Я не потеряю, ваше сиятельство, ни одной минуты; выеду сегодня же через несколько часов, и буду лететь днем и ночью.

— Прекрасно. Кстати, я прикажу отправить вас курьером [X] и передать вам, для доставления князю Меликову (Ген.-адют. князь Л. И. Меликов был тогда командующим войсками Дагестанской области.), только что мною подписанныя последния распоряжения относительно Мангышлакскаго отряда.

Затем, откланявшись князю, я получил из штаба нужныя бумаги и под вечер уже мчался по военно-грузинской дороге.

Таким образом мне пришлось быть участником незабвеннаго Хивинскаго похода, по установившемуся мнению, — одного из труднейших, известных в военной истории, и тягости котораго вызвали в свое время удивление даже лиц враждебных России, как Вамбери, которыя ставили его выше знаменитых походов Ганнибала и Наполеона. Вся европейская печать, военная и общая, с живым любопытством следила за каждым шагом наших войск, интересуясь результатами похода, которые, без всякаго преувеличения, превзошли самыя смелыя ожидания.

Отправляясь в этот поход, я решился вести путевыя записки, в которыя и заносил, почти с педантическою аккуратностью, все выдающееся и заслуживающее внимания. Так составилось у меня довольно полное описание Хивинскаго похода, или вернее, — участия в нем отрядов Кавказскаго и Оренбургскаго, на долю которых выпало пройти, почти с ежедневными битвами, все ханство от Аральскаго моря до столицы. Однако цель этих записок, или писем, если хотите, заключалась главным образом в передаче моих впечатлений и результатов личных наблюдений. Само собою разумеется, поэтому, что они не имеют ничего общаго с «историями», составленными на основании реляций и штабных документов, и не могут претендовать на полноту, которую можно требовать от трудов кабинетных.

[XI] В 1879 году записки эти были напечатаны в номерах «Русскаго Вестника» под заглавием «Степь и оазис». Тем не менее, решаюсь вновь предложить их читателям, в виду внимания, вызваннаго к нашему походу по случаю исполнившагося на днях 25-ти летия со дня покорения Хивы.

7 июня 1898 года

Гори.